Рыжая некромантка

– Тёплая! – после чего ущипнула, услышав возмущённое «ай!», добавила: – Ещё и живая!

– Похоже, русалка, – задумчиво произнёс Рав и тут же поправился: – Нет, не русалка. Русалки огня не переносят, а она его запросто зажгла. Да и где вы видели смуглую и рыжую русалку? Кто же ты, Листвяна?

– Неужели непонятно? Я Листвяна! – гордо ответила девочка, теснее прижимаясь к Суриме.

Листвяна уже неделю жила в доме Зура и Суримы, не переставая удивлять окружающих своими способностями. Девочка подружилась со всеми животными, что были в хозяйстве, у людей складывалось такое впечатление, что она их понимает. Даже с пчёлами на пасеке Листвяна нашла общий язык, когда она туда направилась, Сурима забеспокоилась:

– Они же её покусают!

– Пчёлы не собаки. Они не кусают, а жалят, – усмехнулся в бороду дед Рав, но за Листвяной пошёл – мало ли что. Выйдя к ульям, он похолодел – девочка стояла на пути лёта пчёл! Если хотя бы одна пчела ужалит, остальные, почуяв запах яда, набросятся на Листвяну, как на источник вероятной опасности. А такое множество укусов может быть и смертельным! Рав лихорадочно соображал – как же убрать девочку с опасного места, а она спокойно стояла, к чему-то прислушиваясь, потом сама шагнула в сторону и застыла у улья, из которого, как знал Рав, должен выйти рой. И он вышел! Пасечник приготовил для него пустой улей (не совсем пустой, там были рамки с мёдом, а самое главное, с пчелиным расплодом – личинками пчёл). Но рой надо ещё поймать и посадить в приготовленный улей, пчёлы там и останутся, они никогда не бросят своё потомство (не важно, что личинки чужие). Рав помянул Тофоса и всех его демонов, рой был, считай, упущен, и требовалось много усилий, чтоб его поймать! Произошедшее дальше изумило старого пасечника, Листвяна показала на приготовленный улей и сказала:

– Вам туда, там всё для вас готово и детки голодные ждут, летите быстрее!

Рой, сделав круг над головой девочки, устремился к приготовленному улью.

– Как ты узнала, что этот улей приготовлен для роя? – позже спросил Рав у Листвяны, то, что может выйти рой, опытный пасечник определяет по известным ему признакам, возможно, девочка уже имела такой опыт, но узнать, какой улей приготовлен? Листвяна ответила, снова удивив Рава:

– Это просто – в этот улей не летали пчёлы, а там детки плакали. Их никто не кормил, и они думали, что их бросили!

Рав только покачал головой, понимать зверей это одно, но понимать пчёл? Хотя… Опытный пасечник это умеет, но откуда такие знания у маленькой девочки? Пока старик размышлял над этими вопросами, рыжая непоседа уже куда-то убежала. Рав снова покачал головой – всё-таки ребёнок, может, это не знания, а врождённые способности? Всё же – кто такая Листвяна?

Тул виновато смотрел на Зура, из-за него срывался срочный заказ, но он не мог сегодня работать в кузне – спину так прихватило, что было больно не то что стоять, сидеть! Зур тяжело вздохнул, заказов в работе по железу не так уж и много, а тут появился – и на тебе! Но ничего не скажешь, хворь не спрашивает, подбирается внезапно – и ты уже не работник!

– Тул, ложись вот сюда, на лавку, – раздался звонкий, но в то же время чуть хрипловатый голос. Зура постоянно удивлял голос Листвяны, словно девочка была слегка простужена и не может во всю использовать свой звонкий голосок, говорит с чуть заметной хрипотцой.

– Это зачем ещё? – подозрительно спросил Тул, девочка с неожиданной силой подтолкнула мужчину, и тот растянулся на лавке, а Листвяна провела руками по спине, остановив их на больном месте, сказав при этом:

– Я же вижу – тебе больно! Вот я и помогу!

