Сокрушая великих. Книга 2

Агломерации приносили бешеные деньги. Как я уже говорил, Сидней в экономическом плане был жемчужиной лена Елагиных и давал до трети всего дохода. И странно казалось ощущать себя на его улицах гостем. А не хозяином.

Резко вильнув к поверхности, виадук вывел нас на загородную трассу. Здесь количество машин сильно уменьшилось. Жителям агломерации незачем выбираться за ее границы. Им там просто нечего делать. Поэтому и дорога сузилась до одной полосы.

– Нам далеко? – Из-за отсутствия подключения к Сети я был вынужден, как слепой щенок, ехать за Теодором. Зато проверил имплант связи.

Чтобы не вызывать подозрений, мы облачились в обычные пустынные костюмы, а добытое в тайнике оружие и снаряжение упаковали в багажные отделения трициклов. Облаченные в «Муруганы» путники вызвали бы слишком много вопросов.

– Минут двадцать где-то, – услышал я как будто бы тихий шепот в ответ. На самом деле имплант передавал голосовое сообщение от Божко прямо в мозг, минуя уши.

Вдоль трассы тяжелая техника копала циклопические котлованы – фундаменты будущих жилищно-производственных ячеек. Дела у Ома, видимо, идут хорошо, раз он затеял расширение агломерации. Граница города обрывалось резко. Никаких пригородных частных районов – сразу пустыня. Это в небольших городках, наподобие Дарвина, народ может заниматься собственным бизнесом и жить в своих домах, в агломерациях же все население работает на крупные корпорации.

Еще вылетая в Сидней, маршрут мы проложили не до самого монастыря, а до придорожного мотеля поблизости. Несмотря на то что монастырь находился на моей территории, я никогда не посещал его в прошлом. Дела церковные меня мало интересовали: евгеники платили за аренду земли, и меня это полностью устраивало. Так что перед визитом следовало провести разведку.

Мы сняли три двухместных номера. Один для меня и один для Энн, Ян с Теодором заселились в третий. Номера оказались связаны между собой межкомнатными дверями, и в среднем номере мы устроили штаб. Совещались недолго, вариантов действий у нас было немного, да и Энн выдвинула свою кандидатуру в добровольцы.

– Одна пойду. И не спорьте. Во-первых, на одинокую девушку, которая бродит вокруг монастыря, обратят меньше внимания. Во-вторых, из вас разведчики никакие…

– А из тебя? – Ян усомнился в профессионализме Энн.

– А я хотя бы теоретически подкована. И оттачивала свое искусство на практических занятиях.

Я не стал говорить, что у меня любого опыта, связанного с боевыми операциями, – девать некуда. Надо девчонке дать себя проявить.

– И потом я не одна. – К ее плечу подлетел шарик-дрон, который мы купили. – Поспите, отдохните. Я скоро буду.

Завалиться всем спать было бы крайне безответственно. На часах охранять наш покой я оставил человека с повышенной ответственностью – Теодору я доверял.

Он дежурил с оружием в руках и разбудил нас, когда вернулась Энн. И случилось это уже под утро.

Девушка устало рухнула на диван. Ее костюм был перепачкан в глине и песке, а разряженного «Малыша» она сжимала в ладони.

– Все? Разведала? Выходим? – Выспавшемуся Яну хотелось экшена.

– Выходи. – Сил на споры и убеждения у разведчицы не осталось. – Но нам там делать нечего. Монастырь обнесен забором – легким проволочным, но напичканным датчиками движения, массы и температуры. В принципе я знаю, как такой преодолеть. В «Муруганах», может, и получится. Но дальше там делать нечего. Монастырь защищен от вторжения на уровне какого-нибудь хранилища или банка.

– Круто! Значит, там есть что-то ценное! – У Яна разве что слюни от предвкушения не потекли.

– Есть, но не про нашу честь, – пессимистично оценила наши шансы Энн.

– Да брось, в любой системе безопасности есть слабые места. Надо только их найти, вычислить и вломиться.

– Ты дешевых сериалов пересмотрел. К тому же любые слабые места в монастыре – для нас сильные. Будь у нас больше имплантов и лучше снаряжение, можно было бы подумать, как в монастырь пробраться. А так – без вариантов.

– Значит, пойдем на силовой прорыв! Пробиваем ворота «Скарабеем», потом…

– Потом из нас делают решето. Африканский корпус сталкивался с бойцами Церкви. Боевые отряды у них немногочисленные, но крайне профессиональные, – вставил свои пять токенов Божко. – Боюсь, у нас недостаточно сил для штурма целого монастыря.

