Владимир Коковцов, министр финансов Российской империи

Крестьянский вопрос усугубляло, требующее также своего решения, переселенческое дело с самовольным движением за Урал из центральных губерний. Мобильность крестьянского сословия в начале XX в. стала вызывать опасения в сохранении социальной стабильности у правительства. Этому способствовали и крестьянские погромы, прокатившиеся в марте-апреле 1902 г. в Полтавской и Харьковской губерниях. Их основанием послужили слухи о том, что царь якобы издал указ, согласно которому крестьяне могут отбирать у помещиков землю и имущество. Общее количество участвующих в погромах составляло 150 тыс. чел., в отдельных нападениях на усадьбы число погромщиков достигало 5 тыс. чел.[207], причем в аграрных беспорядках и грабежах участвовали, как отмечало «Русское богатство», как бедные, так и богатые крестьяне[208].

Погромы поставили вопрос об общине как силе, способной к объединению. Именно поэтому правительство задалось вопросом о своеобразной дифференциации общинников с тем, чтобы часть их выделилась на хутора. С одной стороны, таким образом решалась проблема дезорганизации такой силы как община, с другой стороны, выделившиеся хозяева могли бы стать основой модернизационных процессов в деревне. Но без должного финансового обеспечения они были обречены на пролетаризацию.

По мнению М. В. Губановой, столыпинский вариант развития подразумевал «не американский и не прусский, а «русский путь» развития смешанной многоукладной экономики, основанной на взаимодействии 4 укладов: государственного, общественного, крупного частного и семейно-трудового. Последний должен был стать, по мнению реформатора, становым хребтом российской экономики»[209].

Таблица 1. Вывоз хлеба и хлебных продуктов из России с 1904 по 1914 г[210].

П. А. Столыпин, как министр внутренних дел, был в первую очередь озабочен внутренним спокойствием и сохранением режима в стране. Поэтому обоснованная им программа выделения из общины частных землевладельцев, имела одной из задач устранение недовольных элементов из деревни, способных инициировать основную массу общинников на изменение существующего порядка землевладения. Очевидно, именно видя в общине политическую силу, за нее «усиленно стояли социалисты всех толков» того времени[211]. Экономически программа П. А. Столыпина была не обеспечена. На этом этапе В. Н. Коковцов не высказывается решительно за или против общины. Как исполнитель, он участвует в различных комиссиях и совещаниях, а там, где требуется, защищает интересы своего ведомства. Известно, что он был против отмены выкупных платежей[212] (на отмену выкупных платежей правительство пошло лишь в результате крестьянских погромов 1905 г.; закон был издан 5 ноября 1905 г. К этому времени выкупные платежи были выплачены крестьянами целиком, а по подсчетам некоторых авторов – с избытком[213]). В правительстве в целом не было общего концептуального подхода, как «сделать наконец из крестьянина «персону»[214]. Но не «в этом вопросе не только бюрократия, но и общественность проявляли какую-то странную робость»[215]. Из материалов сельскохозяйственного совещания, по мнению С. Ю. Витте, можно было сделать вывод, что предложенные меры предотвратят революцию, и именно поэтому совещание это стало рассматриваться как реакционное[216].

Проблему крестьянского сословия стремились решить различными путями. 4 апреля 1904 г. пост министра внутренних дел занял Плеве, который стремился ограничить размер наибольшего количества земли для крестьян. Крестьянский банк должен препятствовать созданию «крупных крестьянских хозяйств, приближающихся к фермерскому типу»[217]. При этом особенному охранению должны были подлежать, по его мнению, мелкие и средние дворянские землевладения. Он стремился запретить покупать при помощи банка помещичьи имения почти в 30 губерниях России. Началась полемика между министерством финансов и министерством внутренних дел. В результате была принята программа министерства финансов, согласно которой крестьяне участвовали бы более активно в покупке земли.

