Неправильный выбор

– Ты ещё сомневаешься?

– Не знаю.

– Так знай! Разве не понятно? Я с тобой, а не с ним и не с его «Хаммером».

– Хорошо! Всё, хватит, довольно. Я всё понял.

– Мы, сами не понимая, шаг за шагом сблизились, как будто кто-то нами управлял, руководил и подсказывал, давая установки действиям и чувствам.

– Она всегда удивлялась тому, что мы делаем, что с нами происходит и что нас окружает. Но в один прекрасный день всё рухнуло. Я говорил с ней по телефону в последний раз. Её слова были выплеснуты мне в лицо, как стакан холодной воды. Я не хотел жить! Всё замерло, остановилось. Вышел из дома, встал посреди огорода и так около часа стоял и кричал. Я не просто кричал, я орал. Напуганные индюки столпились в углу в конце огорода. Пёс залез на крышу конуры и подвывал мне. На мой ужасающий крик пришла Нина. Она стояла позади меня и слушала, затем задела рукой моё плечо. Я вздрогнул от неожиданности и обернулся. Её лицо было безжизненное, бледное, как неживое, без всяких эмоций. Нина чуть слышно сказала:

– С ума сошёл? Психушку вызвать?

Я ей ответил ещё тише:

– Нет. Иди домой. Я в порядке.

Моя жена ушла, ни о чём не спрашивая. Я стоял и смотрел ей вслед. Она была в старой фуфайке, в потерявших цвет спортивных брюках. На ногах – высокие белые шерстяные носки, глубокие галоши. Нина протянула правую руку и по ходу движения трогала на своём пути всё, что попадётся, не ощущая прикосновения. Я не узнавал её после двадцати лет прожитой жизни. Её – волевую, властную, энергичную. Нина всё поняла и оставила меня, чтобы я сам справился и сделал правильный выбор.

– Что произошло? Хотелось бы побыстрее узнать о Натали из телевизора. Уж шибко она хороша, – торопил Трофим.

– Мы всегда разговаривали по телефону в первой половине дня. В тот день мы уже созванивались, и она говорила, что собирается печь пироги. Вдруг раздался второй звонок в 2 часа дня. Я сразу же подумал: «Должно быть, что-то случилось».

– Привет, солнышко, ещё раз! Что случилось?

– Ответь на один вопрос. Только скажи правду. Это для меня очень важно.

– Спрашивай.

– Ты бы оставил семью ради меня?

После её вопроса я рассмеялся на весь кабинет, нервно положил ноги на стол. Меня крайне смутил её вопрос, поэтому последовала пауза. А в моём ответе даже слово «солнышко» прозвучало не солнышком, а холодной луной:

– Солнышко, – я говорил сдержанно, строго, повысив тон, – мы с тобой уже обсуждали эту тему, забыла? Что семья – это дети, достаток и секс. У нас нет в этой схеме точек соприкосновения. Что с тобой? Ты неглупая женщина! Я думал, что ты всё поняла. Отдых не нужно смешивать с жизнью. Развлечения закончились, всё встало на свои места: ты – в семье, и я – тоже. Что было – то было.

Безмолвие. Смертельная пауза. Я понимал, я чувствовал, что она раскаивается за свой вопрос. Но изменить ситуацию было уже невозможно. Я слышал, как она плачет, и продолжал её слушать. Сквозь слёзы она прошептала: «Я тебя люблю».

– Оба-на! – я громко и раскатисто рассмеялся, даже стены задрожали.

А она, невзирая ни на что, продолжила своё, словно заранее приготовленное, признание.

– Жизнь очень хрупкая: сегодня мы есть, а завтра всё может измениться в один миг.

Натали чувствовала себя виноватой за то, что не ответила мне взаимностью на моё признание в любви, когда мы шли из бара «Лесная Новь». Поэтому впоследствии она всё время искала повод и место, чтобы произнести эти сокровенные слова.

