Наг для мятежной Дюймовочки

Катерина Цвик

Наг для мятежной Дюймовочки

Наг для мятежной Дюймовочки

Пролог

«Гены пальцем не зажмёшь», – подумала я, видя, как в сильных пальцах сестры от злости гнется вилка. И вот из неё мама когда-то хотела сделать балерину… М-да. Чтобы эта мечта осуществилась, ей нужно было искать нам другого папу. Но потом родилась я, и вот на мне она оторвалась. А все почему? Потому что гены – такие гены… Я пошла в бабушку, а та никогда не славилась богатырским телосложением. Наоборот, была тонка в кости и миниатюрна как… как я. Соседи до сих пор судачат, что мама меня нагуляла на стороне, но мне от папы-викинга – а иначе его стать я охарактеризовать не могу – достались густые светлые волосы, голубые глаза и характер, поэтому сплетню обсуждают без энтузиазма.

Зато в отцовстве Зои, моей старшей сестры, никто не сомневается. Высокая, статная, широкая в кости. Ей тоже достались папины волосы – ее косой можно было ненароком кого-нибудь прибить. Сейчас, правда, она сделала модную стрижку.

Характером Зоя пошла в маму – красивую фигуристую брюнетку. Сестра мгновенно вспыхивала, раздавала всем причастным и мимопроходящим люлей и считала, что точно знает, как и что нужно в этой жизни делать. Мы с папой только вздыхали. Терпение у меня от него. Вернее, как говорит сестра, адское терпение, неуместная интеллигентность, склонность к ностальгии и желание держать все переживания в себе.

Это я все к чему?

Потерла ноющее колено.

К тому, что прошлое нужно оставлять в прошлом и даже заглядывать туда очень аккуратно. А я… решила в канун нового года навестить в театре коллег. Уже бывших… Травма колена – и все, моей прежней жизни не стало. Я сама стала бывшей… балериной. Полгода собирала себя по кусочкам. Это как внезапно оказаться в другом мире и совершенно не знать, что в нем делать и как жить. Меня тянуло в театр, к станку, к прежней жизни. А курсы бухгалтеров, куда меня пристроила сестра, угнетали. Иногда от безысходности хотелось биться головой о стену, но я держалась, решив раз и навсегда изменить свою жизнь. Если я не могу танцевать, значит рядом с балетом мне делать нечего и нужно держаться подальше от всего, что с ним связано. Хотя бы поначалу…

Но сегодня, в канун нового года, я дала слабину и пришла в театр.

Меня узнали. А как не узнать, если мне прочили место примы? Всего год после училища, и уже такие успехи! Да, у меня было много завистников, но я не думала, что кто-то будет глумиться над той, кто решила одним глазком заглянуть за кулисы той жизни, о которой мечтала и которую потеряла.

Поглумились. Улыбаясь и выражая фальшивое сочувствие, попытались растоптать. Я не зря прошла школу балета – смогла уйти из театра с высоко поднятой головой, но то, что творилось сейчас у меня в душе, сделало мир вокруг черно-белым. Праздник? Новый год? Вы о чем?! Мне хотелось просто лечь и сдохнуть! Где лечь? Да хоть бы и здесь – посреди нашей с сестрой небольшой кухни.

Но даже этого я сделать не могла. Моя сестра-валькирия мне этого не позволит. Вернее, я сама себе этого не позволю по одной простой причине: мне жалко Зою. Она ведь тогда возьмет наш кухонный тесак, больше смахивающий на мачете, пойдет в театр и порубит там всех за сестру в капусту. Она может. В состоянии аффекта ее даже танк не остановит.

– Так, все! – Зоя отбросила погнутую вилку, и та со звоном свалилась на пол. – Они доигрались!

– Зоя, успокойся, – устало произнесла я и потерла ноющие виски. – Это жизнь. Когда кто-то падает с пьедестала, его стремятся запинать еще дальше, чтобы уж точно не поднялся. Я об этом забыла, и это мои проблемы.

Сестра зло поджала губы.

– Твои проблемы?! Ага, счаз! Это теперь их проблемы! – по азартно блеснувшим глазам валькирии я поняла, что она что-то задумала.

– Зоя, – я настойчиво посмотрела ей в глаза. – Не нужно.

– Да ну!

– Тебя посадят.

– Фи, можно подумать, я в каталажке ни разу не была.

Зоя была. Вот как раз за хулиганство и была, и именно мне поутру пришлось ее оттуда вытаскивать.

