Фаворит. Боярин

Шутка сказать, но за минусом всех накладных расходов новое предприятие уже в этом году должно было не просто окупиться. Ожидаемая сумма чистой прибыли составляла порядка четырех тысяч рублей. А со следующего года должна возрасти до двенадцати тысяч.

– Не переживай, Авдей Гордеевич, мне тебя обманывать не след. Так что строй ладьи и вези руду. Через пару лет, глядишь, еще и мало будет. Придется тебе еще ладить кораблики. Или мне со шведом уговариваться, и пройдут денежки мимо тебя.

– Хм. Сказал бы, что попусту бахвалишься, да только сам бывал в Карповке вашей. Видел все своими глазами. Х-хе. То, что дозволили увидеть, – с хитрой ухмылкой уточнил купец и продолжил: – Так что вера у меня к тебе есть. Хотя и с сомнениями поделать ничего не могу.

– А ты не сомневайся, – ободряюще произнес Иван и отправил в рот ложку с кашей, обильно приправленной сливочным маслом.

Мм! Вкуснотища-то какая. Странно, в прошлой своей жизни он вообще не ел кашу. Ну разве только в армии, где у него и выработалось стойкое предубеждение к этому блюду. А здесь уплетал за милую душу, получая несказанное удовольствие.

– Ну что же, не буду сомневаться. Да только все одно понять хочу, для чего тебе нужна еще и местная руда. Я тут узнавал, так она ни в какое сравнение со шведской не идет. Из той против местной железа вдвое получается.

– Верно. Болотная руда плохонькая. Но иной в окрестных землях нет. А случись со шведами какая оказия, и что тогда? Поставить заводы и потом палец сосать? А так пусть и плохонькая руда, и помучиться придется, однако и завод не встанет, и прибыль будет.

– Ну, то дело твое. А вот что меня касаемо, то я вопрос имею. Болотную руду, что поплоше, тут же, под ногами, собирать станут. А я из-за моря привезу добрую. Примешь же ты и ту и другую по одной цене. Десять копеек за пуд. Заработаешь же на шведской вдвое. Как-то некрасиво получается.

– Ты воду-то не мути, Авдей Гордеевич. Я ведь твою деньгу не считаю. Вот и ты ко мне в мошну не заглядывай. И не думай, что самый умный. Чай, руду будешь скупать чуть не по копейке за пуд. Да потом на перепродаже моего же железа и стали заработаешь. Твои доходы уже через два года самое мало вдвое против прежнего поднимутся. А ты все туда же – «маловато будет», – припомнив мультфильм о лешем и елке, ерничая, закончил Иван.

Ухмыльнувшись и мотнув головой, мол, каков жук, Иван взял кружку со сбитнем и сделал добрый глоток, пропихивая кашу в желудок. Оно вроде и с маслицем, но без запивки как-то не то. Ага. Упала. Разлеглась. Теперь можно и еще одну ложечку. Вдогонку. Ай хороша каша!

– Ты лучше скажи мне, Авдей Гордеевич, караван-то на Москву отправил?

– Еще третьего дня. Как только наладил в путь-дорожку, так сразу и к тебе.

– Гаврила в курсе?

– Нет. Ему сказал, что как в Москве разгрузится, так пусть тебя поджидает и далее – как ты велишь. Ты уверен ли в том, что удумал?

– Еще как уверен, Авдей Гордеевич. Нечего мастерским в Москве делать. За этим делом нужен глаз да глаз. А какой присмотр, коли на месте никого нет.

– Ну, то дело твое. За твои деньги хоть на руках все вынесем.

– Это да. Только все дело в цене.

– Ну, это как водится, – деловито развел руками купец.

