Одинокий голос в темноте

По лицу Дерека прошли широкие трещины, из которых сочилась тьма. Руки Саймона задрожали и выронили нож, Льюис что-то прохрипел и замер. Вся комната затрепетала, задергалась и запульсировала, сродни раненому органу. Эми ощутила на себе волну чужого страха, израненные щупальца тьмы потянулись к ней, но она только склонила голову перед неизбежным.

Из глубины ее тела раздался Зов.

Тогда она почувствовала нежное прикосновение собственных рук к влажным щекам. Ее пальцы, тянущиеся из пола, обнаженные ободранные локти, окровавленные ладони показались на этот свет, пропуская в реальность бездну. Итан что-то кричал, но Эми смотрела вниз – на уродливо-спокойное обескровленное лицо двойника. Нежные прикосновения превратились в ужасающе сильную хватку. Двойник потащил ее за собой.

Эми провалилась вниз – в объятия Кошмара.

***

Младшая сестра уехала, оставив Ричарда шокированным и озлобленным, а через пару дней вернулась, удивив его еще сильнее. Однако что-то внутри сразу подсказало Ричарду, кто именно перед ним. Может быть, дело в ставшей слишком уверенной, можно даже сказать – агрессивной -, походке. Или непроницаемом нечеловеческом взгляде. Или в первой же фразе, которое произнесло это выходящее за пределы человеческого понимания создание:

– Почему бы тебе не сделать мне чаю? – произнесло оно, проходя в гостиную и садясь в кресло. – Путь был не близким.

Эми никогда не просила. Она либо сама шла на кухню ставить чайник, либо дожидалась предложения.

Ричард поморщился, с неприязнью разглядывая существо перед собой. Хоть очень хотелось схватить червя за грудки, взболтать как следует и вернуть Эми обратно в реальность, он понимал – такие грубые методы не помогут. Ричард должен был собраться с силами, засунуть все свои страхи и сомнения глубоко в нутро, чтобы не показать слабости.

Серые глаза Эми хищно и проницательно сверкнули в полумраке, почти как у гигантской кошки, а на ее лице вдруг появилась снисходительная ухмылка. Итан и так прекрасно знал все слабые места Ричарда. Разыгравшийся спектакль казался ему неуместным.

– Ты всегда можешь заварить его сам. Давай к делу, где Эми?

– В Кошмаре.

– Она ведь вернется оттуда?

– Кто знает… – блекло произнес Итан. – Мало кто возвращается. Кошмар меняет их, но чаще – разрушает.

– Судя по тем рассказам из книги, ты сам толкал носителей туда! Почему?

– Посмотри на меня и еще раз задай этот глупый вопрос, если осмелишься.

– Ты забирал тела… но Льюис каким-то образом вернулся оттуда. Да что же такое «Кошмар»?

– Квинтэссенция страха. Ни одна иллюзия, которую я показываю, не может быть настолько сильной, как твой персональный Кошмар. Что-то вроде собственной пыточной. Ты создаешь ее самостоятельно, я здесь не причем. В конце концов, только сам разум знает, как максимально эффективно уничтожить самого себя. У Эми есть склонности к саморазрушению. Уверен, она подготовила для себя первосортный ужас.

– То есть, она может даже не вернуться, – Ричард закрыл лицо руками и повесил голову. Его мышцы ослабли и, казалось, вот-вот руки опустятся сами собой. Но этого не произошло. Напротив, он с неожиданной силой провел пальцами, чуть ли не ногтями по щекам, и вновь поднял голову. – Так почему тогда тебе не забрать ее тело раз уж ты в нем все равно? Женщины не подходят?

Под его циничным взглядом скрывалась переживаемая горечь утраты и едва заметное только одному Итану облегчение. Ричард не хотел быть на месте Эми. Он застал слишком постыдную для Итана часть биографии – когда они с Льюисом по-очереди пытались управлять общим телом.

