Завтра были письма

Глава

9

Раньше Слава думала, что если гостиница пятизвездочная, то в ванной краны должны быть золотыми. Ну, или ковры на полу персидскими. Это потом уже она поняла, что звезды – они за другое присуждаются. За соседство. В отеле должны отдыхать люди твоего достатка. Недемократично? Пожалуй. Но что греха таить: разные бывают люди, разного достатка и разного поведения. Вот взять молодежь. Им же танцы до упада подавай, и лучше, чтобы до утра. Шум, гам, дым коромыслом. Зачем им персидские ковры? И денег у них нет столько. Да если им эти ковры и постелить, они их и не заметят. А есть другая категория отдыхающих: вроде уже и не молодежь, но все равно пиво по вечерам уважают. И чтоб дискотеки до утра.

Опять старая песня. И она про деньги. Хорошо быть богатым или нет?

Слава не считала себя человеком богатым, но многое могла себе позволить, жила достаточно свободно, так скажем. Ее мнение на этот счет было однозначным: ответственность это большая и напряжение постоянное. Да, зарабатывает человек много, так он и работает постоянно. Вот и нужен ему такой отель, чтобы соседи тихие были, чтоб работать не мешали. А отдыхать будем, это уж как сосед за завтраком, если доживем до его возраста.

Гостиничный номер ничем особенным не отличался, даже ковра на полу не было, обычный паркет. Разве что вензеля на постельном белье говорили о статусе отеля. Ну, и еще матрас. Это да, тут не придерешься. И тишина, и никакого обслуживающего персонала на горизонте. Когда они только номера убирают? Загадка…

* * *

Телефонный звонок раздался часа в два ночи. Слава вздрогнула от неожиданности, но уснуть она еще не успела. Листала пожелтевшие листки, все пыталась представить себе этого Павла Терентьевича. Это же надо, самый настоящий курортный роман, а мужчина – из разряда донкихотов. Таких сегодня, наверное, уже не сыскать. Но какова Рита!

Слава быстро подняла трубку: еще, не дай бог, звонок разбудит соседей. На другом конце провода прозвенел яркий Ритин голос:

– Это я! Ты же все равно не спишь.

Вот, значит, как. Значит, волнуется и места себе не находит. Никогда Рита не стала бы звонить в два часа ночи, даже по делу, даже по какой-то необходимости. Значит, сердце не на месте, значит, не дает покоя ей вот эта самая переписка. Или уже пожалела, что отдала Славе свои письма. Ее родная, любимая Рита. Но та переписка, она про какую-то другую Риту!

– Ты права, не сплю, только закрыла твой пакет, – со вздохом ответила Слава.

– Ну?

– А почему на машинке-то напечатано?

– Вот в этом весь он. Педант, перфекционист.

– Заметила. И про жену в каждом письме. Как он от нее под столом прячется. И машинка печатная у него там?

– Славка, в корень зришь. Мне это тоже всегда странным казалось.

– А ты к нему когда-нибудь ездила? Или только он к тебе? – Славе ужасно хотелось спать, но она понимала: подруге важно ее мнение. Вот прямо сейчас, хотя бы беглый взгляд на ту ее непростую ситуацию.

– Нет, я, понятное дело, никогда. Знаю только, что жил он в Минске. Собственно, почему жил? И сейчас, наверное, живет. Он меня, правда, старше был на двенадцать лет. Мне тогда было тридцать восемь лет, да почти тридцать девять.

– Ну да, возраст такой… специальный. – Слава, естественно, сразу стала проводить параллели. И у нее роман случился в тридцать восемь. И Майер ее тоже старше на двенадцать лет. – Ничего себе совпадения.

Рита сначала не поняла.

– Ах ты про себя? Действительно, ну надо же… Ну да, именно так. То есть сейчас ему за семьдесят. Преподавал в Минском университете зарубежную литературу. Двое детей. Внук тогда только родился. Назвали в честь него Павликом. Вот, собственно, и вся информация. Да я и не вникала толком, и не лезла в душу со своими вопросами.

Слава посмотрела на часы – ей, между прочим, рано вставать.

– Так, может, он про профессора придумал все? Вон у меня дядя, когда едет в санаторий, тоже всем рассказывает, что он профессор. Слушай, у меня же в Минске живет мамина подруга. Точно! Она как раз преподавала в университете. Так я все узнаю. Рит, ты чего замолчала?

– Как-то мне, Славка, не по себе стало. А вдруг я действительно все это придумала? И Пашу этого, и весь наш роман. Вот дура-то была бы, если бы семью бросила.

