Убийца шута

Простые слова, и я по сей день так и не понял, почему они так придали мне храбрости. Я прижал ее ближе к себе и собрался с духом.

– Со мной все будет хорошо, – заверил я. – В тот раз я потерялся в камнях только потому, что перед тем слишком много ими пользовался. Сейчас будет легко. Я войду здесь и неуклюже вывалюсь из Камней-Свидетелей возле Оленьего замка. И первым делом велю послать птицу в Ивовый Лес, чтобы сообщить тебе, что я на месте.

– Ей понадобится по меньшей мере день, чтобы попасть сюда. Но я буду ждать ее появления.

Я снова поцеловал Молли и высвободился из ее объятий. Колени мои дрожали, и внезапно я пожалел, что не помочился перед путешествием. Одно дело – оказаться лицом к лицу с внезапной и неизвестной опасностью, но совсем другое – намеренно обречь себя на ранее испытанное и точно опасное для жизни предприятие. Все равно что осознанно войти в большой костер. Или прыгнуть за борт корабля во время шторма. Я мог умереть. Или хуже – не умереть и остаться навсегда в той холодной, черной неподвижности.

Еще четыре шага. Я не мог потерять сознание. Я не мог показать свой ужас. Я должен был это сделать. Два шага. Я поднял руку и помахал Молли на прощание, но не осмелился оглянуться на нее. Во рту у меня пересохло от чистейшего ужаса. Я опустил ладонь той же руки на поверхность монолита, прямо под знаком, который должен был перенести меня в Олений замок.

Грань камня была холодна. Меня неописуемым образом наполнила Сила. Я не вошел в камень; он поглотил меня. Мгновение черноты и искрящейся пустоты. Не поддающееся определению чувство благости ласкало и искушало меня. Я был на пороге понимания чего-то чудесного; всего один миг – и я бы мог постичь его целиком. Я бы не просто его понял. Я бы сделался им. Стал бы целым. Ничто и никто уже не удостоилось бы моего внимания никогда. Я бы достиг совершенства.

Потом я вывалился наружу. Первая моя связная мысль, когда я выпал из камня на поросший влажной травой склон холма возле Оленьего замка, была такой же, как последняя мысль перед тем, как я вошел. Я спрашивал себя, что видела Молли, когда я покинул ее.

Выйдя из монолита, я упал на колени – ноги не держали меня. Поначалу я даже не пытался шевельнуться. Потом огляделся, вдохнул воздух с легким привкусом морской воды из Оленьей бухты. Здесь было прохладнее и воздух был более влажным. Недавно прошел дождь. На холме передо мной паслись овцы. Одна подняла голову, посмотрела на меня и снова принялась щипать траву. Я видел черные стены замка за неровными каменистыми пастбищами и редкими деревьями, искореженными ветром. Крепость из черного камня стояла, словно была тут всегда, ее башни смотрели на бескрайнее море. Я не видел, но знал, что к крутым скалам под замком липнет город Баккип, точно ползучий лишайник из людей и построек. Дом. Я был дома.

Мое сердце постепенно успокоилось и забилось ровно. Скрипучая повозка заехала на холм и направилась к воротам замка. По стене крепости над воротами медленно вышагивал часовой. Время было мирное, но Дьютифул оставил караул в силе. Хорошо. Хоть Калсида и занята собственной гражданской войной, ходят слухи, что герцогиня уже подчинила себе большую часть своенравных провинций. И как только Калсида помирится сама с собой, она, несомненно, опять попытается затеять войну с соседями.

Я обернулся и посмотрел на монолит. Меня охватило внезапное желание войти в него снова, опять окунуться в то тревожное блаженство искрящейся черноты. Там было нечто огромное и чудесное, нечто, с чем я жаждал соединиться. Я мог шагнуть назад и отыскать его. Оно ждало меня.

Я глубоко вздохнул и потянулся Силой к Неттл:

Отправь птицу в Ивовый Лес. Сообщи Молли, что я здесь, живой и здоровый. Выбери самую быструю, которая точно долетит домой.

Сделано. А почему ты мне не сообщил перед тем, как войти в камень? – Я услышал, как моя дочь говорит кому-то в комнате: «Он здесь. Пошлите за ним парня с лошадью, сейчас же». Потом она снова сосредоточилась на мне. – Что, если бы ты выбрался оттуда без чувств и онемев, как было много лет назад?

