Воин. Правитель. Чужак

– Нет, эта сволочь просто так от меня не отстанет. Уйду целым – вернусь по частям.

Он почуял запах бензина. Темень напала на взор, а на язык – привкус гари и тления. Чужак услышал шаги. Он засеменил, но шорохи никуда не делись. Его путь кто-то отслеживал. Что-то заставило его присесть, и он присел. Вокруг замерцало, пространство покрылось мраком и обволокло его сумеречной пеленой. Щелчок. Он попытался встать. Но стоило сдвинуть пятку, как пелена запряталась. Пришлый осмотрелся. Сине-жёлтый комбинезон. Он – на борту корабля.

Под потолком – «Берег I – X—II». Первым делом он взглянул именно на название, а потом на аварийные лампы. Турбулентность не щадила здесь никого – ни датчики снаружи, ни тех, кто сидел под мерцающей крышей. Потоки штормового ветра шатали корабль. Они вели его по воздушным ямам. В течение пары секунд свет в лампах погас. В посадочный винт ударил разряд тока, и все, кто боялся отвести взгляд от коленей, с трепетом вжались в кресла.

– Колониальное судно, – пробубнил Пришлый и потрогал язычок молнии. Сама молния, резина, карманы, плотно прилегающие к бёдрам – подсказок очевиднее он ещё не встречал. «Мой… комбинезон? Так что, значит, я…?», – он слегка нервно убрал от молнии пальцы и попытался ещё раз взглянуть на название, но тут его прервал чей-то голос:

– Колониальное судно? Откуда ты знаешь? Ты был тут? – с ним заговорил ребёнок в комбинезоне. Он сидел рядом, а из-за того, что лампы постоянно лишались света, мальчишка то и дело исчезал в пустоте. В очередной раз, когда свет пришёл в норму, перед Пришлым предстала его рабочая братия. Братия колониального судна. Она занимала все кресла и сидела в тех же цветах. Раскат грома, и их трепет вновь обратился к коленям. Гул неожиданно стих, корабль немного выровнялся, и, отпустив резиновые брючины, братия синхронно посмотрела на сиденье Пришлого.

То, что заставило его присесть, приказало ему же встать. Он внял приказу и поднялся с кресла. Вдруг он почувствовал, что слегка тонет. В колени заплеснулось немного воды. Он очутился в озере, полностью чёрном и ничем не освещённом. Попытка сдвинуть стопу удачей не увенчалась. Он приложил чуть больше усилий, переправил сверхсилы туда, к икрам, но в ответ получил столь же уверенное сопротивление. Вода определённо обладала разумом. Жаль только, зловредным. Она вела себя как болото, встретившее упёртого путника. Понимая, с кем оно имеет дело, озеро на чуть-чуть приспустила дно. Пришлый рванул вперёд и ожидаемо начал тонуть. Всасывая сантиметр за сантиметром, участок кожи за участком кожи, поверхность дотронулась до его оцарапанной шеи. Кровь мгновенно свернулась, порезы исчезли, и, закрыв глаза, чужак попытался выпрыгнуть. Он смог. Но тут, под ногами, образовался обрыв.

Позади, на скалах, копошилась его же копия. Та цеплялся за выемки в камне, старательно подбирала ноги и с надеждой поглядывала куда-то вверх. Это был Пришлый, но из прошлого. Через пару секунд у края обрыва его встретит чья-то изумлённая физиономия. Физиономия доброго Духа. Невесть какая неделя и невесть какой день. Именно в это «невесть когда» и случилось их первое знакомство.

Но это происходило за спиной, в отдалении, а у сегодняшнего Пришлого цепляться, увы, было не за что. Он беспомощно махнул ладонью и начал падать. И только к горлу подступил страх, как бездна заботливо уложила его на землю. А точнее, на мягкое мшистое одеяло, что, помассировав ему спину, принялось обволакивать его по бокам.

– За мной, чужак, вставай, – По веткам вдалеке запрыгала старая знакомая Белка.

– Дух, я тут! Тут! Эгей! Слышишь?!

Белка ускакала и, не оглядываясь, перепрыгнула на ветки пониже. Пришлый вскочил и, схватившись за копчик, понёсся следом.

Дюжина метров, ботинок шлёпнул по следу, которого ранее он не видел. Пришлый на мгновение опустил глаза, всего лишь на миг, а когда поднял, заметил перед собой новое размашистое препятствие. Вновь он – оборотень. Облик злобного Духа.

