Почему улетели инопланетяне?

Александр Иванов

Почему улетели инопланетяне?

И стал я на песке морском, и увидел выходящего из моря зверя с семью головами и десятью рогами: на рогах его было десять диадим, а на головах его имена богохульные. Зверь, которого я видел, был подобен барсу; ноги у него – как у медведя, а пасть у него – как пасть у льва.

Откровение ап. Иоанна Богослова

18+

От автора

Здравствуйте, уважаемый читатель! Спасибо, что уделили мне свое время! Это моя первая книга. Надеюсь, что она вам понравится. Пожалуйста, обязательно прочитайте текст ниже.

В данной книге присутствует сцена самоубийства. Жизнь – это величайшее чудо Вселенной и ее самый ценный дар. Поэтому если и есть где-то место для того, чтобы ее оборвать, то это исключительно художественные произведения.

Не мне учить людей морали, но я хотел бы напомнить, что употреблять алкоголь без меры, воровать, обвинять людей в колдовстве, калечить кого-либо и заниматься каннибализмом плохо.

Пролог

Прямые поезда из Н. в А. не ходили. Надо было мне подумать об этом раньше. Но как ни крути, придется делать пересадку в небольшом городке Д. При подъезде к нему увидел за окном табличку «Добро пожаловать в Д.! Основан в 1888 году. Население 7300 человек». Следующий мой поезд только через два часа. Ждать его на убогой станции нашлось мало желания. К тому же, сперва нужно было пообедать, потом станет не до того. Начальство согласилось выплатить мне командировочные. Это хорошо. Теперь надо найти, где можно перекусить – и при этом не отравиться.

Сижу в кафе. От июньской жары спасает кондиционер. От неприятного запаха в заведении спасает возможность получения нового опыта. От отвратительных грязных синтетических салфеток и богомерзких пластиковых цветов в стакане на моем столике не спасает ничего. Я с трудом сдерживаюсь. Свое отвращение выказывать перед завсегдатаями этого кафе нельзя. Они и так понимают, что я не местный. Если дам им понять, что такого рода заведения отторгаются всем моим нутром, то, возможно, они набросятся на меня как хищники. Не хочу на личном примере доказывать им, что хоть бараны и парнокопытные, они тоже иногда жаждут набить брюхо плотью. А что им с другой стороны делать? Даже сырая человечина явно вкуснее того, что здесь подают. Зато скоро я отсюда уеду, а они останутся и дальше здесь гнить. Стоп, я начинаю мыслить, как нацист. Согласно законам Годвина, кто первый в прениях начнет использовать отсылки к нацизму, тот проиграл. Я проиграл сам себе. Но, пожалуй, по-настоящему проиграли местные жители. Подчистую. Безработица, алкоголизм, наркомания, высокий уровень преступности, отсутствие нормальных образовательных учреждений, а что касается досуга…

– Вы, видимо, не из этих мест? Вышли на пересадку?

НЕТ! Один из здешних жителей пытается ввязать меня в нелепую и обоюдно скучную беседу. Грубо отвечать нельзя, нужно помнить о том, что хоть дикари Кука на самом деле и не съели, здесь старина Джеймс тогда не побывал. Ко мне обращался пожилой мужчина в серой плоской кепке, куртке без капюшона цвета хаки, под которой была видна белая футболка с полустертым от времени принтом «Atlanta 1996». Помимо этого, мой будущий собеседник, намеревавшийся окончательно испортить мне трапезу, носил джинсы и кеды, старые, пропитанные пылью. Нельзя было ему не ответить. Зубы, может быть, у него имелись и не все, но, чтобы перегрызть мне глотку, хватит тех, что есть. Дракула вон управлялся всего двумя. Его я с превеликим удовольствием предпочел бы себе в собеседники любому обитателю Д. С тем хоть знаешь как действовать. Осиновый кол, чеснок, солнечный свет… А что может отпугнуть местных? Заявление о приеме на работу? Литература (эротические журналы и колонка с анекдотами не в счет)? Ежедневный душ? Ничего из этого у меня с собой нет. Карандаш в моем портфеле вполне сойдет за осиновый кол. Значит, все-таки безопаснее граф Цепеш.

– Да, вы абсолютно правы.

Что теперь он сделает? Будет задавать вопросы о жизни в большом городе? Вспоминать молодость? Рассказывать о своих внуках? Спрашивать, кем я работаю?

– Вы, небось, удивляетесь, почему у кафе такое странное название?