Я пропустил упрек мимо ушей. Она была права, конечно, и Чейд на меня всерьез разозлится. Нет. Мысль пришла с леденящим душу волнением. Чейд, возможно, больше никогда на меня не разозлится. Я пошел в сторону замка и против воли пустился трусцой. И снова связался с Неттл с помощью Силы:

Часовые на воротах знают, что я иду?

Сам король Дьютифул приказал им ждать помещика Баджерлока с важным сообщением для меня от моей матери. Никто тебя не задержит. Я пошлю мальчика с лошадью.

Пока он выведет ее из конюшни, я буду уже на месте.

Я бросился бежать.

Спальня Чейда выглядела величественной. И оцепенелой, как сама смерть. Она располагалась на том же этаже, что и королевские покои Дьютифула, но я сомневался, что комнаты моего короля столь же отвечают его склонностям, как те, в которых обитал старый убийца, ныне – советник. Мои ноги утопали в толстых коврах цвета мха. Тяжелые шторы на окнах не пропускали ни единого луча дневного света. Вместо них мигающие свечи наполняли помещение запахом тающего пчелиного воска. Из мерцающей латунной жаровни возле кровати лился дым укрепляющих трав, делая воздух еще тяжелей. Я кашлянул и на ощупь пробрался к прикроватному столику. Там стояли кувшин и полная чашка.

– Только вода? – спросил я у топтавшихся рядом лекарей, и кто-то ответил утвердительно.

Я осушил чашку и опять закашлялся – так и не отдышался после того, как взбежал по широкой замковой лестнице.

Король Дьютифул шел где-то позади меня, как и Неттл. Олух сидел на табурете в углу, кончик его языка лежал на нижней губе, и заплаканное простецкое лицо источало печаль. Его музыка Силы была приглушенной погребальной песнью. Он задержал на мне взгляд прищуренных глаз, и его лягушачий рот растянулся в приветственной улыбке.

– Я тебя знаю, – сказал он мне.

А я знаю тебя, старый друг, – ответил я посредством Силы.

Я скрыл из своих мыслей то, что время его не пощадило; с такими, как он, обратное случалось редко. Он и так прожил дольше, чем предполагал любой целитель в Баккипе.

Старик Чейд ведет себя так, словно умер, – нетерпеливо сообщил мне Олух.

Мы сделаем все возможное, чтобы его разбудить, – заверил я маленького человечка.

Стеди, сводный брат моей Неттл и маг королевского круга Силы, стоял рядом с Олухом. Я быстро кивнул ему в знак приветствия. Протолкался через толпившихся лекарей и их разнообразных помощников к кровати Чейда. В комнате было нечем дышать от запаха обеспокоенных людей: они давили на мой Дар, словно я бродил по загону, полному животных, ожидавших своей очереди на бойню.

Я отбросил сомнения:

– Раздвиньте эти занавески, и окна тоже откройте. Впустите сюда немного света и воздуха!

Один из лекарей сказал:

– Мы рассудили, что темнота и тишина могут наилучшим образом способствовать…

– Откройте их! – рявкнул я, внезапно испытав прилив воспоминаний о моем первом короле, Шрюде: как он лежал в душной комнате, полной укрепляющих средств и снадобий. Лекарственный запах наполнил меня старым страхом.

Лекари уставились на меня с неприязнью, ни один из них не пошевелился. Кто этот чужак, что вошел в комнату лорда Чейда, выпил из его кружки и принялся распоряжаться ими? Они с трудом сдерживали негодование.

– Откройте их, – сказал Дьютифул, точно мое эхо, войдя в комнату, и лекари с помощниками бросились выполнять королевский приказ.

Я повернулся к нему и спросил:

– Можно их всех убрать отсюда?

Кто-то ахнул.

– Пожалуйста, мой король, – поспешно добавил я.

В пылу момента я забыл, что во мне видят всего лишь Тома Баджерлока, помещика из Ивового Леса. Вполне возможно, они понятия не имели, с чего вдруг меня вызвали советоваться по поводу здоровья Чейда. Я попытался взять себя в руки и заметил, как Дьютифул криво и устало улыбнулся краем рта, отдавая распоряжения, чтобы очистить комнату от скопища лекарей. Когда свет и воздух освежили помещение и народа стало поменьше, давление на мои чувства ослабело. Не спросив разрешения, я распахнул балдахин над кроватью. Неттл помогла мне. Последние лучи заката озарили постель и черты моего былого учителя, моего старого друга, моего двоюродного деда, Чейда Фаллстара. Во мне всколыхнулось отчаяние.

