10 дней

На середине пути замечаю осколки от очков и горько усмехаюсь, намеренно наступая на стекло. Пара школьников из началки пробегает мимо, размахивая рюкзаками и громко смеясь. Думаю о том, что их ждёт в будущем, потому что я тоже несколько лет назад бегал также радостно и беззаботно, а буквально недавно хотел самоубиться.

Хлопок по спине возвращает меня в реальность. Вздрагиваю, отчётливо представляя Виктора и Белого, готовая к новым побоям щека начинает ныть.

Оборачиваюсь и не сразу узнаю пухлого Санька с растянутыми в улыбке губами.

– Особо не спешишь, – комментирует он высоким голосом, как будто специально подстраивается под женский, но я знаю, что так он говорит всегда.

– Было бы куда спешить, – усмехаюсь я и поправляю сползающие к кончику носа очки.

– Мы с Машкой и Светкой хотим сегодня прогулять. Солнце какое, впервые за две недели вылезло, – щебечет Санёк, а я не понимаю, к чему весь этот разговор.

Киваю и отворачиваюсь, собираясь идти дальше, но пухляш догоняет, равняется со мной и спрашивает:

– Пойдёшь с нами?

Я резко торможу и замираю как вкопанный. Снова сдвигаю очки и с недоверием оглядываю Санька, но, к удивлению, не замечаю признаков насмешки.

– С вами гулять? – спрашиваю я механическим голосом.

Тот несколько раз кивает, переминаясь с ноги на ногу. Соглашаюсь, хотя все ещё ожидаю подвоха.

Школа остаётся позади, и я чувствую, как моё скованное страхом нутро понемногу расслабляется, а в душе зарождается предвкушение чего-то весёлого. Санёк не умолкает, рассказывает, что на площадке через несколько дворов нас ждут девчонки, потом показывает новый чехол для телефона, и у меня тоже появляется желание купить что-нибудь.

Что-то кроме еды.

Он пытается вытянуть из меня информацию о моих хобби и интересах, но я говорю размыто, не хочу делиться личным. Вспоминаю про блокнот и с нежностью думаю про его мягкую обложку. Надеюсь, что она хорошо поспала, без сонных параличей и кошмаров.

Проходим по узкой тропинке между полуголых кустов и оказываемся в том самом дворе. Санёк указывает на два силуэта, сидящие на лавочке, но в старых очках я не могу их разглядеть, пока мы не подходим поближе. Сначала я узнаю одноклассницу Машку – светло-русые кудри разлетаются на ветру и липнут к её накрашенным розовым губам. Рядом сидит Светка. Она напоминает мне девчонку из семейки Адамс. У неё такие же волосы, только короткие, еле достают до плеч. К тому же, Светка постоянно подводит глаза и рисует стрелки. Наверное, это как раз и называется «смоки-айс», хотя, может и нет. Они лузгают семечки и кидают шкурки на песок. Сослепу мне кажется, под ними ползает рой муравьёв.

Санёк говорит, что пригласил меня погулять, и я вижу удивление на их лицах, чувствую неловкость и смущение. Щёки горят, а та, что с синяком, ещё и ноет.

– Тебя Белый побил? – спрашивает Светка и перекидывает ногу на ногу.

– Мы подрались, – тихо уточняю я.

Внутри возникает раздражение – ага, вы ещё пожалейте меня.

– Надеюсь, он тоже получил, – Светка морщится, а потом хмыкает, как будто представляет побитого Белого.

– Ненавижу, когда кто-то дерётся, ненавижу агрессию, – голос Машки звонкий и разносится ветром, – будешь семечки?

Беру горсть и сажусь рядом. Неловкость остаётся, особенно, когда все замолкают, однако Санёк быстро ориентируется и предлагает пойти на стройку, полазать и попрыгать в песок. Я никогда там не был, поэтому молчу, но девчонки быстро и радостно соглашаются, и мы отправляемся в соседний квартал.

Стройка огорожена забором, но Санёк шустро находит дыру в сетке-рабице, и мы пролезаем на территорию стройки. Видим много песка, две бетономешалки и голые три этажа с зияющими лестницами и торчащими сваями. Сначала прыгаем через провал на первом этаже, и Санёк один раз падает вниз, но с ним всё в порядке: высота небольшая, да и приземлился он в кучу белого рассыпчатого песка.

