Марта. За северным ветром

– Лео, посмотри на меня, – скомандовал он, – Мы с Мартой только что зашли и ты пригласил нас выпить чашку чая. Я с тобой познакомился и понравился тебе.

Глеб широко улыбнулся моему брату, который застыв, простоял так ещё секунд десять, а потом как ни в чем не бывало повернулся ко мне и сказал:

– Марта, давай уже пить чай, что ты в дверях застряла? Иди, повесь своё пальто. Глеб, ты какой чай предпочитаешь? Есть чисто чёрный и зелёный с жасмином. А может ты хочешь кофе?

Я стояла с открытым ртом. Вот как значит. Ну с одной стороны, мне не надо ничего объяснять Лео о своём эффектном возвращении домой, а с другой стороны, моего брата только что загипнотизировали без его на то согласия.

Почти в час ночи мы закончили своё импровизированное чаепитие, во время которого все втроём очень мило пообщались. Глеб пожал руку Лео, тот пригласил его бывать у нас почаще и деликатно ушёл в свою комнату. Я скептически посмотрела на Глеба.

– Мне кажется, я понравился твоему брату, – смешно изогнув одну бровь, важно сообщил он.

– Это безобразие просто! Надеюсь, это никак не отразится на его здоровье?

– Марта, ну что ты! С ним как раз всё в порядке, – заверил меня Глеб. – Он совершенно обычный человек. В отличии от тебя.

Я облегченно вздохнула. Ну хотя бы так. Хотя бы с ним всё просто и ясно. Только сейчас я поняла, насколько сильно боюсь потерять своего Лео.

– Ты совсем выдохлась, вечер выдался не из легких, – Глеб ласково погладил меня по щеке и прижал к себе. А я вдруг расплакалась. Слезы сами покатились из моих глаз и я не могла их остановить.

– Глеб, как же теперь быть? Я не хочу меняться… Я просто хочу быть с тобой, – тихонько подвывала я, уткнувшись в его грудь. Видимо, дикая смесь шампанского и пережитого потрясения дала толчок таким личным признаниям. Но в тот момент меня это совершенно не смущало.

– Успокойся, Марта. Я и не собираюсь оставлять тебя одну. Наоборот… И, если потребуется, я в состоянии тебя защитить от кого угодно. Слышишь? Успокойся, пожалуйста, всё будет хорошо.

Глеб оторвал от своей промокшей футболки моё заплаканное лицо и начал нежно целовать следы слёз, оставленные на нём. Я постепенно успокоилась.

– Так что же мне теперь делать? – спросила я уже почти ровным голосом.

– Быть самой собой. Ты предупреждена, а значит – вооружена. Помнишь такую поговорку? – с улыбкой сказал Глеб. – И самое главное: попробуй выяснить, кто из твоего окружения больше всего подходит на роль наблюдателя. Только аккуратно, не спугни. А об остальном уже позабочусь я.

– Да, понятно. И ты будь осторожен, ладно? – попросила я и вспомнила как тоже самое говорила Дарья, когда мы уходили из галереи. Чёрт, она ведь обо всем догадывалась. Ну и ладно.

Глеб легко приподнял меня и крепко обнял, при этом ноги мои оторвались от пола и смешно болтались в воздухе.

– Приятных снов, Марта. Увидимся завтра на работе. Точнее, уже сегодня, – прошептал он, слегка прикоснулся губами к моей щеке и поставил на ноги. Я немного пошатнулась, но тут же поймала равновесие.

– Приятных снов, Глеб, – тоже шёпотом ответила я.

Очень важная персона

Апрель в Москве начался с эффектного снегопада. Утром в сером небе вальсировали огромные пушистые снежинки, к обеду уже повалил густой мокрый снег, а когда стемнело по подоконникам нервной дробью застучал крупный град. Те, кто в конце тёплого и солнечного марта успели переодеться в лёгкие куртки и плащи, теперь снова облачились в зимнюю одежду. Однако спустя несколько пасмурных дней весна вдруг опомнилась и яркое, по-летнему горячее солнце быстро исправило последствия неожиданного зимнего вторжения. В парках и дворах вовсю цвели нарядные крокусы и нежнейшие синеглазые пролески. Кустарники стремительно покрывались свежей липкой зеленью, а деревья стыдливо закутались в изумрудную дымку.

И до дня рождения Глеба оставался месяц.