Он выглядел как труп. Рот его распахнулся, нижняя челюсть свисала набок. Закрытые глаза запали. Синяк, который я заметил во время сеанса Силы с Неттл, расплылся на половину лица. Я взял старика за руку и обрадовался, когда Дар принес ощущение жизни. Пусть слабое, но оно было! Орда скорбящих лекарей, когда я только вошел, не дала мне сразу ощутить его. Губы Чейда выглядели пересохшими, язык казался сероватой подушечкой во рту. Я нашел возле кровати чистую тряпицу, намочил ее водой из кувшина и коснулся его губ, одновременно закрыв ему рот. Вытер его морщинистое лицо. Он воспользовался Силой, чтобы замедлить старение, но никакая магия не могла обратить вспять течение времени или стереть следы, оставленные им прежде. Сколько же ему лет? Он казался мне старым, когда только взял меня в ученики примерно сорок лет назад. Решив, что лучше не знать ответ, я сосредоточился на том, что действительно могло помочь. Снова смочив тряпку и аккуратно приложив ее к синяку, я спросил:

– Вы уже пытались исцелить это? Даже если мы не можем дотянуться до него с помощью Силы, исцеление тела может освободить его разум, и он вернется к нам.

– Конечно, мы пытались. – (Я простил Дьютифулу раздражение в голосе. Вопрос был очевидным, и он дал мне очевидный ответ.) – Мы пытались проникнуть внутрь его, но безуспешно.

Я отложил тряпку и присел на край кровати. Рука Чейда в моей руке была теплой. Я закрыл глаза. Своими пальцами я ощущал кости, мышцы и плоть. Я пытался прорваться сквозь физическое осознание его тела к Силе, чего не делал много лет. Я пытался мысленно проникнуть в него и достучаться до самой жизни в течении его крови и шелесте его дыхания. Я не мог. Я давил, но барьеры не поддавались.

Барьеры. Я отпрянул от них и открыл глаза. Вслух сказал то, что вызвало во мне испуг:

– Он огорожен стенами. Намеренно закрыт от воздействия Силы. Как Баррича закрыл Чивэл.

Олух раскачивался в углу. Я посмотрел на него, и он сильнее втянул свою круглую голову в плечи. Его маленькие глаза встретились с моими.

– Да. Да. Закрыт, как ящик. Не могу залезть внутрь. – Он мрачно покачал головой, вытянул кончик языка над верхней губой.

Я окинул комнату взглядом. Король молча стоял возле постели Чейда, его молодой волкодав вольготно привалился к колену хозяина. Из королевского круга Силы присутствовали только Неттл и Стеди. Это подсказало мне, что его официальный круг уже собирался и пытался пробиться внутрь Чейда. И потерпел неудачу. То, что Неттл вызвала меня и привела Олуха, говорило весьма о многом. Как мастер Силы, она решила, что все обычные виды магии не возымели действия. Те из нас, кто собрался здесь, были способны прибегнуть к опасным и малоизученным способам применения Силы, если понадобится.

Олух, любимый наш дурачок, был необычайно талантлив в магии, хотя и обращался с ней не очень изобретательно. Способности короля были внушительными, в то время как наиболее сильным даром Неттл было управление снами. Ее сводный брат Стеди был для нее резервуаром Силы, и ему можно было доверить любой секрет. И все они глядели на меня, одиночку, незаконнорожденного Видящего с диким и хаотичным талантом, – глядели так, как если бы я один знал, что надо делать.

Но я не знал. Мне было известно не больше, чем в прошлый раз, когда мы пытались использовать Силу, чтобы исцелить запечатанного человека. Мы не преуспели. Баррич умер. В молодости Баррич был правой рукой Чивэла и источником сил для будущего короля. И потому король запечатал Баррича, чтобы враги Видящих не использовали его в качестве ключа к открытию секретов Чивэла. Но вышло так, что стена не пропустила магию, которая могла бы его спасти.

– Кто это сделал? – Как я ни старался говорить ровно, в моем голосе послышались обвинительные интонации. – Кто так запечатал его от Силы?

Предательство внутри круга было самым правдоподобным объяснением. Я похолодел при одной лишь мысли об этом. Мой разум убийцы уже связал запечатывание с его падением: двойное предательство, чтобы убить старика. Отрезать его от магии, чтобы он не смог позвать на помощь, а потом позаботиться о том, чтобы он получил тяжелую травму. Если Чейд стал мишенью для такой измены, не король ли окажется следующим?