– Да нет, ещё рано! Как ты?! Погоди! Нет! Стой!

Пришлый выставил руки. Оборотень навалился всей грудью, но только успел раскрыть пасть, как следом тут же исчез. С северного направления до них дотянулся свет сигнального огня. Он окатил лучом спину монстра и растворил его в воздухе, словно прах. Чужак приоткрыл одно веко, посмотрел сквозь пальцы, и впал в ступор. Его переместило куда-то ещё.

Маленький холм. Чужак потоптался, покрутил по земле носочком ботинка и, опустив руки, посмотрел на окружение уже без всякого страха. Вот он, кажется, выход. Цель, о которой он так мечтал, – сигнальный огонь. Горя на макушке холма, он призывал чужака не стесняться и быть посмелее.

Чужак побрёл. Побрёл вверх. Побрёл увереннее и на пути, немного поскальзываясь, начал стаскивать с пояса ремень с кобурой и револьвером. Пусть! Пусть с него стянут рубашку, штаны, носки, но зато он обретёт его – главный, золотой ключ. И даже не нужно будет собирать осколки воспоминаний, дабы понять – кто он. Выход обо всём позаботится.

Чужак задвигался чуть быстрее. Хромота как-то сама отстала от его ноги, и он побежал – шустро, – как не бежал, наверное, даже будучи сытым.

Огонь приобнял. Он обхватил ему плечи и разгорелся так ярко, что чужаку невольно пришлось зажмуриться. Ни рыка, ни жгучего голода, ни удара когтей. Только свет и тепло, только нега и невыразимое счастье.

Сигнальный огонь, как оказалось, не был сигнальным огнём. Он был чем-то большим. Даже большим, чем просто символ света и обретения. За ним прятались немного иные смыслы. Не маяк и не просто надежда, а символ горечи и разорительных войн. Горящее дерево. Именно горящим древом и представал его выход и именно к нему он и тянулся весь путь.

И свет проливался. Он проливался в траву, он проливался на кожу, он проливался в разум, тронутый единственно верной мыслью: «Пришелец достиг желанного выхода».

– За мной, – нашептывал сигнальный огонь, – за мной, – взывало горящее дерево.

И Пришлый пересек половину холма, чтобы потом вбежать в новую трещину. Пространство обрелось нужной язвой, и он вытянул руку. В знамени горечи, верил чужак, его поглотят без остатка, и он требовал, чтобы ноги ускорились. «Живее! Живее! Живее!». Но вдруг огонь перед глазами стих. Ноги внезапно отяжелели, а свет, едва дотронувшись пальцев, зачем-то запрятался на той стороне холма.

– За мной, – прозвучало откуда-то из-за спины.

Чужак замер и захотел обернуться.

– Нет, только не это. Прошу, нет-нет-нет, отпусти, будь другом, – чувствуя, как вместе с ногами понемногу тяжелеет всё остальное, он напряг шею, но обернуться так и не смог.

– За мно-о-о-ой…, – прозвучало вновь, и сумерки, дождавшись, когда наступит их черёд, свалились на дерево, что недавно разгоняло эти самые сумерки бессмертным пламенем.

Чужак просто оцепенел. Зрачки его забегали вокруг осей, а языки пламени, умчав за укрытие, закончили стрекотать. Свет упомянул, кто к ним прибыл, и, самое главное, он упомянул того, кто выбирался из темноты.

Рык зверя – прибой. Звуки из сна – вопли голодного брюха. Парадоксально и совсем не стройно. Но какофония обязана быть не стройной! И она приближалась, стаскивая с ветра тепло и любую мелочь, что могла напомнить о прежней надежде. Огонь слабо обдувал грудь, тогда как мороз, наоборот, всё чаще нахлынивал на спину. Пришлый поднатужился, подбородком он потянулся вперёд и подумал, что таким образом утянет щёки, скулы и волосы. Однако этим он добился лишь маленькой холодной слезинки. Она застряла у него в одной из морщинок и совсем скоро испарились. Её забрал слабый огонь, а мороз, бичуя чужака по спине, присоединялся к стройно играющей какофонии. Та поскребла по ушам, – резко и без уступок, – и столь же резко их отпустила.