Мужчина охнул – больное место словно обожгло огнём, но затем боль сразу пропала. Тул немного полежал, ожидая – а вдруг боль вернётся? Затем сел, встал, согнулся и удивлённо сказал:

– Не болит! Совсем не болит! Будто к знахарке сходил! Нет, после того как баба Магда поколдует, всё равно болит, а тут… Всё прошло! Листвяночка, спасибо тебе!

Но девочка уже убежала, Зур произнёс, задумчиво глядя ей вслед:

– Кто же она такая? Лечить умеет. Точно не из лесного народа.

А Листвяна побежала в хлев, пришло время дойки, и её всегда угощали свеженадоенным молоком, большой кружкой! Молоко ей дали, но Сурима и Фирта были какие-то грустные, кроме них была ещё одна женщина, ещё не старуха, но очень пожилая в чёрном платье и платке, чем-то напоминавшая ворону. Листвяна выпила молоко и спросила:

– Что-то случилось, да? С Бурёной?

– Заболела наша коровушка, не доится и ничего не ест, вот даже Магда не может определить, что с ней! – произнесла Фирта, словно причитая, кивнув в сторону женщины в чёрном.

– Ага, – ответила Листвяна и пошла в дальний конец большого сарая к отельной выгородке. Там стояла бурая корова и дрожала мелкой дрожью. Девочка пока шла, сняла со стены серп и, подойдя к корове, приставила его к её горлу, при этом громко заявив:

– Её надо срочно убить, это я сейчас и сделаю!

– Бурёну?! – всплеснула руками Сурима и заголосила почти так же, как Фирта: – Она же тебе нравилась! Ты же говорила, что у неё молоко самое вкусное! Зачем же её убивать? Её лечить надо!

– Её надо обязательно убить! Чтоб с другими коровами такого не случилось! – уверенно произнесла Листвяна и замахнулась серпом, намереваясь полоснуть корову по горлу. Но удар не достиг цели, серп упал на землю, а этой рукой, что его держала, девочка схватила какой-то туман, который отделился от коровы. Второй рукой Листвяна ударила этот туман, ударила даже не рукой, а огнём, появившимся на ладони. Раздался многоголосый визг, будто визжали от сильной боли несколько зверей. Девочка обеими рукам, с которых стекал огонь, держала странный серый туман, который теперь стал бледно-зелёным и сгорал в жарком пламени. Так продолжалась с минуту, туман, перестав визжать, исчез. Корова перестала дрожать и потянулась к лежащему перед ней сену, а девочка обессиленно опустилась на землю и жалобно попросила:

– Мне бы молочка.

– Сейчас, Листвяночка, сейчас, доченька, – засуетилась Сурима, наливая в кружку молоко. А Фирта спросила у Магды:

– Кто это был? Коровий туманник?

– Да, вашей Бурёне повезло, что он не начал её поедать, а только старался поглубже забраться. Признаков туманника я не видела, были все признаки отравления. Но как она определила, что это туманник? Да так сразу, даже не глянув на корову? Но не это важно – как ей удалось его убить? Туманника можно сжечь только с коровой, да и то, он успевает перед этим выесть ещё нескольких, а тут… Ваша Листвяна сумела выманить эту тварь и сжечь! Такое может сделать только очень опытная ведьма, да и то не всякая. Сжечь может только огненная ведьма, но она не сможет вот так сразу туманника обнаружить, только тогда когда он… Я уже это говорила, – Магда говорила, словно размышляя, не обращая внимания, слушают её или нет. И если Сурима хлопотала около Листвяны, пьющей третью кружку, то Фирта внимательно слушала Магду, сельскую травницу, о которой говорили, что она очень ещё и ведьма. А Магда продолжала размышлять вслух: – Учуяла-таки туманника, а я вот не смогла. Старая, видно, стала. Но кто же такая ваша Листвяна? Обнаружить туманника может зелёная ведьма, лесная или полей. Чёрная ведьма, та, что имеет дело с людьми, такого не умеет. Огненная ведьма тем более такую нежить не увидит. Ведьма, у которой способности смешаны, тоже эту нежить не распознает. Увидеть и сжечь может опытный маг, очень опытный маг, но такой разве забредёт в наше захолустье?

