Астрель и Хранитель леса. Маленькая принцесса

– Смотри, смотри! – вдруг грубо захохотал Игни. – Это сумерки нас морочат. Да ты вглядись получше: нога-то босая!

– А… – Трагни выпрямился в седле. – Какая-то девчонка-нищенка босиком шлялась по снегу.

– Сомневаюсь! Сам во всем сомневаюсь и вам советую, – откуда-то сбоку вынырнул юркий человечишка.

– Опять ты тут, Врядли! Вечно суешь нос куда не просят, – надменно отмахнулся от него Трагни.

– Погоди, может, Врядли прав? – угрюмо проговорил Игни. – Вот что. На всякий случай я прикажу усилить стражу возле ее дверей.

– Почему это ты прикажешь? – вскинулся Трагни. – Мои слуги надежнее. Будут день и ночь сторожить Астрель.

Тягучий топот всадников по раскисшей дороге смолк в отдалении. Волшебник Алеша вышел из своего укрытия и снова зашагал вдоль притихших, спящих домов.

«Город будто вымер, спросить не у кого, – с огорчением оглянулся по сторонам волшебник Алеша. – Делать нечего, придется подождать до утра. Астрель… Да, все может оказаться гораздо сложнее, чем я предполагал».

С неба на длинных лучах свисали крупные звезды.

Откуда-то потянуло запахом сена. Волшебник Алеша увидел неплотно притворенные двери старого сарая. Там, в глубине, было приютно и тихо.

– Хоть раз в жизни переночевать на сене, – сонным, разомлевшим голосом пробормотал кот Васька. Шерсть его высохла, он стал мягким, пушистым. – А пахнет как…

Глава седьмая

Голос Дождирены повелительницы дождя. И главное: что было спрятано в шкатулке, окованной медью

В глубоком кресле перед камином сидел худой, костлявый человек, с ног до головы одетый в черное. Черный плащ, небрежно перекинутый через ручку кресла, свисал до пола, как надломленное крыло.

Его иссохшее лицо было мертвенно-бледным. Крупный нос с хищной горбинкой придавал ему жесткое и заносчивое выражение. Глубоко запавшие глаза и серые запекшиеся губы говорили о тайном страдании, а руки, судорожно стиснувшие подлокотники кресла, – о бессильной, застарелой злобе.

Человек в черном наклонился вперед. Жадным неотрывным взглядом он смотрел на пламя, метавшееся в утробе огромного камина.

Но это был не просто огонь! Это, встав на хвосты, в жаркой пляске извивались огненные змеи. Они шевелились, раскачивались. Вот они свились в одно нестерпимо пылающее кольцо… И вдруг на мгновение в самой его середине сверкнула маленькая голубая искра. Она казалась такой беззащитной и слабой. Огненные змеи тянулись к ней, с их острых жал сыпались раскаленные искры.

Человек в черном откинулся в кресле, словно свет этой маленькой искры ослепил его.

– Какая ты стала крошечная и дрожишь, словно чуешь свою гибель! – с ненавистью прошептал он. – А когда-то ты освещала голубым светом весь зал. Ты сводила меня с ума! Что? Жарко тебе? Нравятся тебе мои огненные змейки? Я раздобыл их своим черным колдовством. Змейки, мои вечно голодные змейки! Вам надо все время что-то пожирать, жечь. Вы можете уничтожить все: камень, железо, верность, любовь, сострадание. Я подкинул вам лакомый кусочек. Так покончите же с ней наконец. Пусть она сгинет навеки, проклятая… О, как трудно тебя убить, маленькая голубая искра!

На выступ окна опустилась небольшая птичка. Пестрая, с черными полосками на крыльях и острым хохолком на макушке.

– Чересчур! – недовольно заверещала птичка, прикрывая головку крылом.

– Ф-фу! Чересчур жарко натоплено, вот что я вам доложу, господин Каргор!

Человек вздрогнул, так глубоко он ушел в свои мысли.