Оцепенение… оно ушло. Заклинание разрешило чужаку подвигать головой и руками, и он, наконец обернувшись, смог углядеть за спиной только ветки. Под ногами валялась россыпь чешуек, шишек и игл, а также лежали щепки, что он уронил вместе с собой. «Вернулся», – подумал Пришлый и тут же почувствовал, как чуть ниже спины неприятно заныло. Из носа, что оказался сломан, закапала кровь.

– Ну, ты так и будешь стоять? Не отставай давай, за мной.

– Да, Дух, всё, иду. Меня чутка помотало, но я в порядке.

– Помотало? О чём это ты?

– Да ничего, не бери в голову, – обрывисто ответил чужак и подтянул пояс, на котором всё ещё висела кобура с револьвером.

– Тогда идём, у нас впереди долгий путь.

– Ага-ага, – неуверенно пробубнил Пришлый и огляделся.

Из голосов – только пение птиц да привычное шушуканье листьев. Ничего необычного. Заклинание окончательно спало. Перегородка на носу скривилась, а к ноге возвращалась привычная хромота. Чужак отплевался и растёр кровь над губой, искупав в ней только-только вылезшие ростки волос, и после этого поскорее побежал за Духом. В обличии белки тот скакал от ветки к ветке и иногда оглядывался. Затем скакал выше и прикидывал, сколько они успеют пройти за нынешний день.

А Пришлый, заимев собеседника, отправил вслух вопрос:

– Ну как тебе? Понравилось? Ещё раз тебе подыграть? Или пока всё на этом? Сам видел, если что, я готов. Однако помни, чем дольше ты надо мной издеваешься, тем быстрее я буду искать ответы. А ответы тебя ослабят. Так что хорошенько подумай – стоят ли твои издевательства моего гнева в будущем? Ну а так, затеешь новую чертовщину, ты знаешь, где меня отыскать.

Пришлый закончил и, ещё долго не опуская головы, прислушался к движениям компаньона. Тот убежал не очень-то далеко. Смешные угрозы в сторону его капризных владений заботили его куда меньше, чем выход, спрятанный далеко на севере.

Улей сепаратистов

Рюкзак был подтянут. Подсумок – закрыт. После того, как в карман залезла карамельная соломка – на случай привала, – скороход с улыбкой прыгнул через узенькую рытвину. Позади он оставил будущего Адмирала. Оглядев построение, сбитое впереди в кучу по разным сторонам света, тот приостановился и наклонился к земле. Наклонился не просто так. Перед входом в глубокие джунгли, в сепаратистский улей, Тит намеревался проведать своего подлатанного навигатора:

– Как рука, лейтенант?

– О, командир…, – Поло докрутил винт у основания локтевого механизма протеза и посмотрел наверх, – всё отлично, отлично. Эта рухлядь ещё послужит, списывать со счетов мне её почему-то не дали.

– Почему не попросил установить новый?

– Как же, просил. Вот только док у Висма упёртый как дьявол. Решил, что третьего поколения я ещё недостоин.

– А у него были новые руки?

– Да, одну из них он носил на себе, – Поло на мгновенье замолк. – Ха, верите ли, потерял он руку так же по-идиотски, как я. Оставил, говорит, настоящую в артиллерийском дуле, по пьяни. Конец орудия оказался дороже конца его, и-и-и… можете догадаться, чей конец его командир приказал отрезать.

– Ясно. И ты даже не попытался вырвать руку?

– Думал. Моя первая мысль, на самом деле. Однако потом подумал, что лишние разборки в лагере вам ни к чему.

– И то верно…

– Но я не жалуюсь. Он заменил обгоревшие провода, сменил электроды, поставил новые пальцы и выправил запястье. Теперь ладонь хотя бы не дёргается, – Поло, убрав мультитул, смахнул живой рукой налипшую грязь с искусственной. – Заплатки для первого поколения, оказывается, до сих пор могут доставлять кайф, а не боль.

Рука плавно задвигалась. Повертев запястьем туда-сюда, навигатор с наслаждением осмотрел старые и новые пальцы: одномоментно они сложились в кулак. Однако один недостаток подержанные заплатки всё же привнесли. Ход пальцев и движения суставов у протеза сопровождались теперь не ровным и мягким механическим шумом, а звучали неприятно и слегка потрескивали.

– Радуйся, что у них имелись хотя бы заплатки, – бросил Тит. – Иначе выкинули бы на помойку…

– А могли, капитан?

– Да, безусловно. Вместе с тобой.

– Сомневаюсь, – навигатор огляделся, – Висму не хватает бойцов, а я не так безнадёжен, как он думает, командир.