А как, кстати, называется это так называемое кафе?

– Да, вы вновь абсолютно правы.

– Ага! Его звали «Щупальца» не потому, что тут кальмаров подают. А потому что пришельцы тут высадились как-то. Вы, может, в такое не поверите, но это чистейшая правда. Вон в центре города даже памятник этому событию установили. Хотите пройдемся дотуда? Нам буквально две улицы надо поперек перейти.

Пришельцы? Очень интересно. Кто же выдумал такую чушь? Может, некий предприимчивый гражданин решил так поднять экономику города? Шучу! Заработать побольше денег, придумав историю о высадке представителей инопланетных цивилизаций. Даже памятник изваял и промоутера нанял! Мошенники – признак цивилизации… Я расслабился, напряжение внутри меня спало, и я даже принял предложение аборигена пройтись. Будет, что рассказать по приезде обратно. Хотя… Поворот не туда. У холмов есть глаза. Паршивая овца.

– Вот мы и пришли.

Сзади по голове лопатой меня никто не ударил. И памятник на площади действительно был. Неожиданностью стал его размер. Колоссальное для такого убогого городка изваяние. Не знаю, из чего уж его отлили, но получилось даже стильно. Темно-серый, почти черный осьминог, лицо – или морда? – которого в то же время имело человеческие черты. Дейви Джонс наоборот. Как социализм с человеческим лицом, только вместо социализма Кракен.

– Случилось это событие сорок восемь лет назад. Памятник же поставили вот буквально два месяца как. А случилось это сорок восемь лет назад. Кафе с тех пор и называется «Щупальца».

Не самый лучший рассказчик мне достался. Будет теперь по три-четыре раза одно и то же повторять, как это часто делают старики.

– Мне тогда было двадцать четыре года. Вам, наверное, сейчас тоже около того.

Это комплимент, или он правда так подумал? Мне тридцать. Но в здешних местах у людей, видимо, вместо подростковых угрей появляются первые морщины. Ладно, я польщен.