– Послушай… – устало вздохнув, начала я.

– Нет, это ты послушай! – ткнула она в меня пальцем. – Я не поленюсь, закажу ведро гнилых помидор и тухлых яиц и закидаю ими ваш театр тонким слоем. Чтобы уже на подходе к нему всех воротило. Понятно?! – Картинка мне неожиданно понравилось, и я на секунду даже зависла. Сестра это заметила и победно улыбнулась. – Вот! Наконец-то я вижу адекватную реакцию! А то как не родня. Где твой характер?! Пойдем вместе, поможешь мне яйца нести.

Я застонала и уткнулась лбом в стол. За что мне все это? Ну почему у всех родственники как родственники, а у меня… такая замечательная сестра.

Нет, она у меня правда замечательная, когда не хочет меня осчастливить или за меня отомстить. Но именно сейчас моральных сил бороться с ураганом в ее лице не было совсем.

Я повернула голову набок, укладываясь на стол уже щекой, и задумчиво посмотрела на пол. Может, и правда на него лечь и сдохнуть?

Сестра встала, пересела на стул рядом со мной и обняла.

– Эх, Дюймовочка ты наша. Плюнь на них. Пошли лучше со мной на новогоднюю вечеринку. Там сегодня все, кто не на смене. У нас хороший коллектив. Повеселимся. – От одного только словосочетания «новогодняя вечеринка» и «повеселимся» мне стало дурно, и я, вздохнув, перевернула голову на другую щеку. – Ну не дури. Сегодня нельзя просто отсидеться дома в одиночестве. Новый год же! Как его… – она защелкала пальцами, подбирая слова. – Время исполнения желаний! – У меня было только одно желание: вернуть свою прошлую жизнь. Но это невозможно. Поэтому я продолжила лежать на столе. – А может, домой поедешь? Ты же знаешь, родители тебе всегда рады.

Я вспомнила, как рвала и метала мама, когда оказалось, что после травмы коленной чашечки вернуться в балет не получится. Как она искала лучших врачей и требовала сохранить за мной место в театре. Как рыдала, будто это не я лишилась карьеры, а она, и все время причитала, какая же я бедная и несчастная. Пожалуй, лучше сдохнуть прямо тут – на полу кухни, чем так жестоко продлевать себе агонию.

Родители у меня замечательные, и мама в особенности. Но гиперопеки с их стороны я сейчас не выдержу. Хватает их постоянных телефонных звонков.

Я прикрыла глаза.

– Эй, ну не нужно так убиваться! Не хочешь к родителям – не надо. Пошли на вечеринку? Меня там такой парень дожидается – ммм… вкусный, как пироженка! – она мечтательно подкатила глаза. – У него, кстати, друг есть. Ничего так. Правда, очкарик интеллигентный, но тебе же такие нравятся. – Я постучала лбом по столу. Вот чего мне сейчас «не хватает», так это отношений. – Снежана, но это же выход! – всплеснула сестра руками, осененная идеей. – Ты ведь еще ни с кем толком не встречалась! Один балет этот твой и фуэте на уме были! Тебе уже двадцать, Снежана! Тебе парень… нет, тебе мужик нужен! Такой, чтобы ого-го! Чтобы фуэтэ на нем крутить! Так, чтобы мысли о балете на раз вышибало!

– Чем? – простонала я.

– Что чем?

– Мысли вышибал чем?

Отчего-то представлялся мужик, похожий на гамадрила1, с дубиной в руках. И меня такой вариант не устраивал.

– Как чем? – и похабненько так улыбнулась. – Дубинкой своей.

Воображаемый гамадрил взял в руки нечто иное, на что недвусмысленно намекала Зоя, и постучал им по другой ладони…

– Ты издеваешься? – покосилась я на нее.

– Ох, Дюймовочка ты моя… – Она погладила меня по голове. – Ничего-то ты в жизни еще не знаешь и не понимаешь.

Этот ее покровительственный тон всегда действовал мне на нервы. Будто между нами не четыре года разницы, а двадцать четыре. Нужно было прекращать себя жалеть и позволять это делать другим.

– Ну да, четыре года разницы делают тебя ну очень опытной в этом вопросе, – съязвила я. – На вечеринку не пойду. У меня… дел много, – выпрямилась и встала. – Но ты иди, нечего со мной сидеть.