После встречи с купцом и сытного обеда Иван направился к Рудакову. Все шло к тому, что Карпову удастся обернуться за один день, а уже рано поутру выдвинуться обратно. По меркам привычного Ивану мира, полсотни верст – и не расстояние вовсе, а так, сущая безделица. Здесь же – дневной переход для всадника, если без сменных лошадей. А потому в дорогу лучше все же собираться с утра…

Рудаков искренне обрадовался гостю и потащил того к столу, благо время было обеденное. Иван не стал отнекиваться, хотя и был сыт. Пришлось отдать должное хозяйке. Пусть и не ею лично приготовлено, тем не менее дом – это ее епархия. Понимать надо. И только после обеда они с Павлом уединились в его кабинете.

Не сказать, что не виделись до этого. Было дело, когда Иван только появился в Пскове. Во второй визит Карпова лекаря на месте не оказалось. Был на выезде, пользовал какого-то помещика, получившего увечье на охоте.

Вообще, Рудаков уже успел в Пскове обзавестись серьезным таким авторитетом. А то как же. Московская медицинская академия хотя и направляет сюда своих выпускников, но те – всего лишь молодежь, набирающаяся опыта. А по прошествии обязательного срока службы стараются побыстрее ретироваться из этой глухомани. И многие перебираются в Речь Посполитую, а там и дальше на запад. Ох, как это Ивану знакомо. Ничего не меняется.

Так вот, Рудаков смотрелся в выгодном свете даже на фоне московской профессуры. И дело вовсе не в том, что те тут отсутствовали и не составляли ему конкуренции. Нет. Павел уже давно и качественно превзошел своих учителей. За что был предан анафеме. Впрочем, жители Пскова о том ведали мало. А вот то, что выздоровевших у него побольше, чем отошедших в мир иной или ставших увечными, люди не приметить не могли. А отсюда и почет, и уважение, и добрая людская молва.

По классификации Ивана, Рудаков, конечно, в первую очередь – военный хирург. Но в ранах здесь недостатка нет. Во-первых, от Пскова до границы с Литвой не больше полусотни верст, а пограничные инциденты случаются с регулярным постоянством. Во-вторых, Псков – город торговый, и купцов тут хватает, на караваны которых случаются нападения. В-третьих, в окрестных лесах знатная охота. Карпов понятия не имел, как обстояли дела в его прежнем мире, но здесь крупного зверя много. А значит, и разных несчастий. Было и «в-четвертых», и «в-пятых», словом, практика у лекаря весьма обширная.

– Ого. А это что такое? – Иван в удивлении указал на дверь, по всему видать, ведущую прямо на улицу.

Лекарь как раз провел его сквозь свой кабинет в соседнее помещение. Довольно просторное. С полками, заставленными всевозможными склянками, колбами, ретортами и тому подобным. У окна стол, пара стульев. Эдакое совмещение лаборатории, аптеки и приемного кабинета врача.

– Вспомнил твой совет по поводу лекарской лавки, – с готовностью начал пояснять Рудаков, поведя вокруг рукой. – Оцени. По нечетным дням седмицы я прямо тут устраиваю прием больных. Ну, если не уезжаю никуда. Здесь же осматриваю хворых, назначаю лечение, готовлю и продаю лекарства. Сейчас пытаюсь уговорить двух подлекарей работать со мной. Тогда мы сможем принимать больных каждый день, чередуя друг друга.

– А еще ты сможешь наконец обзавестись учениками, – решил подначить Иван.

– Или научиться чему-то умному у молодежи, – не поддержав шутливого тона, возразил Павел. – Я, между прочим, и тут хаживаю в гости к знахаркам, продолжаю собирать у них знания. Все, до каких только могу дотянуться.

– Ну не заводись, Паша. Я же пошутил.

– Тоже мне шутник выискался, – недовольно хмыкнул Павел.

– Н-да-а, крепко же ты обижен на своего тестюшку, коль скоро так реагируешь на шутки. Не переживай, я тебя с этим самодуром ставить на одну ступень не собираюсь.

– Не смей так о Христофоре Аркадьевиче, – тут же вскинулся друг.

