А между нами снег. Том 1

Но Лиля заметила тоску в глазах подруги. Слегка изменилось и лицо жениха. Отец учил Лилю следить за эмоциями людей и внимательнее смотреть, когда кто-то подходит здороваться.

Это всё отец говорил в день свадьбы. Напутствие давал.

«Если заметила что-то неладное, следи за этим человеком. Будь чуткой. Каждый шаг обдумывай. Никому не верь. Даже себе не верь.

Иногда в порыве можно совершить ошибку, как ты со своими волосами. Я это всё сыну должен говорить, а не своей маленькой девочке.

Но ты теперь не под моей защитой, Лиля. Береги себя и не давай в обиду. Я поэтому и не стал забирать у тебя Ярину. Она за тебя и в огонь, и в воду.

Виноват я перед ней. Исправить теперь что-то сложно. Но ты тоже в обиду её не давай.

И запомни, по глазам можно определить, честен ли с тобой человек. Изучай глаза своего мужа, не переставай в них смотреть…» – Иван Григорьевич говорил очень долго.

Но Лиля слушала внимательно. Она понимала, что ничьи больше слова так не западут ей в душу как слова отца. Все сегодня будут желать счастья, улыбаться искренне или ехидно, с завистью или от всей души.

Но таких слов не скажет никто.

И пусть отец не обнимал её, не лил слёз, как Ярина, не посвятил молодым пламенной речи, он сказал то, что Лиле пригодилось бы в жизни больше, чем пожелания счастья от толпы весёлых гостей.

И вот Лиля первое время сверлила всех глазами, потом научилась делать это незаметно. А Катин взгляд не давал ей теперь покоя.

Катя недолго желала счастья, отошла и всю свадьбу простояла в сторонке.

Лиля изредка посматривала на неё.

Чем ближе время подходило к вечеру, тем страшнее было Лиле.

Она боялась оставаться с мужем наедине. Только с виду была такой боевой. А оставшись с ним в одной комнате, запаниковала.

Дрожала так, будто намокла под дождём. Муж помог снять платье.

– Никогда не видел таких красавиц, – шептал он, ходя вокруг Лили.

А Лиля вспоминала, как мать говорила: «Лучше глаза закрыть и представить, что плывёшь на спине по реке, а волны тебя качают, качают».

Лиля глаза закрыть не могла. А муж всё ходил и ходил вокруг. Казалось, что это длилось целую вечность. А потом он вдруг дотронулся до Лили своей рукой.

Ладонью провёл по груди. Ладонь была очень горячей. Всё тело Лили запылало. Муж подхватил жену на руки и положил её на кровать.

Лиля только тогда смогла закрыть глаза. Всеми силами представляла себя на реке. Но ощущения, которые испытывала от прикосновений мужа, не давали сосредоточиться на совете матери, и она просто забылась.

– Я всегда думал, – неожиданно услышала Лиля, – что подруги, если дружат долго, одинаково мыслят и чувствуют. Это оплошность с моей стороны. Я же доктор. Но все разные, да…

Лиля ещё лежала на кровати и пыталась понять, что всё-таки произошло. Какое-то полусонное состояние овладело ею. А когда муж упомянул Катю, Лиля словно проснулась. Вдумалась в его слова, но ничего не поняла.

– Ты божественна, крошка моя, – прошептал муж и поцеловал жену в лоб. – Нежная, красивая, и ведь теперь только моя. А это очень хорошо. Пройдёт немного времени, и я научу тебя всем тонкостям любви. Потом будешь думать о том, как могла жить, не ощущая всего этого. Ты ещё очень молода. Тебе сейчас в самый раз всему учиться.

Лиля соображала плохо.

– И ещё, – продолжил муж, – тебе придётся носить парик. Я ценю твою смелость и упрямство. Не люблю паинек и тихоней. Но нужно соответствовать времени. Парик закажем прямо завтра.

– Ещё чего, – запротестовала Лиля, – не буду я носить никакой парик. Не нравится, не смотри. Я буду ходить так, как захочу.

– Ну-ну, зубки-то не показывай. Мной сложно управлять, девочка моя. Без ключика очень сложно. А пока ты его не нашла, то наденешь парик завтра же.

Лиля задрожала от злости. Вскочила с кровати, быстро оделась.

– Даже не подумаю, – повторила она. – Я назло тебе не буду отращивать волосы.

– Ну-у-у нача-ло-о-о-сь, – протяжно произнёс Орловский-младший. – Завтра всё решим.

