33-я армия в битве за Москву

Нелегкое это дело – держать себя в определенных рамках поведения в непростой ситуации, и многим нашим полководцам и военачальникам это было даже сложнее, чем сражаться с врагом на поле боя. Генералы, подобные М. Г. Ефремову, были среди них «белыми воронами», а те, кто хамил, унижая своих подчиненных, наоборот, слыли требовательными командирами.

Выросший в простой крестьянской семье, Михаил Григорьевич был чужд всякому проявлению излишнего внимания к своей личности, какую бы должность он ни занимал. Ненавидел подхалимаж и угодничество. Командиры и бойцы дивизии любили своего комдива за простоту, справедливость и заботу о подчиненных. Командование корпуса и округа отмечало его преданность делу. За грамотное руководство дивизией ему не раз объявлялись благодарности командующим войсками Московского округа. Ниже приведена аттестация, данная М. Г. Ефремову в 1928 году:

«Энергичный, инициативный, дисциплинированный работник.

Общую военную подготовку имеет удовлетворительную. В оперативных и тактических вопросах разбирается. Имеет боевой опыт.

Руководство хозяйственной жизнью частей – правильное.

Хороший администратор.

…В обращении с подчиненными и во взаимоотношениях с начальниками весьма корректен. Заботится о подчиненных.

Общий вывод: должности комдива-единачальника вполне соответствует. Может быть выдвинут в очередном порядке комкором»[38].

В октябре 1929 года Михаил Григорьевич получил предписание убыть на учебу в Военно-политическую академию имени Толмачева, находившуюся в Ленинграде. В академии был создан специальный факультет командиров-единоначальников, совмещавших должности командира и комиссара. Здесь наряду с общевойсковыми дисциплинами особое внимание уделялось организации партийно-политической работы в войсках.

Год учебы пролетел незаметно. Михаил Григорьевич возвратился в свой гарнизон, но уже командиром и комиссаром 3-го стрелкового корпуса. Однако в этой должности он пробыл недолго, всего около года. Командующий войсками Московского военного округа И. П. Уборевич считал, что годичная подготовка в стенах Военно-политической академии недостаточна для командира корпуса. Поэтому на очередной аттестации М. Г. Ефремова появилась его резолюция:

«Исходя из все возрастающих требований, предъявляемых к современному командиру РККА, считаю желательным командирование на полтора-два года для учебы в военную академию»[39].

В конце 1930 года Ефремов стал слушателем особой группы Академии имени М. В. Фрунзе. Особая группа состояла из высшего командного состава Красной армии, прошедшего школу Гражданской войны и имевшего немалый опыт руководства войсками, но недостаточно подготовленного в теоретическом отношении.

Вскоре после приезда М. Г. Ефремова на учебу начальником и комиссаром Военной Академии имени Фрунзе был назначен Б. М. Шапошников, в недалеком прошлом полковник Генерального штаба царской армии. Он был одним из ведущих военных теоретиков Красной армии, автором широко известного трехтомного труда «Мозг армии». Борис Михайлович пользовался большим авторитетом не только в военных кругах, но и у руководителей страны и лично Сталина.

Летом 1932 года на Гороховецком полигоне под руководством Б. М. Шапошникова было проведено большое тактическое учение, которое стало хорошей проверкой и закреплением теоретических знаний, полученных слушателями особой группы во время обучения в академии.

В период учебы в академии, 5 октября 1932 года, М. Г. Ефремов был награжден вторым орденом Красного Знамени Азербайджана. Так Верховный Совет республики отметил заслуги М. Г. Ефремова в освобождении в 1920 году второго по значимости города Азербайджана – Гянджи.

10 апреля 1933 года Михаил Григорьевич сдал зачет по самостоятельной военной игре и получил оценку «хорошо». Согласно существовавшему в те годы положению об оценках успеваемости в академии наивысшей оценкой знаний слушателя являлась оценка «хорошо».

После окончания академии Михаил Григорьевич в мае 1933 года был назначен командиром и комиссаром 12-го стрелкового корпуса. Уже через год в ходе проведенной проверки соединения корпуса показали возросшую боевую выучку. Подтвердили это и войсковые учения, в которых корпусу пришлось принимать уччастие в 1935–1936 гг. Вскоре подчиненный ему корпус по праву занял лидирующее место в округе.