– Ладно, ладно, не закипай. Не сметь так не сметь. Прости, – выставив перед собой руки в примирительном жесте, тут же пошел на попятную Иван.

– Христофор Аркадьевич… Понимаешь, плох тот учитель, которого не превзойдет ученик. Но и принять это не так чтобы просто. Он уже оценил мои достижения, просто не может смириться с тем, что я так быстро вышел из-под его опеки.

Иван только отвернулся, чтобы друг не видел его выражения лица. Угу. Рассказывай сказки. Ни черта этот профессор не поймет и не примет. Хотя бы потому, что тогда ему придется признать, что он безнадежно отстал и теперь пришла пора самому поучиться чему-то новому. А это не так уж и просто. Не в том он возрасте. Опять же, шел он всю жизнь, шел и пришел к разбитому корыту. Нет, новое – это удел молодых и никак иначе.

Впрочем, развивать эту тему Иван не стал. Ну его. Еще не хватало поссориться на ровном месте. А у Карпова на Рудакова большие планы. Очень большие. Знал бы он. А пока…

– Паша, я тут тебе обещанную деньгу принес. Куда сгружать?

– И что, все пять сотен рублей?

– Все до копейки.

– А как же… – Павел с недоумением посмотрел на гостя.

– Что «как»? – не понял Иван.

– Ну-у, мешок-то где?

– Так вот он. – Иван хлопнул себя по животу. – Это я еще пару лет назад измыслил, когда появилась надобность в перевозке крупных сумм. Денежный пояс. Оно, конечно, в талии несколько раздаешься, зато очень удобно, и главное, вся сумма при тебе.

– Это же около пуда веса.

– Ага. И я о том же. Ну что, здесь сгружаем или в кабинет пройдем?

– Пошли в кабинет.

Карпов вовсе не поспешно подался в бега. Нет, Москву-то он покинул в течение пары суток. Но далеко не с пустыми руками. Еще чего не хватало! За день, проведенный в подземелье у великой княгини де Вержи, успел все обдумать и наметить план дальнейших действий.

Покинув узилище, Иван направился сначала в овраг, а потом с парнями к себе домой. Благо через княгиню знал точно, что там нет никакой засады. Розыск вел уже знакомый ему дьяк из Разбойного приказа и по совместительству человек Ирины Васильевны.

Дома вооружил парней по первому разряду. Разве только духовушка оказалась одна. Ее он без раздумий вручил дополнительным оружием Григорию. У того и практика побогаче, и обращается он с карабином получше. Здесь же озаботились припасами. А еще Иван поручил Серафиму на следующий день раздобыть лошадей. Путь им предстоял неблизкий.

Потом с половиной парней прогулялся к выкресту дяде Яше. Денег для осуществления собственных замыслов Карпову понадобится до неприличия много. А у еврея успела скопиться изрядная сумма. Нагружать пришлось всех товарищей. И это с учетом немалой доли золота. Шутка сказать, он увозил с собой в Псков двенадцать тысяч рублей!

– Ну и какие у тебя планы? – выгружая монеты в выставленный Павлом ящик, поинтересовался Иван.

– А какие планы. Теперь деньги есть, можно оборудовать настоящую лабораторию. Помещение тоже есть.

– Это дело хорошее. Но не хочешь ли ты подумать несколько шире?

– Например?

– Ну, например, построить госпиталь. Пригласить сюда пару-тройку товарищей и сподвижников. А то стоишь, репу чешешь, согласятся псковские подлекари или пошлют куда подальше.

– Госпиталь? – с недоверием переспросил Павел.

– Госпиталь, – с самым серьезным видом подтвердил Иван. – Землицу выбьешь. Чай, в ближниках у княгини, а ей с некоторых пор бояре вроде как благоволят.

– Постыдился бы поминать Елизавету Дмитриевну.