Все то, что видел Ричард в психиатрической клинике Габриэля Фрэмптона-Аддамса, сильно напугало его. Эти картины, когда Льюис, то бросался на все подряд, то сидел и выл в углу, ведя какую-то ему одному понятную борьбу, те голоса, которыми говорил безумец, до сих пор снятся Ричарду по ночам. Он раздумывал о своей семейной болезни, о том, что пережил сам, и в итоге смог убедить всех, что его проступок – лишь следствие проклятия червем. Первая же галлюцинация, когда Итан все же начал зреть в его сознании, только убедила в этой лжи.

Несомненно, Ричард хотел спасти сестру. Но себя – гораздо сильнее. Потому что у маленькой Эми было все. Как бы с ней не обращались родители, она так и не познала на себе испепеляющий гнев их отца и тотальное равнодушие накачавшейся препаратами матери. Она также никогда не поймет, насколько сильно Ричард ненавидел Гейла за излишнюю требовательность, но прежде всего самого себя за то, что не смог оправдать возложенных на него надежд.

Поэтому когда Эми вдруг оказалась слишком близко к нему – в Лондоне – он действительно подумал, что имеет какое-то право возложить часть своих проблем на сестру. Проклятая кровь Льюиса, которой он напитал небольшую иглу и вложил в часы, была как раз кстати. Именно так Ричард сбил порядок наследования. Подумаешь, несколько ночных кошмаров! Ричард и не думал, насколько быстро в ней созреет червь. Теперь Эми превратилась в еще одного члена семьи, которого Ричард подвел. Не страшно. Он усвоил давным-давно: у него есть только он сам, семья никогда не примет его со всеми пороками и ошибками.

ДУРАЦКИЙ ВЕЛОСИПЕД

Итан поморщился от громкости чужих чувств. Как и прежде, они вонзились в него, отгоняя собственное презрение к этим переживаниям в дальний угол. Есть вещи, по которым он точно не будет скучать, когда разорвет ментальные связи с носителями.

– Не твое дело, Ричард, – ядовито произнес Итан, скривив губы. – Твое дело – подготовить тело, о котором мы договаривались.

– Он готов, – просто ответил Ричард, тем не менее, опуская взгляд. – Я его запер.

– Ха! Так готов или ты его запер?

– Он вспылил, когда Эми уехала. Ты сам ей позволил! Только ты виноват!

Итан громко цокнул языком, поднялся со своего места и прошел к выходу. Нэнси, прятавшаяся в углу, быстро отвернулась. Итан прошел бы мимо нее, если бы не ключи, зажатые в трясущихся руках. Он вырвал их одним быстрым движением, а потом направился в башню.

Дерек вел себя тихо и смиренно. По той бледной копии самого себя и не скажешь, что когда-то этот парень был шумным весельчаком. Губы, обветренные, искусанные, больше не болтали безумолку, а глаза, которые раньше метались из стороны в сторону, пытаясь охватить целый мир, сейчас безжизненно уперлись в темный угол. Он и ухом не повел, стоило двери открыться, но когда вдруг увидел Эми перед собой, вскочил с раскладушки, снес столик с едой и кинулся к ней.

Итан резко выставил руку перед собой, и объятиям не суждено было случиться.

– Эми, как я волновался! С тобой все в порядке? – его взгляд лихорадочно осматривал фигуру перед собой с головы до ног и обратно. Слишком быстро, слишком хаотично и слишком невнимательно.

– Я не Эми, Дерек. Я здесь, чтобы поговорить с тобой. Присядь.

Он сел, с непониманием, а потом и ужасом взирая на тело своей бывшей девушки, что теперь принадлежало существу из самых страшных снов.

– О чем ты хочешь поговорить? – смог выдавить из себя Дерек, явно не до конца понимая, что ему стоит делать в такой ситуации. Он боялся даже пошевелиться – это угадывалось по напряженной и неудобной позе.

