Аська и Лихо

– Если я не буду нормально спать и регулярно есть, заболею и помру, – рационально объявила Ася из ванной.

– Не вздумай, ты мне еще не надоела! – эгоистично возмутился Лихо. – Иди и ешь, потом будем развлекаться!

– Как же ты меня бесишь, – буркнула себе под нос Покрышкина, погружая лицо в проточную прохладную водицу.

– Ага, я всех бешу, – с противоестественной жизнерадостностью согласился первопредок под тихое рычание юной родственницы.

Но затевать скандал она не стала, сил не было. Зато незримая прислуга дома-дерева прекрасного чудовища расстаралась. Ася получила на завтрак что-то похожее на густую ярко-желтую кашу с красными и синими мелкими ягодами, хлеб, масло, сыр и кучу фруктов.

Лихо на краткий срок отстал и дал ей возможность поесть. Может, в самом деле испугался, что странная зверушка-человечка помрет невзначай от голода и все веселье накроется медным тазом?

На вкус незнакомая каша не походила ни на овсянку, ни на пшенку, ни на манку. Вообще ни на одну земную кашу. Лишь чуть сладковатая, с пронзительно-свежими ягодными нотками, она была умопомрачительно вкусной.

Подчищая пиалу с завтраком, Ася задумчиво уточнила:

– Слушай, Лихо, а как твои бестелесные помощники такую кучу продуктов раздобыть успели?

– У них впрок под вуалью безвременья много чего запасено, – беспечно дернул плечом первопредок, не углубляясь в детали.

– A-а, тогда, конечно, – фыркнула Покрышкина, ничего не понявшая из объяснения, и зажевала странную информацию бутербродом. Из вуали безвременья или еще откуда, а хлеб, сыр и масло были свежими и столь же вкусными, как каша. Лихаэль, конечно, с глубоким приветом тип, но вряд ли стал бы ее травить здесь и сейчас, пока, по его словам, не наигрался, только чтобы посмотреть, как она от боли корчится.

Поесть почти спокойно он Асе дал, вывел из дома, а потом, широко улыбнувшись, или даже натурально оскалившись, снова схватил за руку и дернул, перемещая на быструю тропу – какой-то аналог эльфийского телепорта. Через пяток шагов по мягкой стежке Ася и Лихо выпрыгнули на чудо какую романтичную поляну, столь густо поросшую цветами, что она напоминала клумбу в оранжерее маньяка естественности.

– Ну-у? – в нетерпении протянул любитель экстремальных забав.

– Баранки гну, – огрызнулась Ася, озираясь. – Ничего я тут не чувствую. Это тебя опять сюда Лес привел?

– Он, – подтвердил Лихаэль и потребовал: – Смотри!

– А я что, по-твоему, делаю? – возмущенно прошипела Аська, пытаясь сообразить, что она чувствует и чувствует ли хоть что-нибудь похожее на ощущение внутренней чесотки и неуютного покалывания, какое было на полянке, где пробудился от вековечного сна первопредок.

Мирная и эстетичная, как произведение ландшафтного дизайнера, лесная поляна не кололась и не чесалась. Ни в какую! Но все-таки что-то тут было, на самом дальнем краешке восприятия. Маячило, но показываться не спешило.

– И-и-и? – снова влез с вопросом Лихо, каким-то шестым чувством четко просекая, что Ася недоговаривает.

Вздохнув, она честно постаралась передать свои ощущения от полянки и закончила повесть о потусторонних воздействиях сердитым бурчанием:

– Не так жутко, как на той полянке с призраком и шкатулкой, но все равно неуютно. Чувствую себя, как в сказке про Аленький цветочек. Идиллия и лепота, а за дальними кустами монстр сидит и глаз с тебя не сводит.

– О? Сказка? Потом расскажешь, – чуть склонил голову набок Лихаэль и довольно констатировал: – А монстр сидит, ты права! Да! Надо приманить, чтоб не ждать долго!