Он вдруг подобрел, подошёл к Лиле, взял её за плечи. Девушка была зла, но дрожь предательски охватила всё тело. Муж прижал её к себе, начал целовать.

Лиля хотела оттолкнуть его, убежать куда-нибудь, чтобы не видеть больше это нахальное самоуверенное лицо, но тело не слушалось. Оно отвечало на ласки. Двигалось в такт мужу.

Лиля уже смогла представить и речку, и песчаный берег, и поле полное цветов…

Знакомилась с новыми ощущениями.

Проснувшись утром, тихо плакала. Жалела о том, что родилась девочкой. Казавшееся хорошей чертой характера упрямство предало её.

И она не знала, что теперь делать, и как вести себя в новом статусе.

Муж посапывал рядом с ней. Лиля разглядывала его. Было прохладно, он лежал раскрытый. Сначала она любовалась его телом, потом накрыла осторожно простынкой.

А сама встала, потянулась. Глаза всё ещё были полны слёз.

Но никто не мог помочь ей справиться с новыми мыслями, никто не мог дать нужный совет. Отныне Лиля была сама по себе.

Выйти замуж Лиля, конечно, мечтала. Но стать женой в 15 лет оказалось сложным испытанием.

Отец мужа подарил молодым своё загородное имение.

Но Лиля, даже не побывав там, отказалась в нём жить. Ей большего всего нравилась отцовская усадьба в Покровском. Отец строил её для своего сына Павла. Но брату Лили отцовский подарок не полюбился.

За домом и садом следил управляющий. За несколько недель до свадьбы Лиля посетила усадьбу вместе с отцом. Иван Григорьевич дал управляющему некоторые указания и сказал Лиле, что она теперь хозяйка, и всё ложится на её плечи.

– Не надейся, милая моя дочь, что и дальше я буду думать об уюте и порядке в твоём доме. Захотела – получай. Но что будет дальше и как, лишь от тебя зависит. Если устраивает управляющий, можешь оставить его на первое время, если нет, я заберу его с собой, и ищи другого. Михаил живёт здесь 10 лет, он надёжный и преданный человек. Нужна будет помощь, смело обращайся к нему. Да, он слегка неприятен на внешность, но не это главное в людях. Боишься его?

Лиля испуганно помотала головой.

– Нет-нет, папенька, пусть останется.

Лиля осматривала всё вокруг и ужасалась от масштабов. Но радовалась, что она теперь единственная хозяйка, и может делать здесь всё так, как вздумается. А пока что менять ничего не хотелось. Был лишь страх перед неизвестностью.

Брат Лили, Павел, узнав, что отец подарил Покровское дочери, затаил обиду. Он говорил, что не отказывался от усадьбы, просто ещё не пришло время там жить.

Но Иван Григорьевич воспринимал только первый и единственный отказ. И если кто-то говорил «нет», а потом резко соглашался, то путь для переговоров был закрыт.

Единственным исключением были переговоры Ивана Григорьевича и Родиона Орловского, влиятельного дворянина, приближенного к царю не только службой, но и личными связями.

Но ради такого родства Иван был готов на всё. Павел от обиды на отца и сестру на свадьбу не явился, чем вызвал сильнейший отцовский гнев.

Не думал Иван Григорьевич, что тихий, скромный Павлуша может показать большие зубы. И за неуважение к семейным традициям, за отсутствие на свадьбе сестры лишил сына наследства. Не теряя времени, закрепил своё решение документально.

О решении отца Павел был уведомлен письмом. Лиля не знала о том, что отец так поступил.

Сразу после свадьбы молодые отправились в Покровское. Ярина пока оставалась в отцовском доме. Она должна была переехать в то время, когда Лиля и её муж уедут в свадебное путешествие.

Лиля возложила на Ярину так много обязанностей, что мамынька боялась не успеть. Но она понимала, что маленькая девочка, только-только отпустившая её, Яринину грудь, не сможет сразу со всем справиться. Поэтому крутилась как белка в колесе, желая угодить своей любимой Лилии Ивановне.

Ярине было сложно в новом доме с новыми слугами. Они все странно смотрели на полную женщину, еле-еле проходившую через двери.

В доме Ивана Григорьевича как-то все занимались своими делами, а здесь все были расслабленными, больше глазели, чем дела делали. И это раздражало Ярину.

К приезду Лили ещё ничего не было готово. Всё делалось медленно. Увидев, что Ярина не справляется с прислугой, управляющий Михаил посоветовал не быть такой мягкой, а прикрикивать и подгонять. Ярина только голос повысила, сразу всё начало делаться.