Магда замолчала и посмотрела в сторону сидящей на ворохе сена рыжей малышки, на её бледном лице особенно ярко проступили веснушки. Глядя на Листвяну, ну никак нельзя было не то что сказать, даже подумать, что она опытный маг. Девочка-то и на мага была не похожа!

– Пятая кружка! Куда в неё столько влазит? – произнесла Фирта, она тоже смотрела в ту сторону, а Сурима ещё одну наливала. Девочка немного склонила голову, и стало видно чуть заостренное ушко, до этого скрытое под рыжими волосами.

– Полукровка, только вот чья? – продолжала размышлять сельская знахарка. – Эльф? Вряд ли, те своих держат под присмотром и потеряться не дадут. То, что не гном – точно, не похожа она на гнома, да и нет среди гномов обладающих сильными магическими способностями, а тут такие способности на лицо!

Девочка, видно, напилась и, чуть пошатываясь то ли от количества выпитого молока, то ли от слабости, после ею сделанного, направилась к выходу. На вопрос Суримы – куда она идёт. Листвяна ответила:

– В кузню, там ковать будут, хочу посмотреть.

Девочка убежала, женщины продолжили заниматься хозяйством, а сельская знахарка (или ведьма – это с какой стороны посмотреть) села в сторонке со словами:

– Подожду, хочу с вашей Листвяной поговорить. В кузню сейчас лучше не соваться, как только её туда пускают?

Листвяна прибежала в кузню, когда Зур и Тул пытались разжечь огонь в горне. В углу сидел кряжистый, можно сказать – могучий, человек, он не торопил кузнецов, так как был в курсе того, что хворь одолела Тула и пришёл, не столько для того, чтоб забрать свой заказ, сколько для того, чтоб выразить свои соболезнования. Теперь же староста деревни, а именно им был этот могучий мужчина, был приятно удивлён: было похоже, что его заказ будет выполнен в срок. Вот только горн (о том чтоб просушить уголь не позаботились, так как Тул был не в состоянии работать) никак не разжигался.

– Давайте я разожгу! – предложила Листвяна и протянула руку, на ладошке которой заплясал огонёк. Зур и Тул уже такое видели, а Дрим (староста деревни) с удивлением смотрел, как маленькое пламя, словно ручной зверёк, перебралось с ладошки девочки на сырой уголь и, нисколько этим не смущаясь, весело там заплясало, разрастаясь в большой огонь. Зур вынул стопорный клин и привод от водяного колеса, стал раздувать меха, подавая воздух в горн. Когда заготовка разогрелась до нужной температуры, тот же привод стал опускать тяжёлый молот на наковальню, обрабатывая заготовку. Тул клещами поворачивал изделие так, чтоб оно приобрело нужную форму, в итоге должна была получится режущая кромка большого плуга.

– Не так надо! – не выдержала, внимательно наблюдавшая за действиями мужчины, Листвяна. Девочка выхватила клещи из рук Тула так быстро, что тот не успел возразить или воспротивиться, и стала вертеть заготовку сама. Металл смялся словно тесто, но это только вначале, по мере остывания он становился менее податливым, его требовалось снова поместить в горн. Но Листвяна этого не сделала, с её рук потёк огонь, разогревая поковку. Девочка без особого напряжения ворочала тяжёлый кусок железа, всем своим видом показывая, чтоб ей не мешали. Ворочала без устали несколько часов, мужчина, даже сильный, уже бы утомился, да и нужное изделие за это время было бы уже изготовлено. Первоначальную заготовку, Листвяна превратила в тонкую полоску, потом сложила её несколько раз и повторила всё снова. Зур и Тул были в недоумении – зачем она это делает, а вот Дрим подался вперёд и внимательно следил за действиями девочки. Наконец, Листвяна закончила и сунула готовое лезвие в большой горшок с перетопленным салом. Мужчины рассматривали то, что отковала Листвяна, и цокали языками – чуть синеватое лезвие к плугу было сделано идеально (из-за дороговизны железа весь плуг был деревянным и только эта его деталь была из металла).