– Солнышко, может, не нужно? После отдыха всё встало на круги своя, и мы ничего не в силах изменить. Да и не нужно ничего менять. Ты сама понимаешь, не глупая.

Снова наступила пауза. И она была леденящая. Я услышал последние слова, предназначенные мне:

– Спасибо тебе.

Я не знала, что умею летать.

Я не знала, что умею любить.

Я вновь научилась целовать,

Твоё тело украдкой ласкать,

В любовном порыве слёзы ронять,

В толпе тебя взглядом искать,

Без слов понимать,

Твои мысли читать,

Твою боль унимать

И во сне обнимать.

Всё простить и принять.

Я поняла, что в любом возрасте можно любить. Рядом с тобой я чувствовала себя как девчонка, как школьница. Хотя даже не могла предположить, что в нашем возрасте могут быть такие чистые, романтичные и непорочные отношения.

– Наша любовь после расставания прожила шесть дней.

Цифра шесть сопровождает меня и по сей день. Одна цифра и разные значения. Я пронёс их через годы 6 и 6. Прощальную фразу я запомнил дословно:

– Помнишь, при расставании я сказала: «Нужно жить, пока в сердце живёт любовь». Знай, что в моём сердце больше не живёт любовь. Она умерла, истекая кровью, и больше не воскреснет вновь.

3. Красавчик

– Я расскажу тебе, мой друг Трофимушка, всё, как было с первого дня нашего знакомства с этой удивительной женщиной. Как я пришёл на приём к доктору. Натали сидела и ждала меня, а я ещё не знал о её существовании. С первого взгляда я не впечатлил её. У меня плохо получается рассказывать. О, как же она любила меня. Хотя ни разу не произнесла эти слова на отдыхе. Но я чувствовал её любовь в каждом взгляде, в каждом жесте, в каждом прикосновении. Я видел, сколько в ней накопившихся любви, нежности, ласки, энергии, которые предназначались мне. Но она эту любовь увезла с собой. И потом, уже находясь далеко от меня, моя женщина задыхалась от нерастраченной любви.

Однажды, когда мы шли по мосту, Натали посмела сказать мне: «Ты не орёл». Это слова из какого-то фильма, но я никак не могу вспомнить ни его названия, ни его сюжета. Да, я не орёл! Пусть не орёл! Я не познал её. Всё осталось так, как она хотела. Я не жалею ни о чём. Любовь в моей жизни была мечтой. Но рядом с Натали она стала частью моей жизни. Я буду хранить и беречь её до конца своих дней. До нашего знакомства я жил, руководствуясь инстинктами: создать семью, зачать ребёнка, вырастить его, воспитать, выучить. В моей семье был достаток, а где любовь? Её не было никогда. Только с Натали я узнал, что такое любовь. Это что-то большое, яркое и светлое, возвышенное и благородное, горячее и тёплое, но с примесью горечи и боли.

Только рядом с ней я понял, что в жизни может быть всё по-другому, не как у меня. Ты же сам помнишь, как всё было: пришёл из армии, окончил институт, устроился на работу в свой родной колхоз механиком. Персональный транспорт, личный кабинет, хорошая зарплата, премиальные в конце года, девчата в очередь стоят, лишь бы замуж взял. И я рылся, выбирал. И вот, однажды, я подумал, что это всё же судьба: познакомился с женщиной, лаборанткой с маслозавода. Она мне улыбается, льстит, комплименты сыплет: красив, молод и не дурак. Меня эти речи сначала забавляли, а затем я без них уже жить не мог. Как-то раз пригласила Нина меня домой, накрыла стол. И нет её. Вдруг из-за занавески с большими маками на тёмно-синем фоне выходит Нина, голая, аж без трусов. Распустила длинные, чёрные как вороново крыло волосы и улыбается как ведьма. Я увидел и обомлел: всё при ней, как в том стихотворении. Думаю, что ещё нужно мужику? Взял в охапку – и на кровать. И стал похаживать к ней как к себе домой. И, в один миг, она мне заявляет, что беременна. Я снова думаю: что нужно мужику? Будет семья, и дитё в животе уже имеется. У неё был восьмилетний сын, в этот вечер он ночевал у бабушки. Я думаю: ну и что, пусть растёт в семье помощник, и за дитём приглядит. И так мы сошлись. А потом – забота о доме, работа, дети, куры, гуси, корова, да ещё не одна. Что это я снова о скотине? А без неё любовью сыт не будешь, думал я. Не задумывался, есть ли она, любовь-то. Жили и жили, все так в посёлке живут. Не до любви. Работы – полон двор, чтоб разносолы на столе были, да и дети были сыты и обуты. А тут, может быть, Бог меня пожалел, дал мой ангел-хранитель свои крылья на мгновенье полетать. И вот сижу я сейчас без Натали. Слишком быстро выпил я бокал, наполненный любовью, которая была слишком сладка. Натали говорила: «Я с тобой, как обнажённая дева перед ночью новобрачной. Я не стыжусь своих оголённых чувств». Сижу и думаю: две женщины – одна с обнажённым телом, а другая с обнажённой душой.