– А, это ты, птичка Чересчур. Ты испугала меня. Я задумался, я был далеко отсюда…

– Опомнитесь, да что с вами? – пожала плечиками птичка Чересчур. – Нельзя же так! Целыми днями сидите в кресле как приклеенный и смотрите на огонь, когда вокруг столько событий, мух, комаров, новостей и всего прочего.

– Ну какие там еще новости, птичка Чересчур? – Каргор со вздохом оторвал взгляд от огня. – Ну, выкладывай.

– Во-первых, мы тут чуть было не погибли под снегом, – с важным видом сообщила птичка Чересчур. – Вдруг снег! Как вам это нравится, когда на дворе лето? Но слушайте дальше, господин Каргор, хотя и этого чересчур много. В нашем лесу появился страшный ворон. Какой клюв, какие когти! Ну, доложу вам, в дрожь кидает! Если бы не Гвен…

– Гвен? Это еще кто такой? – настороженно спросил Каргор, и его черные лохматые брови нахмурились.

– Ах, Гвен! – с нежностью пропела птичка. – Вот что значит чересчур долго сидеть взаперти. Гвен – Хранитель Леса! Он строит для нас, птиц, чудесные домики, с крепкими дверями и запорами, с резными балкончиками и круглыми маленькими окнами.

– Гвен… – глухо прошептал Каргор. – Так вот откуда в чаще леса эти резные дворцы и башни для летающей мелюзги.

– А какой у него топор! – не унималась птичка Чересчур, в восторге запрокинув голову. – Он с ним никогда не расстается. Говорят, этот топор достался ему еще от деда. Ах, господин Каргор, какое счастье – надежный домик! Но ведь этот ужасный ворон налетает внезапно и невесть откуда. Как убережешься? Схватит птичку железными когтями – и бедняжке конец. Вы такой могучий волшебник! Избавьте нас от этого чудовища. Помогите нам в нашей беде, добрый, добрый господин Каргор!

– Что ж, надо подумать, чем вам помочь. – Губы Каргора искривились, но нет, это была не улыбка. – Вот только одно неотложное дельце, никак не разделаюсь с ним. И тогда весь к вашим услугам. Мне надо кое-что уничтожить, погасить…

– Вот эту голубую звездочку, да? – подхватила птичка Чересчур. – Вы глядите на нее так сердито. А ведь вы не умеете сердиться, я знаю, знаю. У, противная искорка! Доставляет столько хлопот нашему доброму господину Каргору. Да прикажите вашим золотым змейкам проглотить ее, и делу конец. Они всегда такие голодные, ваши змейки, и от них такой жар, ух! Что ж, желаю вам удачи, добрый господин Каргор! Боюсь, не утомила ли я вас. Чересчур разболталась. Впрочем, лечу!

Птичка Чересчур взмахнула крыльями и исчезла, скользнув в поток солнечных лучей за окном.

Каргор с усилием встал. Он поднял руки в широких рукавах, и, покорные его знаку, огненные змеи в камине, извиваясь, вспыхнули еще ярче и со свистом окружили голубую искру.

В огненном вихре видно было, как плавятся, тают ее тонкие голубые лучи. И все же она светила, упрямо светила, крошечная дрожащая искорка!

– Откуда в тебе столько силы? – Бесконечная усталость прозвучала в голосе Каргора. – Тебе не спастись все равно. Так сгинь, исчезни! Твой слабый свет уже все равно не поможет Ренгисту, моему брату Ренгисту… Каргор на мгновение прикрыл глаза ладонью.

Вдоль северной стены шла длинная дубовая полка, и отсветы огня падали на нее. На полке стояло подряд множество шкатулок и ларцов. Здесь были ларцы из простого дерева грубой работы, в сальных пятнах и подтеках, словно их хватали жирными руками. И легкие узорные шкатулки, поражающие искусством резьбы. Ящички из куска цельной яшмы, кованые медные ларцы. Но взгляд Каргора только безразлично скользнул по ним.

Он сунул руку за пазуху и нащупал у себя на груди маленький прохладный медальон на серебряной цепочке. Каргор осторожно снял его через голову.