В Покровском было невероятно звёздное небо. Мамынька после трудного дня выходила на улицу, садилась на скамью, запрокидывала голову и не могла оторваться от мерцающих огоньков.

Как-то услышала рядом чьи-то шаги. Встрепенулась. Михаил… Напугал.

– На звёзды смотришь? – спросил он ласково.

Ярина даже вздрогнула от такого голоса. Ни один мужчина ранее так с ней не разговаривал. А Михаил присел рядом, так же задрал голову, и вместе они долго смотрели на мерцающие звёзды. С того дня только дождь мог помешать вот таким ночным посиделкам.

                                        ***

– Где ты, моё сокровище? – сидя перед зеркалом Лиля услышала голос мужа.

Она только-только смогла справиться со слезами, а тут опять нахлынуло.

Промолчала.

– Лилечка, сокровище моё, где же ты?

На часах было уже десять утра. Осталась в прошлом первая брачная ночь. Лиля встала, дрожащими ногами пошла на зов мужа.

– Ну, иди же ко мне, моя девочка.

Девушка медленно подошла к кровати. Орловский-младший потянул её к себе за руки. Прижал так сильно, что Лиля еле вымолвила:

– Богдан, отпусти…

Впервые назвала Лиля мужа по имени. Но он не отпустил её. Валялись в кровати до полудня. Услышав за дверью шорох, Орловский нехотя поднялся. Открыл дверь. На пороге стояла служанка в смешном белом чепчике.

Богдан широко улыбнулся.

– Обед отведаете? – прошептала девушка.

– Отведаем, подавай…

И закрыл дверь.

– Лиля, – крикнул он, – жду тебя на обед.

Сам быстро переоделся и вышел.

За обедом сказал Лиле, что в путешествие они отправятся не сегодня, а завтра, так как он ещё не всем пациентам дал предписания на время своего отсутствия.

Лиля внимательно изучала мужа: черты его лица, взгляд, ухмылку. И когда говорил о пациентах, ей показалось, что он отводит глаза. И первые подозрения о нечестности мужа закрались в её сердце.

– Мне очень сложно привыкать к жизни в чужом доме. Нам всё-таки больше подходит отцовское имение, – сказал Лиле Богдан во время завтрака. – У отца всё уже обустроено, а тут непаханое поле. Я, конечно, зря сразу согласился на то, чтобы мы жили здесь. Если не смогу привыкнуть, мы вернёмся к этому разговору. Безусловно, это расположение для меня удобно, но всё же будь готова к тому, что я не смогу здесь жить.

Лиля ещё даже не притрагивалась к еде. Пока смотрела за глазами мужа, он вылил на неё ещё поток информации, которую нужно было переварить. Не до завтрака было, когда с утра пища для ума подоспела раньше чувства голода.

– Ну тогда мы будем ездить друг к другу в гости, – предложила Лиля, – потому что я отсюда никуда переезжать не буду.

Богдан небрежно бросил на стол ложку, салфетку и откинулся на спинку стула. Стал с интересом рассматривать Лилю. Их взгляды встретились.

Богдана начало забавлять поведение его юной жены. Перед ним сидела маленькая девочка, без волос больше напоминающая мальчика (если не смотреть на грудь), и смело общалась с ним на равных. Ни капли страха не было в её глазах.

Долго смотрели друг на друга.

– И всё-таки в парике тебе было бы лучше, сокровище моё, – произнёс Богдан после длительного молчания.

Встал из-за стола, подошёл к жене, поцеловал её в макушку.

Лиля подняла голову и заметила, как после поцелуя муж потёр губы, видимо, неприятно было целовать колючую макушку.

Богдан вышел. Было слышно, как он ругается с кем-то на крыльце. Лиля не выходила, не интересовалась.

До сих пор не могла понять, что с ней происходит, и как взять себя в руки.

Так и не притронулась к еде. Задумчиво ковыряла ложкой в тарелке. А потом пошла в спальню. Сама заменила простыни. Переставила цветы с окна на тумбочку.

Прилегла на кровать. Улыбнулась. Мысленно представила рядом с собой мужа. Он ей определённо нравился. Смущало только то, что он пытался навязать своё мнение как единственное правильное.

Он говорил таким тоном, будто не ожидал в ответ сопротивления. А он и не ожидал. И Лиля заметила сразу его возмущение, но молчать не стала. А от его прикосновений Лиле было очень хорошо, даже когда он поцеловал её в макушку перед уходом, мурашки побежали по коже.

День прошёл незаметно. Лиля ужинала в одиночестве. Только вечером ощутила, как она голодна. Мужа так и не было. Наступила ночь. Лиля сидела на кровати и ждала. Прислушивалась к каждому звуку.

Но ночь была очень тихой, только птицы изредка вскрикивали.

Девушке не спалось. Сначала она была спокойна, потом лёгкое волнение начало кружить голову, а потом тревога так сильно забралась в сердце, что стало страшно.

Страшно оттого, что она оказалась одна в большом доме. Впервые за свою жизнь одна среди незнакомых слуг, далеко от любимой мамыньки, отца.

Лиля обняла свои коленки и не могла унять дрожь. В голове стали возникать страшные мысли. Думалось, что слуги придут и убьют её, а муж специально вот так её оставил, чтобы избавиться от упрямой жены. Лиля не могла справиться со страхом и как маленькая девочка завопила:

– Ма-а-а-мы-ы-ы-ы-нь-ка-а-а-а…

Но мамынька была далеко. Она тоже скучала по своей девочке. Не спала уже вторую ночь. Всё думала, как там её девочка в новом для себя статусе. Тревожилась за неё. Волновалась. Но ничего не могла предпринять. Только через три дня она должна была туда отправиться со всеми вещами, приданным и выбранными Лилей слугами.

Иван Григорьевич прощался с поварихой. Повариха давала последние указания своей ученице. В доме Лили после свадьбы никто не спал ни днём, ни ночью. Все что-то искали, паковали, готовили, разбирали. Вся эта суета была похожа на большой муравейник.

Но Лиле всё это было неведомо. Она плакала в одиночестве.

Богдан явился только к утру. Его слегка приподнятое настроение обескуражило и без того беспокойную Лилю.

Орловский, не переодеваясь, рухнул на постель и тотчас захрапел.

Лиля встала, стянула с него сапоги.

Очень хотелось спать. Лиля была так рада, что муж вернулся, прижалась к нему.

Поначалу было непривычно. Запах никотина и спиртного отталкивали её, но сон оказался сильнее.

Проснулась Лиля от поцелуев мужа. И опять тело предательски отвечало на ласки Богдана.

А хотелось закатить скандал, обвинить в том, что ей было страшно, спросить, почему он оставил одну ночью. Много чего хотелось высказать.

И Богдан чувствовал возмущение жены, но то и дело прикрывал её ротик поцелуями. Лиля быстро оказалась в его власти. Она, не веря своим ушам, просила о поцелуях и объятиях, громко кричала, что любит его.

Богдан улыбался и делал всё, о чём просила жена. Он и сам не мог поверить, что его маленькая девочка такая страстная и неугомонная.

Время от времени было слышно, как слуги скребут по двери, желая получить указания. Но ни Богдан, ни Лиля не вставали с кровати.

Когда уже всё закончилось и оба пришли в себя, Лиля начала мысленно грызть себя за слабость. Злилась на себя, ругала своё тело. Но в теле была какая-то приятная усталость, и оно явно не хотело сейчас напрягаться от мыслей своей хозяйки.

– Ты прекрасна, моё сокровище, – время от времени произносил Богдан. – Зря маменька отговаривала меня от женитьбы.

Да что она вообще понимает в любви? Она умеет только ревновать отца и строить из себя недотрогу. А ты у меня просто кладезь страсти и любви.

И главное – всё это для одного меня хранилось и спело. Я польщён, что Господь даровал мне тебя, юное создание. Значит, я не настолько греховен, как говорят многие, раз мне такие подарки в жизни приходится получать.

Лиле стало неприятно. Она не была чьим-то подарком. Она была, прежде всего, человеком, дочерью богатого отца, не крепостная, не девушка лёгкого поведения. Очень задело Лилю сравнение с подарком. Девушка быстро выбралась из объятий мужа.

– О, коготочки-то остренькие, – прошептал тот, – как бы ни обломились, крошка.

Лиля затряслась от такой наглости, приблизилась к мужу и отвесила ему звонкую пощёчину.

Богдан схватил жену за руку. Прислонил к щеке, по которой она ударила. Погладил это место её же ладонью. Лиля не могла освободить свою руку. Она чувствовала своей ладошкой, как горит его щека. А он всё сильнее сжимал её руку.

Лиле было больно, она терпела, молчала. Стиснула зубы. Казалось даже, что сейчас захрустят косточки её пальцев.

– Ну, кричи! – скомандовал Богдан.

– И не подумаю, – ответила Лиля.

– Ну тем лучше, на помощь никто не придёт.

Богдан схватил Лилю за плечи и повалил на кровать. Навалился на неё, с силой прижал её запястья к кровати, словно пригвоздил их.

Лиля смотрела на мужа бешеными глазами. Она не чувствовала боли, злость перебивала всю боль. Богдан глядел сквозь неё, сверлил глазами. Опять Лиле ударил в нос запах табака и спиртного. Но она не могла даже отвернуться, чтобы глотнуть чистого воздуха.

Муж так и лежал на ней. А потом резко встал. Лиля часто задышала, ей не хватало воздуха, но с места не сдвинулась.

– Я не люблю, когда кто-то идёт против меня, – начал Богдан. – Я не подарок, характер у меня сложный. Я старше тебя на 8 лет. Ты для меня ребёнок. И тебе ещё учиться и учиться общению со мной.

То, какое ты сокровище в постели, ещё не значит, что мы с тобой поладим в жизни. Тебе придётся терпеть моё отсутствие.

Я не собирался жениться. Я врач и должен быть с пациентами тогда, когда они попросят. За мной будут приезжать, меня будут умолять, но я всего лишь один и всем помочь не смогу.

Если ты мечтаешь видеть меня каждый день, то забудь об этом. Сегодня я ночевал у отца. Я просто не захотел сюда. Здесь всё для меня чужое. И ты чужая. Ты подневольная просто. Для меня ты подарок, для своего отца ты – товар. Ты – то-о-в-а-а-р…

Богдан сделал на этом слове особый акцент и произнёс так протяжно, что комок подкатился к горлу Лили.

– Я выполнил условия отца лишь из-за того, что обязан ему своим появлением на свет. И ты должна об этом знать. Было бы нечестно строить из себя влюблённого мужа.

Я был восхищён твоей смелостью при первом нашем знакомстве, когда ты вышла в ночной рубашке. Поверь, я такого ещё не встречал. Это было забавно.

Моя мать до сих пор отчитывает отца за то, что он связался с твоей семьёй. Ты категорически ей не нравишься.

А знаешь почему? Потому что она сама хотела стать такой, как ты, но не хватило смелости. Мать завидует твоей молодости.

Кстати, мой отец положил на тебя глаз. Нужно быть идиотом, чтобы не заметить это. Я надеюсь, у него не хватит смелости приехать сюда в моё отсутствие.

Если это случится, не вздумай оставаться с ним наедине. Он может распускать руки. А я не хочу делить тебя с отцом. Уж если ты моя жена, то моя навеки. Узнаю о ком-то другом, убью и его, и тебя, и даже если это будет мой отец.

Обо мне ходят разные слухи. Ты можешь им верить, можешь не верить. Слухи нехорошие. Многие через эти сплетни пытаются навредить моему отцу.

Ты же держись подальше от сплетен. Никогда ни с кем не обсуждай нашу семейную жизнь. Не рассказывай о моём отношении к тебе. Любое твоё слово может обернуться для нашей семьи большой трагедией.

Ты и так непохожа на других. Лысый ребёнок… Но пока отец сдерживает это всё.

Не думай о том, что если ты кому-то пожалуешься, то станет легче. Не станет. Будет хуже. Потому что тебе начнут давать советы, как вести себя со мной. А я хочу, чтобы ты разглядела мою душу без подсказок.

Я не дам тебя в обиду и отныне буду твоей стеной. Но и ты будь за меня. Что бы ни случилось, мы теперь друг для друга самые близкие люди.

Лиля продолжала лежать. Ныли запястья. Она поначалу не хотела прислушиваться к словам мужа, думала, как поставить его на место и отомстить. Но Богдан говорил так убедительно, что слова записывались в Лилиной памяти, словно она учила стихотворение.

– Ты не обижайся, я бы тебя не убил за пощёчину, наоборот, мне даже понравилось. Я позволю тебе делать так иногда, но не переусердствуй. Мне может надоесть, и тогда я за себя не ручаюсь. За то, что сделал тебе сейчас больно, прости.

Лиля приподняла голову от удивления.

Муж вернулся на кровать. Присел рядом с ней, наклонился и поцеловал в лоб. Потом его руки начали медленно скользить по телу жены. Лиля убрала его руки, привстала и отодвинулась от него.