– Ну, во-первых, не бросила, значит, уже не дура. Но я так понимаю, что тебе нужно поставить точку в этой истории. Я же только просмотрела несколько писем! Хочу их прочитать основательно. В Минск позвоню. Все, Рит, мне спать надо.

– Ой, Славка, прости. Ну тут такое дело, сама понимаешь. В общем, узнавай. Павел Терентьевич Моргунов.

Слава, засыпая, думала, что все рифмуется в ее жизни. Она приехала ставить точку в этот отель. А здесь Рита со своими точками. Ну что ж, иногда учимся и на чужих ошибках. Но она оставит эти письма до Москвы. Или хотя бы до самолета. Если, конечно, получится… А здесь все же у нее работа и ее собственная история.

Глава

10

Восемь лет назад

Почему отношения с фирмачом Майером показались Славе совершенно другими? Не такими, как с их общими коллегами, директорами дружественных компаний? Он по-другому выглядел? Вел себя? Поднимал иные темы?

Наверное, всего понемногу.

Это случилось после странного и незабываемого ужина в Мюнхене, когда он ни с того ни с сего вдруг начал рассказывать о себе. И даже не это было главным, не этим он ее так зацепил. Сначала Слава совершенно обалдела, наблюдая за тем, как он помогает ей заказывать блюда. Обычно ей выдавалось меню, и через несколько минут иностранный партнер по бизнесу уже выжидательно смотрел на нее. Это тоже из разряда: не лезем в чужое пространство. Слава, как правило, ограничивалась салатом и какой-нибудь горячей закуской. Обязательно заказывала воду и бокал белого вина. Уж если она в Германии, то рислинга выпить обязана.

Были еще немцы-жмоты, которые, не стесняясь, навязывали самые дешевые блюда. Никогда Слава не забудет обед в небольшом городке рядом с Килем.

Совсем небедный фирмач прямо-таки уговаривал ее взять комплексный обед, рассказывая, что вкуснее он ничего в жизни не пробовал. Да не вопрос! Дорого не всегда значит хорошо, но Слава смело доверилась выбору северного хозяина.

Такой откровенной гадости она не ела давно. Фирмачу тоже стало стыдно, все-таки это был первый контакт, и речь шла о хорошем, взаимовыгодном и долгосрочном проекте. Слава давилась пересоленной рыбой и удивлялась: ведь она же и сама за себя может заплатить и за этого дядю тоже. А теперь что? Еще работать полдня, и ужин неизвестно когда. И жажда замучает…

С Норбертом Майером все сразу пошло по-другому.

– Аперитив?

– Я с удовольствием выпью немного рислинга… – начала свою заученную песню Слава.

– Это мы с вами обязательно выпьем, я вам обещаю. – Майер помедлил. – К десерту. Но нам нужно выбрать еще вино для горячего блюда. Это мы сделаем с вами через пять минут, а сейчас я предлагаю выпить сухой шерри. Как вы на это смотрите? Вам нравится сухой шерри?

– А я его никогда не пила, – честно призналась Слава. Она слегка удивилась разгону немецкого коллеги. Больше привыкла к предложениям господина Клауса, с которым много сотрудничала в последнее время. Клаус был не из разряда жмотов, скорее из разряда рачительных немцев. Он каждый раз выбирал одно, возможно, не самое дешевое блюдо из меню и говорил:

– Это необыкновенно вкусно. Рекомендовать, конечно же, не стану, это на мой вкус!

И Слава, естественно, следовала совету.

Вот это по-немецки. А здесь что? А может, этот Майер алкаш? Напьется сейчас и что Славе с ним делать? Да вроде не похоже.

Официант уже стоял перед ними.

– Нам, пожалуйста, два шерри. И винную карту принесите, пожалуйста. Каре ягненка в меню сегодня есть? С розмарином? Так вот, фрау Карелина, если мы останавливаемся на ягненке, то предлагаю заказать примитиво. Не пробовали? Хм. Или вы предпочитаете испанские красные вина?

– Наверное, все-таки французские, – осторожно начала Слава, боясь сказать что-нибудь не очень умное.

– Если вы о бордо, то для сегодняшнего ужина это банально. Даже если бы вы сейчас предложили мне испанскую риоху, я бы задумался, но только не бордо! – И господин Майер строго посмотрел на нее поверх очков. – Сегодня мы выпьем с вами бутылку примитиво, это прекрасное итальянское красное вино. Две тысячи пятый год. Да, это важно. Это был прекрасный год для винограда. Много солнца, несколько настоящих дождливых дней. То, что нужно, поэтому и результат соответствующий. Оно такое насыщенное… Ну, вы скоро сами во всем убедитесь…

Если уж начистоту, то рабочий день выдался длинным и трудным, Слава была голодная как волк и готова была бы съесть и целого ягненка. И его каре и от супчика не отказалась бы. Ну что ж, почему бы не попробовать? Выпивки этот эстет, правда, заказывает много, но ничего, не свалимся.