– И что? Мы отступим?

– Подождем, – предложил я.

– Чего? Имплантов у нас больше не станет. Снаряги тоже. Чего нам ждать?

– Утра, – ответил я Яну. – С утра объедем монастырь еще раз. Я хочу сам на него взглянуть.

Энн оценивала монастырь в лоб. Не беря в расчет окружение. Я же хотел поглядеть, что находится в его окрестностях. Может, какое-то поселение, где проживают родственники монахов или обслуживающего персонала, трудящегося в обители. Зацепки есть всегда, главное – уметь их найти.

– А что будем делать до утра? В мотеле есть автомат, который крен продает…

– Фу-у, опять ты с этим креном! – Энн не дала Яну довести мысль до конца.

– Что? Там есть с банановым, молочным и лимонным вкусом! Не хочешь? Так возьми себе со вкусом жареной курятины, там и такой имеется!

– Как врач я не советую тебе травить свой молодой организм этой гадостью, – поучительно произнес Божко.

– Вот вы душные! Нам же надо как-то расслабляться. Стресс опять же снимать. Почему бы, в конце концов, не жахнуть кружку-другую крена? Эй, босс! – Ян назвал меня так первые. – Мы же теперь банда…

– Я никогда не хотел быть членом криминального общества, – поджав губы, заявил Божко.

– Да вам все не так! Если мы не банда, тогда кто?

– Может, клан? – предположила Энн.

Интересная мысль. С момента своей смерти я не задумывался над тем, кто такие «мы». Из-за нелепых и порой непредсказуемых вывертов судьбы нас прибило друг к другу. Из-за наличия двух церебралов выжить в современном мире без напарников я не мог. Выбрать лучших из лучших, как это было в прошлой жизни, я тоже был не в состоянии. Что дали, с тем и работай. Хотя, надо заметить, с Теодором и Энн мне повезло. С Яном… Что скрывать, парнишка далек от идеала. Зато, как заметил Божко, парень не труслив, да и нашей команде предан, несмотря на постоянные глупые поступки. А как показала печальная практика, лучше иметь в компаньонах людей не шибко умных, зато преданных.

– Клан? – задумчиво произнес я. – А что, это не лишено смысла.

– Во! Видали? Лэт не против! Нам теперь надо название придумать… Хм… Как насчет «Кишки по ветру»?

– Ян, что за дурацкое название! – опять не оценила его стараний Энн.

– Да почему дурацкое-то? Мы пускаем кишки нашим врагам…

– «Танцующие с тенями», – не дослушав Яна, Энн вынесла на обсуждение свой вариант.

Смысл такого названия клана я уловил. Девушку явно тянуло к ее шпионскому прошлому.

– «Яйцекруты»! Вот! Оно! – не унимался Ян. – Оценили? С одной стороны, мы круты, как яйца! С другой – открутим яйца любому, кто нам дорогу перейдет!

– Это все-таки ближе к банде, – заметил Божко.

– Да тебе все не так, ты свой вариант предложи, – обиделся Ян.

– Увы, я не обладаю креативным мышлением. Оно у меня больше критическое.

– Так и скажи, что можешь только грязью поливать гениальные мысли других! Вот еще вариант…

– «Сокрушающие великих». – Название родилось у меня в сознании само собой. Без каких-либо усилий.

– Хм… – Божко покачал головой, видимо, включая свое критическое мышление на максимум. – Учитывая то, что мы собрались устраивать свержение Ома, вполне неплохо. Довольно говорящее название получилось.

– И мне нравится! Мощное такое. И зловещее. И грозное. И…

– С ума сошли? «Сокрушающие» – некрасивое слово! Длинное и заумное! Вот яйцекруты…

– Давайте голосовать. – Я решил внести толику демократии в наш зарождающийся клан. – Кто за «Сокрушающих великих»?

Я, Энн и Теодор подняли руки.

– Вы не шарите! – заявил Ян, видя свое очевидное поражение. – Крен хоть за создание клана пить будем?

Отчасти он прав. Создание клана требовало какой-то церемонии. Да и невозможно беспросветно пахать на светлое будущее этого клана. Организму требуется отдых, чтобы набраться сил. Однако тупо нажраться дешевого пойла «омег» в мои планы не входило. Но когда мы подъезжали к отелю, я заметил кое-что интересное на его вывеске.

– Собирайтесь, мы идем в терму, – объявил я.

