Посредник

– Протянем, – с готовностью согласился с Президентом секретарь.

– Тогда все, – и Жаров поднялся с кресла, – я выезжаю домой. Буду работать, если какие-нибудь изменения, то сообщайте мне немедленно.

– Так точно, – сказав это, секретарь отключился.

В следующую минуту Президент России в наспех одетой куртке выскочил из своего кабинета, выхватил из рук секретаря папку с документами и быстро пошел к ожидавшей его машине.

Дома Жарова встретила жена. Наследственная дочь одного из великих российских Президентов. Жена всплеснула руками, при его появлении, и сразу же загомонила:

– Георгий Константинович, как же так? Как такое возможно? Как мы будем дальше жить?

Президент, молча, бросил ей свою куртку. Увеличил мощность висевшего на стене термостата.

– Не твое дело, – огрызнулся он, – как жили, так и будем жить.

– Но, Георгий Константинович, – снова всплеснула руками жена Президента, – спонсоры отказали нам в средствах.

Жаров нехорошо усмехнулся – будь его воля, он давно бы вышвырнул на улицу эту жирную и страшную бабу. Но Жаров хорошо помнил, что именно благодаря браку с этой клушей он унаследовал выборную должность российского Президента.

– Тебе уже сообщили? – спросил Президент.

– Да, да! Георгий Константинович, – согласно закивала жена, – мне звонили еще два часа назад. И с тех пор я не нахожу себе места. Это так неожиданно! И так тяжело!

– Помолчи, – выдавил Президент, – я устал. И приехал ужинать. И работать.

Жаров прошел в гостиную. Грузно уселся за стол и притянул к себе большое блюдо с тушеной индейкой.

– Собственно, что тебя не устраивает? – берясь за нож, спросил Жаров.

Жена тихо села в далеком углу комнаты:

– Георгий, счета папы арестованы.

– Когда? – Жаров задержал руку с индюшачьим крылышком около рта.

– Еще вчера, – президентская жена расплылась по своему ортопедическому креслу, – они арестовали их во всех банках и задержали папиного представителя. Я узнавала, счета арестованы и в Европе и в Азии. Все деньги под арестом. Теперь мы нищие, да?

– Нет, – ответил Президент, – это временные трудности. И они не первый раз закрывают наши счета. Такое уже было и все удачно разрешалось.

– Но папа волнуется, а ему совсем нельзя волноваться. У него очень больное сердце.

– Да твой папа – тесть, – высоким голосом закричал Президент России, – после третьего мозгового шунтирования не отличает вкус ананасов от говна! Он сортирную бумагу поедает за милую душу. Политика не его дело! Куда старому хрычу столько денег! Он их жрет, что-ли! Как туалетную бумагу?! Ням – ням, ням-ням?

– Ты не должен так говорить о папе. Он не совсем здоров.., – глаза жены наполнились слезами.

– Не совсем здоров! Да он живой труп! Он ходит, но только под себя! Его место в Кремлевской стене! На виайпи местах! Заждались его там!

– Георгий ты не должен так, – голова жены затряслась, – папа любит тебя. Он хоть и припадочный, но добрый. Даже когда ты его кормишь с ложечки, он меньше выплевывает, а больше ест. Он так привязан к тебе, Жора. Он не перенесет такого удара. Мы можем его потерять.

– Хорошо, – Жаров бросил индюшатину и автоматически провел жирной рукой по волосам, – хорошо. Я это знаю. Если бы он меня не любил, то е оставил бы на меня великую страну.

– Папа, – всхлипывая, продолжила жена, – папа интересуется, как ты поможешь ему.

– Я еще не знаю.

– Не знаешь, – жена плаксиво протянула, – у вас с папой договор. Ты должен обеспечить интересы семьи. Иначе…

Она не договорила – Жаров тяжело взглянул на нее:

– Я все помню. Все помню. Может даже больше, чем можно и нужно. Интересы семьи в первую очередь.

– Как ты поможешь папе? – снова заладила жена.

Георгий Константинович плюнул и схватился руками за мясо индейки:

– Помогу, ведь мы с ним близкие родственники.

– Конечно, конечно, – согласно закивала жена Президента, – вы очень близкие родственники. Более того, ты продолжатель его светлого и великого дела.

Жаров покивал головой:

– Конечно, я обеспечу дела семьи. Это мой первейший долг и я всегда помню об этом. Чтобы не случилось, сначала семья, а потом эта сраная Россия. Я помню.