В. Н. Коковцов со своей стороны считал полезным разработку мер по облегчению крестьянам получения ссуд под залог надельных земель[218]. С 11.07.1903 по 06.05.1905 гг. В. Н. Коковцов участвовал в заседаниях Особого комитета по делам земельного кредита, который был упразднен в связи с учреждением Комитета по земельным делам[219]. В 1906 г. в министерстве финансов был разработан проект о выдаче ссуд под залог надельных земель сельским обществам, подворникам, небольшим группам крестьян, товариществам, образованным для покупки надельных земель. Другим документом, свидетельствующим о том, что В. Н. Коковцов принимал участие в решении крестьянской проблемы, является Особый журнал Совета министров от 22 августа 1906 г.[220] В нем говорилось о «приведении в исполнение предположений Министерства финансов»[221], согласно которым Крестьянскому Поземельному банку вменялось принимать на себя долги от Дворянского Земельного и акционерных земельных банков с характерной оговоркой, что продление выплаты долгов с момента передачи не допускается, и долги подлежат переводу на Крестьянский Поземельный банк на первоначально установленный срок ссуды. Фактически это создавало условия разорения значительной части дворянско-помещичьего сословия, связанного земельными залогами, так как привилегией Дворянского банка было давать дворянам отсрочку выплаты, что не было свойственно Крестьянскому, который переводил земельных собственников на общие основания для погашения долга. На Особом журнале Николай II подписал: «Согласен»[222]. В Государственной думе этот проект в качестве законодательного предположения не получил ни движения, ни разработки. В начале XX в. использование ресурсов кредитной системы в интересах было более широким, чем в конце XIX в.: прирост закладных листов земельных банков (большая часть которого приходилась на долю принадлежавших государству Дворянского и Крестьянского банков) составил в 1908–1914 гг. 50 % прироста всех ценных бумаг против 37 % в 1861–1881 гг., 39 % в 1881–1899 гг. и 35 % в 1900–1908 гг. – соотношение, которого не знала ни одна капиталистическая страна[223]. Земельные собственники включались в использование таких источников дохода, как дивиденды и биржевые операции. Если бы этот проект прошел в жизнь, то создались бы условия дополнительной пролетаризации помещиков, а социальная напряженность увеличилась. Фактически здесь В. Н. Коковцов выступил инициатором разорения слоя средних земельных собственников и таким образом подготавливал земельный фонд для наделения крестьян в ходе реформы П. А. Столыпина. С этой точки зрения можно говорить, что он способствовал продвижению столыпинской реформы, но земельным источником для становления крестьянского отрубно-хуторского хозяйства выступал земельный фонд среднего собственника, связанного заемными отношениями с Дворянским банком.

На этом же заседании Совета министров возник вопрос о покупке высококультурных имений с ценными помещичьими усадьбами, лесными дачами и промышленными заведениями. Несомненно, что многие усадьбы обладали более высокой земледельческой и хозяйственной культурой, чем крестьянские хозяйства. В. Н. Коковцов отметил снижение культуры землепользования при переходе благоустроенных имений в руки крестьян, а также высказал замечание Крестьянскому банку в проведении такой политики, в результате которой ценные владения продавались по заниженной цене крестьянам, в результате чего терялась культура земледелия[224].

Еще одним направлением деятельности В. Н. Коковцова в отношении сельского хозяйства являлось финансирование развития сельскохозяйственного машиностроения[225]. В сельском хозяйстве на Западе в начале XX в. стало применяться много сельскохозяйственных машин. И правительство, и царя тревожило опережающее развитие Европы. С одной десятины в Германии снимали в 4 раза больше зерновых. В России использовали на посев в 1,5 раза больше семян. Конечно, климатические условия в России были хуже, но в Черноземье можно было обеспечить конкурентный с Европой уровень сельскохозяйственной культуры. Развитие сельскохозяйственного машиностроения было объективно необходимо, поскольку ввоз машин из-за границы устойчиво превышал их производство (график 1).

График 1. Ввоз в Россию и внутреннее производство сельскохозяйственных орудий и машин в 1906–1912 гг., (млн руб.)[226].

