Планета любви. Рассказы

Ну, вот и нужная мне остановка. Дальше все просто: N-е количество шагов, двор, дом, подъезд, ступени, лифт, квартира. Звонок, двойной, как договорились…

Шарканье тапочек за дверью рассмешило, скрывая улыбку вошла.

– Привет.

– Привет! Как у тебя темно.

– Шторы… Сейчас раскрою. Проходи.

Я прошла в кухню, стараясь не смотреть на гору посуды в раковине и пригорелую плиту.

– Ты где? Я раздвинул шторы. – Он, сутулясь, появился в дверном проеме.

– Я тебе мед принесла, настоящий, не хухры-мухры и настой ромашки. Все дохаешь?

Кривая улыбка в ответ и попытка спрятать рыжий небритый подбородок в накрученный на шее верблюжий шарф.

– Дохаю. Совсем забыл тебе сказать, чтобы ты ничего не приносила, все есть – ребята постарались. – Он передернул плечами. – А мед забери, у меня на него аллергия.

– Ребята, говоришь, постарались. – Попыталась отловить его взгляд, нет, не смогла. – Они еще не все свои дела на работе на тебя свалили?.. А мед отдай кому-нибудь, обратно не потащу.

Поставила чайник и прошла мимо него в комнату. Он, кашляя, вернее громыхая, как в трубу, послушно пошел следом. Со стороны сцена могла показаться нелепой – маленькая женщина отдает приказания, а видный высокий тридцатилетний мужчина слушается. Он пригнулся еще ниже, стесняясь своего роста, шутка ли – почти тридцать сантиметров разницы.

В комнате рабочий хаос. Кресло завалено файлами с бумагами, на ковре разлетелись вырезки и подшивки из старых газет, монитор компьютера облепили цветные бумажки-заметки.

– Работа на дом, – тихо рассмеялась, повернувшись к нему. Пожал плечами. – Хорошо, что ты не патологоанатом…

– Шутка?.. – ответный смех, тут же переходящий в кашель.

– Дело серьезно, милый, будем тебя лечить…

– Не надо, я тебя боюсь. – Мальчишеская улыбка тронула такие влекущие и недоступные губы. – И потом на сегодня работы валом.

– Температура?

– Вчера была, сегодня пока нету.

Махнув рукой, эффектно упала в свободное от макулатуры кресло, понимая, что видимо скоро меня выпроводят. А честное слово, осталась бы тут навсегда. Потом уютно устроившись на подушке возле низкого журнального столика, с которого предварительно были сброшены кипа бумаги и папок, пили кофе. Говорили, снова кофе. Морщась, смотрела, как он курит с больным горлом, все равно курит.

Мирно отсидела отвоеванное для себя у его работы время. В половине первого сама засобиралась. Он, казалось, уже забыл о работе и молча созерцая меня в своем кресле, думал о чем-то в облаке сигаретного дыма.

– Уже уходишь?

– Тебе работать, не хочу злоупотреблять, а то больше не позовешь.

Он не понял – шучу я снова или уже серьезна.

– Спасибо за внимание…

– Мне оно в радость. – Перебила я. – А зеленого друга опять не полил.

Не дожидаясь реакции, взяла банку с отстоявшейся водой и полила растение неизвестной породы, тяжело гнездившееся на подоконнике. Почему-то вспомнился разговор двухлетней давности:

– … а у тебя комнатные растения есть?

– На кухне, на холодильнике что-то зеленеет.

Повернулась к нему. Этот взгляд – полу-удерживающий, до боли знакомый, родной и чужой настолько, что перехватило дыхание. Как правильно, если двое не стали любовниками, они могут остаться друзьями. Дружба связывает, даже, если в ней ничего не связывает. Невидимая нить, которая прочна, только благодаря обоюдному желанию не забыть, что есть он и есть я. Нить, а вместе с нею нежелание одного приблизиться, а другого отпустить и отступиться. Надолго ли? Почему, зачем?..

Медленно подошла, как во сне, подняла руку, провела ладонью по шершавой щетинистой впалой щеке. Он осунулся, похудел, но тот же – мой, запретный…

Тряхнула головой, чтобы отогнать наваждение.

– Ну, милый, я пойду… – Смущенно улыбнулась, запоздало отдернув руку. – Пойду, потолкаюсь в автобусе. Ты знаешь, какие очередины в метро в час-пик?

– Правда? – Он удивленно приподнял брови.

– Ах, да, Солнце, я и забыла, что ты не ездишь на метро, как же, личное авто! – Слова прозвучали, как издевка. Оставалось надеяться, что и эта сойдет мне с рук, сойдет как все остальные. Почему мне все сходит с рук!? Как жаль, что его не вывести из себя, не зажечь тем же огнем, каким пылаю к нему я. Жаль… А иначе – меня бульдозером не выдворить отсюда и черт с ней, с его простудой!..

