Гений разведки

Не вышло! К глубочайшему сожалению всех участников этой (по планам) очень амбициозной операции.

Однако мы немного опередили события…

Чтобы не выбиться окончательно из нами же установленных жёстких рамок исторической хронологии, давайте попытаемся все вместе вернуться назад, в то славное, бескомпромиссное военное время, о котором мой сегодняшний сказ, и подслушаем беседу нашего главного героя с его давним знакомым и покровителем, на тот момент фактически исполнявшим обязанности заместителя командира корпуса по политической части (на самом деле, такую должность введут лишь спустя несколько недель – 9 октября 1942 года).

Сейчас же на календаре – 20 сентября, на удивление тёплый, ласковый, пахнущий увядающим разнотравьем, политым долгожданным ночным дождичком, выходной (если говорить о былой гражданской жизни), воскресный денёк!

Старт, начало прелестной, восхитительной поры, издавна именуемой на Руси бабьим летом.

Не очень ранее, но всё же утро.

Попель вдруг нагнулся и, разворошив вечнозелёный хвойный можжевельник, как говорят на его малой родине – верес; отсюда и первый месяц осени по-украински (да и старославянскому – вересень!), воскликнул:

– Белый!

– А вот ещё один! – немедля присоединился к «тихой охоте» удачливый по натуре Подгорбунский, исследовавший узенькую ложбинку в трёх метрах справа от комиссара. – И здесь – два! Ах, какие красавцы! Чистенькие, крепенькие, настоящие боровики… Но ведь вы, Николай Кирдатович[36], позвали меня вовсе не для того, чтобы вместе наслаждаться щедрыми дарами осеннего леса?

– Кирдатович… Давно меня так никто не называл, – протянул замполит. – Запомнил, стало быть, шельма?

– Да.

– Вот и славно… Однако впредь, во избежание неуместных вопросов, неминуемо влекущих за собой всяческие неприятности, лучше зови меня, как все, Кирилловичем. – Он лукаво прищурился и продолжил заранее подготовленную атаку: – В партию большевиков, случайно, вступить не желаешь, а?

– Нет. Чтобы достойно воевать на фронте, никакой партбилет в принципе не нужен, – откровенно нарываясь на неприятности, уныло пробурчал в ответ Володька, выкручивая из мха очередного матёрого красавца с толстой, напоминающей маленький пивной бочонок, коричневатой ножкой. – Но и ерепениться, упорствовать особо я не стану! Ибо, как вам, должно быть, известно, в моих жилах течёт самая, что ни есть красная, истинно пролетарская, кровь… И в прямом, и в переносном смысле этого слова… Всё же мать, отец, дед-бабка – короче, все мои предки до надцатого колена были ярыми сторонниками большевистской идеи. Посему и мне пыжиться, упрямиться, противиться как-то не с руки!

– Молодец. – Попель похлопал Владимира по твёрдому, будто рубленному из скалистой породы, плечу. – Осмотрись, подумай, и тогда примешь решение… Сам, без принуждения.

– И что затем?

– Для начала станешь младшим политруком…

– Не моё это, товарищ бригадный комиссар. Убеждать, агитировать каждый может. Это же не лес валить, не мешки ворочать, не камень крошить!

– Ну, не скажи…

– Мне бы в разведку. В тыл врага – с группой самых отъявленных корешей… В общем, по-вашему, – товарищей!

– Сначала – в партию, а потом посмотрим!

– Сколько у меня времени?

– Хорошее дело не требует поспешного согласия. Определишься на все сто – дашь знать… Тогда и посмотрим что почём. – Политработник продолжил излагать вслух свои хорошо продуманные инициативы, всё дальше и дальше забираясь в глубь смешанного леса. – Однако долго не тяни… Ибо у нас с Михаилом Ефимовичем грандиозные планы насчёт таких сорвиголов, как ты, имеются.

– Простите… А этих самых сорвиголов в известность насчёт собственного же будущего вы поставить не желаете-с? – с издёвкой и плохо скрываемым недоверием покосился на него Подгорбунский, заботливо складывая свои трофеи на заблаговременно расстеленную поперёк узкой лесной тропинки фронтовую газетёнку.