– А мне стыдиться нечего, Паша. Плевать, что там плетут злые языки, накласть в присядку на обвинение в посягательстве на честь царской семьи. Не было ничего. То пустые байки.

– А то, как она, презрев все запреты, правила и обычаи, ворвалась в палаты совета бояр и стала просить за тебя? Это как расценивать?

– Паша, я не пойму, ты поддерживаешь тех, кто разносит ложные слухи?

– Я знать хочу, кто у меня в друзьях, – государственный преступник или достойный муж.

– Любовь, Паша, не преступление. Тебе ли этого не знать.

– Ты понимаешь, о чем я.

– Не было промеж нас ничего. Даже если Елизавета Дмитриевна и любит меня, это ни о чем не говорит. Она другому отдана и будет век ему верна, – припомнив строки из «Евгения Онегина», ответил Иван. – И все. Хватит об этом.

– Эх, Ваня, наворотил ты.

– Не я наворотил, а наушник Меншиков. Оно ведь все можно выставить в дурном свете. Вот к чему ты при первой возможности над трупами измываешься и кромсаешь их, аки мясник? Уж не богопротивное ли удумал?

– Да я… Да ты… – даже задохнулся от возмущения Павел.

– Вот и я о том же, Павел Валентинович.

– Ладно. Уел.

– Проехали. А теперь к нашим баранам. Ну так как смотришь на это дело?

– Ты о госпитале?

– Именно.

– В общем-то нормально смотрю. Да только, боюсь, ты не представляешь весь груз. Место найдется. Даже не в посаде, а в Окольном городе. Здание поставить не проблема и не дорого. В Пскове нет московского запрета на деревянное строительство. Так что получится дешево и сердито. Но госпиталь – это не здание и не медицинский инструмент. Это в первую очередь сами лекари. Причем, коли браться за это дело, не абы какие.

– Так я и говорю о твоих друзьях, что поддержали тебя в твоем начинании.

– Есть такие. Четверо, – с горькой ухмылкой подтвердил Павел. – Один в Керчи с твоей легкой руки очень даже неплохо пристроился. Кстати, недавно получил от него письмо. Возвели в лекарское звание, мошна изрядно пополнилась. Лихие казачки за лечение платят не скупясь. Другой устроился на бывшей моей квартире в Москве. Пусть и не признан профессурой, но отбоя от клиентов нет. Третий в Новгороде, тоже в полном порядке. Четвертый забрался в Испанию. Доны весьма щедры на плату, когда речь идет об их дражайшем здоровье. Вроде все. И как прикажешь их сюда тянуть? Чем заманивать? – не без иронии задал вопрос Рудаков.

– Это смотря сколько им жалованья положить.

– И сколько ты готов им положить?

– А вот это сам решишь. Прикинешь, посчитаешь и потом мне расскажешь. Только не откладывай в долгий ящик. И учти следующее. Лекарская помощь для посадских и крестьян в госпитале должна быть бесплатной. А еще чуть дальше, через годик-другой, нужно будет, чтобы появились лекари в каждом пригороде.

– И они тоже должны будут лечить задарма?

– Вот ты и подумай, какое лекарям положить жалованье, чтобы они и с жиру не бесились, и были вполне обеспеченными.

– Ты представляешь, во что это тебе обойдется?

– А еще при госпитале должна появиться настоящая и самая современная лаборатория. Лишний, так сказать, стимул для твоих соратников.

– Иван.

– Да не гляди ты на меня так. Эта задумка станет не дороже денег. А уж серебро-то я зарабатывать умею. Надеюсь, ты в этом не сомневаешься?

– И зачем тебе это?

– А затем, Паша, что взамен я хочу получить то, что ни за какие деньги не купить. Коль скоро в псковских землях народ имеет силу, то не помешает получить толику любви этого самого народа… Хм. Так, говоришь, Елизавета Дмитриевна заступалась за меня на совете бояр?

– Да, – растерялся от смены темы Павел.