– Замечательно! – оценил работу Листвяны Дрим и тут же спросил: – А откуда ты знаешь, что мне надо?

– Я видела, как ковали такие детали Зур и Тул (девочка всех называла просто по имени), и когда они начали делать, увидела, что должно получиться, но ковали они неправильно… Форму они делали такую как надо, а вот ковали…

– Я понял, – усмехнулся староста деревни и провёл ногтем по кромке лезвия, оно зазвенело, мужчина усмехнулся: – Чуть подправить и можно рубить врагов.

Словно решив что-то проверить, мужчина выдернул из бороды волосок и отпустил его, при этом взмахнул выкованным лезвием – волосок распался на две части. Дрим усмехнулся:

– И подправлять не надо, да и точить не скоро надо будет.

– Дрим, ты доволен? – недоверчиво спросил Зур, староста деревни ответил:

– Более чем! Ваша приёмная дочь, уж не знаю как, но выковала оружейную сталь высшего качества. Так могут только гномы! Кстати, Листвяна, тебя ведь так зовут? Ты случайно не из гномов? Твоя сила и умение явно указывают на этих бородатых коротышек. Хотя у тебя от них только рост, а сама ты худенькая, тростинкой перешибить можно, а гляди ж! Как ты ловко это отковала! Да и силы у тебя, как у здорового мужика!

– Ага! Я такая! – гордо ответила девочка.

– Листвяна, кто же ты на самом деле? Откуда ты пришла? – спросила Магда, она, как и Сурима с Фиртой, которые закончили свои дела, наблюдала окончание работы девочки.

– Я – Листвяна! – гордо ответила девочка, а Сурима, видно, что-то заподозрившая, бросилась к девочке и обняла, выдохнув при этом:

– Она не нежить! Не отдам!

– Никто и не говорит, что она нежить, нежить не будет лечить корову, а просто её съест, – улыбнулась Магда и спросила у девочки: – Листвяна, вот ты сможешь съесть Бурёну?

– Не-а, Бурёна хорошая, она вкусное молоко даёт.

– А другую корову? – хитро спросила сельская знахарка, девочка задумалась.

– Ну, это ещё ничего не доказывает, – усмехнулся Тул, – корову и я съесть смогу, если, конечно, будет что выпить!

– Тьфу! Ты и двух коров сожрёшь, если что выпить будет! Старый пьяница! – напустилась на мужа Фирта. Дрим подмигнул Листвяне и, улыбнувшись, сказал:

– Вот, Тул двух коров съесть может, но никто его нежитью не считает!

– Нежить старой не бывает, как Тул, – тоже улыбнулась Магда, – к тому же нежить не пьёт хмельных напитков, а ведёт трезвый образ жизни!

– А почему нежить не пьёт хмельных напитков? – громким шёпотом поинтересовалась Листвяна у Суримы, продолжавшей её к себе прижимать и сделала неожиданный вывод: – Значит, тот кто ведёт трезвый образ жизни – нежить?

Мужчины захохотали, а Дрим сквозь слёзы, выступившие у него от смеха, проговорил:

– Интересный и оригинальный способ выявления нежити!

– Да, если налить, а он или она не пьёт, то точно нежить! – поддержал старосту Тул.

– Ага! Если сидит и ест корову – то это нежить. А если при этом пьёт хмельной напиток – то не нежить, – задумчиво стала рассуждать Листвяна и растерянно добавила: – Но я же не пью хмельно! Я только молоко пью. Значит, я нежить?