– Кто сказал, что так думает он?

Тит и Поло встретились взглядами. Пауза провисела буквально секунду.

– Хорошо, хорошо… смейтесь. Злорадствуйте сколько угодно. Но знайте, я вас не подведу.

– Пф, как будто у тебя есть выбор. Если оглянешься ещё раз, поймёшь, что я с тобой делю одни и те же последствия.

– Что вы хотите сказать?

– Хочу лишь сказать, что выбора нет не только у тебя.

Навигатору хватило и слов. Убирать взгляд дальше своего командира он больше не собирался. Вместо этого он неожиданно бросил:

– Это вам, – и протянул от себя неизвестный предмет, накрытый холщой. – Стянул в лазарете у одного доходяги, пока валялся без дела. Вы ему не нравитесь, он плохо о вас отзывался, поэтому я решил его маленько проучить.

Тит протянул руку, холщовая накидка упала, и перед ним предстало то, чего он меньше всего ожидал – рельсовое ружьё.

Поло продолжил:

– Сейчас бедняга в дозоре на полсуток. Завтра ещё на пол. Но, думаю, от него так просто не отстанут. За потерю боевого инвентаря я в своё время таскал бревно по периметру, целый месяц. У Висма ему грозит срок вдвое больше.

– Убери это.

– Но капитан…

– Я говорю – убери. Свою жизнь я этой штуке не доверю. Для этого у меня есть меч.

– Конечно! Конечно у вас есть меч! Но ведь это не повод наказывать ещё и «Голодранца». Разве вам бы не было обидно гнуть спину в наряде, зная, что орудие, потерянное вообще-то не по вашей вине, простоит в арсенале и ни разу не выстрелит? Я бы, честно, посчитал это за кощунство. – Поло протянул ружьё, доверительно кивнул и стал ждать, когда капитан, время от времени поглядывая на рельсу, протянет руку в ответ и сделает правильное решение.

– «Голодранец». Да я же из тебя с академии не стрелял…, – Тит искоса посмотрел на ружьё, оценил его с мушки до пусковой скобы и, цыкнув, положил на него ладонь. – Ладно, чёрт с тобой, – Тит потянул голодранца к себе и посмотрел на маленький индикатор возле приклада, после чего встал и двинулся вдоль окопа.

– Не забудьте, капитан, временами сбрасывать напряжение. Пушка капризная, сами знаете. Если вовремя не приласкать, задрожит и может выскочить.

– Об этом не волнуйся. Ты главное не задержись. Наши ребята уходят всё дальше и дальше. Не хотелось бы, чтобы ты остался посреди «его» ребят.

– Вас понял. Ноги мне пока не латали, так что я вас нагоню. Буквально одно дельце, и поднимаюсь, – Поло залез механизированным пальцем в карман и вытащил оттуда что-то, похожее на голубую пилюлю.

– Давай, увидимся на той стороне, – мимоходом потрепав бойца, Тит, наконец, удалился.

Поло меж тем, не смотря на пилюлю, закинул её в рот. Он соврал. Заплатки для первого поколения всё ещё причиняли невероятную боль. До момента, пока они не вступили в битву, он должен был вытерпеть отторжение новых деталей. Сжав зубы, он разломал пилюлю. Смесь болеутоляющих и голубого каина тут же прилипла к дёснам, затекла в щёки и полезла дальше в гортань. Спустя время он понял, что наконец-то может сфокусироваться. Обрадовавшись, полониец спокойно поднялся. Впереди его ждали парни, которых он сам сюда и доставил. Они подарили бы ему чуть большее утешение… большее, чем сложный набор химикатов, лукаво подыгрывающих синапсам мозга. Капитан тем временем пропал из виду. Тот подходил к укрытию другого, чуть менее напряжённого капитана.

Висм стоял в глубокой рытвине. В руках он то и дело поправлял армейский бинокль. Предательский пот – вот в чём причина. Он облепил носки, галифе, майку и стёганную куртку, ещё с утра, а ныне, в полдень, добирался до панциря-бронежилета и до проклятых ладоней. Из-за жары чёрный череп на нагрудном панцире смотрел отныне чуть искоса, а матовый полимерный корпус бинокля стал глянцевым, схватывая всё больше разводов, оставленных основаниями пальцев. Висм давно перестал удивляться. Вся форма, имевшая приписку «водоотталкивающая», вызывала в нём только улыбку. Когда орденский интендант отправил им последний заказ с одеждой, капитан сходу дал ей срок в три дня. «Три дня – и жара вас умоет. Парни будут выносить вас неделю, но в джунглях они захотят раздеться. От проказы им будет приятней, чем от здешней ржавой воды».