Его жена с неожиданной непреклонностью спросила:

– Как? Как, ты поможешь? Мне и моему отцу?

Рот Жарова сжался в мерзкую гримасу:

– На меня давят кругом. Такое впечатление, что я всем должен.

– Конечно, у нас дети. Они должны жить счастливо. И не должны голодать. Они не какие-нибудь вшивые россияне, они швейцарцы.

– Помню, – отмахнулся Президент, и капельки жира попали на стены комнаты.

– Тогда я напомню тебе, что они живут и учатся в Европе. И если Евросоюз откажется от договоров. Если Европа вздумает наложить на нас санкции, то это скажется на них. Европейцы могут их арестовать.

– Я не хотел их посылать в Европу, – энергично жуя, отпарировал Жаров, – прекрасно понимал то, что они станут заложниками в большой политической игре. Это вы с папой настояли. К тому же они там не учатся, а развлекаются в борделях и казино. Для этого они и сбежали из России. В Европе им веселее. А я оплачиваю их бесконечные счета.

– Но, Георгий Константинович, – жена всхлипнула, – ведь девочки должны получить нормальное образование. Стать настоящими леди. А это возможно только в английских школах и университетах.

– Брось, ты Евдокия, – неожиданно назвал свою жену по имени Жаров, – брось. Какие они леди. Ты на нас посмотри, какие мы хозяева мира? Вот такие же они леди.

– Но господин Президент это большая политика…

– Да, – Жаров отбросил на блюдо обглоданные кости индейки, – и я заложник этой сраной политики. Мне даже дышать нельзя без указаний твоего папы и Европы, а ваши спонсоры просто кровь из меня сосут. И министры, что вы мне навязали сплошь рвачи и дураки. А детей перестать голосить. Детей российские Президенты всегда посылали в Европу в качестве заложников. И ничего страшного никогда не случалось. Подумаешь, посидят немного в специальных домах. Хоть мозоли с задниц сойдут.

Неслышно вошла горничная. Она тихо собрала блюда и унесла их. Следом появилась другая горничная, которая элегантно вытерла пальцы Президента, а потом расставила перед Жаровым десерт и кофе.

– О, – протяжно зевнул Президент России, – наконец-то привезли свежий кофе.

– Да, – кротко согласилась жена, – его сегодня утром привезли. Это самый настоящий кофеек. Папа даже специально уточнял твой любимый сорт кофе.

– Он его лаем уточнял или мычанием? – фыркнул Президент. Жаров искривился, но чашку кофе взял. Хороший кофе был слабостью Президента.

– Почему, вам так интересна эта политика, – неожиданно спросил он.

– Но ведь это мы, а не ты являемся выражением интересов семьи. У тебя Жора даже карточек с рабочими часами или бонусами никогда не было. Мы всегда платили за все.

В ответ Жаров резко повернулся и встретил непреклонный взгляд жены.

– Хорошо, – Президент поставил пустую чашку и аппетитно рыгнул, – я сделаю, так как нужно. Как нужно твоему папе.

– Мне можно поговорить с папой? – спросила жена.

– А ты еще не говорила с ним?

– Георгий Константинович, ты такой проницательный.

– Да, – хмыкнул Жаров, – за столько лет я уже привык к вашим штучкам. А вы все строите дешевые домашние комедии.

– Но это только из уважения к тебе, – нежно пропела жена, – папа так любит тебя. Он считает, что ты как президент сильнее его. И больше сделал для России, чем он. Ты действительно достоин называться великим президентом.

– конечно. Только я в волейбол играю хуже, чем папа-тесть, – криво усмехнулся Жаров.

– Это из-за роста. Ты же ниже папы на голову. Но ты милый, не должен ревновать, ведь волейбол папина страсть.

– Ладно, – прервал семейные сопли Президент, – что хочет твой папа?

– Папа, – жена подошла и встала за спиной, – хочет, чтобы ты немедленно договорился с Европой. Это решит все наши семейные проблемы.

– А он знает о конфликте с Сергеевым и Матвеевым?

– Папа все знает. Он считает, что их можно будет уничтожить после антарктической кампании. Война с Антарктидой будет быстрой и простой. Она, безусловно, укрепит твой авторитет. После этой войны еще больше усилиться вертикаль российской власти.