– Ага, счаз! Дел у нее много! Стакан слезами еще наполнить не успела…

Зоя тоже встала и уперла руки в бока. Дома меня не зря называли Дюймовочкой – я в семье самая низенькая, а на фоне сестры вообще смотрелась ребенком. И теперь она возвышалась надо мной и давила… авторитетом. И вот когда она делала так, спорить с ней было чревато для здоровья.

– …Значит, так. Вечеринка будет в каком-то баре с кроличьим названием. Наши покреативили и решили, что отпраздновать там год кролика будет очень символично. Так что или ты надеваешь какое-нибудь платье и идешь со мной праздновать. Или я звоню маме и сдаю тебя с потрохами! – Я так и застыла, не веря услышанному. – Да-да! И нечего на меня так смотреть! Может, хоть у нее получится вставить тебе мозги на место. На вот, уши не забудь надеть, – и сунула мне в руки непонятно откуда взявшийся ободок с прикрепленными длинными черными ушками с розовой атласной сердцевинкой.

– П-почему черные? – невпопад спросила я.

– Так год черного кролика же. Все, у нас час на сборы, – и хлопнула в ладони.

Я вздрогнула и с тоской посмотрела в окно, на которое, шутки ради, Зоя успела приклеить улыбающуюся мордочку зайца. Покрутила в руках ободок и вздохнула.

Поплакать в одиночестве сегодня не получится…

***

Вечерний праздничный город радовал огнями гирлянд, вывесок, ярко украшенными витринами многочисленных магазинчиков и группками празднично настроенной молодежи.

Точно радовал. Я в этом уверена. Но не нас. Потому что таксист завез нас куда-то в спальный район, где светились только окна домов и изредка звучал смех проходящих мимо компаний. Они с интересом поглядывали на двух подмерзших ходящих кругами по их району девушек, одна из которых опиралась на палочку – мне без этого аксессуара пока никак.

– Да я точно тебе говорю: вот этот адрес!

– Хорошо. А бар твой заячий или кроличий где? – Мы снова обошли несколько домов по кругу и ничего не нашли. – Ты уверена, что тебе прислали правильный адрес?

– Да я сама его записывала! Собственными ручками! – вспылила сестра и ткнула мне огрызок бумажки прямо в лицо. – Вот! – и внезапно замялась. – Правда, там Толик муку рассыпал, гвалт поднялся. Я могла Аську и не дослышать… Мне ж еще за белковыми коржами в духовке нужно было следить. Их же чуть передержишь – и все! Фирменный торт не получится.

Я вздохнула и уже хотела посоветовать Зое еще раз позвонить коллегам по кондитерскому ремеслу, которые упорно сегодня не слышали наших звонков, и уточнить адрес, как мы завернули за угол и уставились на… бар. Перепутать это деревянное строение, украшенное огоньками, с чем-то другим было невозможно. Вывеска на нем гласила «На перекрестке».

Но самое удивительное было не это. Как мы могли не заметить его раньше?! Мы же тут уже пятый круг наматываем!

Мы с Зоей переглянулись.

– Кажется, нашли, – нерешительно произнесла она.

– А где твое кроличье название?

Тут дверь бара отворилась, на улицу вышла компания с надетыми на головы кроличьими ушками и, весело смеясь, скрылась за ближайшим домом.

Зоя посмотрела на клочок бумаги в руках, на молчавший телефон и заявила:

– Зайцы-кролики есть? Есть. Значит, нам туда. А название я могла и не услышать нормально. Говорю же: мука, Толик, коржи… – и, подхватив меня под руку, решительно поволокла к бару.

Я уже успела так продрогнуть, что была не против зайти хоть куда-нибудь, лишь бы в тепло. У Зои, несмотря на ее холодоустойчивость, тоже нос покраснел, а в глазах горело желание кого-нибудь убить.

Стоило нам подойти к двери бара, как она резко отрылась, и нам навстречу вывалилась целая компания смеющихся Дедов Морозов. Одеты они были по всей форме, к удивлению, даже бороды на их физиономиях смотрелись вполне натурально. Из образа выбивались только черные атласные ушки поверх их красных шапок с белой опушкой. Точно такие, как я «случайно» забыла дома.

Один из них поскользнулся на выходе и, пытаясь удержаться на ногах, толкнул меня. Несильно. Но с моей ногой и гололедом мне большего оказалось и не нужно. Я взмахнула руками – палка улетела в сугроб, я зацепила Зою, которая сегодня решила сразить коллег наповал и надела сапожки на высоченной шпильке, и мы с ней повалились на землю. Только эти Зоины шпильки и мелькнули.