Он засуетился, глянул в зеркало, приглаживая непослушные волосы на макушке.

– Я тебя отвезу.

– Ты болеешь, тебе нельзя. Да и на чем, на машине?

– Я хочу. – Он упрямо выпятил подбородок.

– Нетушки, не поеду я на машине. – Пока он не опомнился, привстала на цыпочки и чмокнула его в выставленный подбородок.

– Твердо решила? – Пожав плечами, он распахнул дверь.

– Пока.

– Пока. – Он наклонился и легонько коснулся моей щеки своими губами…

Кровь прилила к лицу, сердце заколотилось, стало так легко и радостно! Хотелось петь… и остаться…

– А может, все же я тебя отвезу?..

– Нет, не надо, не хочу на машине… Эх, там – Такая Осень!..

Ветер

Можно ли поймать Ветер? Кто знает, может и можно. На миг, на час, на время. Но вот удержать его, привязать, заставить, потребовать быть рядом – нельзя. Не зависит это от него, не в силах он это выполнить, даже если пообещает, и сам поверит. Ветер, он ветер всегда, чтобы не случилось.

Но она не поверила, не захотела. Он пролетал мимо и зацепился, сам не зная почему. Заигрался с ее ленточкой в волосах, зарезвился, бросил горсть парашютиков от спелого одуванчика ей в лицо. Она отвернулась, засмеялась и начался разговор:

– Привет, Чудо!

– Привет!..

И будто знакомы давно-давно. Нет секретов, скрывать нечего, да и ни к чему, зачем? Хорошо вместе, хоть пока и не встретились, и знакомы лишь по телефону. Ей – уютно, ему – весело. Если грустно, стоит чуть поговорить по душам и как рукой грусть снимает.

– Ты скоро приедешь?

– Через пару недель.

– Вот и здорово, ты с отдыха, я из командировки… Встретимся, скорей бы…

Она не верила ему – смешной, легкий, загадочный, и в тоже время такой понятный, свой, близкий. Хорошо с ним, волнительно, спокойно. Голос приятный, теплый, согревающий. Верить ли во встречу? Нет, боязно – сколько уже обмана было, напраслины, пустословья. А может быть он потому и не отстает, чтобы она вновь поверила, оттаяла сердцем, загорелась, ожила?? Дай то Бог! Но нет, не верит, рано, рано верить – пока не встретились, пока не заглянула ему в глаза. Какие они, что там в них? – Насмешка ли, желание поиграть или искренность и сердечность?

Снова звонок, поздний, уверенный:

– Солнце, как дела, что делаешь?.. Дома? А я сейчас с улицы звоню – тут дождь, замерз смертельно…

Хриплый простуженный голос в трубке, узнаваемый отныне с первой

ноты. И уже почти верится, что все не просто так, не случайно, а необходимо.

Кто-то сказал бы – верь, смотри как он постоянен, как вьется, ждет. Другой сказал бы – нет, слишком смешливый, несерьезный, поверхностный, романтичный. И то, и другое верно. Заигрывает, манит, интригует… Но ведь она поддержала игру – из любопытства, из-за «нечего терять», безысходности, тоски, скуки. Причин много. Но одна главная, и она не обсуждается. – Она поддержала игру, всерьез или нет – не важно.

Месяц свиданий вслепую привил желание ждать. Понимая, что ничего не ясно – привязалась, потянулась.

– Как там твой?..

– Какой мой!.. – Смех в ответе, осознание шутки и в то же время затаенная трусливая печаль и отблеск крохотной надежды – «а вдруг, вдруг мой?!»

И наконец Встреча:

Как это бывает – слова комом и наперебой, потом внезапное молчание обоих. Рука в руке – теплая, сильная. А можно ли на нее опереться?

Взрывы смеха, подначки, шутки, подколы, общие желания, раскрытые секреты. Он нервничал, курил, она искрилась и пылала. Заворожили друг друга оба.

Кто он – принц или нищий, лжец или пророк, временный или надежный?

Бунтарь, весельчак, не привыкший выставлять напоказ проблемы. Рисовался? – А как же! Но, ведь и она тоже.

Он пьянил ее, она вдохновляла, озадачивала, ставила в тупик… Она поняла, что он – ветер, еще до встречи, до первого прикосновения.

Ветер – в тупике, забавно, но ненадолго. Ветер – романтик? Ой ли, ни капли. Просто он мечтатель и выдумщик, и игрок.

Вечер с Ветром – сказочно, будоражаще-прекрасный пролетел в одно мгновенье.

Спуск в метро… Она, держась за него, утопала в мареве изумрудно-зеленых глаз! Держалась за него, ускользающего, а ему за что было держаться? Он держался за нее, цеплялся, пытаясь удержать. Но она убегала, как рябь на воде, как волна на поле. Не оставляя ему опоры.