Натали была готова охранять мой сон, покой, жизнь, жить мечтами обо мне, а я не разрешил, не захотел. Я жестоко запретил, не позволил.

Она говорила: «Нет стыда у любви. Хочу летать на крыльях любви. Нарисуй мне счастье». Сначала я пытался нарисовать его, а затем стёр. Иногда я даже не понимал её склад ума, высокоинтеллектуальные мысли. Пусть честь и совесть будут распяты. Я любил, люблю и буду любить.

Игорь прижал фотографии к груди, как когда-то обнимал Натали. Закрыл глаза, но сразу же резко открыл.

– Посмотри, ты видел, какой я красивый в шляпе? – Игорь показал себя на фото дрожащим указательным пальцем. – Не смейся. Когда она отвечала на мой звонок или звонила сама, всегда говорила: «Привет, красавчик». А я отвечал: «Привет, солнышко!»

– Не может быть! – изумился беззубым ртом Трофим.

– Я плохой рассказчик. А вот она бы с удовольствием рассказала всё подробно с самого начала и прожила снова те минуты, часы, дни, данные нам Богом.

4. Благослови на отдых

Мы с подругой всегда шутим: «Пережить зиму; посадить, вырастить, убрать урожай и перекопать грядки на даче, законсервировать овощи – и можно на отдых».

Год Крысы оказался слишком тяжёлым. Я устала от череды неприятных событий, которые сопровождали меня в течение всего года. Поэтому моя зебра осталась без белых полос, окрасилась исключительно в чёрный цвет. Окружающие, увидев мою зебру, скажут, что так не бывает. В моей жизни возможно всё, даже чёрные зебры.

Перед поездкой на отдых я всегда стараюсь получить благословение в церкви. Этот раз также не стал исключением. Я пришла в храм; увидев священника, попросила:

– Батюшка, благословите, пожалуйста, на отдых, чтобы Господь присмотрел за домом, мужем и сыном, пока меня рядом не будет.

– Как зовут вас?

– Наталья.

– Во славу Божию благослови рабу Божию Наталью на мир, согласие и любовь перед Господом.

Я наклонила голову, батюшка перекрестил костлявой рукой над моим ярким шёлковым шарфиком.

– Спасибо.

– Ступай, милая, с Богом, отдыхай.

– Ещё раз спасибо, – я поцеловала руку батюшки.

Слова священника врезались мне в память: «С Богом, отдыхай». В качестве бога на отдыхе стало нечто иное. А может, он был в обличии бога?

Так я получила два благословения. Почему я это делаю? Может быть, для успокоения или чтоб Господь хранил меня от соблазна, болезней или какой-либо другой беды. Всякое может приключиться на отдыхе. Всё в жизни непредсказуемо, в чём я убеждалась уже сотни раз.