Почти три года командовал М. Г. Ефремов 12-м стрелковым корпусом и в апреле 1937 года был назначен на должность командующего Приволжским военным округом вместо Маршала Советского Союза М. Н. Тухачевского, который был вызван в Москву и вскоре арестован. Сталинская репрессивная машина набирала ход. За пять месяцев 1937 года Ефремов стал третьим командующим этого военного округа.

В конце ноября 1937 года Михаил Григорьевич неожиданно получает новое назначение – командующим войсками Забайкальского военного округа, сменив на этом посту командарма 2-го ранга М. Д. Великанова, которого постигла участь П. Е. Дыбенко и М. Н. Тухачевского.

В тот период времени в Забайкалье сложилась очень напряженная обстановка. Захватив в 1931–1933 гг. Маньчжурию и образовав там марионеточное государство Маньчжоу-го, японские милитаристы вышли к границам Советского Союза и Монгольской Народной Республики. За полгода до приезда М. Г. Ефремова в Забайкалье Япония вновь начала активные боевые действия против Китая. Нависла непосредственная военная угроза и над Советским Союзом, особенно после подписания Японией в 1936 году пресловутого антикоминтерновского пакта. Об этом свидетельствовали и ежедневные провокационные нарушения советской границы войсками Маньчжоу-го и Японии.

М. Г. Ефремов понимал, какая большая ответственность ложится на его плечи. Поэтому с первых же дней пребывания в Чите он все свое внимание сосредоточил на повышении качества боевой и политической подготовки войск, принимая меры к тому, чтобы войска округа были готовы в любой момент выступить на защиту Родины. Большое значение новый командующий придавал всемерному укреплению воинской дисциплины, повышению бдительности войск.

Неожиданно в апреле 1938 года М. Г. Ефремова отзывают в распоряжение Главного управления кадров Красной армии. Вызов в Москву оказался для М. Г. Ефремова очень тяжелым испытанием. Шедшая в тот период времени «чистка» рядов командных кадров Красной армии затронула и его.

Как впоследствии выяснилось, в ходе зверских пыток в застенках НКВД П. Е. Дыбенко невольно оговорил М. Г. Ефремова. На протяжении трех месяцев Михаил Григорьевич проживал в гостинице «Москва», находясь, по сути дела, под домашним арестом. Все это время шло следствие и ему постоянно приходилось давать необходимые объяснения. В конце июня 1938 года М. Г. Ефремова, К. Е. Ворошилова и А. И. Микояна вызвали в Кремль в кабинет Сталина. Там же находился и нарком НКВД Н. И. Ежов.

И. В. Сталин сам вел беседу-допрос Ефремова. Михаил Григорьевич аргументировано отвел все выдвинутые против него обвинения. Сталин внимательно слушал его ответы. Ему понравилось поведение М. Г. Ефремова, который четко и внятно отвечал на каждый из поставленных вопросов, не испытывая особого страха, а ведь каждое слово могло стоить ему жизни. По рассказу Михаила Григорьевича, в самом конце беседы И. В. Сталин выбросил в урну, стоявшую возле стола, дело, заведенное на него, сказав при этом Н. И. Ежову, который попытался забрать оттуда папку: «Не трогайте этот мусор».

Именно в тот период, когда следователи НКВД фабриковали уголовное дело на комкора Ефремова, и пропали многие документы из его личного дела, хранящегося сейчас в ЦАМО РФ в Подольске. Если читатель обратил внимание на сноски, документы в личном деле следуют не в хронологической последовательности, как должно быть, а в полном беспорядке. Это обусловлено тем, что значительная часть документов была изъята из него в тот период времени работниками НКВД, другая часть сохранилась в личном деле без должной систематизации. По законам того времени дела «врагов народа» подлежали уничтожению, но репрессивная машина дала сбой и М. Г. Ефремов был полностью оправдан, а его личное дело так навсегда и осталось в «разобранном» виде.

Таким образом, расследование закончилось вполне благоприятно для М. Г. Ефремова. Мало того, уже через месяц, в июле 1938 года, за большие успехи, достигнутые в боевой и политической подготовке войск, которыми он командовал в последние годы, комкор М. Г. Ефремов был награжден высшей наградой СССР – орденом Ленина.