И вот лежала я на снегу, смотрела в темное небо, ощущая, как ноет отбитая пятая точка и колено, а за шиворотом тает завалившийся туда снег, и понимала, что в новогоднюю ночь меньше всего ждала подвоха от Деда Мороза… А ведь вечер еще даже не начался…

Морозы тут же загомонили, помогли подняться, отряхнули нас от снега. Тот, что меня толкнул, подхватил под локоть и, виновато заглядывая в глаза, попросил прощения у меня и Зои. Но вокруг одновременно что-то говорили еще пятеро Морозов, и сосредоточиться на чем-то не было никакой возможности. Как-то незаметно мы с тоже ошалевшей сестрой оказались в баре. Зазвучала музыка, со всех сторон доносились смех, веселые возгласы, а Морозы, казалось, обступили нас стеной. Я окончательно растерялась, а когда пришла в себя, обнаружила, что без верхней одежды сижу с сестрой и толкнувшим меня парнем за столиком, а остальные бородатики сердечно с нами прощаются и желают счастливого нового года.

– Ага, – кивнула я уже вслед удалявшимся парням.

Да-да, назвать их дедами, несмотря на красивые окладистые бороды натурального вида, у меня не повернулся бы язык даже в моем растерянном состоянии.

– Что это было? – озвучила мои мысли пришедшая в себя Зоя.

– Я сильно перед вами виноват, – снова повинился Мороз и грустно сказал: – Друзья ушли по делам. Новый год все-таки. Мы сюда всего на минутку заглянули. Мне тоже пора, а я опять натворил дел.

– Опять? – вырвалось у меня.

– Да, как-то на новый год тоже вышла история. Только я там со снежными танцами перестарался, нечаянно вьюгу устроил, планы людям попортил, но все исправил2!

– Исправил, значит, – скептически усмехнулась Зоя и сложила руки под грудью. Вырез её платья при этом красноречиво натянулся, и бородатик на несколько секунд на нём залип. Спохватился и, смутившись, отвел взгляд:

– Да. Только… запретили мне после этого так активно вмешиваться в судьбы людей… – Потянулся рукой к голове, собираясь снять шапку, наткнулся на ободок с ушками и, смутившись еще больше, снял их и покрутил в руках, не зная куда деть.

– Слушайте, – вздохнула я, ощущая, как уровень бреда в исполнении этого Мороза неуклонно растет. Нельзя так сильно вживаться в роль! – Все хорошо! Никто ничего не сломал. Вы извинились. Мы вас простили. Все! Вы полностью свободны и ничего нам не должны!

– Как это не должен?! – внезапно возмутилась Зоя. – Я из-за этого индивида прическу испортила! Вот смотри! – и продемонстрировала мне мокрые кончики выпрямленных волос. – Чуть каблук не сломала и получила моральную травму!

– Какую травму? – мы с парнем озадаченно переглянулись.

– Моральную! – весомо возвестила Зоя. – Эти бородачи видели мое… – она внезапно запнулась, огляделась и заговорила гораздо тише, многозначительно приподнимая брови. – Белье они мое видели.

Я озадаченно посмотрела на сестру. Вспомнила, как эффектно она падала, и признала, что да, белье ее они видеть могли. Но лично я бы в таком точно никогда не призналась! А она сидит, выразительно смотрит на Мороза и не краснеет даже. Зато краснеет он. Зоя, когда хочет, может смутить кого угодно.

Внезапно рядом появилась темноволосая красивая девушка в костюме кролика и спасла парня от еще большего покраснения.

– О! Новые посетители!

– Хозяйка! – облегченно выдохнул он. – Прекрасно выглядишь!

Брови девушки чуть приподнялись, и она положила руку на пояс, принимая эффектную позу. В ее костюмчике это было несложно. По-моему, ее хоть сейчас можно было фотографировать и смело помещать на первую полосу модного мужского журнала: кокетливые черные кроличьи ушки, жилетка с белыми отворотами и впечатляющим декольте, белые перчатки, черная коротенькая юбочка и чулки в мелкую сетку. Уверена, если она повернется тылом, то мы обнаружим на попе белый пушистый хвостик.

– Спасибо, конечно. Приятно услышать это от одного мужчины дважды за вечер. – Парень снова начал краснеть, а я поняла, что в этом баре есть еще одна особа, которая любит заставлять мужчин смущаться. Но она быстро над ним сжалилась: – Будете что-то заказывать?

– Да! – тут же отозвался Мороз. – Фирменный глинтвейн для начала будет в самый раз. Девушкам нужно согреться.