Висм вытерся. Запотевшими ладонями он несколько раз провёл по бронежилету-панцирю, отчего разводами покрылась перчатка – латная перчатка, сжимающая череп у висков и выступающая у шеи. Капитанский полудоспех защищал от пуль и стрел, противостоял ветролучам и веерным залпам, оберегал от плазмокинеза и вдовьих литаний, однако от жаркого ливня с утра до полудня в этой поганой влажной духовке под названием Прометий он спасать не умел. Сепаратисткий улей определённо был где-то здесь. Один из ульев. Днём ранее именно отсюда прибыли двое горемык-разведчиков. Сепаратисты аккуратно их обезглавили, заботливо усадили на степняков и отправили по домам, до самого лагеря Ордена, где Тит и Висм, вычитав издевательское сообщение на дырявых дощечках, с гневом взглянули на юго-восток – в сторону зелёного марева.

Сепаратисткий улей определённо был где-то здесь. Либо вёл к улью. Вёл к их мерзкой плодящейся матке, вокруг которой ублюдки усердно плясали и искали оружие против Республики. «Найдем главную тварь – можно валить. Мне надоела эта духовка», – раздумывал Висм, пока рассматривал местность в бинокль.

Локтями он опирался о взрытый слой почвы. Поверх выглядывали только шея, перчатка – часть панциря – и голова. Тит, упав на стену окопа, тихо поинтересовался:

– Что видишь?

Рядом с окопом похаживал боец. Он яростно шикал любопытной мартышке, скачущей возле ног.

– Вижу наших, – Поло, настроив диоптрии, посмотрел налево, – грязь на тиках, лопоухие листья. Кроклусы, недотроги. А где хоть одна петля, а? Метийцы, вас спрашиваю? Что, не могли ради приличия хотя бы одного из этих ублюдков повесить?

– Дело исправимое, капитан, – Тит почувствовал в руках дрожь и посмотрел на приклад. Индикатор в рельсе показал: «пора». Рычаг был опущен. Напряжение у голодранца было сброшено.

– Не знаю как ты, но я-то уж исправлю точно. Ну всё, ходу.

Висм резко опустил бинокль и развернулся, а затем беззвучно приказал: «Вперёд». Бойцы выдвинулись. Бойцы аръегарда. Дивизии Тита местный главнокомандующий отправил в авангард – получать первый удар. Титанец особо не спорил. Не в его положении спорить с тем, кто торчал в этой жаре целых три месяца. От него Висм ждал отдачи, а она выражалась в усердии присланных с Нимфеи бойцов. Обещание есть обещание: «скажи им завтра выступать – они выступят. Приказам они следуют чётко».

Висм убрал бинокль в футляр, футляр – в поясную сумку. Затем, как пружина, он оттолкнулся от стены окопа. Через мгновение он оказался над Титом. Им следовало поднажать. Встав во главе замыкающего батальона, Висм поспешил вперёд. Тит прошёл по окопу чуть в сторону – в этом сражении, если придёт время сражаться, ему отвели чуть более рисковую роль. Он должен идти в атаку с одним из гвардейцев: Шестёркой, Шутником или Шулером. А эти трое располагались так: Шестёрка шёл справа и управлял страховым отрядом; на левом фланге верховодил Шутник с двадцаткой бойцов с «короедами», пушками-обрезами, что идеально устраняли укрытия и забирали с собой тех, кто за ними пытается скрыться; а на острие, на шпиле атаки осторожно обступал ловушки Шулер, приказывая своей малочисленной ударной роте по-тихому срезать лески и искать следы мин.

Первым на пути был Шестёрка. К нему-то Тит и отправился.

Над головой капитана внезапно пролетел крикун: с жёлтым тельцем, синим хохолком и голубоватым оперением на конце крыльев. А ещё с до жути громким стрекочущим голосом. Почти достигнув цели, титанец заметил, что слегка глохнет. Странно, что тварюгу тут же не застрелили. Ей позволили сесть на ветку, пропеть ещё секунд пять, но к оружию так никто и не потянулся. Тит сам был готов схватиться за оружие. «Лучше меня не испытывай», – и, подняв голодранца, он с гневом посмотрел на ветки. Через миг пение прекратилось.

