Грешная

Его тон насмешлив, и это еще больше распаляет меня.

– А о моем имидже ты подумал?! Как выгляжу я в глазах широкой общественности? Я устала слышать эти злые шепотки за спиной! Да каждый, у кого есть глаза, уши и немного ума, понимает, что из себя представляет наша якобы идеальная семья! – при последних словах я делаю кавычки пальцами и награждаю мужа таким яростным взглядом, словно он – все зло в этом мире.

Саша молчаливо выслушивает меня, после чего глубоко вздыхает. На его лицо опускается маска утомленности с оттенком откровенной скуки.

– Слушай, Стелла… – заговаривает он ровным голосом, – Что тебя не устраивает, а? Ты избавлена от необходимости работать. При этом твой гардероб ломится от нарядов, и ты проводишь уйму времени в своих салонах. И все это у тебя есть, благодаря мне, дорогуша. Я оплачиваю все твои прихоти и потребности. Другая бы на твоем месте порадовалась своему положению и не возмущалась…

Саша замолкает и смотрит на меня, вопросительно приподняв одну бровь, – словно ждет, что я соглашусь с его словами и приму свою долю. Я чувствую, как горячая кровь разносится по венам, а сердце заходится в ускоренном биении. Но не позволяю злости и обиде возобладать над холодным рассудком. В данный момент я ненавижу этого человека – всей душой, каждой своей клеткой. Это уже не тот мужчина, за которого мне не терпелось выйти замуж и с которым я хотела строить совместную жизнь. Он совершенно чужой, посторонний. Ему нет ровно никакого дела до моих чувств и переживаний. Его поведение отталкивает, а слова, пропитанные пренебрежением, оставляют болезненный след на сердце. Единственное, чего мне хочется, – это чтобы мы могли разойтись с ним, как тектонические плиты.

Посмотрев на мужа в упор, спрашиваю:

– Ты не заинтересован в мирном разводе?

Он медленно мотает головой. Его взгляд тверд как сталь, и он впивается в меня острым клинком.

– Я вообще не заинтересован в разводе с тобой, Стелла. Забудь об этом.

– Ты эгоистичный подонок, – злобно рычу.

Сашу, кажется, развеселило мое оскорбление, и он снова фонтанирует ядом:

– Пусть так, но у меня есть власть и сила. И если понадобится, я применю ее против тебя, милая. Я буду играть грязно, манипулируя тем, что больше всего для тебя дорого – нашей дочерью… Так что лучше бы тебе быть паинькой.

Глаза Саши опасно блестят, словно бросая мне вызов, рот изогнут в ухмылке, но его голос звучит угрожающе – он «стреляет» метко. Слова мужа пробираются сквозь мое сердце и заставляют все струны моей души натянуться до предела. Мой подбородок начинает дрожать – этот мерзавец знает, на что давит. Наша дочь – это единственное «оружие», которым он виртуозно размахивает передо мной.

– Саша, мы можем договориться… – мой собственный голос истончается до шепота.

– Хватит! Я устал от этого разговора. Убирайся нахуй из моего кабинета, – прикрикивает Саша и делает недвусмысленный жест рукой, выпроваживая меня. Я только рада сбежать от его удушающего общества.

Пока я иду к двери, мне в спину прилетает его властная реплика:

– Не забудь пригласить няню для принцессы Леи на вечер и будь готова предстать сегодня во всей своей ослепительной красе.

В моей душе снова свирепствует ураган после разговора с мужем.

«Да пошел ты!» – думаю про себя и ухожу, не оборачиваясь и громко хлопнув дверью в качестве выразительной точки.

Несколько лет назад

Надо сказать, что тот неприятный разговор с Александром по поводу моей внешности послужил мощным стимулом для меня. Хоть мне и не пришлась по душе подача мужа, я все же настроилась вернуть себе свой «добеременный» облик. На счастье, мои мытарства начали приносить плоды довольно быстро и моя успеваемость по этому «предмету» двигалась по восходящей спирали. Как только я начала регулярно посещать тренировки, мое тело стало стремительно преображаться. К тому же, я обратилась за консультацией к диетологу, который составил для меня рацион. Благодаря физическим упражнениям и правильному питанию, спустя месяца четыре я стала стройнее, подтянутей и даже, как мне казалось, сексуальней. Конечно, до идеала мне было далеко, но теперь мое отражение в зеркале не вызывало у меня состояния фрустрации. Мне нравилось, что грудное вскармливание сделало мою грудь пышней. Бедра мои заметно округлились, и этот объем так и не пропал. Но в сочетании с истончившейся талией и потяжелевшими буферами, выглядело это очень аппетитно, – моя фигура стала напоминать песочные часы.