– И как? – напряглась Ася, справедливо подозревая, что с безумца станется использовать ее в качестве наживки. Пока только не ясно, в целом виде или в расчлененном. Предложить в качестве замены кого-нибудь из местных эльфов – их все равно больше, чем одной ее! – девушка не успела.

– М-м-м, вот так! – просиял после секунды размышлений собеседник и подтащил Асю к центру полянки, где оказалась не очередная клумбочка с редкостным аленьким цветочком, и даже не кустик конопли, а родничок в каменной чаше. То ли созданной самой матушкой-природой, то ли кем-то из мастеров, удачно подражающих ей.

– Пей! – бодро скомандовал Лихаэль.

– Не отравлено? – опасливо уточнила Аська.

Лихо заверил спутницу, что уж чего-чего, а яда тут точно нет. Зачем делать ловушку, если сразу ядом «гостей» травить? Это неинтересно!

Ася вздохнула, проглотила просившийся на язык вопрос «а что тут еще есть, кроме монстра?» и, присев на корточки рядом с чашей, зачерпнула ладошкой студеную воду. Сделала глоток: такой вкусной воды она никогда не пила дома, да даже здесь, у эльфов и в древо-доме предтечи тоже. Стоило черпануть ладонью вторую порцию, как началось.

Из густой тени кустов и деревьев на краю поляны выступило оно – огромное, не меньше пары метров в высоту, черное, будто сотканное из цельного куска первозданного мрака чудовище. Выступило и ринулось на жертву.

Пронзительный визг, полный ужаса, вырвался у Аси непроизвольно. Так страшно ей отродясь не было. Даже на полянке со вчерашним «привидением в записи». Трусихой себя Покрышкина в общем-то не считала, но теперь паника буквально захлестывала несчастную жертву. И сообразить, что ужас – явление, наведенное монстром, Аська уже не могла.

К счастью, используя девушку как наживку, Лихо не бросил ее на растерзание неизвестной гадины. Напротив, радостно оскалившись, первопредок ринулся навстречу чудовищу, словно к давно потерянному братику. Вдобавок он еще и кричал на бегу своей невольной родственнице:

– Это оно? Зудит? Эй, не ори, ответь! Зудит?

– Не знаю, я слишком боюсь, чтобы соображать, – жалобно вякнула Ася, однако визжать все-таки прекратила. Несвоевременный вопрос древнейшего как-то умудрился перебить волну паники.

Лихо добрался до черного монстра и с разгона вонзил в него руки. Чудовище издало громоподобный рев, в котором боль смешалась с удивлением. Кажется, монстр всерьез полагал себя неуязвимым. Но в случае с Лихаэлем просчитался. Как, впрочем, почти все, имевшие дело с непредсказуемым древним созданием.

Вырвав из тела чудовища кажущийся плотным сгусток черного дыма, обернувшийся вне плоти монстра парой бурых камней, Лихо раскрошил их за миг-другой в ладонях. Снова ударил подвывающую тварь и снова вытащил из него два камня, уже иного оттенка – антрацитово-черные. После этого акта вандализма нагоняющий не рассуждающий ужас монстр растаял снеговиком под майским солнцем. Его плоть расплылась черной бесформенной кляксой на роскошной траве.

Подбрасывая в руках пару камешков, которые почему-то не стал крошить пальцами, Лихо танцующей походкой направился к Асе. Сунув ей под нос добычу, потребовал ответа:

– От этих камней зудит?

– А… о… ага, – заторможенно согласилась Ася, шокированная скоростной расправой известного ужаса с неизвестным и с трудом заставляя себя прислушаться к ощущениям. Сердце перестало замирать в груди, и возможность соображать возвращалась.

– Тогда бей по ним, как по стволу стучала! – приказал энтузиаст.

Аська машинально сжала правую ладонь в кулак и стукнула, как велели. Камни покрылись сетью трещин.