Дьютифул скривился, выражая изумление и смятение:

– Если его и правда запечатали, то я впервые слышу об этом. Но ты ошибаешься. Всего пару дней назад мы с ним провели маленький эксперимент по использованию Силы. Я дотянулся до Чейда без усилий. В тот раз он точно не был запечатан! Даже несмотря на весь его опыт, он так и не обрел значительных способностей к применению Силы, хотя с тем скромным талантом, какой у него есть, обращается весьма умело. Но чтоб отгородиться от всех нас? Сомневаюсь, что он… – Я увидел, как Дьютифула охватили те же подозрения, что и меня. Король подтащил стул к другой стороне кровати Чейда. Сел и уставился на меня через его постель. – Кто мог сотворить с ним такое?

– Что это был за «маленький эксперимент»? – резко спросил я.

Все взгляды устремились на короля.

– Ничего дурного! У Чейда был небольшой брусок черного камня, камня памяти из древней цитадели Элдерлингов на острове Аслевджал. Он вложил в камень мысль и через посланца передал камень мне. Я сумел вытащить сообщение из камня. Это был просто маленький стишок, что-то про то, где искать фиалки в Оленьем замке. Я связался с Чейдом при помощи Силы, чтобы он подтвердил правильность послания. Он без особых трудностей вложил тот стишок в камень памяти и получил мой ответ. В тот день он не был запечатан.

Мой взгляд привлекло легкое движение. Едва заметное. Стеди открыл рот и снова закрыл. Неважная зацепка, но я решил ее проверить. Я резко посмотрел на него, ткнул пальцем и требовательно спросил:

– Что Чейд тебе велел никому не рассказывать?

Его рот снова приоткрылся лишь на один предательский миг и опять закрылся. Стеди безмолвно покачал головой и стиснул зубы. Он был сыном Баррича. Он не мог солгать. Я набрал воздуха, чтобы прижать Стеди, но его сводная сестра оказалась проворней. Неттл пересекла комнату в два шага, схватила младшего брата за плечи и попыталась встряхнуть. Выглядело это, как будто котенок напал на быка. Стеди не шелохнулся под ее стремительной атакой, лишь втянул голову в широкие плечи.

– Расскажи нам свой секрет! – потребовала она. – Я знаю это выражение твоего лица. Ты все расскажешь, и немедленно, Стеди!

Он опустил голову и закрыл глаза. Его загнали на мост, который рушился с обоих концов. Он не мог солгать и не мог нарушить обещание. Я проговорил медленно, спокойным тоном, больше обращаясь к Неттл, чем к нему:

– Стеди не нарушит слово. Не проси его об этом. Но дай-ка я угадаю. Талант Стеди заключается в том, чтобы одалживать Силу тому, кто ее применяет. Быть так называемым «человеком короля», если тому потребуется дополнительная мощь в минуту великой нужды в магии Силы.

Стеди наклонил голову – это было явное согласие с тем, что мы уже знали про него. Когда-то я служил в этом же качестве королю Верити. Он нуждался, а я был неопытен и позволил ему осушить себя, и он рассердился, обнаружив, как близко подошел к тому, чтобы причинить мне невосполнимый ущерб. Но Стеди был не таким, как я; его специально учили для этой роли.

Я старательно громоздил одно умозаключение на другое, опираясь на знания о Чейде:

– Итак, Чейд вызвал тебя. И воспользовался твоей Силой… для чего? Чтобы сделать нечто такое, что выжгло из него магию?

Стеди сидел совершенно неподвижно. Значит, дело не в этом. Меня вдруг осенило:

– Чейд воспользовался твоей Силой, чтобы запечатать самого себя?

Стеди сам не заметил, как его голова чуть качнулась вперед, и я понял, что угадал. Дьютифул вмешался, разгневанный моим предположением:

– Это какая-то бессмыслица. Чейд всегда желал получить больше Силы, а не огораживаться от ее использования.

Я тяжело вздохнул:

– Чейд любит свои секреты. Вся его жизнь – замок, полный тайн. Сила – это путь в разум человека. Если могучий мастер Силы застигнет кого-то врасплох, он может вложить в его голову любую идею, и человек в нее поверит. Скажут, что корабль повстречался с сильной бурей, – и внушаемый повернет обратно, к безопасной гавани. Убедят военачальника, что его армия уступает противнику числом, – и тот изменит тактику. Твой отец, король Верити, провел множество дней, используя Силу именно таким способом, чтобы отвратить от наших берегов красные корабли. Подумай обо всех путях, какими мы использовали Силу на протяжении этих лет. Нам известно, как поднимать стены, чтобы другие мастера Силы не могли проникать в наши жизни. Но тот, чей талант невелик… – Я не договорил.