– Да, конечно. То же самое твой папа предрекал накануне Кавказкой войны. А все закончилось провалом новогоднего штурма Майкопа.

– Милый, – теплые и жирные руки жены легли на плечики Георгия Константиновича, – папа не всегда прав, но именно он сделал тебя президентом. Он очень любит тебя.

– Да, – кивнул Жаров, – я помню об этом. Но мне надо преодолеть сопротивление министров. Народ тоже не очень-то жалует ваши войны. У народа свои семейные интересы.

– У папы тоже были проблемы. Его положение было шатким во время Первой кавказкой войны или когда нас разгромили казанцы. Но из этого он вышел еще сильнее, чем был. Это путь великих президентов.

– Я завтра провожу совещание в секретном комитете зачистки, – Жаров сбросил руки жены со своих плеч, – и там продавлю это решение. Если папе надо воевать мы будем воевать. Я всегда держу свои обещания. Всегда и везде.

– Ты такая лапочка, – жена погладила Президента России по плешивому черепу, – тебе кого вызвать на ночь? Первую горничную или вторую? Может гимнастку?

– Никого, – отрезал Жаров, – сегодня только потренируюсь в зале, а завтра у меня сложный день. И мне поверь не до баб.

– Хорошо милый, папа сказал бы, что это решение не мальчика, но мужа.

Георгий Константинович снова тихо хмыкнул.

Глава 2

Москва, Москва, как древний Париж любит победителей.

Секретно

Исходящий номер 152/96

Входящий 44/03

Строго для служебного пользования

Передавать только лично

Сотрудниками не ниже 7 федерального класса

Справка

Москва – столица Великой России. Населения – 507 125 человек на 2347 год. Демографический состав населения – великороссы – 76%, отщепенцы и подонки – 17%, неустановленных лиц подлежащих добровольному переселению – 7%.

Врагов народа (ориентировочно, по сведениям РСХА отдел 177) – 3174 человек.

Половозрастной восстав населения – мужчин – 48%, женщин – 51%, неустановленного пола – 0,98%.

Граждан до 14 лет – 39%, от 14 до 18 лет – 28%, 18 – 30лет – 26%, старше 30 лет – 6%, неустановленного возраста – 0,52%, остальных – 0, 47%.

Образовательный уровень.

Начальная школа – 97%.

Лицей – 12593 человек.

Университет – 8526 человек.

Военные и специальные образовательные учреждения – *****

Экономическое состояние.

Инновационная экономика – 6371 предприятий повышенной комфортности для персонала. Произведенная продукция в **** году – на 630 млн. рабочих часов.

Модернизационная экономика – 85201 предприятий нормальных условий труда. Произведенная продукция в **** году – на 1530 млн. рабочих часов.

Основные экспортные отрасли – туристическая (41% ВВП Москвы), мясозаготовительная – (56% ВВП Москвы).

Основная функция города – столица Великой России.

Настроения населения – нет.

Возможность бунтов – 37% (по методике РСХА отдел 23).

Главные проблемы города. Невозможность обороны с юго-западного и северного направлений. Обширные потенциально мятежные районы по 1 кольцу МКАД. Нехватка сантехников – эксплуататоров правительственных учреждений.

Старший комиссар секретного комитета зачистки.

Подпись, число.

После вторжения в Москву диких казахов заседания секретного комитета зачистки проходили в центральном секторе. Это сектор по терминологии военных назывался зеленым и считался одним из самых безлопастных в столице. После Кремля и Сколково, конечно же.

Президент Жаров, поскрипывая новыми сапожками, – их на удачу подарил папа жены, вошел в просторный вестибюль. Здесь было немного холодно, на стенах еще сохранились следы разрядов энергооружия и копоть от пожаров.

«Тоскливо, – подумалось Президенту, – очень тоскливо. Как всегда. Наверное, здание такое мрачное. Аура у него такая и дух тяжелый».

Комитет зачистки был один из немногих органов, которые не подчинялись Президенту. Даже в Правительстве толком не знали, кому именно подчинен комитет зачистки. И подчиняется кому-то вообще.

Не знал этого и сам Жаров. Одно время он думал, что комитетом зачистки командует его тесть – бывший Великий Президент, потом считал, что комитет зачистки подчиняется министру обороны или спонсорам. Но потом пришел к выводу, что комитет зачистки существует сам по себе.

Задача комитета зачистки была проста – собирать информацию и обрабатывать ее, а потом на основе анализа и тайных пророчеств давать советы государственным деятелям великой России.