– На площади тогда много людей было. Выходной, жара, вот там в тени стоял продавец мороженого мистер К. Пятнадцать лет уж его с нами нет. А вон в той стороне была летняя сцена. Музыку включали с подсветкой пару раз в неделю по вечерам, когда погода позволяла. А здесь были скамейки кругом. Вернее, просто лавки. Спинок у них не было. Сейчас многое уже не так, что-то снесли, что-то заменили. А рядом с книжным, что закрылся год назад, стоял раскладной стул, на котором всегда старина Д сидел. Ему уже тогда было шестьдесят пять. Он первым и заметил пришельцев. Палец в небо наставил и как закричит: «Ну вот, я же говорил! Ну, началось!». А на него тогда мало кто внимание обратил. Старик постоянно орал «началось-началось», а что именно началось – не говорил. Внимание так к себе привлекал, все думали. В общем, еще с минуту все продолжали наслаждаться прекрасным деньком, как вдруг будто туча какая-то набежала. Сначала тень упала на то самое место, где памятник стоит, а потом и по всей площади распространилась. И ветер такой поднялся! Даже не ветер, а вихрь. И сильный какой, у кого шляпу с головы снимет, у кого из рук газету вырвет, мусор с асфальта в воздух поднял. Тут все, конечно, забеспокоились. Стали на небо смотреть. Я и сам тогда на площади был. Работал посыльным в компании «М и Ж». Тогда это была крупнейшая в окрестностях компания по продаже кухонной утвари, меня мистер М послал бумаги важные отнести одному крупному клиенту. И все нужно было в тайне от мистера Ж сделать. Мистер Ж с этим клиентом возможностей вести дела не видел. Постоянно споры доносились из их кабинета. Они так уж друг друга не любили, по слухам, даже пару раз подрались. Я сам не видел, но другие сотрудники «М и Ж» рассказывали. А я между двух огней словно попал. С одной стороны, мистер М дает распоряжение, значит, я выполнить обязан. А мистер Ж если узнает, что будет? Я-то человек маленький, оказался тогда между молотом и наковальней. Тридцать шесть лет назад они, кстати, умерли оба в один день. По пятьдесят четыре года было обоим. Аа, я же не сказал. Они еще и одноклассниками были. Потом в одном колледже учились, потом в одной компании работали. А дальше решили свое дело открыть, хоть никогда не ладили. Вот как бывает-то! Кто их знал, говорили после похорон, что один, узнав, что другой умер, решил последовать за ним вдогонку, чтобы тому загробная жизнь медом не казалась. Уж не знаю, так ли это было. Может и так. А мне кажется, просто они так привыкли друг к другу, что хоть и ссорились каждый день, а по-другому бытия своего не представляли. Значит, шел я тогда голову опустив, думал о том, в какой ситуации оказался с этим клиентом. Голова своими мыслями была забита, вот я и не сразу заметил перемены в погоде. А как вверх взгляд поднял, вижу – что-то большое на нас летит. Не падает, а скорее, целенаправленно садится. Я тогда не понимал, что это за штука вообще. Вижу, что не туча, не воздушный шар, не что-то живое. Ветер такой поднялся, но через него гул от садящейся махины я все равно слышал. Думал, может, самолет какой-нибудь в аварийном режиме садится. Да не может же такого быть. На самолет не похоже совсем. Да и как самолету почти вертикально сесть? Они так даже не падают. Потом, думаю, новый вид вертолетов, наверное. Конечно, на вертолет отдаленно похоже, но все же я нутром чувствовал – что-то не так. Такое люди не могут построить. Городские, казалось, были в панике, убегали с площади, боясь быть раздавленными или отброшенными потоками ветра. Однако, отбежав на безопасное расстояние, останавливались и поворачивались, чтобы наблюдать за происходящим. Любопытство побеждало, такая уж природа человеческая. Помню, мы с сестрой, когда были детьми, часто из дома выбегали посмотреть, что за звуки раздаются на заднем дворе, особенно по ночам. Очень уж любопытно было. Дверь у нас постоянно была не заперта, потому как замок сломался, а отец все не находил времени его починить. Матушка ругалась и на нас с сестрой, и на отца каждый раз. Чаще всего ветер просто листвой шуршал, но пару раз находили ежиков и крупных жаб, а один раз даже чупакабру чуть не поймали. Вот так случай был. Правда, потом оказалось, что это соседский пес был по кличке Рэддевил, он от чесотки жуть как страдал. По телевизору как-то передачу увидели про чупакабру, вот и подумали о ней. Зверь она жуткий, но увидеть вживую очень хотелось. Говорилось, что она из кур всю кровь высасывала через один крохотный укус. Прямо-таки как вампир. Мы в хозяйстве, правда, кур не держали, но все равно надеялись ее увидеть. Думали, зверь этот не по запаху или звуку ищет, чем поживиться, а наугад во дворы залезает. Тварь умная, раз человеку ни разу не попадалась. Двор, в котором уже бывала, запоминала и туда, где поживиться нечем, больше не возвращалась. Вот мы и переживали, что если не увидим чупакабру, когда она наведается, то больше и возможности-то не представится. А началось все не с этого зверя, а с того, что в новостях сказали, будто по окрестностям ходит чудак У., что прикончил свою жену и дочь, задушил их шарфом, который они ему сами и подарили. Как раскрыл коробку с подарком, так и набросился на них. Полиция сделала вывод, что цвет ему не понравился. Жена шарф сама связала, а дочурка ей помогала. Двенадцать лет в браке жили, а что не любит У. розовый цвет, не знала супруга, наверное. Только власти его так и не отловили, искали больше месяца по округам, ориентировки в соседние города направляли, и все без толку. А мы с сестрой, значит, его тоже хотели поймать, поэтому во двор и выбегали. Хотели ж словить душегуба да прославиться, а за него ж еще и награду обещали…

Как я мог повестись на такое? Я в плену. В плену у человека, который несет околесицу. Он не осознает, что несет околесицу. То есть глупо выгляжу именно я. Он со своей стороны передает мне жизненный опыт. Мне, сопляку, родившемуся в комфортные времена. Во времена, которые были построены такими, как он. А я стою и терплю. Терплю, что сумасбродный дед нашел слушателя в лице меня. Всем в городе его дикие были приелись. А тут я, отбившийся от стаи агнец. Меня можно долго откармливать. Откармливать комбикормом из полувыдуманных историй, зачастую насильно вталкивая в глотку. Откармливать перед убоем. Ладно, может, меня спасет кто-нибудь по имени Гретель.