Столыпинская аграрная реформа отвлекла с денежного рынка страны столько же средств, сколько было направлено на увеличение всех капиталов акционерных обществ, и значительно больше, чем в одну только акционированную промышленность. Аграрная реформа, при всей ее низкой эффективности и недостижимости поставленных целей, была высокозатратной по сравнению с ее результативностью.

В целом вопрос выхода из общины в 1906 г. был практически не обеспечен законодательно. Закон 9 ноября 1906 г. «О дополнении некоторых постановлений действующего закона, касающихся крестьянского землевладения и землепользования», который предоставлял крестьянам право свободного выходы из общины с укреплением наделов в личную собственность[227], был, но правил выхода не было. Помимо этого, были утеряны книги по сельскому податному счетоводству, и поэтому многие члены общины не знали, сколько еще они должны были внести за свой выход из общины. Недостатком законодательства являлось отсутствие правил, обеспечивающих исполнение требований о выделе и устанавливающих порядок этого выдела[228]. Так или иначе, но закон проводился по 87 статье Основных законов. В. Н. Коковцов был против такого проведения. В основном это трактуется как несогласие В. Н. Коковцова с реформами П. А. Столыпина[229]. М. В. Зайцев не интерпретирует этот факт, считая, что это нужно делать, имея более точные данные[230]. На наш взгляд, аграрная сфера была одним из краеугольных камней в российской модернизации, поэтому вопрос о том, разделял ли В. Н. Коковцов реформу общины, имеет большое значение. Можно предположить, что В. Н. Коковцов, понимая, что община не способствует появлению частного собственника в России, тем не менее, был вынужден ограничивать его появление. Внешние обязательства по займам и устойчивость финансовой системы, российской валюты определяли однозначно его поведение. Он, в силу своего положения, и в силу законодательства, не имел права свободно раздавать денежные средства в обеспечение рискованных, интуитивного и необоснованного характера, проектов. Внесметные расходы итак переходили опасную черту, вымогательства царского двора на содержание, а также военные и военно-морские амбиции, постоянно увеличивали суммы внешней задолженности и текущих расходов. Со временем к этому добавились расходы на финансовую поддержку партий, и их избирательные кампании. Как министр финансов, он должен был сохранять и направлять денежные средства в пределах установленных росписей и смет. Напряжение производительных сил страны достигло своего конечного предела и постепенно оно переходило за границу неповиновения, так как люди были лишены источников для поддержания своих жизненных сил. Вынести однозначную оценку деятельности В. Н. Коковцова и о правильности его поведения как политического деятеля здесь невозможно, поскольку его можно оценить только по его полномочиям как министра финансов за его счетные ошибки, которые В. Н. Коковцов по существу и не совершал.

В решении аграрных отношений и вопросов в ведении министра финансов В. Н. Коковцова были Крестьянский земельный банк и Дворянский поземельный банки, задачей которых с 1895 г. была покупка за счет собственных резервов земель, выставляемых на продажу помещиками, после чего земли ссужались или продавались крестьянам.

6 октября 1906 г. по инициативе В. Н. Коковцова А. В. Кривошеин был назначен заведующим Дворянским земельным и Крестьянским поземельным банками вместе с должностью товарища министра финансов[231]. С этого времени начинается его более активная исполнительная роль в проведении аграрной реформы. Была значительно расширена компетенция Крестьянского банка как главного инструмента государственной земельной политики в области увеличения крестьянского землевладения и его рентабельности.