– Привет, – Президента неожиданно толкнул в бок Петренко. Как он подкрался Георгий Константинович не заметил.

– Привет, – мрачно откликнулся Жаров, – как дела.

– Как сажа бела, – сумничал Петренко и громко засмеялся.

– Прекрасно. Тогда пошли наверх.

Президент и Петренко степенно поднялись на второй этаж. Министр иностранных дел легко толкнул Жарова в бок:

– Смотри и Патриарх здесь.

– Патриарх? – с недоверием переспросил Жаров.

– Ага, – Петренко ткнул пальцем в крупную фигуру у противоположной стены.

Георгий Константинович сощурил свои близорукие глаза и свистнул:

– Так он уже три года никуда не выезжал. В крепости веры своей сидит. Из Донского монастыря ни ногой.

– В том —то, все и дело, – быстро отозвался Петренко, – кто бы мог подумать. И его дернули. Значит все очень серьезно. Патриарха за здорово живешь и не вытянешь. Здесь дело не миллиардное, а триллионное.

– Действительно, – медленно протянул Жаров, – серьезными деньгами запахло. Артистов звали? Патриарх любит плясунов.

– Что вы! Артистов нельзя, – возмутился Петренко, – среди артистов легко могли оказаться ренегаты, супостаты, лжефальсификаторы истории, оппортунисты, правые уклонисты и так называемые рок-музыканты.

– Не всех вычистили? – горько усмехнулся Жаров.

– Всех не переловишь. Они живучие, умело маскируются. Вот на прошлом корпоративе в нашем министерстве корейская стриптизерша как заорет: «Да здравствуют общечеловеческие ценности». Хорошо, что сразу пристрелили провокаторшу.

Жаров тяжело вздохнул. Терли ноги тестины удачливые сапоги, нудно ломило виски. Президента России знобило, ему становилось хуже и хуже.

Тем временем Президент и Петренко подошли к Патриарху. Владыка церкви стоял, широко расставив ноги в высоких блестящих сапогах. Кроме обычного боевого камуфляжа на гагачьем меху на нем была папаха серого каракуля, боевая портупея и скромный орден «Отечество» первой и единственной степени. В руках Патриарх держал золотой посох с острым концом, в который был вмонтирован парализатор.

– Владыка, – склонились одновременно Петренко и Жаров.

– О, – стремительно обернулся к ним Патриарх, – вот она надежа России. Пророки новой эры. Ее меч и защита. Ослябя и Пересвет. Во имя господа нашего! Аллилуйя нах!

– Владыка, – поинтересовался Жаров, – вам не кажется, что сегодня не лучший день для визитов?

– Кажется, кажется, сын мой, – сладко заявил Патриарх, – сегодня день противостояния добра и зла. День перелома, если победим гниду в себе, то жить будем вечно. И царствие божие на Земли узрим при жизни своей чудной. Но все зависит от нас. Сможет испытать свою становую душу – победим. А не сможем – сгинем во мраке мерзком без единого следа. Аллилуйя нах!

Жаров и Петренко понимающе переглянулись.

– А что Владыка, и вас спонсоры замучили? – съерничал министр иностранных дел, – от дел оторвали. Павлинов кормить не дают?

– Фу тебе, – громко прикрикнул на него Патриарх, – не ради выгоды церкви, а только ради Руси Святой я здесь. А вызван порывом души, но направлен перстом господа нашего принявшего смерть мученическую в снегах Голгофы. Покайся! Покайся упырь —атлантист за свои богомерзкие слова! Иначе не станет тебе выхода к свету! Если меркантильные интересы выше судьбы страны родной ставишь.

– Каюсь, уже осознал мерзость свою, – Петренко постучал пальцем по посоху церковника, – а это вам владыка зачем? Птичек кормить?

– Нерадивых учить, – и Патриарх автоматически замахнулся и собрался ударить Петренко по голове, но вовремя спохватился, – брысь нехристь с пластилиновой головой. Ой, уйди от силы моей извечной! Силы русской! Молись богу за чудесное спасение свое! А не имя его очерняй пакостными разговорами! Брысь! Во имя господа нашего!

Жаров сумрачно молчал, рассматривая все пребывавших и пребывавших чиновников государства российского.

Петренко не унимался. Он осторожно подергал за край вышитой золотом и стразами хламиды Патриарха:

– Так это все же золото? А стразы от Сваровски? От слова своровать? А батюшка?