Последние недели я на удивление успешно, но не без труда, выполняла два взаимоисключающих действия. С одной стороны, я внимательно присматривалась к своему нынешнему окружению, вспоминала двух близких подруг и бывшего мужа, а с другой стороны, всеми силами старалась избавиться от подступающей ко мне мании преследования.

С подругами всё было просто. Мы втроём дружили ещё со студенческих времён, но по мере того, как по очереди выходили замуж, наши встречи становились всё реже и постепенно сошли на нет. С Аней – заботливой мамой шумных близнецов-подростков и малышки дочери – я теперь только созваниваюсь на Новый год и дни рождения. Последний раз мы с ней виделись больше года назад на её тридцатипятилетнем юбилее. А с Ксюшей, которая после первого неудачного брака вышла замуж за испанца и переехала жить в Мадрид, я вообще не общалась уже несколько лет.

Вообще из нас троих крепкий брак с первого раза получился только у Ани. За Максима я вышла замуж в двадцать пять лет, а ему тогда исполнилось лишь двадцать два. И если у меня к тому времени уже имелся некоторый опыт в длительных отношениях, то у него именно я и оказалась таким первым опытом. Свадьбу мы сыграли пышно и богато. А через три года подали на развод. Наверное есть и моя вина в том, что наша семейная жизнь не сложилась, хотя я постоянно шла на уступки и не стеснялась мириться первой. Но Максим умудрился совместить в себе сразу два неперевариваемых мной качества: он оказался жутким занудой и не менее жутким ревнивцем. Как я могла этого не заметить за целый год нашего с ним тесного общения до свадьбы? Сейчас мне это непонятно. Развод наш тоже оказался не простым, мы вдруг оба решили, что погорячились и попробовали начать всё заново. Пробовали потом ещё несколько раз, пока совсем не измучили друг друга взаимными претензиями и упрёками. На свою пятилетнюю годовщину свадьбы мы разругались вдрызг и окончательно разбежались, после чего мне потребовалось ещё несколько месяцев, чтобы полностью прийти в себя. С тех пор мы больше ни разу не общались, но я как-то услышала от старых знакомых, что Максим снова женился и вроде бы у него родилась дочка.

Таким образом, ни мои некогда близкие подруги, ни мой бывший муж не подходили на роль наблюдателя. Все они уже давно не находились рядом со мной. Конечно, и после Максима у меня периодически завязывались новые романтические отношения, ведь я вовсе не собиралась вести монашеский образ жизни. Но ничего серьёзного и длительного я не планировала. По сути, меня вполне устраивало такое положение вещей. Хотя, иногда и мечталось о чём-то большем, конечно.

Подводя итог своим размышлениям, я пришла к неутешительному выводу, что больше всего подходит Марина. На самом деле именно её кандидатура мне и пришла сразу в голову, но верить в это отчаянно не хотелось. Когда, я на следующий, после злополучной выставки, день вышла на работу и первым делом увидела любопытные Маринкины глаза, то всё сразу встало на свои места. Я знакома с ней как раз шесть лет, она пришла работать в школу дизайна через год после меня и с тех пор мы вместе. Сидим в одном кабинете пять дней в неделю и делимся подробностями своей личной жизни. А ещё Марина сразу очень заинтересовалась моими отношениями с Глебом. Кроме того, она любит дорого одеваться, да и вообще красиво жить, так что существенное материальное вознаграждение для неё точно не станет лишним. И хоть вся моя сущность восставала против такого коварного предположения, я собралась с духом и рассказала о своих подозрениях Глебу. А он после недолгих сомнений взял и категорически отверг мою гипотезу. Чему я искренне обрадовалась, ведь взбалмошная и хронически непунктуальная Маринка мне всё же нравилась. Но в результате вопрос о моём таинственном соглядатае остался по-прежнему открытым.

В один из выходных дней, гуляя с Глебом в любимом мною парке Сокольники и получая первую порцию веснушек от ласкового апрельского солнышка, я спросила:

– А почему ты так быстро отмёл Маринину кандидатуру? Ты ведь знаешь её чуть больше месяца.

– Причин несколько, но основная в том, что она меня не боится, – уверенно сказал Глеб.

– А что, должна? – я удивлённо подняла брови.

– Ну если не бояться, то опасаться и избегать встреч со мной точно должна.

– Она же за мной следит. Зачем ей опасаться тебя?