В начале XX в. в обществе звучали мысли о том, что Крестьянский банк, во-первых, «должен покупать землю на свой собственный счет, где только представляется к тому случай, во-вторых, передавать землю исключительно наиболее нуждающимся в ней крестьянами, и, в третьих, передавать ее без всяких доплат со стороны крестьян на долголетний выкуп. Для этой операции Крестьянскому банку должен быть открыт самый широкий государственный кредит»[232]. К этим соображениям находились подтверждения и в жизни. Сам В. Н. Коковцов предложил такую мысль П. А. Столыпину и А. В. Кривошеину: в условиях крестьянских погромов предложение помещичьей земли к продаже увеличилось, а спроса не было. Банку не оставалось ничего другого, как покупать земли на свой счет до их последующей продажи. Однако, признавая логичность таких мыслей, В. Н. Коковцов обращал внимание, что продавцы ждут расчета наличностью, а наличности на внутреннем рынке в 1910 и 1911 гг. не было в достаточном количестве. Закладные листы Крестьянского банка на рынке не пользовались спросом. Когда П. А. Столыпин и А. В. Кривошеин попытались сподвигнуть Коковцова «нажать» на частные банки, он, аппеллируя ко мнению государственного контролера Шванебаха, дал понять, что и там наличности не достает[233].

Позже В. Н. Коковцов выдвинул инициативу, согласно которой на рынок выпустили не продаваемые на бирже и не котируемые на ней свидетельства именной записи с несколько повышенной по сравнению с закладными листами доходностью. Эти бумаги давали возможность землевладельцам, желающим продать свои земли Крестьянскому банку срочно, получить этот вид облигаций взамен. Бумаги стали объектом спекуляции на внутреннем рынке – появился особый вид дельцов, которые по мере выхода бумаг, постепенно снизили цену на них до 60 %. В результате помещики потеряли 40 % стоимости земли, в чем позже обвиняли Коковцова. Но когда биржа окрепла и кассы снова стали получать приток наличности, он прекратил выпуск этих ценных бумаг[234].

Вокруг царя шла борьба, так как каждый министр имел свою т. н. «камарилью». У В. Н. Коковцова у единственного как министра финансов во всей этой «камарилье» были деньги. Задачей всех этих фигурантов, называемых «камарильей» было запустить в монарше-управленческий оборот свою информацию с той целью, чтобы царь включил механизмы реализации предложенной программы.

К В. Н. Коковцову, как к министру финансов, постоянно обращались инициаторы реформ, но активной поддержки с его стороны по сельскому хозяйству оказано не было. То есть такой поддержки, которая бы стала причиной видимого развития реформы. Такова была индивидуальная стратегия жизненного успеха В. Н. Коковцова – не участвуя в рискованных проектах, он смог десять лет удерживаться на посту министра финансов.

Процесс поиска выхода из кризиса шел по всем слоям общества. Он активно обсуждался в прессе, в разных регионах страны проходили совещания. К решению вопроса были привлечены все внутренние и внешние силы, финансовые и управленческие рычаги. Однако и тогда, и в советский период, и сегодня решение аграрного вопроса по существу не состоялось. Точки зрения были противоречивы. Одни предостерегали наделять крестьян за счет помещичьей земли[235]. Другие говорили, что наделять надо активнее[236]. Настроения в обществе были настолько полярны и «разогреты» разговорами о предстоящей реформе, о ее ходе и последствиях, что в 1914 г. «Северные записки» отмечали, что ГУЗиЗ «чересчур тенденциозно, до опасной крайности увлечено хутороманией и общинофобией»[237]

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Примечания

1

Российская модернизация: проблемы и перспективы // Вопросы философии. 1993. № 7.

2

Gerschenkron A. Russian Agrarian Policies and Industrialization, 1861–1917 // The Cambridge Economic History of Europe. Vol. 6. Cambridge: Cambridge University Press, 1965; Бовыкин В. И. Россия накануне великих свершений: к изучению предпосылок Великой Октябрьской социалистической революции. М.,1988; Бовыкин В. И. Проблемы перестройки исторической науки и вопрос о «новом направлении» в изучении социально-экономических предпосылок ВОСР // Истории СССР. 1988. № 5; Поликарпов В. В. Новое направление в старом прочтении // Вопросы истории. 1989. № 3; Грегори П. Экономический рост Российской империи (конец XIX-начало XX в.). Новые подсчеты и оценки. М., 2003.