– Обидно, понимаю, – продолжал Орловский-младший, – но ты же пришла во взрослую жизнь. Ты же теперь жена, хозяйка дома. На тебе будет держаться всё. Так что прислушайся к моим словам. Мне незачем льстить тебе. Ты красивая, ты страстная, ты нежная. Ты моя. И будешь слушаться только меня.

– Не буду, – Лиля сказала это так грубо, что муж даже приподнял от удивления брови.

– О, ты и так можешь?! Смело. Я рассчитывал, что ты после моих слов присмиреешь, поняв всю ответственность, которая на тебя возложена. Что ж, взрослей, пока есть такая возможность, и пока я не полностью погружен в работу. Но этот день неминуемо близится. И если ты сейчас не уяснишь, то нам будет сложно. Запомни, я с тобой только ради своего отца.

Многие слова мужа словно ножом резали сердце Лили. Она-то мечтала о совсем другой жизни. А оказалась в какой-то степени в положении своей матери Настасьи. Только мать какое-то время была в центре внимания, а Лиле связали руки уже сейчас. И как избавить себя от такой невесёлой участи Лиля ещё не знала.

– А теперь, когда я всё сказал, можешь собираться в наше запланированное путешествие. Выезжаем завтра утром.

Богдан развалился на кровати. Лежал, расставив руки и ноги. Его поза напоминала звезду.

Лиля сидела на краю кровати, обняв коленки.

Как же ей было противно всё, что сейчас происходило. Хотелось сидеть в своей комнате в отцовском доме, болтать с Катей о всякой ерунде.

«Катя…, – пронеслось у Лили в голове. – Он же лечил Катю, а теперь трогает меня. Может, он был у неё?»

Лиля даже не заметила, как сказала это вслух.

Богдан перестал строить из своего тела звезду, подскочил и уставился на Лилю.

– А вот этого не надо… – прошептал он. – Ревность ещё никого не украсила и никого счастливым не сделала. А у тебя есть все шансы стать счастливой со мной.

После этих слов Богдан вышел из комнаты, громко хлопнув дверью.

Лиля даже не пошевелилась. Ей вдруг стало страшно от откровений мужа.

– Он так целовал, так обнимал, – шептала она вслух, – но не любит, не любит…

Глаза наполнились слезами.

– А разве так можно? Не любить, а сильно желать? Вот так целовать разве можно, как он целовал?

Лиля плакала, уткнувшись в подушку.

– Волны, речка. Что же ты, маменька, обманула меня…

Все слова мужа прокручивались в голове у Лили, словно Богдан до сих пор их говорил. Появилась обида и на отца.

– Мамынька, Ярина моя дорогая, когда же я увижу тебя? Как же мне так жить?

Лиля с трудом нашла в себе силы, чтобы успокоиться. Встала с кровати, подошла к зеркалу. И впервые ей не понравилось отражение: опухшие глаза, синяки под глазами.

Лиля изучала себя и вдруг вспомнила свои длинные волосы. Пожалела о том, что побрилась наголо. Не сложилось так, как она хотела.

Она мечтала о том, что муж будет в восторге от усадьбы в Покровском. Это место восхищало всех, и неоднократно отцу предлагали большие деньги за усадьбу, но тот не соглашался.

Иван Григорьевич строил её для сына, который отказался от подарка сразу, когда отец презентовал его. И тогда Иван Григорьевич решил, что если не Павлу, то Лиле точно она не помешает. А потом Лиля и сама изъявила желание в ней жить.

И вот сейчас, смотря в зеркало, Лиля чувствовала себя несчастной. Сняла ночную рубашку, бросила её в угол комнаты и с гордо поднятой головой произнесла:

– Больше не позволю даже пальцем меня тронуть пока не полюбит, пока я не поверю в его любовь.

А у самой сердце заныло, стоило только вспомнить его глаза, его прикосновения. Мурашки побежали по телу.

И в это время Богдан вошёл в комнату.

– Воспитанные люди входят со стуком, – укоризненно произнесла Лиля.

– Я могу в любую из комнат в этом доме входить без стука, – выпалил Богдан. – Разве не так? И ты тоже можешь без стука.

Ваши слуги слишком расслаблены, юная моя хозяйка. Они даже имени моего не знают. Как такое может быть? Они с тобой-то знакомы?

А может быть мы перепутали и приехали не туда? Ну ничего, я займусь их воспитанием. Каждый будет знать мою родословную до третьего колена.

Как можно не запомнить моё имя? Вчера ещё всем объявил кто я. Никто не хочет соглашаться с тем, что я Бог. Но ты-то, моя девочка, согласна с этим?