– …а друг мой Ф, упокой Господь его душу, все хотел узнать, что у соседского фермера обитает на заднем дворе. Говорит, рык оттуда странный слышал. По яблоне взобрался и с ветки на другую яблоню перепрыгнул, соседскую, а оттуда на крышу сарая. Я за ним еле поспевал, Ф. до того ловким был, что его прозвали Тарзаном. Да только прыти ему в самый важный момент и не хватило, оступился бедняга и упал с крыши. Упал – да как заорет! А мне не видно, что с ним, я только на крышу перелез. Думал, неужели он сломал себе ногу. Думал, хорошо хоть не шею. Когда шею ломают, уже не кричат во все горло. Это я не понаслышке знаю. За год до этого сорок пять мальчишек на нашей улице померли так. В народе эпидемией шееворота назвали. А кто-то поговаривал, что чудак У. вернулся. Тяжелые были времена. Так вот добрался я до противоположного края крыши и вижу лужу крови, куски плоти вперемешку с клочьями одежды, а Ф. нет. Я как понял, что произошло, так сам чуть с крыши не упал. А упал бы, тоже к Ф. на небеса бы отправился. Во дворе у фермера, оказалось, жил здоровенный серый свин. Вокруг клыка у него шнурок моего друга был намотан. До сих пор все отчетливо помню, словно вчера это было. Свин тот был размеров невиданных. Тонны полторы в нем было, зубов мало, но каждый больше кухонного ножа. И как только такого хозяин укрощал? Хотя как у такой махины вообще может хозяин быть? Свин во дворе и хозяин…

Как можно дожить до седых волос и не знать о существовании бегемотов? С другой стороны, раз он все-таки его вставил в свои бредни, то уже видел и не раз. Название забыл? Я недавно думал о людоедстве сам, а старик и рассказывать о нем начал. У него на глазах так называемая свинья съела человека. Может, фамилия у моего собеседника – Лектер?

– …шаровые молнии тогда часто в окна залетали. Иногда по одной, а иногда целым роем. Отец мой покойный их мухобойкой или свернутой газетой прогонял, а когда под рукой ничего не было, то и тапкой…

Может, сказать, что мне пора на поезд? Хотя это старый прохиндей примерно представляет, куда я могу отправиться. В более-менее крупный город. И он наверняка знает расписание поездов. Знает, что мой поезд еще нескоро. Ну знает и знает. И что? Я ж не обязан его выслушивать. Выскажусь грубо, если надо. Но я же вижу его взгляд. Взгляд с хитрым прищуром, холодный и расчетливый. Вообще лицо его напоминает лик Мадса Михельсона, только лет на тридцать старше. С чертами Энтони Хопкинса. Сейчас я отчетливо это вижу. Ладно, дам волю воображению. Воображение в период мрачного настроения способно куда угодно завести. Он, конечно же, обычный выживший из ума старик. Сейчас, наверное, вышел на пенсию и времени свободного у него много. Вот и цепляется ко всем подряд. Сегодня решил случайному путнику, сделавшему по воле судьбы здесь остановку, посверлить мозг. Разумеется, в переносном смысле. Старикашка он бойкий. Наверное, такому на пенсии дома не сидится. Так что возможно от дел он и не отошел. Кто же еще любит поболтать? Парикмахеры? Думаю, старик парикмахер. Руки у него не дрожат. А жена его, как мне видится, тоже делом занята. Пирожки продает.

– …значит, собрались как-то вчетвером на рыбалку. В то время не разлей вода мы были: Рик Флэр, Джон Клиз, Боря Спасский да я. Нас все в городе называли квартетом. Вообще обычно мы по субботам в вист играли, но так уж вышло, что Борька заявил, что играть с нами больше не будет, потому что Рик жулье. Я уж не знаю, так это или нет. Рик много где плохишом слыл, а Боря от природы умным был, память у него отменная. Ему карты было посчитать раз плюнуть. Вот мы замену нашли субботним вечерам и с утра пораньше выдвинулись на озеро, что в двенадцати километрах отсюда. Джонни всю дорогу шутки травил. Хохотали так, что все зверье в округе распугали, а то, поди, и всю рыбу, потому как в тот день ничего не поймали…

Ладно, неважно. По приезде мне хотелось бы принять душ перед встречей. Только вот номер мне никто не забронировал. Плохая была идея в жару выходить в деловом костюме. Несколько слоев дезодоранта тоже не уберегли. Этот великовозрастный глупец меня подставил. С насквозь мокрым человеком никто договора не заключит. Где же можно придать себе более-менее свежий вид? В этом захолустье я искать ничего не буду. Подхвачу еще грибок или что-нибудь похуже. Здешние душевые наверняка сплошь с потрескавшимся полом, ржавой сантехникой и нерегулируемой температурой воды. И в каждом заведении, где можно помыться, уже сидит по старику с фантасмагоричными одами, которые все предназначены, разумеется, для меня. Я невольно улыбнулся. Представил себя героиней «Психо». Сцену в ванной. Только вместо маньяка – городской сумасшедший, а вместо колющего оружия – россказни. Орудие не убийства, но пыток.