Мужчины снова захохотали. А Сурима теснее прижала девочку к себе и сказала:

– Нет, доченька, ты не нежить!

– Нежить рыжей и с веснушками не бывает! – вытирая слёзы и продолжая смеяться, сказал Дрим, а Магда очень серьёзно добавила, сказав то, что говорила раньше:

– Нежить скотину не лечит, не умеет. Вот коровий туманник – это нежить! Очень опасная нежить!

– Ага, – кивнула Листвяна и, вызвав очередной приступ смеха, заявила: – Он противный и липкий! Его нельзя есть!

– Если хорошую выпивку поставить, то ты и туманника сьешь! – пробурчала Фирта, уводя мужа, а Сурима увела Листвяну. Магда и Дрим переглянулись и посмотрели на Зура, при этом травница у него спросила:

– Кто же такая Листвяна? Говоришь, по дороге с ярмарки встретили?

– Да, совсем голая стояла на опушке проклятого леса, там, где он к дороге подходит. Я ещё подумал – уж не нежить ли или нечисть какая, раз не съели или как-то по-другому не обидели, – начал рассказывать Зур. Дрим, посмотрев на потухший горн и очередной раз, словно любуясь, проведя ногтем по лезвию, хмыкнул:

– Такую обидишь!

– Туманника она сразу распознала, а я не углядела. Потом его выманила и сожгла, – задумчиво произнесла Магда и кивнула Зуру: – Рассказывай дальше.

Зур подробно рассказал о том, как встретили рыжую девочку на дороге и о первых днях её жизни у него в семье, закончил свой рассказ так:

– Ласковая, послушная, но словно чего-то боится. Бывает, за Суримой хвостиком ходит, та её доченькой кличет. Но Листвяна её мамой не называет.

– Может, твою жену и боится потерять? Ты говоришь – ничего не помнит, однако же знает и умеет много! – сказав, Магда посмотрела на лезвие в руках Дрима и добавила: – Да и сила у неё… Не всякий мужик справится!

Сельский староста, старый солдат Дрим, очередной раз повертев изделие Листвяны и уже в который раз одобрительно хмыкнув, стал прилаживать лезвие к деревянной основе. Всё-таки неплохо было бы прикупить настоящий плуг, но где ж взять денег? Хотя… Это лезвие, в отличии от тех что ковали Зур и Тул, прослужит долго. Они, конечно, стараются и получается у них неплохо, но до настоящего кузнеца из центральных районов королевства, да и из приграничных гарнизонов, им далеко. Закрепив лезвие, Дрим посмотрел на плуг – надо было это раньше сделать, но всё недосуг – обязанности старосты, своё поле и вспахать некогда. Почувствовав на себе чей-то внимательный взгляд (всё-таки армейские навыки остались), Дрим скосил глаза и увидел рыжую девочку, сидящую на заборе. Обычная, таких по деревне много бегает, всех и не упомнишь. Но эта сразу запоминалась, хоть и не было в ней ничего особенного – чуть курносый с веснушками нос, веснушки и на щеках, рыжая, что в здешних местах не такая уж и большая редкость. Широкая детская улыбка, распахнутые большие глаза (у детей всегда большие, но у Листвяны они были больше обычных), но вот у детей её возраста они были наивные, что ли, а у этой… Что-то в этом взгляде было такое… Дрим даже подобрать сравнение этому взгляду не смог. А девочка сидела на заборе и совсем по-детски болтала ногами.

– Мать волноваться не будет? – спросил Дрим, хотя девочка уже неделю бегала по деревне и один раз с ребятнёй выбиралась в лес за ягодами (дети дальше опушки не уходил, а там проклятый лес был совсем обычным, к тому же у каждого ребёнка был защитный амулет). Дрим посмотрел, но на шее у Листвяны ремешка, уходящего под рубаху, не было, значит, и амулета тоже нет.