Хозяйка кивнула и величественно прошагала к барной стойке. Только тут я поняла, что еще так и не огляделась в этом баре. Это заведение было уютным, а новогодний антураж и веселые посетители создавали праздничное настроение. Даже у меня на душе стало как-то светлее.

Снова заныло колено, и я невольно поморщилась. Зоя это заметила, отвлеклась от бородатика и с тревогой посмотрела мне в глаза:

– Болит?

– Ноет. Ничего, скоро пройдет, – выдавила я улыбку.

Мороз с сочувствием посмотрел на меня, на прислоненную к стулу палку и, внезапно, будто решившись на что-то, сказал:

– Мне, конечно, вмешиваться запретили, но вот ему – нет!

Я глазам своим не поверила, когда увидела на его ладони вместо ободка с ушками их обладателя! В смысле, самого настоящего пушистенького черного кролика!

Зоя тоже опешила и широко раскрыла глаза:

– Откуда?! – и потянулась к нему. – Какой милашка!

Взяла кролика на руки и засюсюкала, поглаживая его по гладкой блестящей шерстке.

– Так год черного водяного кролика же. Он сейчас приходит, куда ни позовешь, – довольно улыбнулся Мороз.

– А почему такой маленький? – улыбнулась я, поддерживая эту игру и беря кролика у сестры.

Его носик смешно шевелился, а глазки-бусинки глядели на нас с удивлением.

– Так год только начинается, – усмехнулся парень. – К концу вы его не узнаете.

– Не сомневаюсь. А где ты его все-таки прятал? – спросила сестра, почесывая милаху за ушком.

Мороз как-то странно улыбнулся и не ответил. Подошла хозяйка заведения и поставила перед нами с сестрой высокие прозрачные бокалы с горячим ароматным глинтвейном.

– Так какое желание вы бы хотели, чтобы исполнилось в новом году? – внезапно спросил Мороз.

Улыбка пропала с моего лица. С новой силой заныло колено. Зоя невесело вздохнула, потом встрепенулась и, взяв бокал, с улыбкой произнесла:

– За новый год! И пусть наши желания сбудутся!

– За новый год! – поддержал ее Мороз и подмигнул кролику.

– За новый год, – тихо поддержала я, спустила ушастика с рук на стол и взяла бокал.

Внезапно кролик громко чихнул, и мне показалось, что наши с сестрой бокалы окутала прозрачная сверкающая дымка. Я моргнула.

Показалось.

Отпила глоток, ощутив, как на языке тают странные пузырьки. А потом мир мигнул, и я поняла, что алкоголь даже в маленьких дозах – зло.

Бар в одно мгновение изменился. Теперь мы с такой же ошалевшей, как и я, сестрой сидели за грубо сколоченным столом на деревянной лавке посреди какой-то средневековой таверны.

Но далеко не это было нашей главной проблемой.

Таверна была не пуста. И взгляды всех присутствующих здесь… существ… внезапно оказались скрещены на нас.

Подписываетесь на страницу автора, чтобы первыми узнавать о новинках: https://www.litres.ru/author/katerina-cvik/

Глава 1. Прикрывая спину

– Снежанка, прикрывай спину! – орала Зоя, размахивая отобранной у проходящей мимо зелененькой дамы чугунной сковородой.

На сковороде все еще что-то шкварчало, и от этого уровень опасности, исходящей от сестры, возрастал в разы. И в первую очередь я старалась сама не попасть под ее в прямом смысле горячую руку. В другой руке она держала туфлю с длинной шпилькой. Вторую она решительно всучила мне, после того как затащила на стол и увидела воинственно выставленную мной палку.

Я не была уверена, что подобное поведение – правильная тактика. Вполне возможно, что стоило забиться под стол и не отсвечивать. Но это не в характере моей сестры-валькирии, и у меня автоматически не осталось выбора.

А ведь все началось с обычного подката…

Мы с сестрой очумело оглядывались по сторонам.

Так не бывает. Бар не может измениться в один момент, а люди… перестать быть людьми.

Из ступора меня вывел невысокий ушастый гоблин. Был у Зои знакомый художник, который рисовал всяких фэнтезийных существ для одной онлайн-игры, и всегда, когда мы по какой-то причине пересекались, показывал мне свои работы и подробно о них рассказывал. Мне тогда было не очень интересно, но, видимо, в мозг что-то такое заронилось, раз я их так отчетливо сейчас вижу вокруг.