– Вот и ладушки. Тогда обратись для начала к ней. Пусть эта идея исходит от нее. Бросьте клич в народ, мол, жертвуйте на благое дело. Глядишь, и еще от кого обломится. Если княгиня станет проявлять участие в этой задумке, то обязательно найдется кому поддержать.

– И где тогда твоя выгода?

– А в деньгах, что я буду жертвовать. Уж поверь, девять из десяти рубликов моими будут. И как это ни скрывай, а слухи пойдут. Запомни, Паша: лучше всего люди верят в то, что от них хотят скрыть. Попомни мои слова, все будут точно знать о том, как бояре оттирают меня за мои же деньги. А я молчу и делаю все на благо народа.

– Уж не ты ли те слухи будешь распускать?

– А вот это уже не твоего ума дело. И еще. Ни в коем случае не отдавай эти средства в казну. Как бы ни уговаривали, как бы ни умасливали.

– Боишься, растащат по кошелям?

– Не боюсь, Паша. Знаю. Поэтому есть ты и Елизавета Дмитриевна, вот вдвоем и правьте. И, кстати, наберите женщин, обучите ухаживать за больными да обзовите их, скажем, сестрами милосердия. Да форму учредите. Потом с тобой о том еще поговорим.

– Я тебя понял. В смысле не до конца, но…

– Но выгоду свою узрел, а?

– Вот если бы ты еще придумал, как мне трупы препарировать, чтобы не угодить под церковный суд.

– Хозяйка, дай воды напиться, а то так есть хочется, что переночевать негде, – уже привычной присказкой с нескрываемой иронией произнес Иван.

– Да ладно тебе. Сколько раз ты мне уж это повторял, а потом все одно и помогал, и возможности изыскивал.

– Ну так всему свое время.

– А я и не против. Просто напоминаю, чтобы не забылось. Я в тебя верю, Ваня.

– Верит он. Ладно, Павел Валентинович. Пойду я. А то завтра у меня трудный день. Нужно будет поспеть вернуться в Замятлино.

– Две тысячи, – вдруг ни с того ни с сего произнес Рудаков.

– Что «две тысячи»? – вздернул брови Карпов.

– Я думаю, что на этот год мне будет достаточно двух тысяч рублей.

– То есть полутора, – кивая на шкаф, где было укрыто серебро, уточнил Иван.

– Без учета этих пятисот, – категоричным тоном уточнил Рудаков.

– Ну и аппетиты у тебя, Паша, – покачав головой, уважительно произнес Иван.

Нет, сомнений у него не было никаких. Рудаков увлечен своим делом, ему нравится медицина, он жаждет новых открытий и знаний. Так что хапнуть себе, да побольше, побольше, – это не про него. Если только потом кто-нибудь появится в его окружении…

Ночевали на постоялом дворе в посаде. Вот-вот начнется весенняя ярмарка, а потому в пределах городских стен с постоем определенные трудности. Хорошо как найдется местечко на сеновале. Вот и предпочел Иван пусть и в посаде, зато на постели. Причем чистой. Никаких тебе клопов и вшей.

Проснулся с рассветом, прекрасно отдохнувшим. Правда, в теле все одно чувствовалась ломота. Но это нормально. Чувствует оно, что сегодня ему достанется на орехи, вот и паникует.

Тут ведь какое дело. Просто так кататься в Псков как бы не с руки. Хозяйство пусть и небольшое, а три десятка человек на попечении все же имеются. Крестьянские же подворья достались ему в крайней степени разорения.

Словом, побывать в Пскове и не сделать необходимых закупок Иван не мог. На вьючной лошади много не увезешь. Подводой будешь добираться двое суток. Вот и решил он смастерить катамаран из двух средних каноэ.