Но Майер не дал ей возможности ни захмелеть, ни свалиться. Еда, вино, аперитивы и диджестивы служили только красивым обрамлением яркой и интересной беседы. Майер рассказывал о себе. Проникновенно, где-то даже всплакнул, а где-то до слез рассмешил Славу. Он не расспрашивал о ней, и Славу это не удивляло: тонкий интеллигентный человек, не лезет в душу, молодец. Но как откровенен в том, что касается его! Черта, совершенно не характерная для немцев. Слава задавала вопросы: про семью, про родителей, про детство. Потом перешли к работе. Все про аппараты обсудили уже днем, а вот отношения между сотрудниками – нет. Как у них, в Германии? Знают ли сотрудники, кто сколько получает?

– Нет, а зачем? – искренне удивился Майер.

– Чтоб завидовать, – рассмеялась Слава. – Да нет, простите, я знаю: немцы не завистливый народ.

– О! Еще какой завистливый. Только не зарплатам! Секретаршу никогда не волнует, сколько получает шеф.

– Вот! – Слава сама осмелела от выпитого вина. – А у нас именно так. Каждый пытается понять, почему это директор получает в два раза больше?! Чем он лучше?!

– Хм. – Майер даже снял очки, посмотрел на них издалека, достал чистый платок, аккуратно протер стекла и опять надел. – Как правило, у нас секретарши и директора живут параллельной жизнью. Им не интересно. Понимаете, Слава… – Майер очень красиво произносил ее имя, слегка картавя на букве «л», и получалось ласково и приятно. – У нас ведь каждый может стать директором. Пожалуйста. Кто тебе мешает? Иди, учись. Сначала в гимназии, потом в колледже, потом несколько ступеней в институте. Потом двигайся по служебной лестнице и обязательно рано или поздно получишь то, что хочешь. Только нужно долго и много учиться, работать, в чем-то себя ограничивать. Единицы вытягивают, а многие с удовольствием сразу после школы идут на какие-то курсы, и готово. Зарплаты неплохие, можно отдыхать не в пятизвездочном отеле в высокий сезон, а получить прекрасную скидку и поехать в отпуск, допустим, в октябре. И машину можно взять в кредит, тоже очень хорошую, и дом. Немцы умеют жить на разные бюджеты, они любят и уважают свое, они всегда довольны своей работой. А еще они умеют отдыхать!

Майер говорил и говорил и становился таким своим, таким родным.

– Я совершенно в этой жизни один, понимаете? Так случилось, и ничего уже не изменить.

– А как же ваша жена?

– И это сложно. Не хочется говорить, но сложно все.

И она ему тогда очень сильно поверила, и про жену, и про сложно. Глядела в его печальные глаза, и хотелось взять за руку и пожалеть, и рассказать про Саввочку и про то, что в ее жизни тоже все непросто. Встретились родственные души? Тогда она в это ох как поверила.

Глава

11

Утром Слава поняла, что не выспалась, ругала себя за то, что зачиталась чужой историей, что разрешила Рите разговорить себя, а потом ее полночи не отпускала та, прошлая, история. Неправильно все это. Уже хотела вызвать такси, чтобы потом не добираться еще и на трамвае, но, побоявшись дорожных пробок, все-таки выбрала электричку. Можно еще немного вздремнуть в мягких велюровых креслах, собраться с мыслями.

Но мысли все равно возвращались в Ритино прошлое.

Значит, Рита и сама не уверена, было это в ее жизни или нет. Понятное дело, что было, вот ведь письма. Но странное дело: она ни разу не узнала ничего про этого Павла, никаких справок не навела. Пишет себе и пишет. Слава обязательно бы на ее месте проверила! Хотя… О чем это она сейчас говорит? Ведь Майер тоже ей рассказывал, что с женой их связывает только общий дом и больше ничего. И ведь она поверила сразу. И почему бабы такие дуры?

И Слава опять достала из сумочки письмо, которое все-таки захватила в дорогу, – какая плотная бумага, практически картон! – и тут же перенеслась в ту Ритину жизнь.

* * *

Завтрак в санатории «Восток» начинался с восьми тридцати.

Обязательный стакан сметаны, густой и свежей (поставь ложку, так и будет стоять), на выбор каша или пышный омлет. Каша каждый день чередовалась: рисовая, пшенная, гречневая, геркулесовая… Обязательная розеточка с двумя кусочками масла и блюдечко с нарезанной свежей колбасой и сыром. А еще геркулесовый отвар. Даже как-то стыдно его пить в присутствии кавалера, сразу ясно, что все здесь по болезни, хотя так и есть, действительно по болезни. Санаторий для больных с желудочно-кишечными проблемами.