Лихо просиял и тут же одним хлопком измельчил камешки в порошок. Тот просыпался мелкими черными крупинками и, подхваченный ветром, умчался вдаль. Первопредок вернулся к кляксе на траве. Монстром это уже быть перестало, преобразовавшись в какой-то экземпляр гигантской амебы.

– А с этим что? – искра любопытства мелькнула в Асином голосе. – Оно так и будет здесь ползать, пока снова до монстра не мутирует, или потихоньку само собой рассосется, как синяк?

– Хм, – Лихо пригляделся к остаткам поверженного чудовища, наклонился и сунул в него руку с деловитостью дамочки, пытающейся нащупать помаду в безразмерной сумочке. – Ага!

Торжествующий предтеча вытащил и воздел вверх совсем крохотный камешек какого-то уже не черного, а глубоко-фиолетового оттенка. Практически одновременно с этим амеба, будто лишившись последней батарейки, истончилась до прозрачного состояния и аннигилировала.

– Что это вообще за хрень и откуда тут взялась? – опасливо уточнила Покрышкина, чтобы уяснить – будет ли дальше ее экскурсия по лесу состоять из полянок с подлянками или нет.

– Отпечаток чьего-то кошмара. У магов и сильных провидцев такое случается. Он не развеялся в светлом лесу, зацепившись за осколок свободной энергии, и со временем обратился в такую тварь, привязанную к месту и спутанную током живой воды, – небрежно пояснил Лихаэль очевидным для себя, но совершенно не объяснимым для человека образом.

– И много тут еще эдаких достопримечательностей? – Аську всю прямо передернуло при мысли о пережитом кошмаре.

– Лес говорит, таких больше нет, – почти отмахнулся от девушки древнейший, занятый изучением добытого кристаллика.

– Не было и не надо! Других, кстати, тоже, – от всего сердца согласилась попаданка, занервничав на выделенном словечке «таких». – И почему эльфы от этой дряни лес сами не почистили? Влом или опять, как сказал старичок, инстинктивно сторонились? Вот так посторонятся-посторонятся, а потом на помойке проснутся.

– Когда-то эльфы Леса были носителями света, истинным его воплощением, не только чувствующим скверну и тьму, но выжигающим ее одним своим присутствием, – проронил Лихо, глядя не столько на камешек, сколько в прошлое.

– А теперь?

– А теперь они остроухие цветоводы, сторонящиеся и тени, – зло отрезал древнейший и тряхнул головой, будто разом выбросил эльфов и их проблемы из головы. Куда больше, чем деградация эльфов, его интересовал добытый камешек.

Чтобы осмотреть находку на просвет, Лихо поймал на грань солнечный луч и, кажется, получил совсем не то, что ожидал. Свет, преломившись в диковинном кристалле из монстра, оказался вовсе не фиолетовым, а радужным. Этот луч прицельно ударил в левый глаз Лихаэлю, заставив того непроизвольно сжать пальцы, обращая добычу в прах.

Не открывая глаза, куда угодила радужная молния, предтеча что-то сказал, мелодично, длинно и очень прочувствованно. Вот только Ася не поняла ни словечка, хотя до этого мгновения вообще не задумывалась, на каком языке говорит и на каком ей отвечают. Все казалось само собой разумеющимся, хотя вовсе им не являлось.

Но когда рисковый экспериментатор распахнул оба глаза, Покрышкина не удержалась от присвиста. Всякие размышления о лингвистике из головы разом выдуло.

– Эй, Лихо, у тебя цвет обоих глаз поменялся, – выпалила Ася.

– О? – скорее заинтересовался, чем встревожился предтеча. Пассом вызвал себе зеркало – стоячую пленку воды и изучил отражение.

Сине-зеленые изумительно-яркие глаза Лихаэля теперь изменились. К переливам цвета добавилась толика искристо-фиолетового. Не тусклого или темного, а столь же переливчато-блистательного, как сапфир и изумруд превосходной огранки.