Обеими руками, стараясь унять дрожь, он держал серебряный медальон.

Тонкая цепочка просочилась между пальцев и повисла, качаясь как паутинка.

– Дождирена Повелительница Дождя… – голосом, полным боли, простонал он. – Я похитил тебя глубокой ночью, тайно. Похитил и заточил в этой башне. Тебе на погибель, себе на вечное горе. Дождирена… Ты не покорилась мне. И вот тебя больше нет. Остался только твой голос. Да, он в моей власти. Я его повелитель. Пожелаю – и он зазвучит. Послушно зазвучит для меня одного. Но клянусь, Дождирена, он убивает меня! И я не могу жить без него…

Каргор нажал замочек медальона словно бы с огромным усилием. Пальцы его свела судорога.

Крышка медальона беззвучно откинулась.

И в тот же миг зазвучал голос, тихий, невесомый, но, казалось, проникающий в самую душу. Все вокруг наполнилось неясным плеском, влажным шелестом струй дождя.

Каргор упал в кресло, закрыл глаза.

– Отпусти, отпусти меня… – звенел и дрожал в воздухе прозрачный голос. – Я умру, но не стану твоей женой. Ренгист узнает… Он отомстит за меня… Где моя дочь? Где моя дочь?.. Дочь… Дочь…

И слово «дочь», повторяясь словно эхо, стало звучать все тише, невнятней и постепенно превратилось в слово «дождь… дождь…». Каргор закрыл медальон.

Голос смолк. Смолк тихий и влажный шепот дождя.

Каргор опустил лицо в ладони, прижался лбом к прохладной серебряной крышке медальона.

– Но я не отпустил тебя, – глухо проговорил он, – и ты плакала наверху башни, плакала день и ночь, пока сама не превратилась в серебряный дождь. И когда я увидел этот дождь за окном, я сразу все понял. Я понял, что больше нет Дождирены Повелительницы Дождя. Но твой голос, Дождирена… я запер его в медальоне. И потом сыграл неплохую шутку с Ренгистом. С милым моим братцем Ренгистом, могучим добрым волшебником. Каргор хрипло рассмеялся.

– Только с тех пор мне стало труднее дышать, труднее ступать по земле…

Каргор снова накинул на шею тонкую цепочку, спрятал медальон под кружева, застегнул камзол.

Послышался топот грубых башмаков.

– Войди, Скипп! – властно крикнул Каргор.

Дверь отворилась. На пороге появился приземистый человек с нависшим тяжелым лбом. Глубоко упрятанные глаза смотрели угодливо и настороженно. В руках он держал черную шкатулку, обитую медью. Человек низко поклонился, весь согнулся, будто свернулся улиткой.

– Ну, что приволок сегодня, Скипп? – спросил Каргор, бросив равнодушный взгляд на шкатулку. – Опять какое-нибудь старье? Брань торговок или крики королевских стражников?

– М-м… – замотал головой немой слуга.

Его заискивающая улыбка была хитрой и вместе с тем самодовольной. Он несколько раз с нежностью погладил крышку черной шкатулки, качая головой и причмокивая губами. Мол, принес такое, что хозяин будет доволен.

– Ну, так что там у тебя? – Каргор нетерпеливо взял черную шкатулку, откинул крышку.

– Извините, пожалуйста… – зазвучал на всю комнату взволнованный голос волшебника Алеши. – Не скажете ли вы, как пройти к башне Ренгиста Беспамятного?

Голос умолк. Теперь слышно было только, как падают в бочку капли талой воды. Где-то тявкнула собака.

Каргор захлопнул шкатулку. В тяжелой задумчивости провел рукой по лбу.

– Странный, странный голос. Ума не приложу, кто бы это мог быть? Чужак, не из наших мест, по голосу слышно. Ищет, где башня Ренгиста Беспамятного. Не нравится мне это. Слышал я, что по городу шляется какой-то бродяга, не то с котом, не то с обезьянкой. Но зачем ему понадобился мой братец, а? Вот в чем загадка. Молчишь, Скипп, славный парень. Ты всегда молчишь. Но все равно ты молодчага, Скипп. На этот раз и вправду принес кое-что стоящее. О чем следует подумать на досуге.