– Что ж… Попробую немного приоткрыть завесу военной тайны… Итак… Наши намерения практически полностью совпадают с твоими личными…

– С этого места, пожалуйста, подробней!

– Командующий корпусом ратует за создание в составе вашей бригады особого разведывательного батальона из самых бесшабашных бойцов… Кому, как не тебе, возглавить одно из его подразделений? – Николай Кириллович хитровато улыбнулся и надолго замолчал, ни на миг не спуская глаз со своего визави, чтобы надлежащим образом оценить его реакцию. – Соответствующее обращение к Верховному мы уже отправили, теперь дожидаемся его реакции.

– Но ведь это, как я понимаю, будет чисто офицерская должность?

– Вот-вот! Вступишь в партию, получишь звание…

– Ну, не знаю… Как меня с такой, мягко говоря, противоречивой биографией могут принять в святая святых, в славный ленинский авангард?

– Не боги горшки обжигают. Я дам рекомендацию, Михаил Ефимович поддержит…

– Значит, доверяете, товарищ бригадный комиссар? – воспрянул духом старший сержант.

– Ещё бы – на все сто. Наш ты. Советский. Настоящий. Про таких говорят: «С ним я бы пошёл в разведку!»

– Согласен. Всё, что связано с риском, это моё. Истинное, родное… Поэтому ещё раз настаиваю на особо дерзкой работёнке – немыслимой, трудновообразимой, сверхрискованной – я потяну, справлюсь; можете не сомневаться. Даю слово.

– Не сомневаюсь.

– Спасибо.

– А что же в теперешнем положении тебя, братец, не устраивает?

– Вы только, пожалуйста, ничего плохого не подумайте. Бронебойщик – тоже хорошо. Однако… С недавних пор я нервно дёргаться начинаю всякий раз, когда упитанных фашистских ублюдков в прицеле вижу! И душевно мучусь из-за того, что достать их всех сразу не получается: руки, как у нас говорят, коротки! Вот если б с тылу зайти и в рукопашный контакт вступить, я бы им показал кузькину мать!

– Да погоди ты… Скоро перейдём в контрнаступление по всем фронтам, и у тебя появится не одна возможность продемонстрировать собственную крутость; показать себя, так сказать, во всей красе. Тогда и поговорим…

– Понял!

Замполит по-хозяйски упаковал завёрнутые в бумагу боровички в совершенно штатскую, явно диссонирующую со свирепым нравом военного времени, авоську, которую он непонятно с какой целью до поры до времени держал в планшете (а, может, знал, что в средней полосе России вот-вот начнётся грибной сезон и втайне готовился к этому «выдающемуся» событию?), и только затем, увлекая за собой Подгорбунского, слегка ошалевшего от неожиданных предложений командования, повернул назад – на позиции истребителей фашистских танков, но внезапно остановился и задумчиво уставился в синее безоблачное небо.

– Что-то я ещё хотел тебе сказать, а что не помню…

– Думайте… Вспоминайте, а я пока сухих дровец немного насобираю, чтобы не возвращаться назад с пустыми руками. Ночью дождик крапал… Блиндаж немного подсушить не помешает.

– О! Дров… Ефрейтор Дровянников… Точно! Ты с ним близко знаком?

– Да как вам сказать? В одном лагере срок коротали.

– И как он тебе?

– Нормальный пацан, – уклончиво пробурчал Владимир (не сдавать же старого товарища?) – Правильный… Надёжный… А что?

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Примечания

1

М.: Вече, 2019, серия «Военные приключения». (Здесь и далее примечания автора.)

2

Еникале (Ени-кале) – в переводе с крымско-татарского «новая крепость»: фортификационное сооружение на берегу Керченского пролива. В настоящее время – в черте города-героя Керчь.

3

Теперь Тархан – мыс в северо-восточной части Керченского полуострова. Попрошу не путать с более известным Тарханкутом.

4

Во многих старых документах через «ы» – Обыточной.

5

Дело революционеров-народников, разбиравшееся в Петербурге в Особом присутствии Правительствующего сената с 30 октября 1877 года по 4 февраля 1888 года, по которому за революционную пропаганду были арестованы 193 участника «хождения в народ».