– В терму? – Мое предложение опять не вызвало у Яна восторга. – Это расслабон для стариков, что нам там…

– Кто хочет, тот может набрать с собой крена.

– Да, босс! Есть босс! – моментально повеселел Ян.

Терма в мотеле, конечно, в подметки не годилась той бане, что была у меня в Бирюзовом Доле. Там имелся целый комплекс из пяти залов с разной, постепенно повышающейся температурой как в парилках, так и в бассейнах. Местная же терма обустроена попроще: всего один зал с нагретой плитой из искусственного камня и небольшая купель с ледяной водой. Места на плите, правда, было много. Втроем с Яном и с Божко мы не заняли и десятой ее части.

Энн немного задержалась. Это мы недолго думая купили одинаковые черные плавки, девушке же требовалось на выбор одеяния намного больше времени. Но когда она вошла в терму, даже апатичный Божко приподнял голову, чтобы получше ее разглядеть.

Купальник Энн выбрала цельный. И почему-то бирюзовый. Мне это показалось символичным и связанным с тем, что клан Елагиных возрождается. Пусть в придорожном мотеле, пусть его членами пока являются только слабые «омеги». Но он возрождается! Несмотря на то что купальник больше скрывал, чем оголял, он выгодно подчеркивал изящную талию и высокую грудь девушки. К моему удивлению, Ян окинул Энн безразличным взглядом:

– Хорошо выглядишь, сестренка!

Я скорее ожидал от него фразы в духе «клевые сиськи». Энн, наверное, тоже думала, что получит от Яна комплемент другого рода.

– Почему «сестренка»? – не поняла она.

– Мы же теперь банда… то есть клан! Поэтому ты мне теперь как сестренка. Тео и Лэт – братишки!

Я, не поднимая головы, скосил на Яна глаза.

– Ну, Лэт – типа старший братан, – поправился Ян. – Мы как семья! Но сиськи у тебя, сестренка, отпад! Правда, у Лидии…

– Стоп! Хватит! За «сестренку» спасибо, остальное я слышать не хочу. – Энн подошла и улеглась на плиту рядом со мной.

Хоть я и прикрыл глаза, получая неземное удовольствие от того, как тепло, проникая в тело, расслабляет натруженные приключениями мышцы, но все равно ощущал присутствие девушки рядом. Ее нежный запах так и манил: открой глаза, полюбуйся, порадуй взор… А ведь можно как бы ненароком переложить руку и коснуться ее…

– Слушайте! – Ян прервал внезапно нахлынувшее на меня желание. Опрокинул себе в рот минимум полбутылки ядовито-розового крена и изрек: – Меня с семьей разлучили в шестнадцать. И я очень скучаю по своим.

– У-у-у, я же говорила, что тебя в духоте с крена развезет!

– Крен здесь ни при чем, – ответил девушке Ян, делая еще пару добрых глотков. – Я правда очень хочу, чтобы у меня снова появилась семья. Такая, как вы. Вы такие… заботливые, такие…

– Развезло, – констатировала факт Энн.

– Семья – это ответственность, – вдруг заявил Божко. – Я знаю, о чем говорю. У меня была семья. Сын и супруга.

Какие мне «омеги» нетипичные попались. Менее трех процентов из социума, населявшего поверхность Земли, заводили постоянные семьи. Остальные встречались, любились, разбегались, отдавая плоды своей любви на попечение многочисленным гильдиям и корпорациям.

– Да? Была семья? И куда все подевались? – немного пьяненьким голосом поинтересовался Ян.

– Они погибли, – коротко ответил Божко.

– Ой, чувак, прости… Я не знал, – пролепетал Ян.

– Мне не за что тебя прощать. Ведь не ты виноват в их гибели. А я. Я был молод, глуп и амбициозен.

– Как это произошло? – спросил я.

– Они последовали за мной в Африку, где, как я ожидал, моя карьера должна была взлететь до небес. У меня имелась отличная практика: новейшие импланты, схемы, составленные для бойцов элитнейшего подразделения. И… все пошло прахом после авианалета на наши казармы. Семья жила со мной. Под удар попала жилая зона, а я в это время находился в операционной.

– Какой ужас! – после нескольких секунд тишины произнесла Энн. – Я иной раз думаю, что хорошо, что у меня не было настоящей семьи.

– Ты что! Семья – это круто! Близкие люди, готовые поддержать тебя во всем и в любую минуту! Тео, дай я тебя обниму! – Ян перекатился поближе к Божко.