– Не-а, Сурима знает, куда я пошла, – ответила девочка. Она всех взрослых, не прибавляя, как другие дети – дядя или тётя, называла по имени, в том числе и приёмных родителей. Девочка ещё поболтала босыми ногами и спросила:

– Дрим, а ты пахать? А можно я с тобой?

– У тебя же защитного амулета сейчас нет, а я иду за охранный круг, – ответил мужчина.

– А зачем мне амулет? – пожала плечами Листвяна, и в её глазах появилось то самое, так смущавшее Дрима недетское выражение. Он на мгновенье задумался, брать ли девочку с собой? Вроде как нехорошо это делать, не поставив в известность её родителей, но с другой стороны – все дети бегали на опушку леса, очень часто не спрашивая ни у кого разрешения. Ведь она могла и без спроса последовать за старостой, да так, что он об этом и не узнал бы, а тут, гляди ж, спросила – можно ли? Да и под защитой амулета Дрима (а у него хороший амулет, один из лучших в деревне, не Магдой сделанный, а из города привезенный) безопаснее будет. Мужчина кивнул и пошёл выводить тягловых быков, пока он это делал, пока их в плуг запрягал, Листвяна, болтая ногами, продолжала сидеть на заборе. Когда же он со двора вывел быков на улицу, предварительно подняв плуг – не пахать же борозду от своего подворья до поля, девочка не пошла рядом, а одним движением перемахнула с забора на шею одному из быков. Тот не возмутился таким самоуправством, а продолжил мерно шагать.

Глава 2. Сельские будни

Староста деревни Большие Травы, старый солдат Дрим, направлялся распахать новое поле, даже не поле, а лесную гарь. Вообще-то с проклятым лесом шутки плохи, и люди, живущие у его кромки, это прекрасно знали. Из его чащи время от времени появлялись чудовища (невиданные звери или хищная нежить), но такое соседство имело и свои выгоды, поля у самого леса давали по три урожая в год, а грибы и ягоды были необычайно большими. И хоть проклятый лес был опасным не только своими обитателями, но и сам по себе, люди отвоёвывали у него землю под свои пашни. Лес никто не выжигал, как это было в других местах, жители деревень у леса терпеливо ждали удобного случая и вот тогда заставляли лес подвинуться. Вот и сейчас – лесной пожар случился от удара молнии и выгоревший участок, как бы стал ничьим. Пока он снова не зарос деревьями и кустарниками, его можно было распахать, превратив в поле, что Дрим и намеревался сделать. Дорогу к новому полю надо было проложить через небольшой, невыгоревший участок леса, который становился как бы рощей между вспаханными участками – новым и старым.

Тягловые быки мерно шагали, точно так же за ними шагал Дрим. Листвяна продолжала сидеть на шее быка и насвистывала что-то весёлое, к ней присоединилась небольшая птичка, севшая девочке на плечо. Потом прилетела ещё одна. Дрим даже перестал дышать, боясь вспугнуть лесных птах, только смотрел во все глаза – птицы тоже свистели, выводя ту же мелодию, что и Листвяна! А девочка продолжала насвистывать, словно так было и надо. Неожиданно птицы взлетели, словно чего-то испугавшись, на плечо девочке упал рыжий комочек. Дрим ещё больше удивился – белки очень осторожные зверьки, их увидеть можно только издали, близко к себе они никого не подпускают! Белка, почти сливаясь с рыжими волосами девочки, словно что-то рассказывала ей на ухо, Листвяна даже свистеть перестала, только чуть заметно кивала, словно благодарила белку. А потом маленький рыжий зверёк убежал – быки вышли к будущему полю.