Каргор подошел к дубовой полке и поставил шкатулку, окованную по углам медью, в ряд с другими ларцами и шкатулками.

Глава восьмая

Игран Толстый. И главное: удивительное превращение Каргора

Немного терпения, друзья мои, и вы узнаете, почему король сегодня был в самом скверном расположении духа.

Он ходил по мраморному залу из угла в угол, и шаги его отдавались под потолком четко и тупо, как шаги караульного солдата.

Холодные мраморные стены, в углах мраморные вазы с цветами, вытесанными из разноцветных камней. Все мертвое и холодное. Даже ясные лучи солнца теряли здесь свое живое тепло. Зеркала, льдисто поблескивая, подхватывали отражения короля, передавали друг другу.

Король взял золотой колокольчик, позвонил. В дверях появился слуга, склонился в молчаливом поклоне.

– Послали за Каргором? Велели ему немедленно явиться во дворец? – нетерпеливо спросил король.

– Да, ваше величество, – прошептал слуга. По знаку короля бесшумно исчез.

Вдруг за окном мелькнула быстрая крылатая тень, что-то резко стукнуло в стекло. Король увидел большую, черную как уголь птицу. Птица пролетела мимо, вернулась и снова ударила клювом, по стеклу скрипнули кривые когти.

Король, подхватив край тяжелой мантии, шагнул к окну и распахнул его. В зал влетел большой ворон. От взмахов могучих крыльев качнулись занавески. Ворон сделал круг под высоким сводом зала и опустился перед королем.

На его шее между гладких черных перьев блеснул маленький серебряный медальон.

Король поднял руку, словно отгораживаясь от чего-то. И действительно, в этот миг произошло невероятное.

Ворон натужно и хрипло каркнул. Карканье его перешло не то в стон, не то в тяжелый вздох, и в тот же миг он превратился в худого, словно иссохшего человека, с ног до головы одетого в черное.

– Каргор… – невольно отшатнулся король.

Да, он не в первый раз видел эти превращения, но всякий раз страх колючими ледяными шариками скатывался по спине.

Каргор молча и низко поклонился королю, так что черный плащ у ног собрался складками.

– Я уже больше часа жду тебя, Каргор, – недовольно проговорил король.

– К тому же не знаю, разумно ли тебе летать над городом?

В глазах Каргора под нависшими бровями сгустился непроглядный мрак.

– Ваше величество… – Каргор заговорил сбивчиво и глухо. – С каждым днем мне труднее ходить по земле. Все для меня стало чужим: эти руки, плечи, грудь. Мне тесно, я задыхаюсь в этом теле. Все чужое, как маскарадный костюм. – Каргор выпростал из-под плаща свои худые желтоватые руки и как-то странно оглядел их. Потом поднял глаза на короля и мрачно усмехнулся: – Зато как легко я теперь превращаюсь в ворона! Стоит мне только трижды каркнуть… и вот: это уже не руки, а крылья. Один свободный взмах – и я лечу. Но… Увы, ваше величество! Я волшебник, только пока я в обличье человека. Тогда, вы знаете сами, я всесилен, никто со мной не может сравниться в могуществе. А когда я превращаюсь в ворона, я теряю свой волшебный дар. Мне хорошо, мне привольно быть вороном, но я не смею им долго оставаться. Потому что вернуться в это тело, снова превратиться в человека мне с каждым днем все трудней и мучительней.

– И все же мои придворные, слуги, – поморщился король, – все видят тебя во дворце. Но никто не знает, как ты появляешься здесь и выходишь отсюда.

Каргор надменно повел плечом:

– Пустое. Пусть это не тревожит ваше величество. Придворные и так трясутся как в лихорадке при виде меня.

– Ну хорошо, хорошо, – нетерпеливо махнул рукой король. – Я не затем позвал тебя.

Король прошелся по залу и остановился перед Каргором.