– Мне нравится, – придирчиво оглядев себя, постановил Лихо.

– Тебе больно было? – без жалости, скорее для информации, уточнила Ася.

– Больно? Нет… не знаю, – на миг призадумался древнейший и постановил: – Скорее странно. Сначала казалось, что-то чужое в меня пихают, но почти сразу понял: не чужое, мое! И когда перестал противиться, всякая неправильность ушла. Не понимаю, буду думать!

«А ты умеешь?» – удивилась одними губами Ася и покосилась туда, где еще вот только что ползала мелкая (с лист бумаги формата А4) черная амеба. Теперь, когда после окончательного потрошения неведомая монстрюшка истаяла без следа, даже поляна и клумба не выглядели помятыми. Вернее, если чьи следы тут и были, то самой Аси. Легконогий Лихаэль же за собой отпечатков не оставлял в принципе, визуально массивный монстр почему-то тоже.

Глава 7

Ритуал

К вопросу о «думать». Впечатления тупицы Лихо не производил, но все его действия казались для стороннего наблюдателя безумными причудами: захотел – сделал или не захотел и не сделал, а не как полагается разумному человеку: подумал, сделал выводы и сделал. Лихаэль вел себя как подросток с гормональной бурей. Вот только последняя касалась не его половых стремлений или внезапных перепадов настроения, а поведения целиком.

– Думать умею, но большей частью это скучно, – не только расслышал, а и даже соблаговолил ответить первопредок. Потом расплылся в какой-то странной улыбке и подпрыгнул вверх с места свечкой. Ну что сказать, метра на три-четыре он ввысь поднялся и мягко, как пушинка, не спрыгнул, а спланировал на траву поляны, будто был не созданием из плоти и крови, а листиком.

– Круто! – только и смогла оценить спортивные достижения Ася, не уяснившая смысла великолепного прыжка. С другой стороны, почему бы благородному дону просто не возжелать попрыгать после сражения с неизвестным монстром? Возжелал и попрыгал.

Лихо на похвалу отреагировал не штатно. Он взвыл, притопнув ногой:

– Не могу!

– Чего? – удивилась Аська, пытаясь сообразить, в какую сторону качнуло корабль рассудка первопредка на сей раз.

– Я не смог запрыгнуть туда! – указал Лихаэль на роскошную ветвь здоровенного дерева на краю полянки, располагающегося метрах эдак в семи.

– Э? – озадаченно заморгала Ася, почему-то вспоминая нелепый анекдот об удалении апендицита и игре на скрипке. – А раньше мог?

– Мог! – ошарашил ее Лихо. – Я вспомнил, что мог!

– Ну-у… ты долго спал, мышцы чуток в силе потеряли. Потренируешься, на массаж походишь и опять сможешь, – протянула выбитая из колеи очередной суперспособностью невозможного собеседника Ася.

– Хм, – на миг-другой замолчал древнейший и неохотно принял-таки версию человечки: – Пусть так… Тренироваться? Или лучше принести в жертву нескольких эльфов посильнее?

Аська подавилась воздухом от таких ужасающе небрежных садистских размышлений. Нет, на эльфов ей, в общем-то, было плевать, своя рубашка ближе к телу, но тут как раз вылезала идея той самой персональной рубашки. Если Лихаэль устроит из леса живодерню, а богиня Галя, обещавшая содействие в возвращении домой и покровительствующая эльфам, узнает об этом, то не накроется ли медным тазом шанс Аси вернуться в родной мир? Обидится могущественная дамочка за своих жертвопринесенных остроухих почитателей и предварительный договор разорвет. Он же на словах заключен, на бумаге нигде не подписан, печатями не скреплен. По такому форс-мажору что угодно попаданке прилететь может.