В июле 1938 года комкор М. Г. Ефремов получил назначение на должность командующего вновь созданного Орловского военного округа. Несмотря на положительный исход расследования и беседу с И. В. Сталиным, на душе Михаила Григорьевича было неспокойно. Сколько было таких случаев, когда после первых допросов подозреваемых отпускали, но уже через некоторое время они оказывались в застенках НКВД фигурантами по другому сфабрикованному делу. Чрезвычайно сложными были эти времена для многих советских людей.

Нет за это Сталину никакого прощения, несмотря на все его заслуги в индустриализации страны и Победе в Великой Отечественной войне. Не Сталин был главным действующим лицом этих достижений, а простые советские люди! Обе эти по-настоящему великие Победы замешаны на крови и горе советских людей. В годы индустриализации миллионы безвинных граждан нашей Родины, оказавшись по воле Сталина и его приспешников в неволе, работали и умирали от непосильного труда, ради того, чтобы страна сделала рывок вперед, но всего этого можно было достичь в результате разумной организации производства и в человеческих условиях, а не беззаконием.

Сталин полностью виновен в репрессиях, которые были развязаны в стране в предвоенные годы, в том числе и в отношении командных кадров Красной армии. Разговоры о том, что он об этом чуть ли не знал, а во всем виноваты органы НКВД во главе с Ежовым и Берией, абсолютно не соответствуют действительности. Все указания исходили от «вождя народов», который лично руководил работой репрессивной машины.

О роли И. В. Сталина в Победе в Великой Отечественной войне – разговор особый. В предыдущей главе автор уже отмечал, что неудачи Красной армии и ее колоссальные потери в первые месяцы войны в значительной степени лежат на совести Сталина. Своим неверием в то, что гитлеровская Германия может напасть на СССР, он в первые дни войны поставил под смертельный удар миллионы бойцов и командиров Красной армии, многие из которых тогда погибли или попали в плен. Вместо того, чтобы как-то покаяться перед ними, он додумался до того, чтобы отнести попавших в плен к врагу командиров и бойцов к разряду предателей. По сути дела, все четыре года войны были периодом исправления ошибок и просчетов, совершенных Сталиным и его ближайшим окружением накануне войны и в первый ее период.

Даже отдавая должное высоким организаторским способностям и таланту руководителя И. В. Сталина, умению подбирать и воспитывать кадры, надо констатировать тот факт, что не было бы его, нашелся бы другой руководитель, который смог возглавить наше государство в решении этих судьбоносных задач и привести страну к Победе над фашистской Германией. В Советском Союзе всегда было предостаточно выдающихся личностей!

Командуя Орловским военным округом, Михаил Григорьевич, как всегда, уделяет первостепенное внимание совершенствованию полевой выучки войск, умелому овладению всем личным составом вверенным оружием и боевой техникой. Большую помощь в этом ему оказывал член Военного совета округа корпусной комиссар Ф. А. Семеновский, с которым его связывала крепкая мужская дружба. Судьбе было угодно так, чтобы и сейчас они были вместе, упокоившись рядом на Екатерининском кладбище города Вязьмы.

В декабре 1939 года М. Г. Ефремову было присвоено воинское звание командарм 2-го ранга. Он по-прежнему уделял много внимания физической подготовке командиров и красноармейцев, воспитанию выносливости. Возросший уровень боевой выучки войск округа продемонстрировали весенние учения 1940 года, на которых присутствовал заместитель наркома обороны Маршал Советского Союза С. М. Буденный.

7 мая 1940 года указом Президиума Верховного Совета СССР были установлены генеральские воинские звания для лиц высшего начальствующего состава Красной армии. В соответствии с этим указом 4 июня 1940 года Совет Народных Комиссаров СССР присвоил большой группе командиров новые звания[40].

В числе первых военачальников и командиров, удостоенных этой чести, был и М. Г. Ефремов, которому было присвоено воинское звание генерал-лейтенант. Несколько дней спустя после присвоения генеральского звания М. Г. Ефремов был переведен в Ростов-на-Дону на должность командующего войсками Северо-Кавказского военного округа. Однако пребывание его в этой должности вновь оказалось очень кратковременным.

Уже через два месяца, в августе 1940 года, генерал М. Г. Ефремов переезжает из Ростова-на-Дону в Тбилиси, где ему поручено командовать войсками Закавказского военного округа вместо генерала армии И. В. Тюленева, который убыл на должность командующего Московским военным округом. Таким образом, генерал-лейтенант М. Г. Ефремов оказался единственным военачальником в нашей военной истории, которому пришлось в довоенный период командовать войсками пяти военных округов.

ЗакВО являлся в тот период времени одним из важных приграничных округов. Знакомясь с войсками округа, генерал Ефремов побывал в Армении и Азербайджане, в тех местах, где он начинал свою армейскую службу. Посетил он и Телавские курсы усовершенствования начальствующего состава округа, которые напомнили ему о годах молодости, когда он восемнадцатилетним пареньком в конце 1915 года приехал сюда в школу прапорщиков.

20 декабря 1940 года Михаил Григорьевич вместе с членом Военного совета и начальником штаба округа выехали в Москву на Всеармейское совещание высшего командного и политического состава, созванное по решению Политбюро ЦК ВКП(б). Каждый участник совещания чувствовал приближение военной грозы и понимал, откуда она исходит.

После совещания была проведена большая оперативно-стратегическая военная игра, в которой участвовали командующие, начальники штабов и другие должностные лица всех военных округов.

В конце сборов состоялось заседание Главного военного совета, на котором были подведены итоги Всеармейского совещания и военной игры. На Военном совете с большой речью выступил И. В. Сталин. По результатам проведенного совещания и военной игры в январе 1941 года произошли большие перестановки в высших эшелонах руководства Красной армии и ряда военных округов.

28 января 1941 года Михаил Григорьевич получил назначение на должность первого заместителя генерал-инспектора пехоты Красной армии. На новом месте службы Михаил Григорьевич большую часть времени проводил в командировках по военным округам. За четыре предвоенных месяца он успел побывать в Киевском, Западном особом, Ленинградском и Харьковском военных округах.

Ранним воскресным утром 22 июня 1941 года генерал М. Г. Ефремов был вызван в Наркомат обороны, где узнал, что началась война. В этот же день он подал рапорт на имя наркома обороны Маршала Советского Союза С. К. Тимошенко с просьбой послать его на любую командную должность в действующую армию. Однако на фронте он оказался не сразу. Только после того как Михаил Григорьевич направил рапорт лично на имя И. В. Сталина, его просьба была удовлетворена, и вскоре он получил назначение на должность командующего 21-й армии.

Михаил Григорьевич недолго был командующим армии. 7 августа 1941 года Ставка Верховного главнокомандования назначает его командующим Центральным фронтом. Генерал Ефремов вступил в командование войсками фронта в тот момент, когда они с боями отходили на рубеж реки Сож, чтобы здесь задержать продвижение противника.

Известный советский военачальник генерал-полковник Л. М. Сандалов, бывший в тот период времени начальником штаба Центрального фронта, так впоследствии вспоминал о генерале М. Г. Ефремове:

«Это был подвижный, энергичный человек, всесторонне развитый спортсмен. В день вступления в новую должность Михаил Григорьевич в течение нескольких минут ознакомился в штабе с обстановкой и поехал в 13-ю армию. Михаил Григорьевич всегда предпочитал руководить войсками непосредственно на поле боя. А с середины августа он буквально дневал и ночевал в войсках…»[41]

Вскоре решением Ставки ВГК Центральный фронт был упразднен. После его упразднения генерал М. Г. Ефремов непродолжительное время был заместителем командующего Брянским фронтом, затем командовал 10-й армией, а во второй половине октября получил назначение на должность командующего 33-й армии.

В столь сложный момент битвы за Москву генерал-лейтенант М. Г. Ефремов был вполне подходящей кандидатурой на должность командующего 33-й армии, которой предстояло прикрыть подступы к столице нашей Родины с Наро-Фоминского направления.

Это был настоящий Солдат Отечества. Какую бы должность не занимал Михаил Григорьевич, он всегда с отцовской любовью и уважением относился к своим подчиненным, будь то командир или красноармеец, поэтому в своих письмах после войны они нередко называли его «Батей». Немногие наши военачальники заслужили в годы войны такую благодарную память о себе.