Потом Машка достаёт карты, предлагает сыграть в дурака и проигрывает первый же кон. Она смешно злится, выпячивая губы и сминая пальцами широкие джинсы светло-синего цвета. Ещё несколько конов, и нам надоедает. Я не проиграл ни разу, вероятно поэтому Машка многозначительно смотрит на Светку и говорит:

– А я тебя предупреждала, что он зубрила.

Я ничего не понимаю, поворачиваюсь к Саньку, но тот отводит взгляд. Вновь чувствую подвох, отчего по пяткам пробегают мурашки.

Если мои враги найдут меня здесь, то могут и убить. Спрячут тело так, что никогда никто не отыщет.

Если вообще кто-то станет искать.

Снова окидываю взглядом каждого, но уточнить не решаюсь. Машка уже смеётся, пощипывая Саньковы складки на животе, а Светка протягивает мне ещё горсть семечек, и я беру их, хотя не люблю.

Спустя какое-то время мы добираемся до третьего этажа, и уже кажется, что находимся на крыше: достаточно высоко и нет потолка. Машка и Санёк уходят вниз под предлогом желания попрыгать в кучи песка, а я остаюсь сидеть на краю, свесив ноги вниз. Ветер подвывает, гуляя под курткой, осеннее солнце хоть и светит вовсю, но уже не греет, да и вовсе клонится к закату. Вспоминаю о моей незнакомой подруге, которая писала о красных лучах закатного солнца, и решаю, что хочу вернуться домой и снова читать.

Внезапно подходит Светка и садится рядом на холодный бетон. В голове мелькает мысль, что она может заболеть, но тут же думаю, что меня это не волнует. Она придвигается ближе, и я чувствую тревогу, хотя не знаю, почему.

– Как тебе с нами гулять? – у неё грубоватый голос, наверное, она курит сигареты.

– Нормально, – отвечаю не глядя, и по привычке чуть склоняю голову ниже, отчего волосы падают на лоб.

– Ты молчаливый.

Не знаю, что ответить, поэтому молчу, но искоса вижу, как она кладёт свои пальцы на мои, вызывая мурашки на руке.

Перед глазами строки из дневника: она хотела показать, какие у неё мурашки от страха, но предложила поверить на слово.

Не убираю руку, хотя не уверен, что хочу продолжать так сидеть.

– Я хочу поцеловать тебя, – выдыхает мне в ухо Светка, и я от неожиданности приоткрываю рот.

Неосознанно выдёргиваю руку и чуть отодвигаюсь в сторону, чувствуя под собой несколько мелких камешков, при этом с усилием воли поднимаю на Светку глаза и встречаюсь с недоумением на её лице.

– Прости, – мямлю и прикусываю губу, – неожиданная фраза.

Все ещё жду подвоха, тревога в животе нарастает и протягивает свои щупальца к груди.

– Мне нравятся забитые мальчики, – равнодушно произносит она, поправляя за ухом прядь чёрных волос, – моя маленькая слабость.

Начинаю осознавать, о чём говорила Машка и почему так смотрела. Не верю ни единому её слову, не верю, что могу кому-то понравиться. Будь я девчонкой, то никогда не посмотрел бы на прыщавого и тощего фрика, но Светка продолжает буравить меня взглядом, вероятно, ожидая каких-то слов.

– Ты тоже ничего, – отвечаю я и тут же мысленно даю себе леща, потому что глупее комплимента, наверное, не придумаешь.

Светка хмурится, а потом начинает громко смеяться, напоминая стаю чаек, и я понимаю, что причиной её веселья являются мои широко распахнутые глаза.

– Ничего – это пустое место, Андрюх, – сквозь смех цедит она, и мне становится стыдно.

Щеки горят, синяк ноет, солнце последними лучами слепит через очки. Улыбаюсь от вида хохочущей Светки и не замечаю, как она придвигается ко мне ближе.