Нет, позволять Лихо бесчинствовать в лесу никак нельзя. Лихорадочно напрягая извилины, чего бы такое ляпнуть, чтобы безумный предтеча передумал творить кровавый беспредел, Ася решительно замотала головой:

– Не-не-не! Никаких жертвоприношений! Ты для начала сам с собой разберись, а потом уж на что-то другое замахивайся. У нас даже при переливании крови совместимость проверяют, не каждый каждому подойдет. Пока выяснили, почему так, а не иначе, народу на опытах изрядно перемерло.

– Хм? – снова неопределенно хмыкнул на миг озадаченный Лихаэль.

– Ты не знаешь, что с тобой произошло за время сна под заколдованными камнями. Может, жертвоприношения обратный эффект дадут, – резюмировала Покрышкина.

– Уговорила, – нехотя согласился предтеча, оставляя мысль о кровавых ритуалах на перспективу. – Пойдем в ритуальный зал.

– Куда? – опасливо вздрогнула Ася.

Название места ей совершенно не понравилось. Что если вместо неизвестных гипотетических эльфов после спича про эффекты Лихо решит компенсировать утраченное за ее (новоявленной родственницы) счет? Этот вариант нравился ей еще меньше, чем массовое убийство эльфийского населения.

– Надо разобраться, что случилось с моим могуществом. А потом снова будем искать твои щекотные камни, пока мне не надоест, – небрежно пояснил Лихо и снова по-хозяйски цапнул Асю за запястье.

– Я-то тебе там зачем? – взвыла та, мысленно считая очередную россыпь синяков.

– Ты – родственница, будешь зерцало познания поддерживать, – беспечно объяснил, ничего не объясняя, предтеча.

– И чего, без меня никак? – смутно предчувствуя, что добром затея Лихаэля не кончится, хмуро вопросила Покрышкина.

– Можно, но с тобой быстрее. Или ты опять хочешь спать и есть? – нетерпеливо бросил Лихо и, больше не тратя времени на препирательства, воспользовался своим методом передвижения по пересеченной местности. Шагнул на какую-то прямо под ногой возникшую стежку и буквально прыгнул от полянки, где убивал неизвестную кракозябру, к собственному древо-дворцу.

– Нет, не хочу, – запоздало буркнула Ася, уже на пороге, и далее молча следовала за отпустившим ее наконец Лихаэлем.

Не дыша в затылок, не наступая на пятки, но рядом, чтоб снова не стал хватать и тащить. Копуш Ася и сама не особо жаловала, так же, как мямлей. Но в сравнении со стремительным первопредком, который, кажется, даже жил если не на лету, то точно на бегу, все вокруг казались медлительнее черепах.

Вопреки смутным подозрениям, волок ее Лихо не в какой-нибудь темный подвал с пентаграммами и свечами, натопленными из жира невинно убиенных младенцев, а по лестнице вверх и вверх. Столько, сколько ступеней было в той лестнице, этажей в древо-дворце быть не могло. Тут точно кто-то гнусно надругался над пространственным, а может и временным континуумом.

– И куда мы несемся? – выдавила из себя запыхавшаяся жертва лихаэлевского энтузиазма, начиная подозревать, что здешний проводник или заплутал сам, или передумал вести ее туда, куда собирался изначально.

– В ритуальный зал, – с легким раздражением повторил первопредок. – Ты еще и забываешь все на ходу?

– Нет, про зал помню. Только не думала, что к нему надо столько идти и все вверх и вверх, – с трудом пояснила Ася, считавшая себя вполне здоровой девушкой. Но даже здоровые девушки не приспособлены к забегам по лестничным пролетам на неопределенную высоту в таком темпе, какой задал Лихо. С его задором Ася быстро приближалась к той черте, когда даже здоровый организм утомляется и начинает сбоить. Одно дело тренировка где-нибудь в хорошем спортивном зале, другое – подобное измывательство!