Гоблин, почесывая под жилеткой волосатую грудь и что пониже, вальяжно подошел к нашему столику и… предложил Зое уединиться. Предложил, правда, не так культурно. Я бы даже сказала – слишком прямолинейно, но…

Не знаю, видела ли Зоя то же, что и я, или глинтвейн только на мой мозг так подействовал, но это был ГОБЛИН! Зеленый, носатый, с ушами-лопухами и непропорционально длинными руками ГОБЛИН! Гоблин, прилюдно предложивший моей сестре… пусть будет уединиться – не повторять же за ним гадости! Сделать такой костюм невозможно. Точно так же, как и стать огромным красным орком с выступающими клыками или малюткой-гремлином, расхаживавшим по соседнему столу…

В общем, каюсь. Слабым звеном оказалась именно я. Мои нервы не выдержали. Никогда не видела Зою такой растерянной, а ситуация в принципе никогда не была такой дикой, и совершенно неожиданно во мне взыграл инстинкт защитницы. И плевать мне было, что передо мной не обычный человек, а гоблин, и что сейчас я вполне могла видеть вымышленных персонажей – поверить в реальность происходящего было очень трудно.

Обычно это Зоя всегда на острие атаки и вступается за меня, но и ее при мне никто еще не пытался обидеть или унизить, а те, кто имел такую неосторожность, огребали сразу и без вопросов. А тут Зоя беспомощно хлопала ресницами и пялилась на этого похабника! И я, не ожидая от себя самой, размахнулась и залепила зеленомордому хлесткую пощечину. Но немного не рассчитала – удар пришелся по самой выступающей части его тела – большущему носу с целым рядом колечек вокруг одной ноздри.

Гоблин взвизгнул, прикрывая его руками, а потом оскалился таким впечатляющим набором острых зубов, что у меня, наконец, включился инстинкт самосохранения.

И не только у меня. Зоя подскочила, отчего многострадальный нос гоблина уткнулся ей в пупок, и зарядила ему такую оплеуху, что он улетел к соседнему столу и сбил руку огромного красного орка, собиравшегося отпить из большущей кружки. Жидкость из кружки выплеснулось на маленького гремлина, который вышагивал перед громилой прямо по столу и что-то ему втолковывал.

Если до этого наше появление заметили и стали активно переговариваться, то после того, как облили гремлина, на бар опустилась тягучая тишина.

Гремлин несколько раз дернул головой, ме-е-едленно провел лапкой по миленькой мордочке, вытирая жидкость, а потом глаза его потемнели вместе с белками, и его затрясло.

Орк с досадой стукнул кружкой по столу, обернулся, чтобы схватить подбившего ему руку смертничка, но гоблин выставил палец с длинным загнутым ногтем в нашу сторону и неожиданно тонко запищал:

– Это они! Они меня толкнули!

Мне оставалось только удивляться детализации и яркости моих глюков.

Орк перевел взгляд на меня, на Зою, продолжавшую воинственно сжимать кулаки, и начал подниматься. Не знаю, что он хотел сделать и кого назначить крайним, но подняться так и не успел – в ухо ему прилетел такой мощный удар, что голова орка мотнулась, а взгляд поплыл. А вот не нужно было забывать про своего дружка гремлина!

Тот так стремительно менялся, превращаясь в страшное неуправляемое существо, что я сглотнула и попятилась, но уперлась в стол. В одно мгновение милый маленький гремлин стал выше, его мышцы взбугрились, став гипертрофированно огромными даже для его увеличившегося роста, а в глазах заплескалась тьма безумия. Я с ужасом поняла, что сейчас ему все равно кого бить или убивать.

Из-за столов повыскакивали посетители, а гоблин уже вопил во все горло и тыкал в нас с сестрой пальцем:

– Это они! Они во всем виноваты!

– Ах ты… – зашипела пришедшая в себя Зоя.

Она огляделась, заметила застывшую неподалеку официантку и выхватила из ее рук все еще шкворчащую сковороду, на которой та подавала какое-то мясо.

– Ну держись, носатый! – и замахнулась.

Жир плеснул в разные стороны, и от нас дружно отшатнулись. Гоблин снова тоненько заверещал и кинулся прочь. По пути подбил кому-то ноги, тот зацепил соседа, что-то звякнуло, разбилось, пролилось, зазвучали возмущенные выкрики. Тем временем полностью преобразившийся гремлин развернулся и бросился на бородатого мужика, который имел неосторожность икнуть и привлечь к себе его внимание. Взревел пришедший в себя орк.