6

К современному наркоманскому сленгу это слово не имеет никакого отношения. Речь идёт об обычном чёрном хлебе.

7

Кондер (кондёр, кандёр) – походный казачий суп с пшеном.

8

Погремуха, погоняло – прозвище (жаргон). Ни в коем случае не кличка! Клички, как считают представители блатной субкультуры, бывают только у собак.

9

Шконка – кровать, нары (каждая в отдельности полка, если они двухъярусные) в местах лишения свободы (жаргон).

10

Дальняк – уличный туалет в местах лишения свободы (жаргон).

11

Захо́д – групповой приём пищи в столовой – завтрак, обед, ужин (жаргон).

12

Гидрокурица – селёдка (жаргон).

13

Дословно – не держалась кучи (укр.).

14

Штынять – плохо пахнуть, вонять (жаргон).

15

Ложкари – повара (сленг).

16

ЦИК – Центральный Исполнительный Комитет – высший орган власти СССР, в 1922–1938 годах бессменно возглавляемый М.И. Калининым, которого в народе любовно называли «всесоюзным старостой». То есть номинально Михаил Иванович являлся первым лицом государства рабочих и крестьян.

17

Попель Н.К. Впереди – Берлин!. М.: АСТ; СПб.: Terra Fantastica, 2001.

18

Тогда УССР, теперь независимой Украины.

19

Дубно – административный центр, как тогда писалось Дубенского района Ровенской области УССР, а ныне – Дубновского района Ривненской области независимой Украины, знаменитый ещё и замком, под стенами которого легендарный казацкий атаман Тарас Бульба, герой одноимённой повести из цикла «Миргород» гениального Н.В. Гоголя, произнёс свою всемирно известную фразу, адресованную сыну Андрию: «Я тебя породил, я тебя и убью!».

20

Бортников С. Фриц и два Ивана. М.: Вече, 2015 (Военные приключения).

21

Теперь Замосць – город, центр повета Люблинского воеводства Республики Польша. 25 сентября 1939 года этот населённый пункт был взят советскими войсками, но уже в начале октября передан под контроль германской стороны.

22

Живописный ручей, текущий через деревню Бараново Ливенского, как указывают на современных картах (почему не Ливненского, если Ливны?) района Орловской области, где во время Великой Отечественной войны стоял (располагался?) мотострелковый батальон, в котором воевал наш главный герой.

23

Сокаль, Стрый – райцентры Львовской области Украины.

24

Чумазый – общее армейское прозвище танкистов. Жмурик – покойник (жаргон). Вот такая дикая смесь солдатского и уголовного сленга…

25

Зольдбух, сольдбух, в оригинале – Soldbuch – солдатская книжка (нем.).

26

Один из самых больших лесных массивов в европейской части РФ (площадь около 193-х гектаров); теперь – памятник природы.

27

Автомобиль ГАЗ-М1.

28

Ныне приказ о награждении Подгорбунского за тот бой (равно как и остальные документы на нашего героя и всех остальных участников Великой Отечественной войны) находятся в свободном доступе на сайтах «Подвиг народа» и «Память народа». Большое спасибо всем, кто причастен к созданию этих замечательных ресурсов.

29

Один из главных путей, в XVI–XVII веках активно используемых крымскими татарами и ногайцами для торговли (ну и, как водится, для нападения) на Великое княжество Московское.

30

Такой слоган на самом деле украшал папиросы «Осман», выпускавшиеся в Российской империи в начале XX века.

31

Курка – набитая табаком часть папиросы.

32

Так на воровском жаргоне называют матушку-Сибирь и все наши необъятные зауральские просторы.

33

Антипино – деревня в Бельском районе ныне Тверской (тогда – Калининской) области Российской Федерации (тогда – РСФСР).

34

Реки бассейна Западной Двины на северо-западе европейской части РФ.

35

Белый – небольшой городок, центр района, на территории которого и располагается Антипино. Оленино – посёлок городского типа, административный центр одноимённого (Оленинского) района той же области.

36

Отцом бригадного комиссара был мадьярский кузнец Кирдат Попель, женившийся на украинской крестьянке по имени Светлана.