– Убери руки говнюк, – угрожающе прорычал, Патриарх – грохнул бы тебя, да не хочу о паскудину мараться. И запомни, что вот за такие вопросы святого Василиса Кетарийского ослепили, а потом наказали в известное место. И зазубри, что батюшки объедки на паперти собирают. А я таким откатами рулю, что тебе щенок и не снилось. На живых деньгах сплю. А потому, я не батюшка, а владыка. Просек червь. Аллилуйя нах!

Петренко весело рассмеялся:

– Так – то так Владыка. Но и вас европейские деньги заели?

– Ты Петренко, не пацан, что ли? Не с улицы Ленинградской? – строго сказал Патриарх, – А вообще я, что хочу то и ворочу. На то я и есть Патриарх. Во имя господа нашего! Заткнись мудознатец! Аллилуйя нах!

В ответ Петренко церемонно поклонился, нечаянно толкнул Жаров и пошел в зал заседаний.

– А ты чего уставился на меня, – грозно спросил у Президента рассвирепевший не на шутку Патриарх.

– Владыка, – снова поклонился Георгий Константинович, – благослови. Благослови меня. Господи.

– Э, поклон спины не ломит, – употребил древнюю мудрость Патриарх, – ты чего хочешь то? Аллилуйя нах! Член, что-ли не стоит или секретарь не дает?

– Владыка, я ведь крещенный, – торопливо сказал Президент.

– А это и видно, – пропел Патриарх, – как оглашенный себя ведешь. Даже креста не носишь. От исповеди, сколько лет уклоняешься? А зачем у святой церкви отобрал откаты с продажи огненной воды и сигарет, запретил кокаином вразнос торговать? Или денег тебе, демократу, мало? Аллилуйя нах!

– Да что вы напраслину наводите, а Владыка? – сглотнул президент России.

Патриарх сурово посмотрел на Жарова:

– А то, что ты не должен был допустить даже этого. Чтобы православные страдали и мучились от извергов иноземных. Всегда ты на посту должен быть. И всегда должен мочь сразиться с нехристями. А не выпрашивать у Патриарха веся Руси виагры дозу малую! Во имя господа нашего! Аллилуйя нах!

– Так я Владыка всегда на посту стою, – невинными глазами Жаров посмотрел на Патриарха.

– Мало, мало, старания, – сладострастно пропел церковник, – мало лести мне. Делом докажи привязанность свою единому богу и единой церкви. И не только словом, но и делом помочь должен. Аллилуйя нах!

– Докажу, докажу Владыка, – покорно склонил голову Жаров.

– А ты дружок случайно не в Расколе крещен, – остро и искоса посмотрел на Президента Патриарх.

Георгий Константинович крупно вздрогнул.

– Вижу, – уже теплее сказал Патриарх, кладя руку на лысеющую голову Жарова, – антихриста одолеешь! Во имя господа нашего! Верь! Аллилуйя нах!

– Верую, – истово откликнулся Жаров и припал губами к руке Патриарха.

– Тогда, пошли, – оттолкнул его Владыка церкви, – нас эти мрази уже заждались. Во имя господа нашего! Кино сейчас показывать будут. Так мне сказал аглицкий посол. Аллилуйя нах!

И, правда небольшой и уютный зал был полон чиновниками и иными проверенными лицами.

Михалкин, невысокий седеющий блондин, крупный коммерсант, а по совместительству, глава комитета зачистки покосился на входившего Жарова и закричал:

– Президент великой и единой России.

Все собравшиеся вскочили. На секунду Георгий Константинович задержался в дверях, рассматривая собравшихся. Но тут получил сильнейший пинок под зад – Патриарх не любил стоять и ждать даже на самых важных заседаниях.

Под аплодисменты Жаров уселся в первом ряду. Михалкин скосил глаза на Президента и торжественно произнес:

– Экстренное заседание секретного комитета зачистки объявляю открытым.

Зал мгновенно пыхнул аплодисментами.

– Господа, не будем терять времени, – Михалкин поправил галстук, – нами получен и расшифрован сигнал который представляет для нас безусловную опасность. Предлагаю сначала посмотреть сообщение, а потом обсудить. И вынести суровый, но справедливый приговор.

В зале одобрительно зашумели.