– Видишь ли, Марта, наблюдатель передаёт всю добытую информацию своему хозяину и в ответ получает четкие инструкции по дальнейшим действиям. Так вот, если бы это была Марина, она бы уже донесла о факте моего появления в твоей жизни, а там быстро бы сообразили кто я такой, поверь мне. И, чтобы я не смог с помощью своей силы внушения выведать у твоей коллеги цель её тайной миссии, они бы максимально отдалили Марину от меня. Но она как общалась со мной, так и продолжает общаться. Теперь понятно?

– Да. Но как всё сложно! Столько нюансов, – со вздохом ответила я.

– Согласен.

– Знаешь, я себя сейчас чувствую очень важной персоной. За мной наблюдают, мной активно интересуются, а я сама того и гляди превращусь в супер-женщину, – произнесла я без всякой радости в голосе.

– Ты боишься? – Глеб с тревогой посмотрел на меня.

– Нет, не боюсь. Но чувствую себя крайне неуверенно. Я как бы не планировала всего этого.

– Никто из нас не планирует.

– Это я понимаю… А, кстати, у вас есть какое-то название? Ну там, например, бывают оборотни разные, вампиры, зомби. А вы как себя называете?

– Забавно, что поставила меня в один ряд с зомби. Я вроде бы ещё живой, – с деланной обидой сказал Глеб и криво улыбнулся.

– Ну прости, я же для примера.

– Не удачный пример. Но ты права, и для нас тоже нашлось своё определение. Вообще первые упоминания о таких как я появились ещё в семнадцатом веке, но только спустя двести лет нас с чьей-то легкой руки окрестили инсайдерами. Ну с тех пор так это название и осталось.

– Хм, такое слово я знаю, оно и сейчас активно употребляется.

– Да, оно популярно. Но мы его используем в более узком значении. В нашем лексиконе инсайдер – это тот, кто обладает силой, способностями и знаниями, недоступными для большинства.

– Здорово! Мне нравится такое определение, – одобрила я и улыбнулась Глебу. Он улыбнулся в ответ и сжал крепче мою руку, которую как обычно держал в своей. Я обожала эту его немного старомодную привычку и таяла каждый раз, когда его пальцы лёгкими прикосновениями скользили по моей ладони.

Мы наконец-то нашли пустую лавочку и сели на неё. Точнее, села я, а Глеб пошёл купить мороженое в стоящем рядом киоске. Гуляющих в парке было полно, горожане за слишком долгую зиму успели соскучиться по солнцу и всё свободное время теперь стремились проводить на свежем воздухе. В детстве мы с родителями тоже часто ездили в Сокольники, благо парк расположен недалеко от дома. Именно по его тенистым аллеям я училась кататься на велосипеде, в его лесной пруд мы приезжали покупаться в жаркие летние месяцы и на его просеках, засаженных лиственницами, делал свои первые неуверенные шаги маленький Лео.

Глеб вернулся и вручил мне шоколадное эскимо в чуть запотевшей глазури из тёмного шоколада. Себе он взял классический пломбир.

– Ух ты! То, что надо, спасибо! – с довольным видом поблагодарила я его.

– Да уж, более шоколадного там точно ничего не продавалось, – рассмеялся он, и подставив своё лицо солнцу, тихо добавил: – Даже и не помню, когда вот так в последний раз ел мороженое на лавочке в парке. Марта, ты не представляешь, как мне сейчас хорошо.

– Не представляю. Но могу догадаться.

Я быстро справилась с мороженым и рассеянно разглядывая прохожих, снова погрузилась в свои невеселые размышления. Глеб заметил это и приобняв меня за плечи, сказал:

– Мы во всём разберёмся, не переживай.

– Я просто не могу понять, кто ещё может за мной следить! И это меня очень нервирует.

– Марта, кто бы это не был, и чтобы не происходило, я смогу тебя защитить, – твёрдым голосом заверил меня Глеб.

Ещё немного посидев на лавочке, мы поднялись, и свернув с многолюдной аллеи, выбрались на узкую тропинку, которая окружным путём вела к выходу из парка. Наверное только в апреле бывает такой насыщенной свежестью воздух. Я полной грудью вдыхала его и с наслаждением жмурила глаза от ярких солнечных лучей, свободно проникавших сквозь почти ещё голую крону деревьев.

В конце тропинки мы неожиданно уткнулись в припаркованный белый джип. Массивный зад автомобиля беспардонно перегородил выход на дорогу.

– Вот что за люди! – возмутилась я, – как прикажете теперь обходить этот огромный внедорожник? Перелетать через него что-ли? Ладно, я в состоянии здесь протиснуться, а если пойдёт пожилой человек или какая-нибудь мамаша с коляской?

– Оставайся на месте, Марта, – тихо сказал Глеб, потом быстро оглянулся вокруг и подмигнул мне с видом заговорщика. – Я же обещал тебе продемонстрировать свои физические возможности, помнишь?

– Помню, – я беспокойно посмотрела по сторонам и в предвкушении уставилась на Глеба.

Он медленно обошёл по кругу белую блестящую Тойоту, потом остановился сзади неё, и подхватив снизу двумя руками, одним движением приподнял зад автомобиля. И развернул всю эту огромную Тойоту на сто восемьдесят градусов так, что теперь она стояла, перегородив уже дорогу. При этом его затраченное усилие внешне равнялось моему усилию, с которым я обычно переставляю с места на место нашу кухонную табуретку.

Я таращилась на открывшийся передо мной свободный проход, но не могла сделать и шага. У потревоженного автомобиля, тем временем, оглушительно заорала сигнализация. Глеб с невозмутимым видом молча подошёл ко мне, взял под локоть и вывел на дорогу. Мы не спеша шли к парковке и смотрели, как постепенно собирается пробка из желающих проехать через парк по дороге, которую непонятым образом перегородил красивый белый джип без водителя внутри.

– Не напугал? – поинтересовался у меня Глеб.

– Скорее озадачил. Пока по степени ужасных ужасов лидируют твои светящиеся в темноте глаза, – ответила я, изображая полную безмятежность, которой, конечно, во мне сейчас не наблюдалось.

– Вот дьявол! Дались тебе эти глаза, Марта! – с досадой воскликнул Глеб.

– Ага. Ты сам себя вообще в зеркале видел, когда темно?

– Видел. Но я просто поражён, что тебя так зацепила именно эта небольшая деталь, а не, например, моя способность запросто лишать людей жизни.

– Я предпочитаю сосредоточиться на этой, как ты выразился, небольшой детали, – тихо произнесла я.

Глеб промолчал в ответ.

– А, если бы тебя кто-то сейчас заметил? – спустя пару минут спросила я.

– Хм. Меня бы тогда наверное вызвали в полицию. И там я…

– Ой, не продолжай. И так всё понятно, что бы было в полиции, – закатив глаза, перебила я его и тут же рассмеялась. – Ну зато водитель этой Тойоты вряд ли ещё когда-нибудь нарушит правила парковки.

Продолжая посмеиваться над незадачливым владельцем большого и красивого внедорожника, мы добрались до автомобиля Глеба и поехали ко мне домой. Сидя в машине, я прокручивала в голове увиденное и пыталась дать ему хоть какое-то логическое объяснение. Уму не постижимо! У него даже дыхание не сбилось. Просто поднял и развернул огромный джип. Почему-то я догадывалась, что и это не предел его возможностей. Опасный тип во всех смыслах. Вот интересно, я такой же силачкой потом стану? Это будет, конечно, феерично выглядеть. Мне надо было бы ещё в начале нашего знакомства убегать от Глеба, сверкая пятками… А теперь уже и не разобрать, где скучный реальный мир, и где мой яркий вымышленный.

Дома никого не было, Лео как обычно по выходным наслаждался обществом своей Насти. А вот наши встречи с Глебом пока ограничивались лишь совместными вечерами после работы и прогулками по выходным дням. Мы с ним, конечно, не скучали – за последние недели успели сходить в кино на дурацкую, но очень смешную американскую комедию, провели несколько приятных вечеров в уютных кофейнях, один раз с размахом посидели в модном пафосном ресторане, поплавали на комфортабельном теплоходе по Москве-реке и посетили нашумевшую выставку импрессионистов в Пушкинском музее. В хорошую погоду мы с удовольствием гуляли в парках или бродили по тихому старому центру. Но каждая такая встреча заканчивалась тем, что Глеб пунктуально возвращал меня домой до наступления ночи, и уезжал потом к себе. Иногда он немного задерживался у нас поболтать с Лео, с которым у него и правда образовались тёплые дружеские отношения. Уж и не знаю, произошло это по причине внушения или само по себе. И несмотря на то, что мой брат в такие вечера деликатно уходил в свою комнату, а по выходным вообще отсутствовал дома, более взрослого продолжения наших с Глебом встреч не следовало. Не то, чтобы я стремилась как можно скорее запрыгнуть к нему в постель, но мысли о том, почему он мне не делает даже намеков на это, начали настойчиво приходить в мою голову. Прошло уже больше месяца с нашей первой встречи, а дальше нежных и скоротечных поцелуев в губы и легких объятий дело не шло. Ну, вот ещё за руки мы постоянно держимся. Меня же из-за такой образцово-показательной целомудренности начала терзать одна крайне неприятная догадка. А вдруг я вообще не интересую Глеба как женщина? Он уже неоднократно мне признавался, что ему комфортно, спокойно и хорошо в моем обществе. Так может ему этого и достаточно? Я о нём в конце концов так мало знаю, да и он сам не торопится посвящать меня в подробности своей жизни. Ни про его давно умерших родителей, ни про его бывших женщин мне ничего не известно. Даже его домашний адрес оставался для меня тайной. В документах, которые я успела посмотреть на работе, был указан адрес московской квартиры, но Глеб мне говорил как-то, что крайне редко остается в городе на ночь, и предпочитает жить в своём загородном доме. В который меня, собственно, тоже пока никто не приглашал. Я разумеется понимала, что с такими способностями, как у Глеба, ему пришлось не просто. Он сам рассказывал, что когда-то давно, в его жизни была темная полоса и он много чего натворил в то время. Наверное, тяжеловато с таким жутким наследием и опасными талантами заводить друзей и строить нормальные отношения с противоположным полом. Всё это я, безусловно, прекрасно осознавала, но уверенности в силе своих женских чар мне это знание не придавало. Поэтому для себя я решила, что подожду до дня рождения Глеба, до которого оставался примерно месяц, и попробую поговорить с ним откровенно. Должна же я понимать, что вообще происходит.

Вот и в этот раз мы с ним немного поболтали под открытую бутылку белого вина и он уже собирался уходить, как вдруг остановился напротив полки в шкафу. Там в серебристой рамочке стояла совместная фотография Лео и Насти, сделанная несколько лет назад, когда их отношения были ещё более-менее ровными. Про Настю я тоже рассказывала Глебу, но он тогда не посчитал её кандидатуру подходящей для должности наблюдателя.

– Так ты говоришь, она не часто приходит к вам домой? – спросил он, задумчиво разглядывая фото.

– По выходным, обычно вечером в воскресенье. Да и то не каждый раз. Бывает, что я её только пару раз в месяц и вижу, – пожав плечами, ответила я.

– Слишком редко, конечно. А чем она занимается? Где работает?

– Ой, Глеб, мне кажется, вот её я точно не интересую. Моя мама вообще считает, что Настя охотится за нашей большой квартирой. Она как-то её с самого начала не взлюбила. И мы с Лео договорились не посвящать родителей в подробности их отношений. По легенде они рассорились некоторое время назад и больше не общаются, – сказала я, посмеиваясь.

– Возможно, возможно, – неопределённо произнёс Глеб, – так чем она занимается?

– Настя работает частным косметологом. И судя по всему весьма успешно. Она вполне обеспечена и, когда они с Лео не в состоянии войны, дарит ему на праздники довольно дорогие подарки. Что Лео категорически не нравится.

– И ты говорила, что живет она недалеко здесь где-то?

– Да на соседней улице, ей в наследство от бабушки досталась однокомнатная квартирка. Настя привела её в порядок и устроила там себе уютное гнездышко. Я была пару раз у неё в гостях. Стильный современный интерьер в духе минимализма и дорогая бытовая техника.

– Понятно. А как они познакомились?

Я рассказала Глебу драматическую историю с велосипедом и практически сбитой Настей. Он внимательно выслушал меня, но никак не прокомментировал.

– Это не она, Глеб. Ты бы видел, как она липнет к Лео. Я же ей интересна только как его сестра. Правда, она бывает иногда чрезмерно любопытной, но по-моему это просто черта её характера.

– Возможно, – снова повторил он. – А почему они не поженились за столько лет знакомства?

– О! Мама считает, что это потому что Настя использует нашего несчастного Лео как запасной аэродром, – важно сообщила я. – А вообще не знаю, у них очень не стабильные отношения, но наверное они их устраивают именно в таком не простом виде. И давай уже оставим моего брата и Настю в покое.

– Пожалуй, да, оставим, – легко согласился Глеб. Он подошёл к балконной двери и оперевшись о косяк плечом, стал рассматривать сквозь прозрачную занавеску темное вечернее небо. Я в полулежащей позе уютно утроилась на диване и в свою очередь рассматривала невозможно красивого и мужественного Глеба. Мы в квартире одни, на улице темно, в комнате приглушённый свет, я выпила целый бокал вина, что для нормальных людей равняется трём бокалам, да ещё и почти лежу на удобном широком диване. Что ему ещё надо? Почему бы ему не воспользоваться моментом? Да, конечно, я не супермодель, и по возрасту далеко не майская роза, но на меня ведь обращают внимание другие мужчины! Я решительно села и быстро поправив руками свою растрепавшуюся прическу, начала уверенным голосом:

– Глеб, я хочу спросить кое-что у тебя.