Он ожидал всего, что угодно, но не дисциплины. И, удивившись такому факту, капитан быстро опустил ружьё и последовал вновь по пути, по которому прошёл один из гвардейцев.

Однако причина была не в этом. Кажется, в поле зрения крикуна что-то попало. Что-то такое, от чего не замолкнуть было нельзя – горизонт из бойцов, расползшихся по земле. Те еле поднимали ботинки и вязли в густой зелени джунглей. Вот что птице нечасто приходилось видеть. И тут внезапно её взгляд пошатнулся. Ветка под сжатыми лапками дрогнула, и крикун подлетел. На ствол опёрся гвардеец. Чуть позже, на полусогнутых, к нему подошёл капитан.

– Твой командир медлит. Почему?

– Потери.

– Навряд ли.

Шестёрка, не оборачиваясь, вытянул голову и осмотрел расположение бойцов.

– Если есть что сказать, капитан, говорите.

– Я просто хотел узнать, что по этому поводу думаешь ты.

– Ничего. Приказ есть приказ. Лишних вопросов себе, да и тем более командиру, я не задаю. Вы недовольны нашей стратегией?

– Любая стратегия имеет место, пока она не ведёт к провалу. И пока Висм шатается между ним и успехом, то я оценивать не берусь.

– Что-то не похоже на слова будущего Адмирала.

– А на чьи похожи?

– Аналогия вам не понравится.

– Если не будешь язвить, то наказания не последует.

– Ладно, скажу так: вы тушуетесь.

– Тушуюсь? Из-за чего?

– Подойдя ко мне, вы хотели задать вопрос по-другому. А сейчас костите углы. Не похоже на поведение будущего Адмирала.

Приклад в руках Тита задрожал, и, опустив взгляд, он притронулся к рычагу. Голодранец тут же угомонился. После этого капитан произнёс:

– Ну ладно, я подожду.

– Чего?

– Ответа. Твои идиотские домыслы меня не колышат.

Шестёрка ухмыльнулся и выглянул из-за дерева. Тит выглянул после. Затем он продолжил:

– Так что что насчёт тебя, Шестёрка?

– Лично я недоволен.

– Ну вот, не сложно было, правда?

– Командир сомневается.

– И в чём же?

– Что я для них опасен.

– Да брось. Ты на это неправильно смотришь.

– Да? А как мне на это смотреть?

– С его точки зрения. Если ты здесь, ближе к тылу, значит, Висм тебя ценит как равного.

– И с чего бы?

– Посмотри назад и увидишь, – Тит вновь выглянул и через секунду вернулся. – Он оставил тебя поближе. Тебя он терять не хочет. Не знаю почему, но твою шкуру он ценит выше, чем шкуры тех двоих, – Тит указал поочередно на Шутника, а затем на Шулера.

– Возможно, но я не согласен.

– Как хочешь, мне на твоё согласие, если честно, срать с высокой колокольни.

– Ну вот. На слова будущего Адмирала это уже больше походит.

Тит, увидев ухмылку гвардейца, выглянул из-за дерева в последний раз и подозвал стоящих чуть позади бойцов. Они, что удивительно, выдвинулись с небольшой задержкой. Нечто отвлекло их внимание. Спустя мгновение Тит понял – что именно. Отойдя от окопа, взяв расстояние в сотню метров, один из солдат всё продолжал бороться с мартышкой. Шикал он яростней, пинался активней. Мартышка всё не уходила. Завидев ботинок, она, конечно же, отбегала к кустам, но после этого всегда возвращалась, зная, что у громилы на груди припрятано кое-что интересное – широкий ремень и связка гранат. Одну из гранат, видимо, мартышка и хотела сорвать.

Набрав злости, солдат-гренадёр выхватил шматок грязи. Тот полетел упрямке в нос, но она вовремя подскочила и увернулась. Отбежав под кусты, она приникла головой и на время притихла. Урок ей стал наконец-то понятен.

А линия Шестёрки тем временем обошла очередной неглубокий окоп.

«Они готовились к обороне, ждали громкого нападения, но его не случилось. Висм струсил. Тел нет, следов от тел тоже, деревья не тронуты взрывами, ветки кустов не надломаны. То есть пули здесь не ходили. Тогда чем же он занимался? Чего выжидал?» – охапка вопросов всплыла в сознании Тита.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.