19 апреля 1942 года Михаил Григорьевич Ефремов погиб в бою во время прорыва из окружения. Отдавая дань уважения стойкости бойцов и командиров 33-й армии, мужеству генерал-лейтенанта М. Г. Ефремова, который до последней минуты своей жизни был вместе со своими бойцами и командирами и предпочел смерть плену, он был похоронен противником в деревне Слободка Знаменского района Смоленской области.

Уже через год после окончания Великой Отечественной войны, в честь подвига воинов 33-й армии и их командующего генерал-лейтенанта М. Г. Ефремова, в городе Вязьма по распоряжению И. В. Сталина был установлен величественный монумент работы скульптура Е. В. Вучетича.

Что это было? Своеобразное оправдание за просчеты, допущенные в тот период командованием Западного фронта и им лично, как Верховным главнокомандующим, что повлекло за собой гибель генерала М. Г. Ефремова и большей части его бойцов и командиров, или что-то другое толкнуло всесильного «вождя народов» на этот шаг?

28 сентября 1952 года останки М. Г. Ефремова были перезахоронены со всеми воинскими почестями на Екатерининском кладбище города Вязьмы.

Однако многие годы после войны подвиг воинов 33-й армии, совершенный ими в районе Вязьмы в тот период времени, был забыт, и только с началом периода демократии и гласности в нашей стране правда об этих событиях начала пробивать себе дорогу. В столице нашей Родины городе-герое Москве, в городах Вязьма, Наро-Фоминск, Таруса именем генерала М. Г. Ефремова были названы улицы.

В конце 1996 года произошло событие, которого многие годы ждали все, кому была дорога память о подвиге воинов 33-й армии, совершенном ими в период Московской битвы. Указом Президента Российской Федерации Б. Н. Ельцина № 1792 от 31 декабря 1996 года генерал-лейтенанту Ефремову Михаилу Григорьевичу было присвоено высокое звание Героя Российской Федерации (посмертно).

В завершении рассказа о жизненном пути Михаила Григорьевича Ефремова нельзя не сказать и о том, что все его четыре родных брата – Петр, Иван, Василий и Владимир, как только началась Великая Отечественная война, ушли на фронт и самоотверженно сражались с немецко-фашистскими захватчиками. Петр и Иван пали смертью храбрых в первые месяцы войны, а Василию и Владимиру было суждено встретить день Победы.

Жизненный путь генерал-лейтенанта Ефремова Михаила Григорьевича, судьба всех братьев Ефремовых является для всех нас еще одним наглядным примером беззаветного служения нашей Родине!

Глава третья. Отход соединений 33-й армии на рубеж реки Нара (17–21 октября 1941 года)

День 17 октября 1941 года на всю жизнь запомнился жителям Наро-Фоминска, которые оставались еще в городе. В этот день вражеская авиация подвергла город сильной бомбардировке, причем основной удар был нанесен по его жилым кварталам. Вечером этого дня комбриг Д. П. Онуприенко получил боевое распоряжение штаба Западного фронта, подписанное генерал-лейтенантом В. Д. Соколовским, следующего содержания:

«Командующий фронтом приказал:

1. Штабу 33 армии к 8.00 18.10 перейти в БЕКАСОВО; выдвинув КП – НАРО-ФОМИНСК.

2. Иметь в виду объединение командованием 33 А действий войск в ВЕРЕЙСКОМ и БОРОВСКОМ направлениях с 18.10.41 г.

3. Выслать к 6.00 18.10 делегата в Штаб Запфронта для получения приказа.

4. О переходе штаба 33 армии БЕКАСОВО донести»[42].

По воспоминаниям местных жителей, в это время штаб 33-й армии располагался недалеко от станции Нара, готовясь к перемещению в район д. Бекасово. Комбриг Д. П. Онупренко отдал необходимые указания исполнявшему обязанности начальника штаба армии полковнику Б. В. Сафонову и распорядился немедленно оправить одного из офицеров оперативного отдела в штаб фронта за получением приказа.

В 6 часов утра 18 октября 1941 года офицер связи доставил в штаб 33-й армии приказ командующего войсками Западного фронта:

«КОМАНДАРМУ 33, 5, 43.

17.10.41 г.