Короче, Лихаэль бежал вверх минут семь, за ним изо всех сил пыхтела Аська. Наконец лестница кончилась в… где-то. Вот просто «в где-то»! Как иначе назвать это сплетение светлых ветвей, листьев разных форм и причудливых цветов, растущих прямо из веток, пола, стен и потолка, она не знала.

– Пришли! – объявил древнейший.

– Это чего, ритуальный зал? – удивилась Ася.

– Он самый, – оскалился первопредок.

– Больше на лес похоже, на худой конец зимний сад, – брякнула Аська, заторможенно пялясь на веселенькую травку под ногами вместо паркета или ковра.

И едва не упала, потому что неугомонный Лихо бесцеремонно толкнул жертву куда-то в глубь странного помещения.

И не просто толкнул, а, как оказалось, засунул в какой-то молниеносно взметнувшийся и выросший до титанических габаритов гигантский цветок – ромашку-мутант. Растение чуть ли не на лету поймало и заключило жертву между поднявшихся, как решетка, полупрозрачных белых лепестков.

– Стой или сиди там, мне нужна ритуальная связь с членом рода для плетения чар, – наскоро велел Лихаэль, а сам шагнул в переплетение толстых и тонких ветвей, образующих не то узор 4D, не то гибкую клетку, не то и вовсе живой и шевелящийся комок щупалец-лиан.

Два листа на кончиках двух ветвей синхронно протянулись к запястьям и острыми лезвиями кромок взрезали кожу экспериментатора. Кровь, почему-то скорее сиреневого, чем красного, алого или рубинового цвета (она у него оттенок меняет или всегда такая странная?), потекла в оперативно подставленные чашечки больших белых цветов-колокольчиков на гибких лианах.

– Блин, еще и тентакли, – оторопело протянула Ася, потом потыкала пальчиком в плотный полупрозрачный лепесток гигантского цветка, в сердцевине которого оказалась, и добавила: – И я тут как Дюймовочка. Даже почти эльф под боком, только это неправильная сказка, потому что габариты у меня не те, а уж про не-эльфа и говорить нечего. Какой-то он вообще бракованный и без крыльев. Хотя рогов, копыт и хвоста тоже нет или хорошо прячет.

Лихо то ли не слыхал речей Аси, то ли не придал им сколько-нибудь важного значения, поглощенный происходящим действом-ритуалом. После кровопускания, устроенного бутончиками, растительные тентакли с анализами задрожали и выплюнули пробу в подставленную чашечку третьего цветка, на сей раз ослепительно оранжевого цвета и более крупного по размеру. А следом напряглись и выстрелили содержимым, приобретшим почему-то ярко-малиновый цвет, в рот Лихаэля. Тот сглотнул и вперил в цветок, где сидела Ася, взор невообразимо расширившихся, будто после дозы атропина с фиолетовым красителем, зрачков.

Но, Ася готова была спорить, глядел он вовсе не на нее и не на цветок. Он что-то видел на широченных лепестках растительного монстра. Гляделся в него, как в зеркало, и чем больше смотрел, тем сумрачнее становился. Да, смотрел Лихо точно не комедию, скорее триллер или научный детектив.

Процесс смотрения для такого непоседливого типа, как первопредок, продолжался нереально долго. Асе изначально прикольная игра в Дюймовочку успела надоесть хуже горькой редьки. Первые полчаса орать-торопить Лихо она не пыталась – вдруг первопредок не просто так листики разглядывает, собьешь его с мысли, и все по новой начинать придется. Но процедура смотрения все длилась и длилась, и в конце концов утомленная бездельем Аська начала ерзать в жестковатой сердцевине цветка, пытаясь устроиться поудобнее, но не получалось. Диванчик, да что диванчик, даже пуфик или стул внутри растительного монстра были конструкцией не предусмотрены. И Покрышкина сдалась. Она позвала, поначалу тихонько, а когда Лихаэль никак не отреагировал, громче:

– Эй, скоро ты там, я устала! Ноги толком не выпрямить! Лихо, ау!!! Земля вызывает Лихо! Прием! Как слышно?