В этот санаторий я еду отдыхать уже в девятый раз. И впервые стрелка моего жизненного спидометра на нуле, а значит, желание тоже. Я просто заставила себя собраться и поехать, уговаривая: «Тебе нужно отдохнуть после всех неприятностей, произошедших за год. Так и дыхалка может закончиться, и мотор заглохнуть».

Закончив сборы, подсчитала количество сумок с вещами. Их набралось девять. В прошлом году было одиннадцать. Надо же! Сократила на целых две единицы багажа! Больше половины сумок – с едой: испекла печенье и пироги, сварила холодец и творог, приготовила буженину и полуфабрикаты для овощного рагу, купила любимые пельмени. Добавила свежие огурцы, помидоры, перцы на салат. Упаковала банки, приготовленные на зиму, с вареньями и салатами, маринованными помидорами и огурцами. Не стану описывать все наряды, которые взяла на десятидневный отдых. Но там было только обуви восемь пар. А уж платьев, юбок, блуз, сумок и всего остального не сосчитать.

Погрузив вещи в машину, поцеловала сына со словами: «Слушайся папу, скоро приеду». Сына оставили на несколько часов под присмотром друга семьи. В курортный посёлок доехали быстро. По пути я смотрела на знакомую дорогу, впивалась взглядом в дома, улицы, прохожих, провожая всё, что видела из окна машины. Всё было то же самое, что и в прошлый отдых, но в то же время и не то, потому что прошёл целый год. Я стала совершенно другая и была готова принять всё, что меня ожидает, и плыть по течению обстоятельств. Ошибки, которые совершила в прошлом году, придётся исправить и не допустить ни при каких случайностях. Многое изменилось в моём внутреннем мире, взглядах на жизнь и окружающих.

О боже! Я снова здесь! Я снова на отдыхе! Душа проснулась, встрепенулась и начинала ликовать при виде знакомых улочек. Вот-вот я встречу подругу и буду не в силах удержать радости и восторга, эмоции выльются наружу.

– Остановись у дома крёстной матери, – обратилась к мужу, который плавно проехал через мост курортного посёлка.

– Устроишься и потом спокойно сходишь.

Муж посмотрел на меня. Я понимала, что он торопится обратно, ведь дорога неблизкая – сорок километров.

– Нет, сейчас, пока я настроена, а затем поедем в гостиницу. После встречи с девчатами диалог с крёстной получится неискренним, мысли взбудоражатся, взбаламутятся.

– Хорошо, как скажешь.

Я вышла из машины, забежала в витые ворота.

– Здравствуй, моя дорогая крёстная. Как твои дела?

– Как всегда, лежу уже третий год. И сиделка со мной день и ночь.

Натали кивнула женщине, сидящей в кресле рядом с кроватью.

– Сын ей платит бешеные деньги, чтобы мне было хорошо. Ты-то, милая, как? Снова отдыхать приехала?

– Мне нужно поведать тебе о многом. Ты всё прекрасно видишь и знаешь. Но ты должна услышать всё из моих уст. Я чувствую твоё присутствие рядом. Ты самый идеальный слушатель. Я спешила к тебе, боялась опоздать, вдруг у тебя появятся неотложные дела, поважнее моей исповеди. Всю дорогу думала о тебе, и теперь я у твоих ног. Постарайся понять и принять меня такую, какая я есть. Милая крёстная, как же я устала. Прости, что жалуюсь. У меня есть маленькая просьба, а может, желание. У меня есть кров и пища, и человек, который заботится обо мне.

Стараюсь, живу все эти годы, как могу. Меня унижают – я молчу. Меня оскорбляют – я молчу. Меня ругают – я снова молчу. Я, стиснув зубы, прошу у Господа прощения для них.