– Ты знаешь, как долго ждал я этого дня, – начал король, с трудом сдерживая нарастающий гнев. – Мечтал! Большая королевская охота в Оленьем лесу. Сколько там оленей! Ну да не мне говорить тебе об этом. Прекрасных оленей с глазами…

Король не договорил, но и Каргор не вымолвил ни слова.

Они молча смотрели друг на друга и, не выдержав, оба одновременна отвели глаза.

– Проклятые твари! – Король топнул ногой. – Они слишком умны и осторожны. Весь день я гонялся за ними. И наконец-то! Под вечер из чащи на меня выскочил олень Красавец! Он замер, дрожа, в трех шагах от меня. Я прицелился. Черт побери! В этот миг на нас обрушились лавины… Да что там! Обвал снега! Все перемешалось: небо, земля. Клянусь преисподней, в жизни не видел такого снегопада. Проклятый олень удрал, а мы, увязая в снегу, еле живые выбрались из леса. Чьи это штучки, Каргор? Уж не подстроил ли все это твой брат, Ренгис Беспамятный?

Каргор презрительно усмехнулся и покачал головой:

– Не думаю, ваше величество. Ренгист почему-то совсем потерял память. Так, отдельные слова без всякой связи. Обрывки, осколки…

– Но тогда кто же… – начал король, но не успел договорить. Высокие двери зала распахнулись, и вошли оба принца, Игни и Трагни. Еще в дверях они принялись пихать друг друга плечами. Каждый хотел войти первым.

– Отец! – воскликнул Игни. – Эта ночь принесла мне удачу. Астрель – моя! Я добыл целый сундук золотой и серебряной посуды.

– Плошки и миски! – завизжал Трагни. – Что они стоят по сравнению с изумрудами, которые я выудил из поклажи богатого путешественника три дня назад? Отец справедлив! Правда, отец? Ты сказал, что Астрель достанется тому, кто больше награбит добра!

– А жемчуг? Забыл про жемчуг?! – завопил Игни, стиснув кулаки и наступая на брата. – Я ограбил купцов, а они везли жемчуг из заморских стран. А каждая жемчужина – ну те орех. Астрель – моя! Отец, ну скажи ему, скажи!

– Игни! Трагни! Опомнитесь, дети мои! – попытался утихомирить расходившихся принцев король. – Да любая красавица почтет за счастье, если вы бросите на нее благосклонный взгляд. А тут три косточки и печальные глаза – вот и вся ваша Астрель. И вы завели из-за нее свару? Игни и Трагни переглянулись с упрямой ненавистью.

– Прямо какое-то наваждение. – Король огорченно вздохнул. – Она вас приворожила, не иначе. Что вы в ней нашли, не пойму. Волосы зеленые, словно водоросли. От нее тянет сыростью, болотом и лягушками. Бр-р!..

– Все равно я женюсь на Астрель, – насупившись, буркнул Игни.

– Нет, я! – крикнул Трагни.

Спор готов был вспыхнуть снова.

– Да вы разглядите ее получше. Жалкая девчонка. Вечно молчит, жмется по углам, обирает там паутину. Вот мы сейчас ее позовем, и вы сами убедитесь, мои родные, она недостойна вас. Ее место в поварне, на скотном дворе, а не во дворце. Эй, позвать сюда Астрель!

– Астрель! Астрель! – Петушиная перекличка голосов затихла вдали. Каргор еще плотнее запахнул на себе длинный черный плащ. Отступил в тень, за колонну.

Послышался легкий перестук каблуков, такой негромкий, как будто падали и разбивались о камни капли дождя.

Вошла Астрель. И казалось, вместе с ней вошла прохлада и тишина. Астрель остановилась перед королем, опустив глаза. Тени от длинных ресниц полились по ее щекам, делая их еще бледнее. Волнистые пряди длинных волос влажно поблескивали.

В зале стало чуть темнее. Мраморные колонны словно подернуло зыбью в полусвете. За окнами повисли нити редкого дождя.