Воодушевившись своим новым физическим образом, я готовилась предстать перед Александром. Проведя в салоне красоты часов пять, я вышла из него совершенно обновленной – с модной стрижкой, свежим аккуратным маникюром и избавленной от всех нежелательных волос. Я заглянула в магазин нижнего белья и прикупила симпатичный кружевной комплект. Для пущего соблазнения я решила дополнить образ полупрозрачным халатиком, едва прикрывающим ягодицы. Продавщица, вероятно, догадалась о моих намерениях и очень деликатно предложила мне наведаться еще и в магазин парфюмерии за флакончиком духов. Что я и сделала, не раздумывая. В общем, я была абсолютно готова снова разбудить угасшие чувства между мной и Сашей при помощи примитивной женской тактики.

Но реакция, которую я получила, поразила меня, словно молния.

«Ну что ж, – как-то отрешенно сказал муж, пробежав по моему телу безучастным взглядом, – Думаю, осталось сбросить еще пару-тройку кило и ты снова превратишься в конфетку, милая».

«Что… прости? – мой голос задрожал и осип от замешательства, – Ты… Ты серьезно сейчас, Саш?»

«Конечно, Стелла. Я не вижу смысла льстить тебе. Иначе ты потеряешь мотивацию», – с невозмутимым и деловитым видом заявил мой супруг.

У меня пропал дар речи. Мои плечи некрасиво ссутулились под тяжестью его обидных слов. Лицо мое поникло, а к глазам подступили слезы досады. Все мои многодневные старания не были оценены по достоинству. Я продолжала выглядеть в глазах мужа недостаточно хорошо, чтобы он возгордился мною.

Из меня как будто высосали жизнь.

Запахнув халат, который теперь казался мне чудовищно маленьким, я умчалась в детскую к Лее.

«Стелла, ну что опять-то не так? – крикнул мне вдогонку Саша, – Дорогая, я просто пытаюсь подбодрить тебя!»

Я упала на колени прямо рядом с кроваткой дочери, через прутья которой виднелось ее спящее тельце. В свете ночника она казалась настоящим ангелом – таким чистым и непорочным…

Прикрыв рот рукой, я подавила рыдания, которые рвались из моего горла, – это не стоило того, чтобы потревожить мирный сон малышки. Но моя боль вырвалась наружу, и предательские тихие слезы хлынули бурным потоком из глаз, заливая все лицо.

Это были уже не просто тревожные звоночки, а самая настоящая оглушительная сирена.

Искра осознания пронзила мой мозг: Саша не любит и не ценит меня. Никаких теплых чувств он ко мне не испытывает, и уже давно. Что вбило клин между нами и в какой момент все сломалось, я не понимала. В ночь, когда он якобы уличил меня в обмане насчет моей девственности, которую муж так страстно желал получить? Или когда он впервые совершил предательство, занявшись сексом с другой женщиной?… Все эти годы я жила в коконе своих надежд, искренне веря, что Саша любит меня, что он еще сможет стать мне хорошим мужем… Даже его многочисленные измены, в которых у меня не было сомнений и которые он, если уж на то пошло, не отрицал, не убавляли моих чувств к нему. Ведь были у нас и хорошие времена, черт возьми! Мы ездили в отпуска и ходили на свидания… Обнявшись, мы смотрели фильмы и читали одну книгу на двоих, а потом делились мыслями о ней…

Но на смену фартовым дням всегда приходили мрачные: когда я ждала Сашу с тяжелым сердцем, зная, что он совершенно точно проводит вечер в компании другой женщины, или когда муж буквально втаптывал меня в грязь, не скупясь на разного рода упреки и оскорбления в мой адрес…

Наш брак был похож на эмоциональные качели, и не было шанса вырваться из этого цикла душевных терзаний. Единственной константой была наша дочь. Она олицетворяла собой якорь, удерживающий нас вместе. И ради нее я была готова сносить всю боль, которую причинял мне Александр. Засунув свою женскую и просто человеческую гордость куда подальше, я стала похожа на безвольную куклу, которая не имеет никакого права голоса в семье и просто удобна для жизни.