3

Лачаева М. Ю. Синдром узнавания и проблемы познания известной личности/ Исторические персоналии: Мотивировка и мотивации поступков. Материалы Всероссийской научной конференции 16–17 декабря 2002 г. СПб., 2002. С.14.

4

Там же.

5

Боголепов М. И. Государственный долг. СПб., 1910.

6

Озеров И. Оборотная сторона нашего бюджета. М., 1909.

7

Фридман М. И. Наша финансовая система: Опыт характеристики. СПб., 1905.

8

Романов Б. А. Россия в Маньчжурии (1892–1906). Очерки по истории внешней политики самодержавия в эпоху империализма. Л., 1928.

9

Семенников В. Вступительная статья / Николай II и великие князья (родственные письма к последнему царю). Л.-М., 1926. С.11.

10

Поликарпов В. В. К. Н. Тарновский и «новое направление» в изучении социально-экономической истории России конца XIX – начала XX века / Константин Николаевич Тарновский. Историк и его время. Историография. Воспоминания. Исследования. СПб., 2002. С.47.

11

Тарновский К. Н. Формирование государственно-монополистического капитализма в России в годы первой мировой войны. М., 1958; Он же. Советская историография российского империализма. М.,1964.

12

Гефтер М. Я. Царизм и законодательное «регулирование» деятельности синдикатов и трестов в России накануне первой мировой войны // Исторические записки. 1955. Т.54. С. 170–193.

13

Гиндин И. Ф. Об особенностях экономической политики царского правительства в конце XIX – начале XX в. // Материалы по истории СССР. Т. VI. Вып. IV. М., 1959; Он же. Гиндин И. Ф. Коммерция и политика (Из истории франко-русских взаимоотношений 1912–1913 гг.) // Французский ежегодник. 1962; Он же. Политика царского правительства в отношении промышленных монополий // Об особенностях империализма в России. М., 1963; Он же. Антикризисное финансирование предприятий тяжелой промышленности (кон. XIX-нач. XX вв.) // Исторические записки. 1980. Т.105.

14

Крупина Т. Д. К вопросу о взаимоотношениях царского правительства с монополиями // Исторические записки. 1956. Т.57.

15

Лаверычев В. Я. Государство и монополии в дореволюционной России. М., 1982.

16

Поликарпов В. В. Указ. соч… С.47.

17

Гиндин И. Ф. Антикризисное финансирование… С.147.

18

Погребинский А. П. Государственно-монополистический капитализм в России. М., 1959; Он же. Государственные финансы царской России в эпоху империализма. М., 1968.

19

Там же. С.12.

20

Погребинский А. П. Государственные финансы царской России в эпоху империализма. С.3.

21

Там же. С.68.

22

Ананьич Б. В. Финансовый кризис царизма в 1905–1906 гг. / Внутренняя политика царизма. Л., 1967; Он же. Россия и международный капитал (1897–1914): Очерки истории финансовых отношений. Л., 1970; Он же. Российское самодержавие и вывоз капиталов. Л., 1975.

23

Шебалдин Ю. Н. Государственный бюджет царской России в начале XX в. // Исторические записки. 1959. Т.65.

24

Сидоров А. Л. Финансовое положение России в годы первой мировой войны (1914–1917). М., 1960.

25

Шацилло К. Ф. Иностранный капитал и военно-морские программы России накануне первой мировой войны // Исторические записки. 1961. Т.69. С. 73–100; Он же. Из истории экономической политики царского правительства в годы первой мировой войны // Об особенностях империализма в России. М., 1963.

26

Бовыкин В. И. Россия накануне великих свершений. К изучению социально-экономических предпосылок Великой Октябрьской социалистической революции. М., 1988; Он же. Банки и военная промышленность России накануне Первой мировой войны // Исторические записки. 1959. № 64; Он же. Из истории франко-русских отношений накануне первой мировой войны // Исторические записки. 1955. № 50; Он же, Гиндин И. Ф., Тарновский К. Н. Государственно-монополистический капитализм в России // История СССР. 1959. № 3.