– … значит, я как увидел аппарат этот, так на него и смотрел как завороженный. С каждой секундой мы все больше понимали, что на его борту не люди, скорее всего. Стояли человек сто, рты раскрыв, кто просто диву давался, а кто выкрикивал что-то. У меня у самого нервы ни к черту были, только я даже слова произнести не мог. Один Д. улыбался. Все так же сидел на стуле своем без капли страха. Безумцы, подумал я, ничего не боятся, ибо нет ничего на свете страшнее их безумия. Как сел космический корабль, смогли мы его осмотреть. Размером он в высоту был метров двадцать пять. Огромный такой шар без окон и дверей, на четырех ножках, расставленных в разные стороны. Шар диаметром метров двадцать сам. Ножки шли из нижней части, но не с самого низа. Метров пятнадцать в длину.

По описанию напоминает первый простейший спутник, только огромный и вместо антенн – опоры, которые крепятся иначе. Можно было бы что-нибудь более экзотическое придумать. Хотя ведь, чем проще, тем легче поверить.

– Минут двадцать ничего не происходило. Никто из очевидцев сего чуда, тем временем не расходился. Все понимали, что это только начало. И вдруг из шара этого дым повалил. Повалил будто из небольшого отверстия, хотя, как я уже сказал, никаких отверстий в летательном аппарате том не было. Но затем мы заметили, что небольшая часть обшивки раздвигается, образуя вход на судно. Потом от этого входа начала выдвигаться платформа. Вылезала под углом к асфальту. Сразу понятно, трап для того, чтобы на землю сойти это был. Вход полностью открылся, трап добрался до тверди, а никого не видно. И только еще через минуты десять мы увидели их…

Старик положил ладонь на памятник, похлопал ею по щупальцу.

Дальнейшие события будут описаны мною в форме одноактной пьесы.

Пьеса

Место действия: центральная площадь городка Д, у недавно открытого памятника.

Действующие лица: Орфей (местный житель, повстречавшийся автору в кафе), Эдип, Ахилл, Персей, Одиссей, Ясон.

Орфей: Да, статуя и правда хороша,

Передает их образ инородный.

Но что в тот день моя душа

В мир отойти могла загробный,

Совсем не сомневался я,

Что было делать мне тогда?

Бежать что силы есть, или остаться?

Вопил в душе я: «О судьба!

Неужто предстоит мне с жизнью распрощаться?

Тихея, госпожа моя, богиня!

Будь благодушна, сжалься надо мной,

Молю тебя сердечно, приложи усилья,

Чтоб обошла меня погибель стороной.

Что люди, дружно обитающие здесь,

Посмели совершить такое против пантеона,

Как согрешили мы, за что такая месть

Ниспослана с Олимпа на наш город?»

За то, что редко посещали храмы?

Скупые жертвы смели приносить богам?

За праздный образ жизни с похотью и бранью,

За страсть к азартным играм, пьяным кутежам?

Враждебный облик их мне говорил о многом:

Огромный глаз и щупальца, острейшие клыки —

Таких не создадут с намерением добрым.

Сваяли боги их с девизом «Жди беды».

Ах, неужели все, на этом моя песня спета?

Песок закончил сыпаться, на гномон пала тень,

Путь завершен, не дотянуть и до рассвета.

Моих волос прядь, Танатос, твоя мишень?

И что ж, мне жизни не познать семейной,

Красавицу, что в час уныния всегда поддержит,

Что будет рядом до конца напарницей идейной,

Мне повстречать не даст супруга громовержца?

А дети, жизни нашей дивные цветы,

Без них не жил ты, род твой вымрет,

Наследники, что претворят мечты?

Мой замысел противен Афродите,

Не выстроить с благословенья Аполлона,

Уютный дом просторный, двухэтажный,

Не быть мне чином эпистата награжденным.