Дрим пахал так, чтоб борозды шли от рощи между полями к нетронутому лесу. Каждый раз, делая разворот, мужчина напрягался, ощупывая свой амулет: близость к чащобе таила опасность – мог появиться зверь или нежить. Такое могло запросто случиться, хоть был почти полдень, но это же проклятый лес! А Листвяна продолжала сидеть на шее у быка, даже за рога ухватилась. Во время одного такого разворота, вернее, перед ним и случилось то, чего боялся Дрим: из леса выпрыгнула большая пиявка! Этот обитатель проклятого леса был очень похож на своих собратьев, живущих в воде (те тоже были немаленьких размеров), но длина лесной пиявки превышала вдвое рост взрослого человека. Обитал этот хищник в кронах деревьев, оттуда и нападал на свою жертву. Амулет мужчины моментально стал горячим, Дрим застыл, понимая, что ничего сделать не успевает, арбалет с зачарованными болтами был за спиной, а пиявка летела, нацелившись в рыжую девочку. Листвяна сделала движение рукой, будто перебрасывает что-то через себя и закончила его, резко опустив руку. Траектория полёта пиявки изменилась, словно какая-то сила её подбросила, заставив пролететь над головой девочки, а потом с размаху приложила о землю. Всё произошло настолько быстро, что Дрим даже остановиться не успел, и лезвие плуга разрезало напополам дергающееся в конвульсиях длинное чёрное тело. А девочка как ни в чём не бывало снова стала насвистывать что-то весёлое.

Дрим пахал до вечера, но успел распахать всю гарь, превратив её в новое поле. Листвяна покинула своё насиженное место уже в деревне, когда проезжали мимо двора её родителей, одним движением перемахнув высокий забор. А староста деревни, загнав тягловых быков во двор, отправился к Магде. Там он рассказал о событиях дня сельской знахарке. Закончил он свой рассказ так:

– Дети бегают в лес, собирать грибы, ягоды, но это ближний лес, роща – отделённая от основного массива таким же полем, как я сегодня распахал, там пиявок нет. У нового поля ещё чащоба, скорее всего, она там жила, пожар её не потревожил. Когда увидела добычу – напала. Напала, как ей казалось, на самого беззащитного. Быки ей не по зубам, ведь она не ядовитая, а у быков шкура толстая, пока прогрызёт – затопчут! Пиявка прыгнула, а Листвяна вот так рукой сделала – и всё!

– Что всё? Пиявка умерла? Листвяна её убила взмахом руки? – задала Магда наводящий вопрос, уж очень путано Дрим рассказывал, тот покачал головой:

– Нет, её словно что-то подбросило!

– Кого? Листвяну? Что-то я тебя не пойму, кого подбросило?

– Да пиявку же! – с досадой проговорил Дрим, словно сетуя на непонятливость собеседницы. – Пиявку! Подбросило, как такое может быть? Не вниз толкнуло, как бывает, когда пиявка попадает в зону действия защитного амулета, а вверх! А потом точно под плуг бросило, да ещё об землю так ударило, что зверюга только дёргалась, даже ползти не могла, а не то что взлететь! Амулет такого воздействия на пиявку не оказывает, она если отбита его защитой, то сразу взлетает и убегает или атакует снова!

– Пиявка не может убежать, она летает, – усмехнулась Магда и с укором добавила: – Напрасно ты один пошёл поле пахать. У его кромки не опушка, а ещё чащоба со всеми её жителями, а то, что рядом гарь или уже вспаханное поле, их не смущает.

– Но у меня же амулет! – показал свой оберег Дрим, Магда чуть усмехнулась:

– То, что он из города, не означает, что от всего защитит. Когда пиявка атаковала…

– Он нагрелся! – с некоторой обидой сказал мужчина, знахарка строго сказала:

– Не перебивай! Он только предупредил, а защитить не смог! Пиявка, говоришь, прямо под плуг упала? Не упала, её туда бросило! Ведь сам же говорил – у Листвяны был такой жест, будто она что-то подхватила, а потом бросила. Думаю, там не только пиявка была, а ещё какая-нибудь хищная живность.