В этом неясном свете Астрель в своем серебристо-сером платье казалась легкой, как тающее вечернее облако.

– Астрель… – как-то неуверенно сказал король.

Его голос заставил ее вздрогнуть. Астрель подняла на него глаза, бездонные, полные привычной печали. С мольбой сложила ладони. Кончики ее пальцев казались прозрачными.

– Отпустите меня, отпустите… Я умру, умру, если вы меня не отпустите, – послышался ее тихо звенящий голос.

– Нет! Нет! – вдруг тихо и пронзительно вскрикнул Каргор. Он вскинул руки и закрыл плащом лицо. – Дай забыть! Я не могу, не могу видеть тебя! Ты ходишь за мной по пятам. Будь ты про… проклята!

Вопль Каргора перешел в хриплое удушливое карканье.

В тот же миг Каргор исчез. И к потолку, грузно взмахнув крыльями, взлетел угольно-черный ворон. Он заметался по залу, слепо ударяясь в зеркала, задевая мраморные колонны, и вылетел в распахнутое окно.

В глазах Астрель мелькнуло изумление и погасло.

– Не обращайте внимания, – недовольно сказал король. – Каргор – великий волшебник, но у него есть свои причуды. Итак…

– Решено, я женюсь на Астрель! – Игни грубо схватил Астрель за плечо.

– Эй, радость моя, не вырываться!

– Она моя! – Трагни вцепился брату в горло, так что тот невольно выпустил Астрель.

Вбежали слуги, придворные. По знаку короля растащили принцев в разные стороны.

– Маленькая ведьма! Ты поссорила моих добрых мальчиков! – гневно воскликнул король. – Я прикажу бросить тебя в подземелье. Там, в темноте, ты пропадешь, сгниешь от холода и сырости!

– Пусть! Мне все равно! Лучше умереть! – с мужеством отчаяния крикнула Астрель.

Дождь усилился. Струи дождя льнули к окнам, словно хотели проникнуть в зал, заливали стекла сплошной завесой.

Астрель бросилась к дверям, слуги расступились. Стук ее каблуков затих, слившись со стуком дождевых капель.

Откуда ни возьмись, как из-под земли, выскочил проворный, юркий Врядли.

– Ваше величество! – Врядли сокрушенно развел руками. – Какой-то богатый купец просит у вас аудиенции. Твердит, что его ограбили. Но сомневаюсь, как всегда сомневаюсь…

В зал вкатился коротконогий толстячок. Его коричневый бархатный камзол был весь заляпан землей и глиной. Мясистые щеки прыгали и тряслись.

– Ваше величество! Защиты и справедливости! – еще с порога запричитал коротышка. – Меня бессовестно ограбили! Ночью на дороге на меня напали разбойники. Они отняли сундук, полный посуды из серебра и золота. Цены ей нет! Я разорен!

По щекам толстяка покатились крупные слезы. Они казались сладкими и розовыми.

– Стоит ли огорчаться из-за таких пустяков, – лениво протянул король. – Что такое богатство? Так, суета, тлен. Смотри на все философски, друг мой. Эй, кубок вина моему гостю!

Слуга с поклоном подал толстяку золотой кубок на серебряном подносе. Тот изумленно охнул, вытаращив глаза, и вдруг лицо его расплылось в счастливейшей улыбке.

– Вот те на! Это же мой кубок. Из моего сундука! – Толстяк прямо-таки подпрыгнул от радости. Вино из кубка потекло по его пухлым, словно вылепленным из теста пальцам. – Видите, видите, вот мои инициалы «И» и «Т». Игран Толстый! Игран Толстый – так меня зовут.

– «И» и «Т» – это инициалы моих сыновей, принцев Игни и Трагни, – со скучающим видом проронил король. – И подумайте сами, каким чудом ваш кубок мог очутиться у меня во дворце?