– О нас с тобой. У нас, знаешь ли, много общего.

– Правда?

– Конечно. Так вышло, что наши мечты не смогут исполниться друг без друга. Сейчас я объясню тебе подробнее, а там – решишь сам, как поступить. Заранее извиняюсь, что тебя здесь заперли. Ричард явно перегнул палку, ему не следовало так обращаться с тобой. Но мы с Эми здесь, значит, все будет хорошо, – он легко улыбнулся и с любопытством отметил, как от слез на долю секунду заблестели чужие глаза.

Итан смекнул, что дело не в словах, а губах, которые их произносили. В их хозяйке. Итан только что осознал в полной мере, что буквально каждое предложение, произнесенное устами Эми, будет сейчас восприниматься Дереком особенно остро.Надо признать, Итан действительно понимал эти чувства. Он даже ощущал некое родство с Дереком, потому что они оба были так близко к Эми Томпсон и потому что слишком много раз Итан натягивал на себя его кожу.

Забрать чужое тело насильно он всегда успеет. Гораздо выше шансы прижиться, если носитель не сопротивляется. Ему не хотелось в очередной раз терпеть неудачу из-за своей поспешности и импульсивности. Никто на этом свете не ждал так долго, как Ремус-Севир-Куик-Либер-Иво-Турвон-Фидель-Агеласт-Бурса-Николас-Эрот-Юлиан-Себастьян-Маркус-Нумерий-Верк-Гайюс-Максимиллиан-Лука-Эджилл-Вегейр-Калле-Ингар-Хардгер-Ноах-Фаркухэр-Александр-Вилфред-Оскар-Абрахам-Сэмюель-Альрик-Стюард-Эбер-Готье-Косм-Лазар-Аррон-Хьюго-Анкэль-Базиль-Эдмунд-Адалард-Ральф-Ашиль-Алистер-Матиас-Отто-Ханк-Руперт-Дитрич-Норрис-Тристан-Виктор-Уолтер-Остин-Эндрю-Бернард-Закари-Рори-Вьятт-Осборн-Хэйвуд-Эдвин-Барнаби-Артур-Неро-Эрик-Изекил-Хью-Джулиан-Диего-Даниэль-Зигфрид-Тилл-Луц-Анселл-Горро-Лукас-Бенджамин-Хорас-Жар-Морис-Линдр-Гратин-Макэр-Джаспер-Кельвин-Кристоф-Лестер-Норман-Уэйн-Вэл-Шейн-Уолт-Роберт-Менно-Сисэр-Лукаш-Луи-Эрих-Гарольд-Давид-Освальд-Иен-Арнольд-Бэзил-Эд-Джонни-Найт-Айомхэр-Чарльз-Филипп-Оливер-Энгель-Дилан-Винсент-Мейсон-Демиан-Итан…

Поэтому он подождет еще немного. Тебя.

Эми Томпсон, ты вернешься.

Итан понял это сразу, как только оказался в тебе. За время своего существования он научился определять тех, кто действительно может справиться со своими демонами. Итан чувствовал скрытый потенциал, заключенный в твоей необыкновенной жадности. Ты не будешь первой, кто удивит его выносливостью или покорностью перед Кошмаром. Ты не будешь первой, кто вознамерится отобрать у Итана малейшую возможность стать частью мира людей. Но ты станешь первой, возвращение кого он действительно будет ждать.

Глава 26: Я

Мертвое солнце, абсолютно равнодушное к чужим страданиям, восседало на своем троне в вышине. Именно оно выжигало все на своем пути, крало малейшие проблески света в бездне. Величественная в своей неизбежности гигантская черная дыра. Но спустя какое-то время Эми уже не была уверена, что черное солнце висит именно над головой, вдруг оно излучает свою тьму снизу? Или сбоку. А что если Эми прямо сейчас находится в сердце дыры? Но если «нечто» все же здесь, уже хорошо. Пусть сияет, сколько захочет, подпитываясь человеческим страхом и тоской. Потому что Эми должна была наполнить это место хоть какими-то образами.