Сначала стояла на ногах крепко, думая, что ничто меня не сломит. Всё выдержу! Всё стерплю! Но они смогли поставить меня на колени, затем уронить на землю и уложить на лопатки. Я не могла пошевелить ни ногой, ни рукой, была не в силах приподнять голову. Они жестоко топтали меня своими тяжёлыми ногами. Со временем я закрыла глаза, перестала думать, мечтать. Жизнь стала медленно покидать моё тело, не оставляя никакой надежды на дальнейшее существование. В душе не осталось ни радости, ни удовлетворения, а главное – не было уже желания жить. Моя душа находилась в состоянии мрака, скорби и страдания. А грязные ноги продолжали меня безжалостно топтать, превращая моё тело и душу в грязное отвратительное не жизнеподобное месиво. Ещё немного, и я бы сотворила нечто чудовищное и необратимое. Совершила бы поступок, которому нет прощенья. Жизнью распоряжается Бог, я не вправе лишать себя жизни. И только какая-то невидимая сила удержала меня. Знаю, это была твоя молитва обо мне! И я получила ещё один шанс. Задумываюсь: для чего? Но очень скоро узнаю ответ.

Ты меня спросишь: «Почему душа плачет, а слёз нет?» Чаша, где были слёзы, давно пуста. Мне хватило слёз только на половину пути. Некоторые люди не успевают выплакать и четверть за свою долгую жизнь. Боль высушила слёзы, и в чаше осталась лишь соль, которая разъедает душу по кромке: сначала доброту, затем сочувствие, нежность, понимание, а главное – благородную харизму.

Хочу только получать, ничего не отдавая взамен. В своей жизни я уже отдала слишком много сил, здоровья, энергии, тепла, заботы, любви. Желаю восполнить мой прозрачный, светлый, хрупкий внутренний сосуд. Я приехала насытить мою жизнь яркими романтическими впечатлениями за предстоящий отдых. Пусть эти две недели станут для меня произведением искусства, маленьким, но незабываемым шедевром. Обещаю тебе, что встану с колен, выпрямлю спину, расправлю крылья и вновь полечу под голубые облака. И стану тёплым дождиком, или резвым лучиком, или тонким месяцем.

Наступило время для отпуска. Каждый год в октябре мы с подругой приезжаем в эти края отдыхать. С утра ходим в соседнее здание поправлять здоровье, днём прогуливаемся по курортной зоне, по вечерам посещаем дискотеку, а после танцев заходим в бар, чтобы посидеть и послушать приятную музыку, растворившись в атмосфере комфорта и умилительной эйфории.

Меня не порадовала вышедшая книга, о которой я мечтала последние годы моей жизни. Прошу, милая крёстная, благослови на отдых, чтобы я ни о чём не думала.

– Милая моя девочка! Отключи свой мозг, и пусть твоя душа отвлечётся от волнующих проблем и от людей, которые доставляют тебе неприятности.

– Желаю найти себе человека, внутренне похожего на меня, чтобы мы были на одной волне. Не для греха, а для прогулок вдоль речки, чтобы кормить уток, стоять у водопада, сходить на мост влюблённых, танцевать, вести милые беседы ни о чём.

– Я понимаю, тебе тяжело, но побойся Бога, не нарушай заповеди.

– Я больше не могу так жить. Будь что будет. Желаю человека рядом, чтобы с ним я чувствовала себя женщиной, а лучше – королевой. Чтобы на душе цвели сады и пели райские птицы. Для души! Ты же всё видишь сама и понимаешь. Я не позволю своей душе окончательно умереть, сгинуть. Прости, что я делаю не по закону Божьему.

Крёстная внимательно смотрела на меня и слушала. Я чувствовала всем сердцем, что она меня понимает, но в то же время жалеет, ограждает от греха.

Я поднялась и пошла к выходу, обернулась и поклонилась:

– Крёстная, благослови на отдых.

– Я знаю, ты поступишь правильно.

5. Привет! Мы – вместе

До гостиницы оставалось несколько метров. Я молчала. После посещения крёстной уже всё было сказано не один раз дома и по дороге. По телу, как всегда, лёгкая дрожь: «Что меня ждёт? Я точно знаю, всё будет хорошо! Просто замечательно!»

– Всё, приехали. Звони подруге. Наверное, ещё в пути. Придётся ждать, как в прошлый раз.