А что? Суденышко легкое, увезти способно до пятидесяти пудов груза. Если же устроить эдакий велосипед из двух приводных деревянных колес с натянутой меж ними веревкой и гребным колесом сзади, то получается уже очень даже интересно. Тут только не стоит гребца сажать, как на прогулочных катамаранах, потому как неудобно и быстро утомит. Лучше как на велосипеде, когда можно использовать собственный вес.

Скорость суденышка доходит верст до десяти в час. А с учетом того, что педали крутить можно посменно, то и останавливаться для отдыха не нужно. За световой день преодолеть порядка шестидесяти верст, а именно столько и выходит по реке, – никаких проблем. Да еще и груза увезти получится столько же, сколько на двух подводах. Красота!

Иван уже заканчивал завтрак, когда в обеденный зал, ну если можно так назвать небольшую комнату с тремя столами, вошел крепко сбитый, невысокий мужичок. Подвижный, как ртуть, он тут же направился к Ивану и, остановившись перед ним, поклонился, не так, как в Москве, но все же выказывая уважение к дворянскому званию:

– Здрав будь, Иван Архипович.

– И тебе поздорову. С чем пожаловал, Ерофей? Ить вчера вроде обо всем поговорили.

Вообще-то, разговор со старшиной плотницкой артели вчера ни разу не сложился. Цена, которую тот загнул, никак не могла устроить Ивана. Нет, он, конечно, не скупердяй и готов честно платить. Но только не переплачивать. А если и платить лишнее, то с определенным умыслом, а не потому, что у него вполне хватает серебра и нет особых сложностей с заработком.

Задумал Иван поставить целое село, с церковью и однотипными просторными подворьями. Да еще и за крепким частоколом с надвратной и угловыми башнями. Псковская земля – довольно веселый край, да и от Замятлино до границы всего-то верст тридцать пять. Так что о защите приходится думать не в последнюю очередь. Потом-то все изменится, и частокол этот разберется. Но то потом. Сейчас же он просто необходим.

Словом, у старшины артели даже глазки загорелись от такого жирного заказа. Ну и обозначил он свою цену. Был поднят Иваном на смех да отправлен восвояси. Нет, артельщик палку не перегибал, все вроде было по совести. Но это если забыть о том, насколько жирный заказ ему должен обломиться. Никаких поисков, никаких перерывов и простоев. Работы с избытком с весны и до самой поздней осени. И то неизвестно, управишься ли, потому как Карпов намекнул, что одними только домами да церковью дело не обойдется.

– Мы тут с артельщиками посоветовались. В общем, устраивает нас твоя цена, Иван Архипович. Коли то предложение еще в силе.

– Предложение в силе. Иную артель я пока не искал. А потому собирайтесь, и милости прошу в Замятлино. Еще вопросы имеются?

– Только насчет задатка.

Ничего так мужик, не тушуется. Подумаешь, вчера гоголем расхаживал, а сегодня сам же согласился на условия работодателя. Чай, без работы не останется. Не из последних артель-то.

– Сколько?

– Сто рублей.

– Не многовато?

– Так ведь семьи до самой осени без кормильцев оставляем. Меньше никак нельзя.

– Ясно. Значит, так. Вот тебе сорок рублей, – бросил Иван на стол перед собой звякнувший кошель, – раздашь артельщикам. Для поддержания штанов хватит. Больше у меня с собой нет. А как вскорости в Псков пойдем, так прихватим кого из твоих, чтобы он разнес остальное по домам. Ну чего глядишь? Кабы вчера не кобенился, все сполна и получил бы. А сегодня я уж ту деньгу в иное место пристроил. Устраивает – забирай. Нет – прощевай.

– Добро, – согласился старшина, сгребая мешочек с серебром.

Вот так. Никаких договоров и свидетелей. Оговорили, ударили по рукам, и будь здоров. Шансы, что один кинет другого, минимальны. Время такое, совершенно иные люди, нравы и жизненные ценности. Разумеется, если говорить о правиле, а не об исключениях.