Михалкин немного отошел в сторону. Стена за ним засветилась и все увидели бледного человека в черном комбинезоне и зеркальных очках.

Зал неодобрительно зашумел.

Незнакомец в черном негромко заговорил, видимо, на староанглийском. Комитетчики включили параллельный перевод:

– Жители Земли! Вы проданы и преданы вашими правителями. Они бросили вас замерзать на остывающей Земле. Ваш удел только предсмертные мучения и гибель. Ваши президенты, короли и парламенты обирают вас, отнимают последний кусок синтетической пищи, а сами питаются выращенным мясом, фруктами и овощами. Они отдыхают в режимных зонах, а вас травят искусственным кокаином и бесконечной работой. Они принудительно мобилизуют ваших отцов и сыновей, ведут их на кровопролитные гражданские войны. В этой бессмысленной мясорубке их поддерживают гигантские корпорации и прирученная правителями церковь. Вы и только вы оплачиваете своим трудом и кровью их господство, их сверхдоходы и их спокойствие. Но близок час освобождения. Близок тот час, когда и вы простые труженики станете хозяевами жизни, сбросите ярмо угнетения. Скоро народная армия свободной Антарктиды придет к вам в Европу, в Америку, в Азию, в Австралию и железной рукой уничтожит власть насильников и убийц!

Народы Земли! Не подчиняйтесь своим правительствам, вступайте в отряды революционеров и террористов! Смерть угнетателям! Да здравствует свободная Земля!

Сказав это человек снял свои очки. У него был один ярко-голубой глаз, а на месте второго зияла бесконечная пустота. Эта пустота ошеломляла и затягивала.

По экрану пошли помехи и мгновенно он погас.

Зал молчал. Неожиданно Патриарх неистово заорал:

– Я узнал тебя! Сатана! Аллилуйя нах!

Патриарх вскочил рванулся к экрану, но поскользнулся.

– Проклинаю! – собравшихся оглушил рев лежащего навзничь Патриарх.

– Сейчас начнется эпилепсия, – наклонился к Президенту Петренко.

Действительно Патриарх попытался подняться. К нему подскочили охранники, но он оттолкнул их и начал биться в судорогах.

– Этого не хватало, – тихо процедил сидевший во втором ряду военный Сенкевич.

На сцену выскочил Михалкин:

– Это, – он ткнул пальцем в корчащегося Патриарха, – то, что мы предполагали. Сообщение содержит закодированную аудиовизуальную информацию. По нашим прогнозам его показ вызовет бунт во всем мире. Простые цивилизованные граждане сами не желая того превратятся в неуправляемое стадо. А последствия для нашего мира совершенно непредсказуемы. Этот сигнал предназначен дл разрушения стабильности и демократии во всем мире. Он послан международным терроризмом. Послан из самого дальнего логова. Из той дыры, где сидят недобитые международные террористы!

Михалкин шумно выдохнул воздух:

– А теперь мы заслушаем сообщение уважаемого координатора наших спонсоров.

Рядом с ведущим на сцене проявился невзрачный мужичок. Георгий Константинович Жаров внимательно присмотрелся и признал в нем того самого неизвестного, убившего вчера прежнего координатора спонсоров.

– Господин Уи На, прошу, – восторженно объявил Михалкин.

Зал зааплодировал.

– Мы есть говорить, – Уи На погрозил кулаком кому-то в зале, – а вы нам помогать. Мы вам давать много денег. Много разных деньг. Европа вам помогать и вы победить. Если вы отказаться, то мы вам не давать денег, Европа тогда идти против вас, и вы умирать. Это так не пройдет. Вы должны их убивать. Глушить вопль терроризма!

Пробормотав все это Уи На выхватил нож (Жаров почему-то подумал, что это тот самый нож которым Уи На убил вчера однорукого корейца) и бросился полосовать им экран на стене.

В зале раздалось недоуменное шипение.

– Спокойно господа, уничтожение экрана уже полностью оплачено нашими спонсорами, – пояснил Михалкин.

Тем временем Уи На закончил кромсать экран и устало посмотрел в зал:

– Вы есть сделать с ними тоже, что я с ним. Если вы не делать это, то вам плохо. Совсем вам кран будет!

Уи На поднял руку с ножом в воздух, громко топнул и сбежал со сцены.

Правители России оглушено молчали. Тем временем Патриарха привели в чувство. Святой владыка поднялся поддерживаемый охранниками и, опираясь на посох и прохрипел: