Глава клана 2

И вот всё это лично мне важно было намотать на ус и запомнить. Не потому, что это тема данного семинара. А потому как у меня где-то под канализацией спрятаны вполне так себе несметные богатства. Наследство ещё одной ипокатастимы нашего клана, сгинувшей лет сто назад, оставив кучу трофеев и сломанный лифт, ведущий куда-то в таинственные глубины катакомб.

Нет, сам я туда соваться не планировал и даже больше скажу, не хотел от слова «совсем»! Но! Старшее поколение тут вроде как активно науськивало меня учиться пользоваться доступными человеческими ресурсами… А целая Демьяновская ветвь у нас собаку и лилипа съела на изъятии и продаже ценностей из разнообразных руин и прочих наследий сгинувших народов и цивилизаций…

Смешно сказать, как мысли о трупе и возможностях белёсого, похожего на человека червя в какой-то момент перескочили на тему, которую я гнал от себя в последнее время. Сокровища, хранящиеся в катакомбах… И ведь с одной стороны что-то внутри меня прямо-таки кричало: «Нет! Не смей даже думать! Это твоё и только твоё! Не надо никому ничего рассказывать…» А с другой – головой-то я понимал, что это верещат отголоски моего прошлого, когда кругом были только чужие люди, а я оставался сам по себе. Одинокий лютоволчонок в чужой стае, которая не набрасывалась на него, чтобы разорвать, только потому, что порой он был очень даже полезен.

«А теперь? – мысленно спросил я себя, выходя вместе с остальными студентами из прозекторского корпуса на улицу и вдыхая холодный и свежий зимний воздух. – Теперь я всё ещё один? Или всё же уже не один? Недавно я чуть было не поехал крышей, пусть и не сам по себе, желая стать именно главой своего клана, чтобы именно так ко мне относились… А сейчас я для пришедших людей князь Бажов. Тот самый глава. И они уже сделали для меня многое… но вот что я сделал для них, чтобы они меня уважали? Родился в правильной семье?»

Эти мысли и дальше неслись бы вскачь. Ведь, если быть честным с собой, ясно, что в данный момент я со схроном Бажовых, как говорит иногда Алёна про некоторых людей: «Как собака на сене!» – то есть ни себе ни людям! Ведь по большому счёту, как бы ни душила меня жадность, я просто не знал, как самому распорядиться тем богатством, а мои родственники подобным промыслом жили!

А с другой стороны, не будучи воспитанным в клане, я просто боялся, что меня кинут, отодвинут в сторону, а то и вовсе убьют! С точки зрения клановых, наверное, страх иррациональный. Ведь это клан! Как можно им не доверять?!

Но для меня, выросшего среди простецов, а затем познавшего юность на дне Таганской Нахаловки, вопрос «доверия», а тем более такого вот, полного, всегда стоял ребром. Демьян, Хильда и остальные… Это всё таки не мама с папой! Родители, которым я безоговорочно доверял, мертвы. А теперь знал, что и они хранили от меня свои тайны, которые нагнали и ударили по мне тогда, когда я не был к этому готов. Так могу ли я довериться, по сути, чужим людям, состоящим в моём собственном клане…

Я бы так и заморачивался, медленно шагая по заснеженным дорожкам парка, если бы меня внезапно сзади не обхватили нежные девичьи ручки в знакомых зелёных варежках. И приятный сердцу голос не сказал из-за спины:

– Антоша! Привет! Я так соскучилась…

– Откуда ты здесь? – обернувшись, я сам обнял Хельгу, прижав её к себе, а затем поцеловал мгновенно покрасневшую стесняшку Громову в быстро подставленные губы.

Благо в этом месте мы были одни, студентов вокруг не наблюдалось, а если кто и следил – так пусть обзавидуются! Я тоже по ней соскучился и даже не понимал до этого момента, насколько сильно. И уж тем более с поддержкой клана за спиной не собирался бояться реакции её родственников…

«А не двуличная ли ты скотина, Бажов? – мысленно, но как-то вскользь, ибо сознание улетало в небеса, укорил я сам себя не в силах оторваться от уст девушки. – Только что спрашивал сам себя, можешь ли им доверять, а сейчас готов прятаться за их спиной от…»

Воздуха не хватило, и мы разорвали поцелуй, но Хельга тут же практически повисла на мне и крепко прижалась, положив голову на мою грудь.

– Я так за тебя боялась… – прошептала она и вдруг затараторила: – Титан, монстры, бунт… а меня из небоскрёба не выпускали! А ещё Никиту ранили и я… я… Так было страшно…

– Знаю… – прошептал я, прижимая девичье тельце к себе, а затем вдруг сказал: – Мне тоже было страшно… За тебя!

– За меня? – Хельга чуть отстранилась и посмотрела на меня.

– Да… – я глубоко вдохнул холодный зимний воздух, наполненный лёгким ароматом её духов, и признался: – Когда гигант сшиб своим выстрелом небоскрёб… Я знал, что это не ваш «Небесный столп», но на мгновение…

* * *

Я прогулял «тактику», которая была назначена у нас после позднего обеда, и даже не собирался придумывать отмазок на завтрашний день, когда мне в любом случае придётся встретиться с преподом на второй паре. Хельга, только сегодня вернувшаяся в школу, была для меня самой уважительной причиной не появиться на занятии. А «тактик» – мужик нормальный, он поймёт, тем более после того, что всем нам недавно довелось пережить.

В приталенной шубке из серебристого меха и женской папахе чуть более тёмного цвета девочка выглядела самой настоящей чародейской боярыней, и я долгое время просто глаз не мог оторвать от её изящной фигурки. Мы… решили сегодня провести вместе как можно больше времени, побродить по парковым аллеям, погулять по школе и академии, просто наслаждаясь обществом друг друга. А там, как надоест бродить по улице решить, чем ещё заняться.

В определённой степени приятно было, что вновь ударивший крепкий мороз загнал в этот прекрасный день большинство студентов в учебные корпуса и в общежития. Далеко не все первокурсники умели защищать себя от минусовых температур собственной живицей, а кто, как я или Хельга, был обучен старшими родственниками – зачастую не имел должной мотивации вылезать из тёплых помещений на крепкий морозец. На спешащих куда-то по своим делам старших юношей и девушек мы просто не обращали внимания, другие же гуляющие по парковым аллеям парочки нас не беспокоили, как, впрочем, и мы их.

– Антон, скажи… – произнесла вдруг Хельга, когда мы, до этого болтая ни о чём, дошли до ворот огороженного леса, в котором проводился мой выпускной экзамен из школы, и девушка вдруг присела, подбирая варежками комок снега из сугроба и скатывая из него снежок. – Точнее, прости… Я спросить хотела, но об этом обычно не говорят, и вообще, это неправильно, но… Можно?

– Давай, – удивился я, глядя на её спину.

– Прости… Но у тебя… – Громова замялась, а потом выпалила: – У тебя, кроме Алёны, другие женщины в клане есть? Ну… с которыми ты… Нет, я понимаю, мальчикам это нужно! И вообще, пока это не моё дело, но…

– Но… – тупо повторил я, слегка выбитый из колеи, потому как подобные вопросы Хельга никогда раньше не поднимала, но я точно знал, что про бывшую посадскую девушку она знала.

– Но… но… – девушка повернулась, и я увидел, что её прекрасное личико было насколько красно, что аж пылало, – …но… недавно у Никиты восьмой ребёнок в нашем клане родился! Егором назвали… А я всё никак успокоиться не могу с тех пор. Всё… о тебе… Я умом понимаю, что это нормально… Но как-то сердечко…

«Хрена себе! – мысленно присвистнул я. – Никитос уже имеет восемь детей! А он на месяц младше меня! А я ещё удивлялся, как кланы умудряются поддерживать такую численность…»

– Нет, – почему-то внезапно засмущавшись, ответил я. – Кроме Ольги…

– Ольги? – удивилась Хельга. – Но… Лена…

– Она именно Ольга… А Алёна… ну, так её называл не особо грамотный отец, – ответил я. – А она так мне при встрече представилась. Так что она теперь и у нас, Бажовых, Алёна. Кроме неё у меня никого нет. И детей я заводить тоже не спешу.

– Это… Прости, я знаю, что это неправильно… – Громова счастливо улыбнулась. – Но я почему-то рада!

– И тебя совсем не беспокоит то, что я с Алёной… – раз уж пошёл такой разговор, задал я давно мучивший меня вопрос.

– Пока нет детей, – вновь покраснев, выдавила Хельга. – Наверное, нет. Ну… мама и няни учили меня, что мальчики всё-таки… Ну… Вам нужно! А там, какая разница, самому просто на простыню или… если, конечно, детей нет! Ой всё!!

Дальнейшая прогулка по территории академии какое-то время проходила в неловком молчании, пока Громова не отвлеклась на прыгавших по одному из трудных полигонов с полосой препятствий старшекурсников. Не то чтобы она, как золотая рыбка из аквариума, забыла наш разговор, просто, глядя на то, что вытворяли студенты то ли третьего, то ли четвертого курса, мы нашли повод взаимно преодолеть тот смущающий разговор.

В частности ещё и из-за таких вот неловких ситуаций данную тему обычно не принято было поднимать вне родственного круга. Всё-таки разные кланы, разные традиции, корнями уходящие в глубину веков, и, соответственно, то, что было нормально для одних чародеев, вполне могло считаться совершенно неприемлемым для их соседей. Да, конечно, на сегодняшний день уже сам полис диктовал новые нормы жизни и морали, но то, что происходило за стенами клановых небоскрёбов, посторонних никак не касалось.

И тем не менее осталась некая недосказанность, и от этого мне было немножко не по себе. Наверное, по этой причине я всё же решился вновь взбаламутить только-только успокоившуюся воду. Тем более что, раз уж подобный разговор случился, мне казалось, стоило его как-то логически завершить, расставив, наконец, все чёрточки над «ять».

– Скажи, Хельга, – произнёс я, привлекая к себе внимание девушки, с интересом наблюдавшей за тем, как две студентки, активно помогая друг другу, проходят один из коридоров тренировочного лабиринта, благо с обзорной площадки на небольшом холме, где мы остановились, было прекрасно видно, что происходило за стенами полигона.

– А? – девушка повернулась ко мне. – Что?

– Ну… я хотел спросить тебя, – немного замялся я. – А что ты сама об этом думаешь?

– О чём?

– О том, что у меня есть ещё одна женщина… – произнёс я, отводя взгляд от её сверкающих карих глаз.

На несколько секунд над площадкой повисла тишина, нарушаемая разве что скрипом снега под сапогами да выкриками подбадривающих друг друга студентов на полосе препятствий. Затем Громова тяжело вздохнула и, глядя на медленно плывущие по голубому небу облака, ответила:

– Я же сказала, что… всё нормально… – щёчки её вновь слегка зарумянились, то ли от мороза, то ли от вновь нахлынувшего смущения. – Прости, я тебе сейчас солгала. Мне это не нравится, Антон. Очень не нравится, и я ничего не могу с собой поделать… А что Алёна думает по поводу… ну, что есть я?

– Знаешь, ей, как мне кажется, всё равно, – задумчиво произнёс я. – Я пытался уже разговаривать с ней на эту тему… Но она просто не поняла, в чём, собственно, проблема.

– Вот как… – почти прошептала Хельга.

– Не думай о ней плохо… Она родилась и выросла в одном из глухих посадов, и у её отца официально имелось несколько супружниц, – поспешил объяснить я, потому как ответ мог быть воспринят двояко. – Так что она всегда знала, что и у её будущего мужа будет несколько жён. Да и уже здесь, решившись стать моей наложницей, она сделала сознательный выбор. Её ведь никто не обманывал… Ольга Васильевна честно рассказала ей обо всех перспективах подобно шага. Тем более что тогда она не была одарённой.

– Понятно… – протянула девушка и вновь посмотрела на меня. – Скажи, Антон, а ты её любишь?

– Не знаю, – честно ответил я, покачав головой. – Возможно, я просто привязался к ней… вот.

– А она тебя?

– Возможно, – я пожал плечами. – Скорее всего. Но я точно ей нравлюсь, иначе она не согласилась бы на подобное предложение. Всё-таки воспитание, да и человек она не тот, чтобы просто так прыгать первому же попавшемуся мужику в постель.

– А меня ты любишь? – Громова взглянула мне в глаза, и я увидел, как в её зрачках вспыхивают и тухнут маленькие искорки, что было одной из особенностей её клана.

– Уверен… что люблю, – с трудом выдавил я, чувствуя, как запылали щёки. – Знаешь, если ты хочешь… я освобожу Алёну. Тем более что теперь, в клане, она точно не пропадёт.

– Я думаю… что нет! Я этого не хочу, – уверенно и чуть нахмурившись, серьёзно ответила мне Громова. – Антон, что бы между нами ни происходило… Ты же понимаешь, что мы оба, а тем более я, просто не имеем возможности сами управлять своей судьбой. Кто знает, как сложится завтрашний день… Быть может, старейшины и мой отец решат отдать меня какому-нибудь мальчику из побочной ветви. Всякое может случиться…

– Надеюсь, что этого не произойдёт…

– Я тоже, – перебила меня Хельга и, встав на цыпочки, дотянувшись, поцеловала меня в губы. – Но если ты хочешь сейчас задать мне вопрос, люблю ли я тебя? То фу таким быть! Кто же так прямо задаёт порядочным барышням такие сложные вопросы!

Девушка звонко рассмеялась и, схватив меня за руку, потащила за собой по дорожке, ведущей в сторону центра кампуса. Я же, следуя за ней, честно говоря, на мгновение задумался, а уж не научилась ли Громова читать мои мысли?

Добравшись до главной площади и сверившись с большими часами, расположенными на башенке центрального административного здания, я решил, что времени у нас ещё полно, достаточно, чтобы сделать девушке конструктивное предложение. В «Берёзку» как-то не хотелось, тем более что школьников в ней всё-таки не очень-то приветствовали, да и вообще, их обычно не выпускали с территории, а Хельга выбиралась оттуда в основном благодаря небольшому блату. Вначале года она делала это из-за необходимости иногда видеться со своим родным братом, хотя как Громовы добились личного разрешения у Баяра, я, честно говоря, не знал. Ну а сейчас девушка могла спокойно бродить по территории кампуса в первую очередь из-за того, что Ольга Васильевна взяла её под своё крыло, сделав своей очередной ассистенткой.

В общем, поинтересовавшись у неё планами на вечер, а также тем, может ли она покидать школу и академию, или для этого нам нужно найти Никиту, я вновь пригласил её в синему. Хоть в прошлый раз она меня немного обманула на эту тему, однако я предпочёл поверить, что отец после небольшого боя дал-таки ей разрешение на нечто подобное… но с некоторыми условиями.

Последнее заключалось в том, что нам пришлось пойти в академический телефонный пункт, где она заказала звонок в свой родной небоскрёб. После чего, поговорив немного, протянула мне трубку, которая и сообщила суровым голосом её отца, что прогулку в город он разрешает. Но только под мою ответственность и с требованием, чтобы нас сопровождали как минимум двое взрослых из моего клана.

С подобными условиями пришлось не только согласиться, но и выполнить их, потому как с Громовых вполне могло статься послать кого-нибудь проверить, как, собственно, я держу слово. Хоть, конечно, и хотелось бы побыть ещё немного только вдвоём.

Так что, прихватив из коттеджа Ольги Васильевны пароцикл, мы в первую очередь заехали в наш Бажовский особняк, где я напряг первого попавшегося зеленоглазого подыскать мне двух сопровождающих чародеев из отряда телохранителей. И только после этого мы выехали по направлению к уже знакомому нам синема-дому «Корнев и сыновья». Причём, чтобы не заставлять своих родственников, словно дураков, бежать следом за пароциклом, мы дружно пересели на новенький недавно приобретённый кланом для собственных нужд пассажирско-грузовой паровичок.

Естественно, что приехали мы, можно сказать, наугад, потому как расписания сеансов я, естественно, не знал, да и не готовился к этой поездке, как к прошлому свиданию. И тем не менее ждать нам пришлось не более тридцати минут, которые мы с удовольствием провели в маленькой уютной кафешке. А затем аж на два с половиной часа мы по уши погрузились в проблемы маленького затерянного в какой-то пустыне посада, в который совсем недавно пришёл некий Нью-Йоркский чародей в смешной белой шляпе.

Лента была родом из далёкого и загадочного Нового Материка, где, собственно, и располагался тот самый полис Нью-Йорк, и всё в ней было очень и очень необычно. Начиная с костюмов героев и заканчивая пустынными пейзажами, поросшими какими-то зелёными ветвистыми столбиками и испещренными огромными каньонами, на дне которых копошились какие-то непонятные чудища.

Да даже то, что главного героя, крутого чародея Джима, периодически называли «погонщиком коров», было ну очень и очень странно. А уж над «честной дуэлью» с плохишом в конце фильма так и вовсе хохотал весь зал.

И было отчего. Эти два… «умных человека» встали прямо на главной дороге посреди того самого посада Нью-Хевен лицом друг к другу в странные стойки, очень похожие на пресловутого всадника, и, держа руки возле бёдер, долго смотрели друг на друга, медленно шевеля пальцами. А затем вдруг синхронно сложили печати, и, естественно, Джим был быстрее, и его ледяное копьё сразило злого Шерифа в чёрной шляпе! А затем был поцелуй с красавицей-простушкой Мэри и «погонщик коров» зачем-то на ночь глядя взял, да и ушёл из посада в закат.

В общем, хорошая такая комедия. На мой взгляд, даже лучше, чем прошлый фильм про «Рыцаря Мэри». Всем было весело, и народ расходился из зала, посмеиваясь над забавными жителями и традициями Нового Материка. Хотя по какой-то причине рекламные афиши уверяли, что просмотренный нами «Одинокий стрелок» был драмой и остросюжетным боевиком «вестерн».

Ну а об обратной дороге и говорить было нечего. Мы завезли довольную вечером Хельгу на территорию школы, а затем вернулись в особняк. Где я, собственно, и огорошил всех родичей тем, что потребовал немедленного сбора совета старейшин клана, а заодно своей волей приказал всем свободным от других дел «охотникам за артефактами» из ветви Демьяна собраться и быть готовыми к немедленному выходу.

Глава 4

Мне, наверное, следует помнить, что я всё же не самый-самый, единственный «главный» человек, не то что в Полисе, даже в собственном клане. И вообще, мне довольно чётко показали, что сегодня всё завертелось не потому, что я так «пожелал», а исключительно с соблаговоления Старейшин. Видимо, пощадивших мою самооценку, позволив мне взять, да и сделать то, что я задумал.

Обидно, конечно, но объективная реальность сейчас нормально воспринималась моими нынче не находящимися под воздействием вредоносных артефактов мозгами, как то было не так давно, когда я вдруг временно помешался на теме главенства в клане. А потому я вполне вменяемо отнёсся к тому, что люди, пусть и принесшие мне клятву верности, не забегали тут же на цырлах, стоило мне лишь раскрыть рот. Но тем не менее обстоятельно зашевелились, явно услышав мои слова.

Правда, стоит сказать, что об истинной цели нашего похода в канализацию я никому не сообщил. От того, собственно, и ощущалось, что соклановцы начали активную деятельность, только после того как их непосредственные и привычные лидеры дали добро. Однако все, кто мне нужен, подключились и вполне сносно играли свои роли.

Чародеи и чародейки готовились к выходу с каменными лицами привыкших к маразму начальства людей. Главный чаровник заявился и потребовал, чтобы с нами пошло как минимум двое его подчинённых, ну а старейшины отыгрывали безмерную скорбь, ведь их «старым костям» также предстояло тащиться с нами неведомо куда.

Демьян неодобрительно покачивал головой и таинственно улыбался, сёстры-старушки же поглядывали на меня неодобрительно. Словно на любимого внука, не просто полезшего за вареньем и попавшегося, но ещё и умудрившегося расколотить в процессе самую дорогую и любимую банку.

Островком же спокойствия в охватившем особняк эмоциональном хаосе оказалась успевшая полностью восстановиться после ранения тётка Марфа. Которая, подойдя ко мне, твёрдо и уверенно сообщила, что пусть и не принадлежит к моей ипокатакстиме, но как мой учитель пойдёт с нами. И, надо сказать, именно её присутствие, а также явный авторитет, особенно в среде молодых, в некоторой степени оградили меня от, пусть и небольшого, но негатива, который явно транслировал в мою сторону внезапно растревоженный клан.

Без её молчаливой поддержки, словно она точно знала, что я задумал, мне, скорее всего, было бы куда труднее. Всё же содержимым черепной коробки я прекрасно понимал, что традиции традициями, но остальные Бажовы, может, и приняли меня как своего, но практически не видели во мне лидера. В то время как одноглазая, хотя ругается постоянно и демонстрирует, что как бы не с нами, в том числе отказываясь присоединяться к «моему клану», но уже приняла меня как своего ученика и всячески помогает.

Почему я не упростил себе задачу и не рассказал, что нас ждёт, как в сказках «пещера Баба-Алы разбойницы»? Да потому что мне очень хотелось, чтобы итог всего мероприятия стал для клана сюрпризом! Ведь единственным имеющимся у меня реальным опытом подобного управления людьми и сплочения коллектива были внезапные налёты банды нашего приютского бугра на мелкие магазинчики второго уровня.

Я под «Рябым» не ходил и сам не участвовал, но и конспираторы из малолетних бандюганов были аховые. Изобразить спящего и подслушать их «секретные» разговоры в общей комнате не составляло труда. Ну а парни почему-то были уверены, что если разговаривать за полночь и вполголоса, то тайное никогда ни для кого не станет явным. И раз от раза это работало, а ребята после каждой успешной акции всё больше к нему прикипали. Так что, может быть, в данной ситуации я и поступал как дурак, копируя методы нахаловской братии, но вот Бугор таковым точно не был, и в какой-то мере я его очень даже уважал. А более мне было не у кого учиться подобному!

Впрочем, возникающие у меня сомнения касались того, что я хотел заработать на том, что решу разом многие финансовые проблемы клана. А вот Рябой, пусть возможности у него и имелись, никогда не замахивался в глобальном плане на похожую и главную проблему всех воспитанников нашего учреждения, полное отсутствие у нас карманных денег.

Он всегда был осторожен и никогда не планировал взять много и сразу. Например, грабить ростовщиков, зажиточных торгашей или «чёрных» ювелиров, работающих на втором уровне, как то предлагали его миньоны. Парень прекрасно понимал свои возможности, как и то, что все эти люди любо ходили под «хозяевами» дна и, соответственно, Нахаловки, или могли отомстить через наших же старшаков по просьбе кого-нибудь более крутого.

Целью же нападений в основном становились безобидные магазины и ларьки, торговавшие… сладостями. Пусть я, живя с родителями на втором уровне, и не был особо избалован вкусняшками, но это ничего не значило. На втором ярусе всегда было на удивление много подобных торговых точек.

Конечно, то были не рестораны и не кофейни, обосновавшиеся значительно выше, да и зачастую вершиной кулинарного творчества их владельцев оставалось печёное и жидкое безе, завёрнутое в блин, с хрустевшими на зубах не растворившимися, но сладкими кристалликами.

Но, как говорят чиновники Княжеского стола, если нет в наличии гербовой бумаги, будем писать на обычной. А там, внизу, всегда было множество детей и женщин, а значит, хронических сладкоежек и потенциальных покупателей продукции из дешёвого, свекольного сахарного песка, импортируемого из Киева и Ростова.

Даже с жуткими накрутками он был вполне доступен москвичам нижних уровней, если, конечно, ты не сирота из приюта на дне. Это не «московский» и «новгородский» мёд диких пчёл-убийц, из которого делались элитные сладости, да и покупали его владельцы торговых точек оптом. Зачастую вместе с упаковками куда более дорогого очищенного рафинада, который делали уже у нас в Полисе.

Вот последний, собственно, и экспроприировали Рябой и его банда вместе с сопутствующими долго хранящимися товарами. Изредка по возможности вместе со всем, что не нужно перетаскивать в тяжеленых мешках по пятьдесят килограмм в каждом. А именно так расфасовывали импортный сахарный песок.

Вот у него и водились как рубли, забранные из вскрытых касс, так и рафинад, которыми парень расплачивался со мной, а также конфеты, а порой баночный кофий и какава. Надо ли при этом говорить о том, на что готовы были многие девочки из нашего приюта за простого карамельного петушка на палочке?

Особенно, учитывая, что в тринадцать-четырнадцать лет терять им в тесном контакте с мужчинами уже было нечего, а «работали» они не на себя и практически бесплатно. Даже самые красивые их них – которые обслуживали взрослых богатых уродов, зачастую спускающихся с верхних уровней, в особых банях и парилках на дне, и которых я порой вынужден был сопровождать с «работы» до приюта и защищать, – обычно просто не могли взять, да и купить себе банальную конфетку. Будучи по своей сути бесправными рабами…

На самом деле, в большинстве своём очень наглыми и требовательными, словно какая-нибудь избалованная Княжна, рабами. Многие из которых, забыв со временем свой первый испуг, становились не просто проститутками, начиная упиваться таким образом жизни, угрожать, в том числе и мне, как приютским бугром, так и своими богатыми папиками.