Машина остановилась у гостиницы. Звоню Настёне:

– Привет! Где ты?

Открывается дверь гостиницы, выходит подруга с телефоном около уха в чёрных брючках, в розовом свитере.

– Вижу! Я тебя вижу! – отключается, спускается по ступенькам и бежит к нам. Я вышла из машины, подбежала, обняла её и закричала от радости:

– Привет, моя хорошая! Привет, моя дорогая, и привет, наше Ивкино. Как же мы тебя любим!

Мы, обнявшись, кричим от радости и одновременно прыгаем.

– Пошли! Пошли скорее, я сумки разбираю. Номер замечательный, тебе понравится.

Настя выпустила меня из объятий и побежала к зданию. Но резко остановилась и обернулась:

– Привет, Лёнька! Забыла с тобой поздороваться от радости.

Муж махнул рукой в знак приветствия. Он, открыв багажник, доставал сумки. Я вернулась, взяла две сумки. Настя тоже вернулась и, прежде чем взять сумки, сказала:

– Ещё раз привет, – обняла моего мужа, – какие вы оба хорошенькие. Я люблю вас.

Она взяла сумки, и мы пошли по направлению гостиницы. Настя всегда нас считала идеальной парой. Мы жили дружно, никогда не ссорились, уступали друг другу, уделяли внимание и любовь.

– Номер обалденный, повторюсь.

Настя шла с сумками впереди меня и разговаривала.

– Ты забыла? В прошлом году к Гале в гости ходили, она снимала этот номер.

– Да! Да, я забыла, склероз – он такой. Василиса, ты где? Я с тобой забыла поздороваться на радостях.

– Привет! Привет! Шагай уже, не терпится увидеть обалденные апартаменты, – торопила Васса Настёну.

Пока муж носил сумки в номер, я зашла и стала рассматривать комнаты.

– Мы расположились с Татьяной уже. Будем спать вместе на диване в гостиной. Тебе, Василиса, наверно, придётся жить на кухне. Ты у нас ранняя птичка, встаёшь ни свет, ни заря, каши варишь. Тебе там самое место, чтобы не тревожить наш крепкий утренний сон.

Настя потянулась, как после сладкого сна. Татьяна, улыбаясь, раскладывала вещи и наблюдала за нами.

– Девчата! – зашла в спальню и воскликнула от радости. Я понимала – она предназначена мне.

– Девчата! – я повторила ещё раз, – я буду здесь жить! – Я смотрела на стоящих позади меня. Они наблюдали за моей реакцией.

– Большая кровать, светлые шторы с большими букетами роз, такая же накидка на широкой кровати. Я всю жизнь мечтала спать на большой кровати и иметь спальный набор из ярких цветов. Моя первая мечта сбылась. Вторая мечта – встретить на отдыхе мужчину по моему нраву, чтобы душа отдохнула, и ни о чём не думать. Хочу гулять под ручку, флиртовать, танцевать, ходить в кабак.

– Надеюсь, Лёнька про моё желание не слышал?

– Лёнька носит твоё барахло, – поведала Васса о местонахождении мужа.

– Не барахло, а вещи, мои наряды для очарования мужчин. А вот и он!

Мой муж, он же Леонид Николаевич, невысокого роста, с короткой стрижкой чёрных волос. На пол-лица – синие глаза с длинными ресницами, аккуратный носик и яркие тонкие губы. Я на досуге любовалась его правильной мужской красотой. Я всегда спрашивала Бога, как он мог сотворить неординарную красоту мужчины. И ещё вспоминала женщину, которая мне говорила: «Хорошо же, Натал, под красивым мужиком лежать, целовать и обнимать». Да, хорошо, всегда отвечала сама себе, когда любовалась мужем.

– Пойдём дорогой, провожу до машины.

– Девчонки, до свидания, приятного отдыха.

– Только приятного? Не забудь за Наталкой приехать.

– Забрать жену не забудь.

Девчата шутили одна другой хлеще.