Первопредок чуть заметно вздрогнул и медленно, будто забыл, как оно вообще делается, моргнул раз, другой, третий. Вздохнул. «Он что, вообще все это время не дышал?» – запоздало, но как-то вяло удивилась Ася.

Зрачки Лихо тем временем вернулись к прежним размерам и цвету, лианы выпустили жертву из клетки. Раскрылись и лепестки мутировавшей ромашки, освобождая Асю из своей сердцевины.

– Может, объяснишь, что это вообще было? – выбравшись из цветочного заточения и ритуального леса-зала, бросила Аська вопрос.

– Я зрел себя, – нехотя проронил Лихо. – Ты была права.

– Я права? Хм, здорово. А в чем? – удивилась попаданка и самому факту признания, и тому, что у нее что-то такое вышло.

– Чужая сила, взятая через жертвоприношение, мне не поможет, – хмуро признал Лихаэль и яростно прошипел: – Моя сила, моя суть, они искажены, моя память – как водная гладь под ветрами. Бесконечная рябь, и не разобрать того, что есть, и того, что стерто.

– Из-за того, что ты слишком долго спал? – предположила Ася.

– Я и раньше уходил в грезы на века и долее, когда уставал от живых, – отмахнулся предтеча так небрежно, будто речь шла о привычке к послеобеденной дрёме. – Но ни силы, ни памяти не терял.

– Ну… Может, какая-то разладка из-за тех диверсионных камней-призм случилась? – растерянно пожала плечами Покрышкина. Образ безумного инициативного Лиха никак не желал стыковаться в голове с положением периодически мирно спящего красавца. – Тут в округе специалистов не водится, у кого детали уточнить можно?

– Гиаль ничего не скажет, если даже знает. Она меня всегда едва терпела, бесят светозарную такие, чья сила от молитвенных песнопений не зависит и ее собственную перехлестывает. Шеардин, может, и смог бы что-то разглядеть, только исчез из Леса он еще до моего ухода в последний сон. Думаю, Гиаль и его своей занудной светлостью допекла.

– А Шеардин это кто? – на всякий случай уточнила Ася.

– Шеар-то? Он спутником Гиаль был и моим хорошим приятелем, – беспечно дал справку Лихо.

– Муж, что ли?

– Избранник, до ритуала в Храме Сил у них так и не дошло вроде бы, или он очень вовремя исчез, – цинично хмыкнул Лихо, явно намекая на мотивы незнакомого Асе типа.

Сама Аська комментировать точку зрения собеседника не стала. Судить того, чье имя узнала секунду назад, и сплетничать о нем – неинтересно и бессмысленно. Лишь предложила:

– А еще у кого-то спросить нельзя?

– Глупышка, – снисходительно усмехнулся Лихаэль. Он уже перестал беситься напоказ. (Все-таки его настроение порой напоминало качели, из тех, которые не только вверх-вниз двигаются, а еще и в стороны да с поворотами по оси). – Ты наивно полагаешь, что миры полны тех, кто желает помочь предтечам? Ха! Нас, коль достало бы могущества, желали бы видеть легендой, причем мертвой легендой, почти все. Мы слишком непредсказуемы и сильны.

– Короче, буйные и опасные психи, – перевела Ася вслух.

– Точно! – просиял Лихаэль, оценивая удачно подобранные эпитеты.

– А потому ты будешь жить, процветать и всем жизнь портить, – подвела итог родственница поневоле.

Вместо ответа Лихо расхохотался. И такое неудержимое искристое веселье было в его смехе, что Ася против воли улыбнулась в ответ. Да уж, достался ей родственничек! И никуда от него не деться. С другой стороны, те эльфы, которых она видела, ее вообще за равную не считают и какие-то они все вялые да скучные, даром, что красивые. (Как есть, цветоводы!) С Лихо проще, он никого вообще равным не признает, потому и не особо обидно.