Сколько прошло времени, прежде чем она перестала истошно кричать?

– Кто-нибудь, пожалуйста! Здесь есть кто-нибудь?

Сколько прошло времени, прежде чем она выдрала свои глаза в попытке увидеть хоть что-то?

Тут ничего нет.

Она шла только вперед, но оставалась на месте. Падала на колени, обхватывала свое трясущееся тело, а потом ощупывала израненными руками пустое пространство перед собой. Она заламывала пальцы, кисти, суставы, с облегчением слыша, но даже эти звуки, порожденные ей самой, быстро исчезали в небытии.

Безумие родилось не сразу. Кажется, сначала Эми просто стояла на одном месте и щурилась, прощупывала пальцами пространство и пыталась справиться с накатившей паникой. Она думала, что Кошмар – это испытание. Это должно было быть чем-то…

ЧЕМ УГОДНО

Эми и не предполагала, что в итоге окажется в пустой жестокой вселенной без единой души поблизости. Кажется, она даже изначально звала кого-то по имени:

– Итан! Ты здесь?

Но прошло уже так много времени, и Эми забыла, что вообще значит «имя» и кому его дают. Зачем нужны имена, если кроме тебя никого не существует? Воспоминания больше ничего не значили, потому что они были выдуманные. Видимо, она все эти годы просто спала, а на самом деле никого никогда не было поблизости. Чувства говорили о том же, не могла же она врать самой себе. Разъедающее одиночество точно стало частью нее самой в момент рождения. И не на секунду Эми не становилось легче. Вроде бы. Даже если и становилось, то в красочном сне, который и то был наполнен страданиями и болью от потерь. Ее оставили одну или она вседа была сама по себе – сейчас не играло никакой роли.

Все дороги вели в никуда. Неважно, как долго или куда именно она шла, Эми ни разу даже на стену не наткнулась. Ее ноги чувствовали холод того, что можно было принять за пол, но ничего больше. Она отчаянно искала смысл происходящего в своем сне-прошлой жизни, где кажется светило настоящее солнце, а Эми, как последняя идиотка, бежала от него, предпочитая необъятную тьму. Ей казалось, что темнота наполнена чем-то неизведанным, загадочным, необузданным и непременно живым.

«Но так ведь и было, разве нет?»

В ее воспоминаниях часто рождались всполохи черного цвета, но не такие, как здесь, а по-настоящему живые, двигающиеся и даже разумные. Наверное, как и все остальное, что было до Кошмара, Эми просто сама себе придумала. Ах, если бы можно было закрыть глаза и снова погрузиться в чудесный сон, в котором был тот, кто всегда рядом. Неважно, ругают тебя или хвалят, пытаются убить или задобрить… какая вообще разница до таких мелочей?

Иногда она слышала голоса – там вдалеке – или даже поблизости возле самого уха. Но никто никогда не откликался на ее зов, а потом она до такой степени расчесала себе уши в попытке прочистить и избавиться от галлюцинаций, что перестала слышать даже свое дыхание. Иногда правое ухо подавало признаки жизни, и тогда Эми слышала кратковременный шепот, раздающийся из собственных губ. К сожалению, она так и не смогла расслышать ни единого слова.