– Справедливо, справедливо, ваше величество, – запинаясь, пробормотал Игран Толстый. – Но извольте взглянуть. Вмятинка на боку. Вот она, вмятинка. Мой слуга ненароком уронил этот кубок…

– Боюсь, ох, боюсь, и вас тоже могут уронить ненароком. А что, если у вас на боку тоже появится вмятинка, бесценный господин Игран? – пропел над самым ухом Играна Толстого юркий Врядли. В глубине его глаз поблескивали быстрые, ускользающие искры, и он лукаво опустил глаза. – Сомневаюсь, что это поведет к добру. Вряд ли, вряд ли! Сомневаюсь во всем и вам советую. Лучше отправляйтесь-ка восвояси подобру-поздорову. Налегке оно и сподручнее. Мой вам добрый совет, пока с вами не приключилось чего похуже.

Игран Толстый испуганно выронил золотой кубок, и тот со звоном покатился к ногам короля.

– Помилуйте, ваше величество! – Игран Толстый упал на колени, словно плюхнулся на толстые подушки. – Негодяи были в масках, но я догадался, кто они. Это рыбаки! Чуть рассвело, мои слуги нашли на дороге рыболовную сеть.

Игран Толстый оперся ладонью об пол, неуклюже поднялся с колен.

– Смотрите, ваше величество! Рыболовный крючок! Впился в мой дорожный плащ.

Игран Толстый ухватил крючок, вырвал его вместе с куском бархата и протянул королю на дрожащей ладони.

Игни, не сдержавшись, пихнул локтем брата.

– Да, похоже, вы правы. Вас ограбили рыбаки. – Король брезгливо тронул кончиком пальца рыболовный крючок. Вместе с тем, как ни странно, затаенная улыбка скользнула по его губам. – Что ж! Виновные будут наказаны, и наказаны сурово.

– А… мои сундуки? – с трепетом и надеждой спросил Игран Толстый.

– Сомневаюсь! – Тощий Врядли с деланным сочувствием развел руками. – Вряд ли, вряд ли найдутся. Сомневаюсь и вам советую. Народец – дрянь. Пошаливает тут народец. Вот не далее как неделю назад… Ну точно, прошла неделя. Ехали путешественники из дальних стран. Везли редкие жемчужины. И что вы думаете? Вот так же ночью на них напали разбойники. Всех перемазали сажей да еще в спешке обронили кузнечные клещи и подкову. Ясное дело – кузнецы, кто же еще. Брошены в тюрьму, заточены в подземелье.

– А жемчуг? – встрепенулся Игран Толстый.

Врядли скорбно покачал головой:

– Ищи ветра в поле! Представьте себе только, жемчужины были величиной с грецкий орех, вот жалость-то, а, господин Игран? Ну что вы скажете? Игни и Трагни, потешаясь, переглянулись. Игни хихикнул в кулак.

Игран Толстый открыл было рот, но Врядли не дал ему сказать и словечка:

– Еще послушайте. Ехали тут как-то лесом богатые люди, знатные люди, всем известные, только я вот их не знаю. Везли с собой изумруды… Никогда не видел изумрудов такой красоты!

– Так вы их видели? – Игран Толстый даже привстал на цыпочки. – Значит, они нашлись?

– Гм… – несколько смешался Врядли, но тут же затараторил еще быстрее: – Разве я сказал «видел»? Я сказал «никогда не видел».

Помилуйте, как я мог их видеть, если их украли. Просто я хотел сказать, что если бы их не украли и я бы их увидел, то тогда, конечно, я бы мог сказать, что никогда не видел изумрудов такой красоты. Поняли теперь, милый, славный господин Игран?

Игран Толстый только растерянно поморгал глазами. Он хотел что-то сказать, но Врядли не умолкал, слова сыпались как горох:

– Впрочем, могу вас порадовать: разбойников мы изловили. Оказался пекарь с подмастерьями. Тащили мешок с мукой, а в мешке прореха. Да еще в канаве нашли пирожки с капустой, сдобные булочки и…

– Довольно! – нетерпеливо прервал король его болтовню. – Я устал. Рыбаков – схватить, предать суду. Каргор, наш судья, мудр, справедлив и скор на расправу. В этом наш почтенный гость сможет убедиться сам. И не далее как завтра.