Для полиса не стану мужем важным,

Не отложить солидной суммы мне на вклад,

И акций с векселями Плутос не подаст,

Железного коня за двадцать пять зарплат

Гермес, лукаво улыбаясь, не продаст,

Увеселеньями не будет жизнь полна,

Кинотеатр уж мне не посетить во славу Диони́са

И с верными друзьями не поднять бокал вина,

Ведь Бахуса и так могли бы мы возвысить.

Благое дуновенье кожей мне не ощутить,

Весенний ветерок, дыхание Зефира,

В погожий день мне кофе на веранде не испить

И не отведать мне лимонного зефира.

Ах, где же армия, служители Ареса?

Воители еще к нам не пришли?

Не удержать в узде головорезов,

Полиции не вижу я вблизи,

Что лучше трусом быть и убежать,

Наружу из грудины рвется сердце

Или с мечом в руках мне защищать

Свой город от свирепых чужеземцев,

Когда достигнут твари насыщения

В своих безжалостных завоеваньях,

Им хватит пары городов порабощения?

Или земного шара будет мало?!

Ахилл: Орфей, день добрый! Рассказываешь молодому человеку, как в портки нагадил полвека тому назад?

Орфей: Ахилл, у тебя у самого в тот день поджилки затряслись, вся площадь на ушах стояла, город от испуга задрожал, случай-то был экстраординарный.

Ахилл: Может, город от испуга и задрожал, но порточки только у тебя сзади вздулись.

Орфей: Ох, старый выдумщик! Не хуже покойного Д., вот смена достойная выросла!

Ахилл: Старый добрый Д. хоть тогда и был в том возрасте, когда порты запачкать незазорно, а сохранил их чистыми в отличие от некоторых. Да, как сейчас помню. Он тогда сидел возле бывшего книжного, тогда еще магазин не принадлежал дилетантам из семейки Б. Каждый из шести отпрысков мэра себе по делу купил, и каждый по делу загубил в итоге. Для них это игры были.

Орфей: Книжной лавке так или иначе конец бы пришел. От хорошей прибыли детище всей жизни за бесценок не продают.

Ахилл: Ой, а ты не знаешь, как такие вопросы решаются? Запугали старого владельца. Сказали, выбирай: или гроши в качестве компенсации, или пожар из-за, так сказать, неполадок с проводкой.

Орфей: Да все ты выдумал. Какие у тебя доводы? Да никаких! Ты каждого мэра хаял, как до права голосовать дорос. Всех сто двенадцать человек. Ох, и мэров же у нас посменялось за шестьдесят лет. Да ты к уходу дюжин пяти из них руку приложил.

Ахилл: Да что ты говоришь? У тебя самого доказательств нет. Я активный гражданин, и этим горжусь. На таких, как я, общество зиждется.

Орфей: Ты на старости лет из ума выжил. Вот что я тебе скажу. Сегодня выдумал что-то черное про власть, а завтра же в свою выдумку поверил.

Ахилл: А, ну что с тобой говорить? На шесть лет меня младше, а все молодым себя мнит. Хотя сам уже еле свое имя помнит. Нечего с тобой обсуждать. Дай я молодому человеку лучше расскажу, что старина Д. учудил. Как только нам этих зеленых осьминогов-переростков рассмотреть удалось, старый ловкач заорал. И знаете что? «Коммунисты!» – говорит. Это же надо было такую нелепицу выдать! Старому сумасброду в голову пришло, что «красные» решили захватить наш город или даже всю страну, забрать всю частную собственность в общественное пользование и ввести трудовую повинность. Решили якобы мировую революцию пролетариата начать с нашего медвежьего угла.

Орфей: Да, так все и было. Еще припоминаю, он что-то про ружье свое обронил, мол, если бы с собой оно у него было, он бы им в одиночку жара бы задал, улетали бы так впопыхах на своих аппаратах, что только щупальца бы сверкали.

Ахилл: Вот так оно и бывает в жизни, молодой человек, люди с возрастом уже правду от вымысла отличить не могут, все в голове перемешивается. В те времена нас часто коммунистами и их мировой революцией пугали по телевидению, но для нас все сказками это было. Да и кто в молодые годы о столь глобальных вещах как общественные формации задумывается? Нам бы жить, любить, радоваться, постигать новое, искать себя. Беззаботное время, весна жизни. Но это я о другом уже начал, прошу не обращать внимания, просто мысли вслух. В общем, забудьте, были это никакие не коммунисты. Это были нелегальные мигранты. В чем дело, я почти сразу понял, вывод успел сделать не так быстро, как Д., нужно было с мыслями собраться после шока.