«Саша, я хочу развестись, – набравшись смелости, выпалила я на следующий день, огорошив этим требованием Сашу не на шутку, – Это больше не может продолжаться».

Муж цокнул языком и закатил глаза.

«Забудь об этом, Стелла. Я женился один раз и на всю жизнь. Так что ни о каком разводе не может быть и речи».

Волна протеста начала подъем в моей груди.

«Я. Устала. От. Этого. Деструктивного. Брака», – проговорила я, отделяя каждое слово друг от друга выразительной паузой.

Муж хохотнул надо мной, как над несмышленным ребенком, который только что сморозил несусветную глупость.

«Ладно, Стелла, – заговорил он, – Давай представим – в порядке бреда – что я согласился на развод и даже отпустил с тобой нашу дочь. Ну и скажи мне, как же ты собираешься выживать? Как будешь обеспечивать себе и Лее комфортную жизнь? Ты ведь ни дня не работала… А место жительства на какое ты сменишь? Вернешься к своим престарелым родителям? Или снимешь какую-нибудь конуру, пронизанную антисанитарией и не имеющую никаких удобств, к которым ты привыкла?… Нет уж, моя дочь останется тут, где ей и место. Она будет обеспечена всем необходимым. И ты вместе с ней. Ну не мечта ли любой женщины?… Да, безусловно я не святой и за мной водятся грешки. Но кто безгрешен? И обрати внимание: я всегда – всегда! – возвращаюсь домой, к тебе и Лее. Я готов бросить все свои дела по первому твоему зову. В отличие от многих других мужиков, я ответственно отношусь к своей родительской миссии и принимаю активное участие в воспитании дочери. Возможно, я холоден с тобой как с женщиной, но такова естественная динамика развития отношений – страсть угасает. Все, что происходит у меня с другими бабами, похоже на посещение туалета – физиологический процесс, направленный на то, чтобы просто справить нужду. Никаких чувств и никакой привязанности ни к одной из них нет и быть не может. А знаешь, почему, Стелла? Потому что я чертов однолюб. Можешь смеяться и не верить мне, но такова моя извращенная любовь к тебе. Так что давай закроем эту тему и больше не будем ее поднимать. Хорошо, дорогая?»

Я слушала Александра, затаив дыхание. Обычно он не отличался многословием, но сейчас буквально вывалил на меня недельную норму слов. И так он складно говорил, что я невольно задумалась: а уж не приготовил ли он эту речь заранее? Можно было подумать, что муж предполагал – рано или поздно плотина моего терпения рванет и ему предстоит отстаивать свои интересы.

«Саша, это все не имеет смысла… – удалось вымолвить мне, – Никакая это не любовь…»

«Развода не будет, Стелла. Точка».

И он просто развернулся на пятках и оставил меня в этом подвешенном состоянии. В котором я, собственно, и продолжила жить – ровно до следующего раза, когда градус моего напряжения поднялся до критичной точки и я снова потребовала развода. Но в этом случае Саша не стал козырять передо мной всеми очевидными преимуществами жизни с ним, от которых я совершенно не была зависима. Муж в корне поменял тактику – он пригрозил, что вообще лишит меня дочери. Сомневаться в серьезности его угрозы я бы не стала – у Александра было достаточно рычагов воздействия, чтобы претворить ее в жизнь.

ГЛАВА 8

К благотворительному вечеру я готовлюсь с особой тщательностью. Но не по настоянию мужа, а по той причине, что мне самой хочется выглядеть безупречно на фоне бомонда. Волосы я завиваю голливудскими локонами. Макияж делаю яркий, с акцентом на глаза. Для выхода в свет я выбираю изящное платье прилегающего силуэта из красного атласа длиной макси с глубоким V-образным вырезом, эффектным запа́хом и драпировкой по талии. Дополняю его роскошным чокером с рубинами в тон ткани – тем самым, который супруг преподнес мне в качестве «искреннего» извинения за первую выявленную измену. Сначала я сомневаюсь, стоит ли мне надевать его, но, обдумав, решаю плюнуть на все предрассудки. В конце концов, украшение действительно шикарное и грех его прятать в шкатулке с драгоценностями вечно.