Она перестаёт смеяться и наклоняется совсем близко, так, что я чувствую её тёплое дыхание на своей коже. Замираю и перестаю дышать, все ещё не понимаю, хочу ли я этот поцелуй или нет. Светка тоже замерла, и, наверное, ждёт от меня ответного шага, но я не могу.

Не могу решиться, боюсь, что, если поцелую первым, то она засмеётся и скажет, что просто решила поиздеваться. К тому же, в голове крутится образ голубого блокнота, за которым стоит загадочная Незнакомка, доверившая мне свою душу, поэтому чувствую себя предателем и изменщиком.

Светка тянется ближе.

Ближе.

Наконец, легонько касается моих губ. Потом отстраняется и заглядывает в глаза, сохраняя полуулыбку на лице.

– Что скажешь? – её голос тише, но звучит отчетливо.

– Ты сейчас как Мона Лиза, – отвечаю невпопад, думая, что это красивый комплимент, потом решаю пояснить, – твоя улыбка как у Моны Лизы.

Она хихикает, довольная моим замешательством и широко раскрытыми глазами.

– Ты такой растерянный, мне так это нравится.

В её глазах таится нечто хищное, нездоровый блеск, и я решаю уйти. Говорю ей, что она красивая, попутно отряхиваясь, прощаюсь, обещаю завтра погулять снова и быстро спускаюсь по бетонным лестницам. Краем глаза вижу, как Санёк своими толстыми ручка-колбасками гладит кудри Машки. Они сидят у стены рядом с ямой, через которую мы прыгали. Кидаю им слова прощания и протискиваюсь через дыру в заборе, цепляясь курткой за выступающую проволоку. Раньше, два года назад, мать крыла бы меня трёхэтажным матом за испорченную одежду, но сейчас может даже не заметить моего возвращения.

Домой захожу со странным ощущением восторга. Замечаю, что нет жуткого запаха, квартира проветрена, куча белья не загораживает коридор и странный аромат неиспорченной еды.

Медленно заглядываю на кухню, вижу мать в потрёпанном халате в горошек у плиты. Она поворачивается и устремляет на меня взгляд, не заплывший, как всегда, а вполне осознанный, хотя её лицо всё ещё опухшее и красное.

– Приготовила котлетки, Андрюш, – говорит она хрипло и грубо, но неожиданный уют греет моё сердце, поэтому сажусь за стол, не отрывая изумлённого взгляда от мамы.

– Как ты себя чувствуешь? – спрашиваю, а в животе ощущаю бурчание.

– Нормально, потихоньку. Нужно тебе на щеку компресс наложить с водкой, – она замолкает, потому что я неосознанно вздрагиваю из-за ядовитого слова «водка», но потом продолжает скороговоркой, будто оправдывается, – я ею смочу вату и положу тебе на синяк ненадолго, а потом выкинем. Там, в бутылке, чуть-чуть осталось. Знаю, что я плохая мать, но пойми меня. Твой отец… он содержал семью, был опорой и защитой, а кто я без него? Ты тоже страдаешь, я же вижу, мы с тобой потеряли родного человека, и каждый переживает горе, как может.

Чувствую, как в глазах собираются слёзы, и какое-то время её слова проходят мимо, потому что сосредотачиваюсь, чтобы сдержаться и не заплакать. Мама замолкает, ставит на стол котлеты и варёную гречку. Ем быстро, почти не жую, запиваю чаем и думаю о том, что, возможно, моя жизнь наконец-то налаживается, и хорошо, что не покончил с собой тогда на мосту. Перед уходом всё-таки прошу маму больше не пить. Она кивает, слишком уверенно, так, что я ей не верю. В своей комнате переодеваюсь в домашнее, снова кутаюсь в плед и достаю блокнот, чувствуя, как радость распирает изнутри.

Сажусь на кровать, прислоняясь к стене, перелистываю до третьего дня и начинаю читать.