От сомнительного проявления соболезнований Теодора спасла толпа, без стука завалившаяся в терму. Наш пришлось потесниться, чтобы полтора десятка парней и девушек, весело щебечущих друг с другом, смогли разместиться в парной. Среди толпы выделялся один человек, длинный и худой как жердь, зачем-то зашедший в терму в хламиде до пят. В серой хламиде! В хламиде монаха!

– Не галдим! Не шумим! Приучайтесь к смиренному образу жизни! Что есть смирение? – задал вопрос тип в хламиде.

Пришедшие с ним в терму люди разом притихли.

– Пара литров крена – и ты смиренный, как овечка! – решил испытать себя в роли проповедника Ян.

Монах посмотрел на Яна с осуждением. Но мне показалось, что в его взгляде промелькнуло и нечто завистливое.

– Смирение в первую очередь есть тишина. Тишина позволяет нам собраться с мыслями и отринуть все, что связывает нас с шумным грешным миром. Только в тиши возможно глубинное самопознание.

Ян хотел оспорить данное утверждение, но монах качнул головой, призывая его этого не делать. В терме воцарилась тишина. Мой клан тоже замолчал, но не из-за проповеди и призыва монаха, а из-за того, что обсуждать свои дела при посторонних мы не собирались.

– Дети мои, вы согрелись, пора бы вам и охладиться. Ступайте в купель. – После десяти минут молчания монах отправил своих подопечных в бассейн.

Он дождался, пока все выйдут, а потом обратился к Яну:

– Сын мой, а не много ли ты взял с собой крена? Не переоценил ли ты силы свои?

Ян покосился на пять все еще остававшихся полными бутылок:

– Да не. В самый раз. Зато спать хорошо буду.

– Бесспорно. Сей грешный напиток улучшает отход ко сну. А меня в последнее время мучает бессонница. Страшно мучает!

Лицо Яна расползлось в понимающей улыбке.

– Угощайтесь, святой отец. У меня в номере еще есть. – Ян протянул монаху бутылку пойла.

Глава 5

Слова Энн о том, что алкоголь и высокая температура несовместимы, оказались пророческими. Артуро, так звали монаха, и Яна сильно развезло после возлияний.

– Так, – сказал я, поднимаясь с плиты, – мы в бассейн. Вы с нами?

– Зачем? Хорошо же сидим! – Ян похлопал по спине сидящего рядом церковника.

Тот довольно закивал.

– Дочь моя, прояви доброту и заботу, принеси нам немного такого же. – Монах помахал полупустой бутылкой.

– С огромным удовольствием, – обворожительно улыбнулась Энн. – Вам парочку?

– Не ходи просто так – неси четыре! – Ян решил сегодня оторваться по полной.

А я, выходя из парилки, мысленно похвалил своих помощников. Как же быстро они сориентировались! Четко, синхронно, не сговариваясь. Конечно, можно было подумать, что Ян просто решил нажраться, а Энн всегда мила с монахами. Но мне хотелось верить, что монаха они решили накачать осознанно.

Искупались мы отлично. Правда, мой боевой настрой сбивался плещущейся рядом Энн, которая то ли нарочно, то ли случайно, проплывая мимо, нет-нет да и задевала меня своим оголенным телом. Но делу время. А потехе – час. По моей команде мы выбрались из бассейна и направились в номер. Едва успели обсушиться, как в дверь ввалилась парочка наших алкоголиков. Длинный монах висел на плечах у Яна и, тыкая ему пальцем в грудь, вещал:

– Бойся греха! Бойся соблазнов! Они подстерегают нас на каждом шагу! Оступишься – и все, ты в их власти!

– Да-да. – Ян выглядел заметно трезвее своего собутыльника. – Ты крен еще будешь?

– Крен? – Монах обвел номер мутным взглядом.

Энн, вовремя сообразив, как его заманить внутрь, подошла к бару и открыла дверцы. Креном мы основательно закупились на обратной дороге в номер. Из бара на монаха смотрели «грех и соблазн» в одном флаконе.

– Эхх! – тяжело вздохнул монах.

– Надо! – сказал ему Ян.

– Надо, – горестно согласился Артуро.

Мы ушли в соседний номер, чтобы своим присутствием не беспокоить собутыльников. Мне было необходимо, чтобы Ян напоил его до состояния поросенка. Однако, вопреки моим ожиданиям, в алкогольной дуэли победила не молодость, а опыт.

– Ик! – возвестил о себе Артуро, появляясь в дверном проеме. – Там вашему приятелю… нехорошо.