Павел Терентьевич по привычке поднимался рано, надевал спортивный костюм и выбегал на улицу. Небольшая пробежка, зарядка на местном заброшенном стадионе с привычными подтягиваниями и отжиманиями. Павел Терентьевич относился к своему здоровью трепетно и педантично, как, впрочем, и ко всей своей жизни. Раз ему что-то дано, то это должно ему служить долго. Вот, к примеру, организм. Можно, конечно, и пить, и курить, только впечатлений от этого всего на час, а организму беды – на годы. Если положена диспансеризация, значит, нужно ее пройти. И анализы все сдать. Мало ли. И курорт раз в году, это обязательно. Организм – он та же самая машина. Нужно за ним ухаживать, поддерживать в хорошей форме, иногда сдавать на профилактику (вот в этот самый курорт), а иногда и в ремонт не грех. И лучше, чтобы гарантийный – оно спокойнее и надежнее.

Особых процедур Павел Терентьевич брать не стал: его раздражали суетливые медсестры, которые так и норовят накаркать какую болезнь. Воздух же! Горы! Вода из источника! Что может быть лучше? Разве можно все это заменить какими-то сомнительными ваннами, грязями, электрофорезами и ингаляциями? Ну уж нет. Утренняя пробежка, плотный завтрак, потом двухчасовая прогулка. В зимнем саду санатория, перед обедом, Павел Терентьевич просматривал свежие газеты, после обеда отдыхал в номере.

К завтраку обычно, переодевшись в костюм, спускался ровно в восемь тридцать и был одним из первых. Ну раз написали, что во столько начинается, наверное, есть в этом какой-то смысл? Может, так полезнее для организма.

С шумом подкатывала свою двухэтажную тележку официантка. Сегодня это была Ирина, завтра – Оксана. Но как же эти женщины походили друг на друга! Естественно, похожими их делали бежевые форменные платья, белые передники и абсолютно одинаковые фигуры. Такой совершенный квадрат на тонких ножках в шлепанцах. Почему шлепанцы, каждый раз удивлялся Павел. Тележку женщины разворачивали с трудом, при этом каждый раз норовя потерять одну, еле держащуюся на ноге, тапочку. И походка в такой обуви шаркающая и неустойчивая, неужели им так удобнее? Прически у Ирины и Оксаны тоже были одинаковыми: мелкая завивка на коротких волосах, что делало отсутствие шеи еще более выразительным.

Официантка не ведала про мысли педантичного мужчины в пиджаке и обращалась к нему ласково и по-домашнему:

– Доброе утро! Кашку какую будете? Возьмите сегодня пшенную, во рту тает. Заказ на завтра сделали? Рыбку заказали? С пюре? Пюре возьмите! Сами делаем! Пушистое прямо!

Долгое время он сидел за столиком возле окна один и немного этим тяготился. Все-таки хотелось перекинуться с кем-то парой слов. И вот наконец появилась эта приятная женщина. Вот только все слова сразу куда-то делись. Как только она врывалась в столовую и подбегала к их столу, у Павла сразу же пропадал весь его литературный (к тому же профессиональный!) словарный запас. Женщина начинала буквально хватать куски со стола и быстро запихивать их в рот, можно было подумать, что за ней кто-то гонится. Павел удивлялся со своего места: тоже мне отдых, куда она все время несется? Что за спешка такая? Но познакомиться захотелось. Вот именно с этой женщиной. Почему-то Павлу показалось, что с ней интересно. И еще он понял: она совсем другая, из какого-то другого мира. И как это ни печально – уже из другого поколения.

– В фойе вывесили расписание экскурсий. Вы уже посмотрели?

Рита слегка поперхнулась бутербродом, удивленно подняла на Павла глаза. Потрясающая женщина, действительно приехала лечиться. Она даже в столовую заскакивает на пару минут. И быстро все съев, бежит стремглав дальше по своей программе.

– Да, видела. Очень понравилась, даже не ожидала такой разнообразной программы. Только где взять столько свободного времени? У меня же процедур куча! Каждый день расписан! Я бы в Железноводск съездила. Но там, по-моему, в среду. А в среду у меня массаж, пропускать не хочется. Я ведь первый раз на курорте. На работе отпустили с трудом. Значит, я должна не подвести, выполнить программу на все сто. Вы меня понимаете?

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Примечания

1

От французского saumon. Лососевый, розовато-желтый цвет.