Само мероприятие представляет собой выставку винтажных фотоснимков, прибыль от продажи которых должна быть направлена на помощь детям-сиротам. Ничего грандиозного и феноменального на этом вечере не происходит: состоятельные гости просто прохаживаются по витиеватым коридорам арендованной галереи и с умным видом рассматривают фотографии, развешанные на стенах. Знакомые люди с фальшивыми улыбками обмениваются приветствиями и комплиментами. Мужчины в дорогих костюмах и женщины в дизайнерских платьях щеголяют друг перед другом, безмолвно хвастаясь своим достатком и рангом в обществе. Несмотря на гуманную цель события, это все равно походит на ярмарку тщеславия, и от этого мне становится тошно на душе.

Кроме того, я терпеть не могу появляться на публике с мужем – он всегда ведет себя чересчур спесиво и претенциозно и пытается демонстрировать пылкость чувств между нами, а мне приходится подыгрывать ему и отвечать мнимой взаимностью. Можно подумать, все вокруг глухослепонемые и никто не понимает истинную природу наших отношений. Театр абсурда, ей-богу.

Благо, сегодня он не задерживается рядом со мной надолго, удостоив меня своей «приятной» компанией не более получаса и отправившись вести деловые беседы с другими важными мужчинами. Перекинувшись несколькими дежурными фразами с теми, кого имела честь знать лично, я начинаю скучать и зависаю у одной конкретной фотографии. На ней запечатлена молодая женщина, сидящая боком на высоком деревянном стуле. Ее черные как смоль волосы уложены идеальными волнами, как это было модно в 20-х годах прошлого столетия. Из одежды на ней только белое бюстье в стиле ретро и широкие брюки палаццо черного цвета. Она задумчиво смотрит вдаль и курит сигарету через длинный мундштук.

– Нравится? – знакомый мужской голос с богатыми переливами раздается рядом со мной, лаская мои барабанные перепонки, а следом меня окутывает уже знакомый аромат пряностей и кожи.

Я поворачиваю голову влево и, конечно, вижу Руслана. Он награждает меня мегаваттной улыбкой и тем самым крадет воздух из моих легких. Господи, удержите меня на борту самообладания, иначе я утону в темном омуте его глаз. Магнетическая привлекательность этого мужчины действует на меня радиоактивно. Ему нужно запретить быть таким обольстительным на законодательном уровне, потому что при виде его мой мозг перестает функционировать должным образом, сердце начинает отбивать частую барабанную дробь, а ладони потеют от странного волнения.

– О, Боже… – с напускным страданием в голосе произношу я, – Вы, должно быть, шутите…

– Какие уж тут шутки, – кривовато ухмыляется Руслан, – Наши встречи становятся доброй традицией. Может, вы уже готовы перейти на «ты» и назвать мне свое имя?

Вздохнув, я поворачиваюсь к нему всем телом и не могу не заметить, как обжигает его взгляд, когда ненадолго задерживается на ложбинке между моих грудей. Что ж, должна признаться, это придает мне смелости и уверенности. Лед между нами тает, и учащенный ритм биения моего сердца начинает замедляться до ровного гула.

– Стелла. Меня зовут Стелла. И да, чего уж там, мы можем перейти на «ты».

– Стелла… – Руслан словно пробует на вкус мое имя, – Мне нравится. Тебе идет.

Я кокетливо улыбаюсь и позволяю своим глазам нагло прогуляться по мужчине и оценить его вид. Подмечаю, что для сегодняшнего вечера он зачесал волосы назад и усмирил их с помощью геля. Борода тоже кажется какой-то другой – возможно, он сходил на коррекцию в барбершоп. К тому же, из его уха пропала серьга-колечко. Одет Руслан в черный смокинг, состоящий из пиджака с атласными лацканами острой формы, белоснежной рубашки с пикейной вставкой, брюк с шелковыми лампасами и, конечно, бабочки-самовяза. На ногах у него – черные лакированные «оксфорды». Костюм сидит на его мужественном теле как влитой, подчеркивая все достоинства атлетичной фигуры. В целом, Руслан выглядит вполне солидно, хоть борода и придает его облику некоторую первобытность.

– Так что насчет фотографии? Ты не ответила… Стелла, – он произносит мое имя как-то по-особенному – чувственно и эротично, и от осознания этого меня словно наэлектризовывает.

Вновь обратив свой взор на снимок, я закусываю губу, пытаясь сформулировать свою оценку.

– Это очень красиво. Полагаю, фото сделано в наши дни, но дух того времени передан очень удачно. Я верю этой фотографии.

На лице Руслана проявляется неподдельное торжество, и признательная улыбка смягчает его.

– Благодарю. Мне приятно это слышать.

– Тебе? При чем здесь ты? – недоумеваю я.

– Посмотри на подпись к фотографии… – он дергает подбородком на правый нижний угол снимка, и я послушно выполняю его рекомендацию.

– Да ладно?! – искренне удивляюсь, – Это ты сфотографировал???

– Сфотографировал и отфильтровал, – горделиво заявляет Руслан.

И тут меня осеняет.

– Ну конечно же! – шлепаю себя ладонью по лбу, – И как я не сложила два и два? Ты один из тех, кто предоставил свои работы для этой выставки.

– Да, именно так и сделал.

– Ну и как, пользуются спросом? – подкалываю я Руслана.

– Достаточно большим, чтобы чувствовать себя действительно полезным детям-сиротам.

Между нами повисает молчание. Но Руслан быстро нарушает неловкую паузу в разговоре:

– Шампанского?

– Можно, – небрежно морщу нос.

Мужчина галантно предлагает мне взять его под руку, чтобы проводить меня к фуршетному столику. Я отрицательно качаю головой, боясь, что телесный контакт с ним может воззвать к жизни рой бабочек в моем животе, а этого мне сейчас точно не нужно. Руслан хмурится – словно от разочарования – а потом кротко пожимает плечами, принимая безразлично-смиренный вид.

Пока я следую за ним, любуюсь его крепким задом в этих костюмных брюках – намеренно держусь чуть позади, чтобы бесстыдно пялиться.

Как только мы занимаем один из свободных столов, мимо него – очень вовремя – прохаживается официант с подносом наполненных игристым напитком бокалов. Руслан делает ему знак рукой остановиться. Мой собеседник берет два фужера и один протягивает мне, а затем благодарно кивает официанту. Паренек, одетый по форме, улыбается в ответ и оставляет нас.

Я делаю маленький глоток эликсира храбрости и чувствую, как он пузырится у меня во рту. Вкус потрясающий – не чересчур приторный и не слишком терпкий. Я с наслаждением проглатываю шипучую жидкость. И только после этого замечаю, что Руслан неотрывно следит за мной. Его веки полуопущены, губы слегка разомкнуты.

– Увидел что-то, что тебя заинтересовало? – дразнюсь.

– Я еще не сказал тебе, что ты сногсшибательно выглядишь. И парфюм у тебя совершенно сумасводящий…

Тщательный взгляд Руслана и сексуальная хрипотца в его голосе отзываются теплом во мне. Чувствую, как по моим щекам крадется румянец.

– Спасибо… – едва слышно бормочу я.

Мой взгляд блуждает по залу галереи – лишь бы не встречаться с опаляющим взглядом Руслана – и цепляется за сцену, на которой мой законный супруг совершенно нескромно флиртует с какой-то рыжеволосой девушкой в изумрудном платье-комбинации. Я превращаюсь в окаменелость и чувствую себя так, будто застряла на аттракционе, с которого не могу сойти.

Руслан, очевидно, видит смену в моем настроении и прослеживает за тем, куда я так сосредоточенно и недобро смотрю.

– Отстой это… – говорит он, и в его тоне прослеживаются сварливые нотки.

Я переключаюсь на мужчину рядом с собой, который совершенно поменялся в лице – взгляд Руслана потяжелел от беспокойства, тревожные морщины избороздили его лоб.

– Что, прости?

– Почему ты позволяешь этому происходить, Стелла?

– Ты о чем? – я строю из себя дурочку, хотя мы оба прекрасно понимаем, что происходит на наших глазах: мой чертов муж вроде бы невинно обвивает одной рукой талию девушки и что-то приговаривает ей на ухо, хотя только слепой не узрел бы, как периодически его пальцы совсем неделикатно опускаются на ее ягодицы.

– Он же прилюдно проявляет к тебе неуважение, выставляя на посмешище. Его сопровождает по жизни такая головокружительная женщина, как ты, а он увлекается этими «однодневками», – серьезно вещает Руслан.

Безусловно, мне приятно слышать его комплимент о моей якобы «головокружительности», но я снова надеваю свою невидимую броню и натягиваю на лицо маску безразличия к происходящему.

– Может, ты просто все видишь в неправильном свете – не так, как оно есть. Мой муж – социально активный человек, и ему по долгу службы необходимо налаживать и поддерживать коммуникацию с разного рода людьми, среди которых часто встречаются красивые и утонченные дамы. Я не придаю этому большого значения, – слова собственной лжи горчат у меня на языке.

Руслан хмыкает, прежде чем дать ответную реплику:

– Эта, как ты выражаешься, утонченная дама работает в элитном эскорте. И сюда она явилась с одним из состоятельных гостей, – Руслан указывает подбородком на немолодого колобкообразного мужчину в дорогом, но отвратительно сидящем на нем костюме, – Я думаю, что он просто щедро «поделился» ею с твоим супругом. Это так символично – мы ведь все-таки на благотворительном вечере.

Сардонический оттенок в тоне мужчины взбудораживает меня, и я начинаю заводиться. Вся аура непринужденного совместного времяпрепровождения вмиг улетучивается. Остается только раздражение и неприятный привкус от его слов.

Я сглатываю желчь, поднявшуюся из желудка.

– Знаешь, я не думаю, что у тебя есть право на обсуждение и уж тем более осуждение моей семейной жизни, – чеканю я, нахохлившись и уставившись прямо в темные глаза Руслана, – Стоило во мне забрезжить надежде, что ты можешь быть любезным человеком, как вновь показалось твое истинное лицо хама. Извини, я покину тебя.

Руслан смотрит на меня обескураженно, не моргая и не решаясь ничего сказать. Демонстрация бравады на его лице сменяется растерянностью, а вездесущая ухмылка сброшена.

Со звонким стуком поставив бокал на столик, я торопливо ухожу в направлении туалетов. Мне просто нужно немного времени наедине с самой собой, чтобы привести свои расшатанные нервы в порядок, так как вся эта ситуация вызвала у меня состояние полной разбалансированности.

В уборной я планировала ополоснуть лицо прохладной водой, но, вспомнив про макияж, отказываюсь от этой идеи. Вместо этого я просто упираюсь руками в столешницу, в которую вмонтирована раковина, и крепко зажмуриваюсь. Открыв глаза, пристально смотрю на свое изможденное отражение в зеркале и делаю несколько успокаивающих вздохов.

Что-то как будто сдавливает мое горло, словно в тисках. Я впиваюсь взглядом в чокер на своей шее, тут же беспощадно срываю его и бросаю на столешницу. Сейчас эта великолепная вещь вызывает только чувство отвращения.

Вдруг я слышу, как медленно поворачивается ручка двери, и она отворяется. В уборную входит Руслан – собственной персоной. Мое сердце буквально замирает, а глаза округляются от шока. Я резко встаю к нему лицом, стараясь держаться прямо и уверенно, хотя силы в моих ногах явно не хватает, чтобы сохранить меня в вертикальном положении. Упираюсь задницей в столешницу – теперь она служит мне опорой, чтобы не упасть. Руки безвольно повисают вдоль тела. Весь воздух улетучивается из моих легких. Зрение рябит. Мозг буксует. Каждый мускул в моем теле деревенеет, и я как будто впадаю в анабиоз.

– Что ты здесь делаешь? Это женский туалет! Убирайся! – громко шиплю я, собрав по каплям свою жидкую смелость.

Руслан игнорирует мой эмоциональный выпад и осматривается вокруг себя. Затем он, невесть откуда, выуживает табличку «Идет уборка», приоткрывает дверь и вешает ее на ручку с внешней стороны.

Я закрываю глаза, будучи не в силах бороться за уединение или свободу. Любые протесты умирают на моих губах.

Дверной замок защелкивается, и от этого характерного звука мои глаза распахиваются.

Руслан движется ко мне медленно, по-хищнически, обволакивая меня своим плотоядным взглядом и удерживая им подобно якорю. Мое сердце вроде бы снова начинает биться – теперь оно несется галопом, рискуя выпрыгнуть из груди. Я теряю дар речи, забываю все слова, разучиваюсь строить предложения и фразы. Я просто молча, затаив дыхание, наблюдаю за его неумолимым приближением к себе. Мне следует бежать от него, как от зараженного, спасаться, но мои ноги словно приросли к полу и отказываются подчиняться жалким крупицам здравого смысла, еще маячащим на задворках сознания.