Здравствуй, дневник! Сегодня опять случился сонный паралич. И если ты желал мне спокойного сна, то всё зря. На секунду, в момент пробуждения, мне показалось, что я увидела чёрный силуэт на кровати, но потом он пропал, оставив только липкий страх в моём сердце. Сейчас уже ночь, а я боюсь засыпать и не знаю, что делать. Рассказала матери, но та лишь махнула рукой и пробурчала, что мои страхи – сплошная выдумка. И добавила, что я достаточно взрослая, чтобы перестать заниматься глупостями. Отец поддержал её, раздражённо сказав, чтобы я к ним с этими вопросами не подходила, а потом добавил, что пора бы мне уже съехать от них и жить своей жизнью. Мне невероятно обидно и одиноко. Почему так одиноко? Не думала, что когда-то буду переживать из-за этого. Всегда считала, что смогу прожить без людей, но одиночество отравляет мысли.

Цепляюсь глазами за противоположную стену и с силой сжимаю челюсть. Я целовался с другой, а ей было так плохо! Потом чуть успокаиваюсь, вспоминая, что, возможно, у неё уже всё хорошо, ведь моё настоящее – это её прошлое. Провожу ладонью по тексту, ощущая, что бороздки стали глубже, значит, она вжимала ручку ещё сильнее, чем раньше.

Опускаю взгляд, несколько секунд рассматриваю ромбики в уголке страницы и продолжаю читать.

Ещё одна странность случилась со мной сегодня. Наверное, это смешно. В уголке глаза, в самом краешке, несколько раз я видела мелькающие чёрные тени, как будто пробегали кошки, но мой Митька сидел рядом, а больше животных в квартире нет. Подумала, что это домовой, хотя точно не знаю. Прочитала в интернете, что уголком глаза мы можем увидеть потусторонний мир, и теперь боюсь смотреть. Боюсь увидеть нечто жуткое и не понимаю, что со мной происходит. Я не готова. Страшно.

К тому же, уже который день я ощущаю дежавю. Это когда кажется, что происходящее уже было раньше. Но если до этого я испытывала в жизни такое пару раз, то сегодня дежавю со мной случалось постоянно. Правильнее сказать, оно вовсе не заканчивалось.

Вечером я выгуливала кота, и мне показалось, что наш сосед следит за мной. Он постоянно оборачивался на меня, а потом ещё несколько раз выглядывал из-за угла. Не помню, как добралась до квартиры, как заскочила домой и спряталась в своей комнате.

Он мог догнать меня и убить. Прозвучит смешно, но я думала только о том, что Митька от страха убежит, а родители даже не станут его искать. Он умрёт голодной смертью, или его разорвут собаки, поэтому я схватила его и побежала. Как могла быстро вернулась в квартиру, укуталась пледом, не выпуская Митьку из рук. Сердце до сих пор колотится как бешеное. Сегодня сплю со светом, а завтра отпишусь, помогло или нет.

Перечитываю несколько раз и чувствую, что ладони вспотели. Закрываю блокнот, прячу его, а потом ещё долго сижу на кровати, уставившись в одну точку. Я знаю, что такое дежавю, испытывал его пару раз, но никогда не придавал слишком большого значения.

В голове всплывают истории про маньяков, что выслеживают девушек, насилуют, а потом убивают. Сначала решаю, что впереди ещё семь дней, значит её никто не убил. Потом думаю, что сосед мог напасть, но она сбежала. Усилием воли заставляю себя выкинуть эти мысли из головы, потому что не слышал новостей о новом маньяке у нас в городе. Хотя, возможно, она не стала заявлять в полицию.

Тут же задумываюсь о том, что не знаю её имени, и решаю называть её Незнакомка. Размышляю, как она может выглядеть: светленькая или тёмненькая, а может, и вовсе рыжая, худенькая или полная, высокая или низкая. Кручу в голове слово «незнакомка». Оно придаёт таинственности созданному мною образу, решаю представить её как стройную девушку в вечернем платье и шляпе, хотя отдаю себе отчёт, что образ абсолютно нелепый. Ведь моя Незнакомка живёт в нашем веке и навряд ли носит шляпу с платьем. Скорее всего, она моя ровесница или немного старше. Украдкой думаю, что хотел бы поцеловать Незнакомку, даже если она окажется старше меня на пять лет. Да хоть на десять. Это неважно. Вот Светка старше меня всего лишь на год, но я больше не хочу её видеть. Смущаюсь или не испытываю к ней тяги, не знаю, просто не хочу.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.