Он съехал вниз по косяку и присел.

– Да и мне что-то тоже дурно. Грех, грех терзает меня изнутри! А ведь завтра меня ждет великая миссия.

– Так, поднимайтесь. Нельзя человеку с великой миссией на полу валяться, – помог монаху подняться Божко.

Он препроводил его на надувной диван и усадил.

– А что за миссия? Может, мы сумеем вам помочь? – спросила Энн.

Монах привалился головой к подушке и уснул. Божко аккуратно потормошил его за плечо:

– Эй, проснись!

– А?! Что?! Вы кто такие?! Карающий меч судьбы отомстит вам за мое похищение!

– Тише, тише, – успокаивающе произнесла Энн, садясь рядом. – Вы у нас в номере с нашим другом пили крен…

– Крен?! Я?! Пусть великий фатум покарает вас за лживые слова! Я дал обет больше никогда не прикасаться к этой гадости!

– Хорошо, вы отдыхали, хорошо проводили время. И вам вдруг стало плохо.

– Да, мне просто плохо. От духоты. – Монах согласился с версией событий, которую предложила Энн.

– А еще вы сказали, что у вас есть великая миссия, в которой вам нужно помочь, – внедрила она монаху в сознание ложные воспоминания.

– Да? – удивился тот. – Но мне, в общем-то, помощь не нужна… Что с ростком Древа Познания?!

Он резво вскочил, и если бы Божко его вовремя не поймал, то монах рухнул бы лицом в пол.

– С ним вроде все хорошо, – успокоила его Энн. – Но неплохо бы его проверить.

– Так чего же мы ждем?! Вперед! Срочно проверять! – возопил монах и потащил за собой Божко к выходу.

Мы вышли из номера и прошлись до соседнего корпуса. На лужайке перед ним сидела уже знакомая нам толпа молодежи. При виде молодых людей монах вырвался из объятий Божко, приосанился и зашагал ровно и прямо. Дошел до двери номера, приложил к ней руку. Замок щелкнул, и дверь открылась, пропуская нас внутрь. Номер мало отличался от нашего, кроме того, что в нем была зелень: возле дивана стояла кадка с растением. Точнее, с целым деревом.

Монах бросился к нему и начал чуть ли не обнюхивать.

– Целое! Хвала судьбе! С ним ничего не случилось!

– Что за елка? – спросила Энн.

– Елка?! – Мне показалось, что монах мгновенно протрезвел.

– Это сосна, – поправил девушку Божко.

– Это не просто сосна! Это росток от самого Мафусаила!

– Росток от кого? – снова не поняла Энн.

– Не от «кого», а от «чего»! От сосны! – путано пояснил монах, продолжая ощупывать дерево.

– Мафусаил – самое старое дерево на планете. Его возраст превышает пять тысяч лет, – поделился знаниями Божко. – Я его видел.

– Это не просто дерево. Это Древо Познания! Самое… – На этой патетической ноте монах опал. Что отказало быстрее, его ноги или его мозг, было непонятно. Но он рухнул как подкошенный и не подавал признаков жизни.

Божко подошел к лежащему на полу телу и приложил палец к шее.

– Пульс есть. Переволновался плюс сильнейшая алкогольная интоксикация, вот и результат. До утра придет в себя, – сделал он прогноз.

– И дожидаться мы этого не будем, – сказал я. – Тео, оставайся здесь, откроешь дверь. Мы вернемся ночью.

Вернулись мы, когда жизнь в мотеле затихла. Зашли в номер с сумками в руках, вышли с перепачканными землей руками.

– Вы почему меня бросили?! Я просыпаюсь один! В туалете! Замерз страшно! Сложно меня было на диван перетащить? – встретил нас в номере недовольный Ян.

– Ты крен хлещешь, а мы тебя по диванам таскать должны? – осадила его Энн.

– Ну мы же семья? Клан? И вообще, могу я себе позволить немного расслабиться? – обиженно засопел паренек.

По его реакции я понял, что он так и не осознал, какое великое дело провернул сегодня. Ян думал, что он просто напился с монахом, а не предоставил нам ключ к монастырю. Чтобы отвернуть Яна от «грехов и соблазнов», мы вылили весь оставшийся крен в унитаз, а не осознавшего свой подвиг героя отправили спать.