Дьютифул застонал:

– Он найдет помощника и выстроит стену помощнее. Такую, которую нельзя будет сломать без его согласия и которую лишь он сам сможет опустить, если захочет.

– Если будет пребывать в сознании, – тихо уточнил я.

По щекам Стеди текли слезы. Он был так похож на своего отца, что у меня перехватило дыхание. Неттл бросила попытки сломить младшего брата и уткнулась лбом ему в грудь. Магическая музыка Олуха превратилась в бурю отчаяния. Я пробился сквозь нее, навел порядок в мыслях и обратился к Стеди:

– Мы знаем, что случилось. Ты не нарушил своего обещания, не выдал секрет. Но у меня есть еще один вопрос. Если ты помог мастеру Силы запечатать самого себя, знаешь ли, как пробиться сквозь эту стену?

Он плотно сжал губы и покачал головой.

– Человек, достаточно сильный для того, чтобы построить стену, должен быть достаточно сильным и для того, чтобы ее сломать, – сухо предположил Дьютифул.

Стеди опять покачал головой. Когда он заговорил, его голос был полон боли. Теперь, когда мы знали секрет, он почувствовал, что может объяснить детали.

– Лорд Чейд прочитал про такую защиту в одном из старых свитков. Она предназначена для магов королевского круга, защищает их от внешнего воздействия. Она создает стену, которую может опустить только сам мастер Силы. Или король, или королева, или тот, кто знает ключевое слово.

Я тут же обратил взгляд на Дьютифула. Он сказал:

– Я его не знаю! Чейд не говорил мне никакого ключевого слова!

Король уперся локтем в колено, положил лоб на ладонь и внезапно сделался очень похожим на встревоженного мальчика. Это меня не обнадежило.

Заговорила Неттл:

– Если он не сказал Дьютифулу, то должен знать ты, Фитц. Ты всегда был к Чейду ближе всех. Слово знает один из вас двоих. Кому бы еще он его доверил?

– Не мне, – резко ответил я.

Я не стал уточнять, что мы не разговаривали друг с другом несколько месяцев даже при помощи Силы. Между нами не случилось размолвки, просто так сложилось со временем. Мы медленно теряли связь на протяжении последних лет. О, в смутные времена Чейд без колебаний обращался к моему разуму и требовал моего мнения или даже моей помощи. Но с годами ему пришлось смириться с тем, что меня не удастся втянуть назад в замысловатый танец, каким была жизнь в Оленьем замке. Теперь я сожалел о том, что мы так отдалились друг от друга.

Я потер лоб и обернулся к Олуху:

– Лорд Чейд не говорил тебе особенного слова, Олух? Чтобы ты запомнил? – Я сосредоточился на нем, попытался ободряюще улыбнуться. Услышал, как позади открылась дверь, но не отвел взгляда.

Олух поскреб свое маленькое ухо. От сосредоточенности высунул язык. Я велел себе быть терпеливым. Потом он улыбнулся, встрепенулся. Подался вперед и сказал мне:

– Пожалуйста! Он велел мне запомнить слово «пожалуйста». И «спасибо». Эти слова нужны, чтобы получить от людей то, чего ты хочешь. Нельзя просто хватать вещи. Надо говорить «пожалуйста», прежде чем возьмешь что-то.

– Неужели все так просто? – изумленно спросила Неттл.

У меня за спиной раздался голос Кетриккен:

– В деле замешан Чейд? Полагаете, что все просто? Безусловно, нет. Этот человек никогда не делает ничего простого.