0347

В целях лучшего руководства войсками, действующими на ВЕРЕЙСКОМ и БОРОВСКОМ направлениях, и организации упорной обороны НАРО-ФОМИНСКОГО направления

ПРИКАЗЫВАЮ:

1. Объединить с 16.00 18.10 действия 151 МСБР, 222, 110 и 113 СД, 9 ТБР и частей НАРО-ФОМИНСКОГО гарнизона – командованием 33 армии.

2. Установить границы 33 АРМИИ справа с 5 АРМИЕЙ – иск. КУНЦЕВО, КРЕКШИНО, ЛЮБАНОВО, КУЛАКОВО, АРХАНГЕЛЬСКОЕ и слева с 43 АРМИЕЙ – иск. ПОДОЛЬСК, ДЯТЛОВО, КРИВСКОЕ, ЮРЬЕВСКОЕ.

3. Штабу 33 АРМИИ к 8.00 18.10 перейти БЕКАСОВО, имея КП – НАРО-ФОМИНСКЕ.

4. Задача 33 АРМИИ – отбросить противника из района ВЕРЕЯ и БОРОВСК и организовать упорную оборону на рубеже АРХАНГЕЛЬСКОЕ, ФЕДОРИНО, ИЩЕИНО.

5. Начальнику связи к 8.00 18.10 обеспечить связь штаба фронта со штабом 33 армии и проконтролировать связь внутри армии с частями армии.

6. Командарму 33 о вступлении в командование войсками и план действий донести к 18.00 18.10.

Командующий войсками Запфронта генерал армии ЖУКОВ

Член Военного совета Запфронта БУЛГАНИН

Начальник штаба Запфронта СОКОЛОВСКИЙ»[43].

На экземпляре приказа, сохранившегося в деле с документами оперативного отдела штаба 33-й армии, стоит подпись начальника штаба фронта генерал-лейтенанта В. Д. Соколовского, а также резолюция начальника 1-го отделения оперативного отдела штаба армии, полковника М. Л. Олехвера: «Получено 6.00 18.10».

Приказ отличается от первоначального его варианта прежде всего тем, что в нем в несколько измененном виде представлена боевая задача, которая была поставлена перед 33-й армией:

«В целях лучшего руководства войсками, действующими на ВЕРЕЙСКОМ и БОРОВСКОМ направлениях и организации упорной обороны НАРО-ФОМИНСКОГО направления».

Кроме этого, в приказе не семь, а шесть пунктов: отсутствует второй пункт о назначении командующего армией.

Маршал Советского Союза Г. К. Жуков в своих мемуарах, вспоминая об этом периоде Московской битвы, пишет:

«…В это тяжелое время Ставка усилила Западный фронт 33-й армией под командованием генерал-лейтенанта Ефремова М. Г. Она заняла оборону в районе Наро-Фоминска, в промежутке между 5-й и 43-й армиями»[44].

Однако, по мнению автора, говорить об усилении Западного фронта 33-й армией не приходится, т. к. армия объединила в своем составе соединения, которые на протяжении длительного периода времени вели боевые действия в составе войск Западного фронта. К тому же если говорить собственно о 33-й армии, то и она также весь предшествующий период боев сражалась в его составе. Скорее всего, надо вести речь о более рациональной организации обороны войсками, действовавшими на подступах к нашей столице.

Еще до подписания этого приказа штаб фронта отдал командиру 222-й сд боевое распоряжение, в котором сориентировал его об обстановке и поставил боевую задачу на выдвижение в район Вереи»[45].

Надо отдать должное штабу Западного фронта – это было весьма своевременное решение. Вместе с тем 222-я стрелковая дивизия, находившаяся в это время на формировании в районе города Звенигорода, не имела никакой возможности своевременно выйти в указанный район вследствие значительной удаленности от него.

Оперативная обстановка в полосе обороны всех армий Западного фронта была в тот период времени чрезвычайно сложной. К тому же существенное влияние на организацию боевых действий и жизнедеятельность войск оказывали плохие погодные условия, которые имели тогда место в Центральной полосе России.

Многие послевоенные годы в нашей исторической и военно-мемуарной литературе, посвященной первым месяцам Великой Отечественной войны, об этом факте старались не говорить. Во многом подобное было обусловлено тем, что битые немецкие генералы, не желавшие признавать своих ошибок и просчетов, допущенных ими в тот период времени, все списывали на непогоду, как будто, развязывая войну против СССР, они не знали, в какой местности и в каких погодных условиях им придется воевать.