Утром мы отправили Яна к монаху. Парень должен был сказать, что вчера Артуро настолько впечатлил нас своими проповедями, что мы решили тоже отправиться паломниками в монастырь. Учитывая, сколько монах вчера выпил и как отрубился, можно было рассчитывать, что подробностей он не вспомнит. А вот у Яна, как ни странно, воспоминания сохранились. Монах похвалялся тем, что за каждую приведенную в монастырь «голову» он получает бонус. Больше будущих послушников – больше денег звенит в кошельке у церковника.

Именно поэтому Артуро обрадовался, что его паства пополнилась, и принял нас без проблем. Когда за послушниками прибыл автобус, Артуро даже выделил для нашей компании отдельную каюту в его хвосте. Он и сам там ехал, и кадку с деревом туда попросил перенести.

– Осторожнее! – закричал Артуро, когда Ян и Тео затаскивали сосну через дверь и чуть зацепились ее верхушкой за проем. – Второго раза мне не простят.

– Второго раза? – спросил я у монаха, заходя за ним в автобус. – Вы уже сломали одну при перевозке?

– Если бы при перевозке, – поморщился Артуро, усаживаясь на огромное кресло-диван. В ВИП-каюте оказалось еще три таких же, поэтому мы разместились с комфортом. – Я имел несчастье загубить Древо, которое росло во дворе нашего храма.

– Как же произошло это досадное недоразумение? – спросил Божко.

– Перепутал питательные растворы, – нехотя признался монах. – Три сотни лет мы ухаживали за сосной. И всего одна мелкая ошибка при смешивании порошков ее погубила! Ствол пожелтел, иголки осыпались, а братья отправили меня за новым ростком.

Я догадывался, что эта ошибка и принятый монахом обет насчет алкогольных напитков как-то связаны. Но не стал озвучивать мысли вслух. Но это я, Ян же подобной деликатностью не отличался.

– Я как-то перебрал с креном и неправильно подключил баллон, чуть не утонул на хрен!

Монах, видимо, вспомнил свои многочисленные алкогольные приключения, покраснел и замолчал. А я мысленно пожал Яну руку: только он умеет, сотворив какую-нибудь глупость, в итоге получить положительный результат. Артуро молчал до конца поездки, что меня полностью устраивало. Я-то опасался, что он всю дорогу будет капать на мозги своими проповедями.

Религию Фатум Евгеники я в общих чертах знал, хотя сам никогда этих храмов не посещал. Она была основана на том, что паству надо тщательно пропалывать. Импланты заботились об улучшении «породы» человечества со стороны тела, а Церковь – с позиции моральных качеств. Согласно ее постулатам продолжать род человеческий должны только люди просветленные, лишенные таких отрицательных качеств, как злоба, зависть или тяга к греховным деяниям. Любую физическую неполноценность можно устранить с помощью имплантов или лазерного резака хирурга, ущербность души человек должен устранять в себе сам. Причем делать это не из личных потребностей, а для блага человечества в целом. Развитие каждого отражается на развитии всего общества.

Путь от отеля до монастыря оказался недолгим, я хотел было вздремнуть, но не успел. Автобус, съехав с дороги, притормозил перед воротами, над которыми возвышался символ трехлучевого креста.

– Выходим! – объявил Артуро. – Отсюда пойдем пешком.

Мы вышли из автобуса, прихватив дорожные сумки, в которых лежали наши пожитки. Ни снаряжение, ни оружие решили с собой не брать. Раз монастырь так ревностно охранялся снаружи, внутри нас тоже могли поджидать сюрпризы от системы безопасности.

Ворота перед собравшимися паломниками отворились с тихой, внушающей умиротворение музыкой.

– Следуйте за мной, – возглавил наше шествие Артуро.

За воротами начинался дивный сад, выигрышно контрастирующий с унылым пустынным окружением. Деревья в два роста человека, щедро усыпанные белыми и красными соцветиями. Австралии грех жаловаться на представителей пернатой фауны, и создавалось впечатление, что птицы слетелись в этот сад со всех ближайших окрестностей. Их чириканье отлично дополняло звучащую музыку.

От ворот в глубь сада вела дорожка. Не мощеная, а утоптанная в камень тысячами прошедших по ней ног.

– Мы называем эту тропинку Дорогой Прощания. Идя по ней, вы еще имеете возможность повернуть назад. Но когда окажетесь в монастыре, на пять лет забудете о том, что находится за его забором.

Идиллия, царящая в саду, как бы нашептывала, что здесь не только пять лет неплохо бы провести, а вообще остаться до конца жизни. Но у меня и у моей компании планы были другие. И я не стал их оглашать.