Туннельный мир

– Рада, нам вверх нужно! Монастырь почти на самом верху, я точно знаю!

– Хватит, – рявкнула я, – Ты уже сориентировался, как у себя дома!

Давид скромно замолчал и поспешил вслед за мной. Монастырская ряса от пролитой воды покрылась льдом, я уже переставала ощущать тело.

Неожиданно тропика остановилась возле огромного сугроба:

– Ну и? – только смогла выговорить я, дрожь не давала нормально говорить.

Давид посмотрел на сугроб, потом начал копать снег: «А говорил, что не мерзнет… холод и его доконал… жаль… погибнем тут безвременно» Стало страшно.

– Да-да-да-вид не-не на-на-до-до! – стало жаль его, мне всегда было жаль убогих. А тут был нормальный и что теперь? Я потянула его за рукав.

– Подожди, если я не ошибаюсь… – он продолжал лихорадочно отрывать снег, – Точно! Мы спасены, тут землянка.

– Что? – не поняла я.

Давид перестал копать и открыл дверь в сугробе. «Так, понятно, уже и у меня с головой бардак», он схватил меня за руку и потянул в сугроб, ну лучше так умереть.

Мы вошли, внутри было темно:

– Файре мааре дван искарта! – тут же под потолком засветились огоньки осветительных сфер.

Это была небольшая комната, у стены стояла кровать, накрытая одеялом, в полушаге от нее маленькая печка и охапка дров. Столик и табуреточка, на нем миска и кружка, словно кто-то вышел совсем недавно. Давид тут же подошел к печке наложил дров и подпалил с помощью заклинания.

Потом он обследовал наше убежище, из стены на полке достал какой-то кулек:

– Рада! Я нашел крупу саргу! Смотри, с голода мы не умрем!

– Ага… – без особого энтузиазма ответила я. На меня наваливалась какая-то усталость, тела своего совсем не чувствовала. Обледенелая одежда и волосы сковывали движения.

– Я сейчас наберу снега, он растает в тепле и будет вода, сварю саргу, поужинаем. А завтра, когда утихнет буря, найдем дорогу в монастырь.

– Ага…

– Рада! Что с тобой? – он оказался рядом, взял за плечи, и шумно выдохнул, – Да ты вся во льду!

– Ага…

– Быстренько снимай одежду, а то заболеешь!

– А ты?

– Что я? Тоже снять одежду, – недоверчиво спросил Давид, – Я, конечно, могу! – и улыбнулся.

– Нет. Ты не заболеешь?

– Начнем с того, что она у меня не мокрая, и я привык к такой погоде. Но одежду я просушу позже нужно снега еще набрать.

– Не могу.

– Рада! Сейчас не тот случай, чтоб стесняться речь идет о твоей жизни!

– У меня руки не слушаются…

– О Боги! Подожди!

Давид подвел меня поближе к печке, я на конец почувствовал тепло, лед с одежды начал таять. Меня слегка покачивало, в глазах плыло, и начинала колотить крупная дрожь. Давид быстро развязал пояс и начал снимать рубашку, потом штаны и сапожки. Я осталась в панталончиках и тунике, которые тоже были мокрыми, Давид протянул руки, чтобы снять и их.

– Не надо! – возмутилась я.

– Надо, Рада! Иначе ты не согреешься!

– Я так не могу!

– Я не буду смотреть. Сейчас, – Давид отошел к кровати взял одеяло, поднес его к печке, чтобы оно нагрелось, поднял его выше головы передо мной и скомандовал:

– Раздевайся! Я тебя заверну!

Я быстро, как смогла, пальцы еще не отошли, сняла мокрое белье, и Давид очень бережно завернул меня в теплое одеяло. Сразу стало так хорошо, меня не мучил больше холод. Давид повернул меня к себе лицом и долго смотрел мне в глаза, пока не почувствовал мою дрожь.

– Рада!

– Что?

– Тебя колотит!

– Да? Не может быть, я и не заметила!

Давид подхватил меня на руки и понес в кровать. Бережно уложил и накрыл всем, что только имелось. Развесил одежду, с которой капала вода.

– Давид, где мы?

– Это – землянка, у нас такие во время войны делали повстанцы. Их еще очень много сохранилось. Только вот не пойму, кто здесь и для чего соорудил эту? Но, как видишь, нам она пришлась кстати. Я сейчас вернусь, – и вышел на улицу.

Не знаю, сколько отсутствовал Давид, я постепенно согревалась, начала млеть и засыпать. Хлопнула дверь:

– Метель еще сильнее стала. На расстоянии вытянутой руки ничего не видно.

Я молчала, говорить было лень, даже глаза открыть было не посильной задачей. Почему-то опять становилось холодно:

– Рада! О Боги! Да ты больна! Я чай сделаю, тут есть!

Потом Давид поил меня чаем, укрывал, укутывал, а потом, хмурясь, сказал:

– Не вижу другого способа! – откинул одеяло и лег рядом, совершенно обнаженный, так же как и я! Преградой между нами была лишь тонкая простынь, я на секунду дышать перестала!

– Что ты делаешь?

– Пытаюсь спасти наши жизни. Вся одежда мокрая и будет сохнуть долго, печка маленькая, землянка, когда прогреется, будет очень теплой, но нужно время. Я тоже замерз, ты больна, поэтому выход один: будем согревать друг друга. Метель сильная, скорее всего, до завтра и не закончится. Так что ничего другого не остается.

Давид говорил каким-то сдавленным голосом, казалось, что ему крайне неприятно. Он укрыл нас одеялами, осторожно притянул меня к себе и обнял. На шее я чувствовала его дыхание, моя спина была прижата к его груди, а бедра к животу. Тонкая простынь, разделяющая нас, была практически не ощутима. Я чувствовала каждую его мышцу, тело Давида было напряжено, от него исходило тепло. Я начала согреваться. Инстинктивно я жалась к Давиду, мне так было хорошо, в его объятиях. Уже проваливаясь в сон, я почувствовала или мне почудилось, что Давид нежно целует меня в шею, а потом, зарывшись в мои волосы, вдыхает их запах. Я резко открыла глаза и повернулась к нему. Давид лежал и в упор смотрел на меня:

– Рада у тебя совесть есть? Ты можешь не ерзать и не стонать?

– Я ерзаю? Да ты, ты… – подходящих слов не находилось, и поэтому я решила встать, но Давид не дал. Притянул к себе поближе и спросил:

– Ты куда-то собралась?

– От тебя подальше!

– Без меня ты там замерзнешь, так что терпи, – его руки обнимали меня за талию, – У тебя жар, ты вся горишь, нужно оставаться в постели. Тебе не холодно?

– Нет! – я пыталась выбраться из его цепких рук.

– Это хорошо, значит, температура выше не поднимается. Сейчас нужно много пить, – с этими словами Давид встал с кровати и пошел к столу, обнаженный, совершенно не стесняясь своей наготы. Я зажмурилась, но даже в зеленоватом свете осветительных сфер, успела заметить, что у него очень красивая… ну, эта часть тела, на которой сидят. Ноги рельефные, тонкая талия и широкая спина. Он был похож на воина.