Едва только ушел плотник, как в зале тут же появился Борис. Вид довольный. Где-то даже игривое настроение присутствует. Не иначе как его переполняет предвкушение предстоящего путешествия. Это у Ивана организм в панику ударился, предвидя серьезные нагрузки. А для местных такой катамаран – в первую очередь диковинка и развлечение.

– Все готово, Иван Архипович. Приказчик все припасы доставил, и мы их уже погрузили. Можно выдвигаться.

– Вы завтракали?

– Уж давно.

– Съестное в дорогу заказал? Не хватало еще останавливаться на готовку.

– Снедь в лодке.

– Ну, тогда с Богом.

Дорога прошла без приключений. Спокойный, погожий майский день. Разве только солнышко докучало, когда садился на педали. Впрочем, особо поработать не получилось. И дело вовсе не в том, что дворянин и господин. Парням и впрямь было страсть как интересно управлять катамараном.

Опять же, и руль Иван сделал на манер велосипедного. Лодка хорошо слушается, закладывая плавные и величавые повороты. Парни, озоруя, под видом обхода коряг и топляка закладывали те еще петли. Карпов предпочитал делать вид, что не замечает этого. Ну, ей-богу, как дети малые. А ну их. Пускай развлекаются. Тем более что от этого только польза. Скорость-то поддерживается нешуточная. Относительно, конечно. Но в мире вообще все относительно.

Глава 2

Кто с мечом к нам придет…

К часу пополудни путники были уже верстах в пяти от устья слияния Пенной и Великой. А там еще с полверсты вверх по речушке – и дом. Именно в этот момент они и услышали первые выстрелы, которые с каждой минутой становились все более отчетливыми. Не сказать, что палили, как на поле боя, но все же довольно интенсивно. И это были явно не учебные стрельбы его товарищей. Те, конечно, регулярно тренировались, но только по воскресеньям. А сегодня четверг. Так что ничего хорошего это означать не могло.

– Никак в Замятлино? – озвучил общую мысль Борис.

– Больше негде, – уверенно подтвердил Иван. – Поспешать надо. До устья Пенной всяко-разно можно идти по Великой. А там разберемся. Емеля, крути педали что есть мочи. Борис, садимся на весла.

– Слушаюсь, – едва не в один голос ответили телохранители.

Ну да. Помимо гребного колеса, на катамаране были предусмотрены и весла с уключинами. Причем две пары. Мало ли какая надобность возникнет. Скорость эдак на пару верст возрастала, а если подналечь, так и на все три. И они налегли. Еще как!

Пока добрались до Пенной, перестрелка стала совсем вялой. Так, раздавались отдельные выстрелы с довольно значительными промежутками. И говорило это только об одном: нападающие серьезно получили по зубам и теперь стараются лишний раз не отсвечивать. А что? Очень даже реальный сценарий, учитывая точность оружия и опыт товарищей Ивана. Оно, конечно, могло быть и так, что… Но думать о плохом решительно не хотелось.

– Емеля, в Пенную входить не будем. Правь к той иве, – глянув себе за спину и указывая направление, приказал Карпов.

– Понял, Иван Архипович.

Вот и ладно, что понял. Катамаран вошел в пологий поворот и взял курс к намеченному участку берега. Еще немного, и, раздвинув тонкие прутья, нависшие над самой водой, лодка оказалась под сенью ветвей плакучей ивы. Вот все же удивительное дерево. Даже в самую знойную жару под ним всегда прохладно. И дело тут вовсе не в том, что весна и вода все еще стылая. Подобное наблюдается даже в южных широтах и посредине лета.

Привязали катамаран и поспешили на берег. Осознание того, что их товарищи сейчас отбиваются от противника, подстегивало похлеще иных стимуляторов. За транспорт и груз можно не переживать. Если не знать точно, что под ивой что-то находится, ни с воды, ни с берега лодку не рассмотреть. Разве только наткнешься совершенно случайно.