Я повернулся, чтобы взглянуть на мою прежнюю королеву, и, несмотря на сложность нашего положения, не смог не улыбнуться ей. Кетриккен была такой же прямой и царственной, как всегда. Королева-мать одевалась с простотой, подобающей скорее служанке, нежели особе ее положения, только вот носила она свои одежды с куда большим достоинством. И властностью. Ее светлые волосы, рано посеребренные сединой, струились незаплетенными по спине, по синему платью, в цветах Оленьего замка – еще одна необычность. Она поощряла Шесть Герцогств заниматься торговлей, и за свою жизнь я увидел, как наше королевство приняло все, что огромный мир мог предложить. Экзотическая еда и приправы с островов Пряностей, причудливые стили одежды из Джамелии и земель за ее пределами, а еще чужеземные техники работы со стеклом, железом и глиной изменили каждую сторону жизни в Оленьем замке. Шесть Герцогств поставляли пшеницу и овес, железную руду и чугунные чушки, бренди из Песчаных пределов и отличные вина из Внутренних герцогств. Строевой лес из Горного Королевства превращался в древесину, которую мы, в свою очередь, отправляли в Джамелию. Мы процветали и с радостью принимали перемены. Но вот передо мной бывшая королева, невосприимчивая к собственным нововведениям, одетая просто и старомодно, как служанка из моего детства, даже без диадемы, символизирующей ее положение матери короля.

Кетриккен подошла ко мне через всю комнату, и мы с ней крепко обняли друг друга.

– Фитц, – сказала она мне на ухо. – Спасибо. Спасибо, что пришел и что так сильно рисковал, чтобы явиться побыстрей. Когда я услышала, что Дьютифул велел Неттл призвать тебя немедленно, то пришла в ужас. И преисполнилась надежды. До чего же мы эгоистичны, что отрываем тебя от безусловно заслуженного покоя и требуем, чтобы ты снова пришел к нам на помощь.

– Всегда готов помочь вам, чем могу.

Затянувшееся раздражение из-за того, что меня вынудили воспользоваться монолитами, исчезло при ее словах. Таков был ее талант. Королева Кетриккен всегда признавала жертвы, совершенные другими на службе трону Видящих. Взамен она была неизменно готова поступиться собственным комфортом и безопасностью ради тех, кто был ей верен. В ту минуту ее благодарность казалась справедливой платой за опасность, которой я подвергся.

Она отпустила меня и отступила на шаг:

– Итак. Думаешь, ты сумеешь ему помочь?

Я с сожалением покачал головой:

– Чейд запечатал самого себя – это похоже на то, как Чивэл запечатал Баррича от действия Силы. Чейд воспользовался Силой Стеди, чтобы сделать это. Если бы мы смогли сломать барьер, то сумели бы использовать нашу объединенную Силу, чтобы помочь его телу исцелиться. Но он отгородился от нас и лишился сознания, а без сознания он не может ни впустить нас, ни исцелиться самостоятельно.

– Понимаю. И что с ним происходит?

– Он слабеет. Я почувствовал, как убывает его жизненная сила, даже за то короткое время, что провел здесь.

Кетриккен вздрогнула от моих слов, но я знал, что она высоко ценит честность. Бывшая королева развела руками, словно указывая на всех собравшихся:

– Что мы можем сделать?

Заговорил король Дьютифул:

– Почти ничего. Мы можем призвать лекарей обратно, однако они, похоже, способны только пререкаться друг с другом. Один говорит, что надо охладить его при помощи влажных тряпиц, другой – зажечь очаг и укрыть одеялами. Один хотел пустить ему кровь. Не думаю, что кто-то из них на самом деле знает, как исцелить такую травму. Если мы ничего не предпримем, подозреваю, Чейд умрет меньше чем через две ночи.

Он снял корону, пробежался пальцами по волосам и снова ее надел чуть набекрень.

– Ох, Чейд… – сказал он с упреком и мольбой и повернулся ко мне. – Фитц, ты уверен, что не получал сообщений на бумаге или посредством Силы, в которых содержался бы намек на то, какой ключ откроет его для нас?

– Никаких сообщений. Вот уже много месяцев.

Кетриккен окинула комнату взглядом:

– Один из нас знает. – Она говорила медленно и уверенно. Она посмотрела на каждого, неспешно и вдумчиво, а потом прибавила: – Сдается мне, это все-таки ты, Фитц.

Вероятно, она была права. Я посмотрел на Стеди:

– Как использовать это ключевое слово, если знать его?

Молодой человек выглядел неуверенным.

– Об этом он мне ничего не говорил, но я подозреваю, что слово надо передать при помощи Силы, тогда оно позволит войти.

Сердце мое упало. Неужели и у Баррича было ключевое слово – что-то, что могло бы позволить мне достичь его? Ключ, который Чивэл унес в могилу после своего «несчастного случая» во время поездки верхом? Мне подурнело при мысли о том, что я мог бы спасти Баррича от смерти, если бы знал этот ключ. Что ж, такое не должно повториться. Кетриккен права. Чейд – слишком умный человек, чтобы запереться на замок, не доверив кому-то из нас ключ.