– Конечно, Марта, что именно? – он с готовностью повернулся ко мне и сел на диван рядом. Я взглянула на его лицо, на внимательные чёрные глаза с длинными ресницами, на мужественную квадратную челюсть и на вылепленную наверное самим дьяволом изогнутую верхнюю губу. Медленно выдохнула и отвернулась. Ничего я сейчас у него не спрошу, просто не смогу. Не смогу услышать ответ, который меня добьёт.

– Да я… Я хотела просто рассказать тебе о нашей соседке. И спросить твоё мнение, – ответила я, придумывая на ходу новую версию. – Она ведь тоже к нам иногда заходит и общается со мной. Живёт на два этажа выше.

– Какая ещё соседка? – глаза Глеба прищурились и превратились в узкие щелки.

– Аида Львовна.

– Уже интересно.

– Да. Она знакома с моими родителями уже лет сто наверное. В общем, мы с Лео не очень хорошо умеем заботиться о комнатных растениях, но при этом любим, когда в доме много зелени. Ну, вот она нам помогает и делом, и советом. Аида Львовна – профессиональный биолог.

– Хм. И часто она здесь бывает?

– Понимаешь, Лео взамен помогает ей разбираться с разными электронными платежами, покупками в интернет-магазинах, ну всё такое. Поэтому наверное раза три-четыре в месяц она к нам заходит, – рассказывала я Глебу, а сама пыталась сообразить, почему я и правда забыла про Аиду Львовну. Хотя, вряд ли семидесятипятилетняя женщина всю жизнь проработавшая в одним из НИИ и активно занимающаяся разведением комнатных цветов, подходит на роль моего коварного соглядатая.

– А непосредственно с тобой она общается? Вы с ней обсуждаете какие-либо подробности твоей жизни? – поинтересовался Глеб.

– Мы с ней любим поболтать, да. Она ведь помнит меня ещё совсем ребёнком. Конечно, у меня нет от неё больших секретов.

– Надо бы мне посмотреть на неё и на Настю. Ты вроде говорила, что Настя должна завтра вечером зайти вместе с Лео?

– Должна, да. Ну вот как раз, мы с тобой вернёмся с прогулки и посмотришь на неё, – предложила я и Глеб согласно кивнул. Я с тяжелым вздохом потёрла свой лоб.

– Замкнутый круг какой-то. Чем дальше, тем запутаннее, – обреченно сказала я. Глеб улыбнулся и обняв меня за плечи, прижал к себе.

– Просто немножко терпения, – тихо произнёс он.

– Слушай, а этот твой друг, Роман, может он ошибся? И никто за мной не следит? – спросила я с надеждой в голосе.

– Да ты что! Он не может ошибаться. Я и сам, ещё до него знал о таких наблюдателях, Ромка мне лишь подтвердил информацию.

– Но все же могут делать ошибки. Ты говорил, что он старше тебя, может быть у него и память уже не та. Что-то он напутал и всё? Или вообще приврал?

– Это не про него! – воскликнул Глеб с обидой.

– Как ты можешь на все сто процентов доверять ему? – не унималась я.

– Потому что он мой друг. Лучший. И, Марта, мы с ним через такое вместе прошли!

– Ну, знаешь, сюрпризы иногда случаются и после двадцати лет крепкой дружбы…

– А я его знаю уже шестьдесят лет!

– Сколько? Тебе же только будет сорок… Что вообще ты говоришь.., – я быстро взглянула на Глеба и запнулась.

Он наверное оговорился? Да? Почему он так странно смотрит на меня? Почему молчит?

Наш эмоциональный диалог, только что происходивший на повышенных тонах, внезапно смолк и мы сидели теперь в полутемной гостиной и молча разглядывали друг друга. Я слушала бухающий стук своего сердца и мне казалось, что его должно быть слышно и за пределами квартиры. Во рту пересохло, а ладони у меня стали неприятно влажными. Задавать вопросы я была не в силах и просто тихо надеялась, что Глеб сейчас как-то объяснит это всё. Но он застыл в одной позе и с безмолвным ужасом в глазах смотрел на меня. Я заставила себя очнуться.