27

Ананьич Б. В. Банкирские дома в России 1860–1914 гг. Очерки истории частного предпринимательства. Л., 1991; Он же. Проблемы социально-экономической и политической истории России XIX-XX века. СПб., 1999.

28

Дякин В. С. Деньги для сельского хозяйства. Л., 1997.

29

Дякин В. С. Из истории экономической политики царизма в 1907–1914 гг. // Исторические записки. 1983. Т.109; Он же. Деньги для сельского хозяйства (выбор пути экономического развития России 1892–1914) // История СССР. 1991. № 3.

30

Шацилло К. Ф. Финансовый капитал и развитие морского судостроения промышленности накануне Первой мировой войны // История науки. Научные доклады высшей школы. 1958. № 3; Он же. Русский империализм и развитие флота накануне первой мировой войны: 1904–1914 гг. М., 1968; Он же. Россия перед первой мировой войной. 1912 – 1914 гг. М., 1974; Он же. Финансовый капитал и развитие морского судостроения промышленности накануне первой мировой войны // История науки. Научные доклады высшей школы. 1958. № 3.

31

Шепелев Л. Е. Царизм и буржуазия в 1904–1914 гг.: Проблемы торгово-экономической политики. Л., 1987.

32

Дякин В. С. Самодержавие, буржуазия и дворянство в 1907–1911 гг. Л., 1978.

33

Соловьев Ю. Б. Самодержавие и дворянство в 1902–1907 гг. Л., 1981; Он же. Самодержавие и дворянство в 1907–1914 гг. Л., 1990.

34

Аврех А. Я. Царизм и третьеиюньская система. М.,1966; Он же. Царизм и IV Дума. 1912–1914 гг. М., 1981; Он же. Распад Третьиюньской системы. М., 1985; Он же. Царизм накануне свержения. М., 1989.

35

Черменский Е. Д. Борьба классов и партий в IV Государственной думе. Дисс…докт. ист. наук. М., 1947; Он же. Россия в период столыпинской реакции (1907–1912 гг.). М., 1954; Он же. Четвертая Государственная дума и свержение царизма в России. Л., 1976; Он же. Буржуазия и царизм в первой русской революции. М., 1970; Он же. Россия в период столыпинской реакции. 1907–1912 гг. М., 1954; Он же. Вступление России в период империализма. М., 1955; Он же. Россия в период империалистической войны. 1914 – март 1917 гг. М., 1951; Он же. Россия в годы подъема рабочего движения перед первой мировой войной. М., 1954.

36

Кризис самодержавия в России. 1895–1917 гг. Л., 1984.

37

Королева Н. Г. Совет министров в 1907–1914 гг. // Исторические записки, 1984. Т.110; Она же. Первая русская революция и царизм // История СССР. 1984. № 6; Она же. Реформа Совета министров России в 1905 году // Советские архивы. 1972. № 1.

38

Лаверычев В. Я. Царизм и рабочий вопрос в России (1861–1917 гг.). М., 1972.

39

Флоринский М. Ф. Совет министров России в 1907–1914 гг. Дисс…канд. ист. наук. Л., 1978.

40

Он же. Самодержавие и проблема единства государственного управления в период первой мировой войны (1914–1914 гг). Дисс…докт. ист. наук. Л., 1980.

41

Флоринский М. Ф. Совет министров и МИД в 1907–1914 гг. // Вестник ЛГУ. Серия “история”. 1978. № 2; Он же. К истории образования и деятельности малого Совета министров (1906–1914) // Вестник Ленинградского университета. Серия «истории, языка, литературы». 1977. № 2. Вып.1; Он же. Кабинет П. А. Столыпина и проблема единства государственного управления в 1906–1911 гг. // Вестник Санкт-Петербургского университета. 1993. Вып.2; Он же. Совет министров и МИД в 1907–1914 гг. // Вестник Ленинградского университета. 1978. № 2. Вып.1.