Он, улыбнувшись, вышел из номера. Я последовала за ним.

Подошли к машине и остановились в ожидании.

– Пока, любовь моя. Доедешь – позвони. Я буду ждать твоего звонка, – обняла и поцеловала в губы.

– Всё, пока, отдыхай и ни о чём не думай. Не волнуйся за нас, мы справимся, не в первый раз. Я жду тебя домой, отдохнувшую, весёлую, полную сил и здоровья. И знай: я люблю тебя.

– И я тебя. Есть отдыхать всеми клеточками тела и души. Жди домой обновлённого человека, то есть любимую жену.

Муж уехал. Я помахала ему вслед – и бегом к девчатам. Забегаю, а они уже обсуждают моё второе желание найти на отдыхе мужчину по моему вкусу.

– Натал, грех мечтать о распутстве, – говорила Василиса с осуждением.

– Да, да, – поддакивали Настя с Таней.

– Посмотрим! Время покажет! Я его просила не для греха, а для отдыха, погулять. Понятно?

– Понятно! – хором ответили девчата.

Все разошлись по отведённым местам для предстоящего отдыха на ближайшие две недели и начали обустраиваться: доставать и раскладывать вещи.

– Так, девчата, я привезла десять платьев. Сегодня иду в этом.

Я повесила платье на плечики, вынесла из спальни в гостиную и показала девочкам.

– О! – послышался восторг девчат.

– Это – итальянское платье! На светло-жёлтом фоне яблоневый цвет с птичками. Прямое, на подоле – воланы, на рукавах – тоже.

– Ты будешь, как всегда, неотразима. Все мужики – твои.

– Настёна, возьми свои слова обратно. Каждый год ты говоришь: «О!» А я одна кукую, ни один мужик не подходит.

– Она сглаживает тебя, – подошла Васса и обняла меня. Она уже переоделась в длинный фланелевый халат.

– Да ну вас! Придумали тоже, – фыркнула Настена, продолжая раскладывать вещи.

Мы обустроились: всё достали из сумок и сложили в шкафы. У Настёны с Таней был один шкаф на двоих, как и у нас с Василисой. На кухне не было шкафа для одежды, и Васса повесила вещи в шкаф, который стоял в моей спальне. Рядом со шкафом стояла детская кроватка. Что не вошло в шкаф, мы сложили в кроватку: колготки, запасные бюстгальтеры, носки, пелёнки для процедур, ночные рубахи. В течение всего отдыха с сестрой рылись там по очереди: искали свои вещи в небольшой образовавшейся куче.

– Пойдёмте, за водичкой сходим, на народ посмотрим, – сказала Настасья, стоя одетая у двери с бутылкой для воды.

– Себя покажем, план мероприятий наметим, – поддержала Настёну Татьяна.

– Пойдёмте, может, кого из знакомых встретим, – положила я бутылочку в сумку с длинными ручками, чтобы можно было носить на плече. Эта сумка была предназначена только для отдыха.

Моя сестра Василиса была с нами на отдыхе в прошлом году. Мы предложили ей составить нам компанию, чтобы меньше платить за гостиницу. Она с радостью согласилась. Мы посчитали – с нас троих за ночь по 200 рублей. Нас всех устроила сумма. С Татьяной мы познакомились в прошлом году на дискотеке. Она общительная, весёлая, компанейская девушка, и вдобавок оказалась землячкой Настасьи. Татьяна – красивая девушка с длинными волосами ниже пояса, высокая, стройная. Десять лет занималась восточными танцами. Поэтому двигалась на дискотеке профессионально, и от мужиков не было отбоя. Издалека была видна точёная фигура, приподнятая пышная грудь, яркий макияж. Но приглядишься – возраст выдает своё: под глазами – морщинки, кожа на шее дряблая, скулы обвисли. Татьяна искала себе мужчину для жизни. Мы с Настей – для отдыха без сексуальных отношений. Васса просто отдыхала, не надеясь ни на что, наблюдая за нами и посмеиваясь.