Частью сознания Эми удивлялась, что она вообще еще может управлять телом, пока однажды не лишилась и этой функции. Сложно сказать, на какой конкретно день подобное произошло, потому что понятия «дня» давно уже не существовало. Эми упала на бок и вдруг поняла, что даже не может встать. С другой стороны, она забыла, почему вообще шла вперед. Так что неожиданно накативший приступ лени вдруг показался правильным, логичным. Но чем дольше она пребывала в неподвижном состоянии, тем четче осознавала – смерть близка. Конец. Ее жалкая жизнь подходит к концу. И такой необъяснимый ужас накатил на нее, что рыдания сжали горло. При этом само понятие смерти уже стерлось из сознания. Как забавно – ее разум состоял из противоречий. Стремился закончить пытку, но в страхе замирал перед самым настоящим концом всего. Хотя, наверное, Эми мучило ни что иное, как надежда. Нет ничего хуже надежды. Именно она заставляла вздрагивать и подскакивать каждый раз, когда собственное прикосновение к коже всего на секунду уставшее сознание принимало за чужое.

А ведь когда-то неведимые руки действительно касались ее плеч, волшебный чарующий голос шептал «Доброе утро» прямо внутри головы. Или все же нет?

Эми перевернулась на спину, ощущая каждый торчащий из-под кожи позвонок, провела худыми пальцами по своим глубоким морщинам и седым волосам. Интересно, как сейчас она выглядит? Руки ощупывали нос, дряблую кожу, провалы истерзанных рыданиями иссохшихся губ, но Эми не была уверена, что когда-то выглядела по-другому. Она всегда была тьмой, завернутой в кусок дрожащей смертной плоти. Ее тело, наверное, постарело, раз с каждый прожитым часом (или днем?) все больше болели суставы, а спина неизбежно прогибалась к земле. Человеческое существо умирает, когда стареет, но Эми больше не чувствовала себя человеком. Она была просто сознанием в удушающей бесконечной темноте по имени «Я». Что внутри, что снаружи – все едино. Она истязала себя долго и мучительно: сначала в качестве наказания, затем – потому что просто не могла иначе. Бесконечная боль как физическая, так и ментальная, должна была стать последним гвоздем, который вбивается в крышку ее гроба.

Но все вышло иначе.

Сейчас, перед самой смертью, наконец, что-то прояснилось. Нет, тьма по-прежнему оставалась все такой же густой и всесильной. Изменилась Эми: процессы организма замедлились, чувства остыли и впервые за восемьдесят девять лет раздробленный разум собрался воедино. Сейчас или никогда. Она разглядела свою уродливую сущность, словно посмотрела на нее в микроскоп. Это не было похоже на психоанализ, потому что Эми вдруг стала чем-то большим и перестала принадлежать той куче мяса впереди.

Эми глубоко вздохнула и открыла глаза, которые были в ее новой оболочке. В ногах валялся полуживой двойник, мельтешащий руками во все стороны с желанием найти спасительную соломинку. Ей стала созданная самой тьмой нога новой Эми, в щиколотку моментально вцепились костлявые пальцы, но она даже не поморщилась.

– Как же долго я ждала этого момента, – произнесла Эми, различая появившуюся робкую улыбку на лице старухи. – Хотя ты все равно порвала уши и не слышишь меня.

Все же частично слышала, раз задался гнусавый стон. Пальцы второй руки потянулись к Эми, и та брезгливо отшатнулась. Хватка не ослабла, и тогда Эми занесла свободную ногу над головой полуживого двойника.

– Отцепись от меня! Ты вечно все портишь, Мэрилин! – и наступила. Звук удара получился удивительно влажный, хрустящий. Двойник сразу взвизгнул, но трясущиеся пальцы не разжал. – Верно, ты не отпустишь.

Эми согнула колени и села рядом с Мэрилин, а та, поняв, что сопротивления не будет, вроде даже успокоилась и обмякла.

– Я тут задумалась, а кому из родителей показалась хорошей идея назвать нас в честь безумной бабки? Я про твое имя, – естественно, Мэрилин ничего не могла ответить растерзанным ртом. – Так и знала, что все для нас закончится раздвоением личности, даже никакие носители не нужны. Ты помнишь, кто они? Нет? Плевать. Самое ужасное, что именно ты меня создала.

Тело перед ней заскулило, прижалось сморщенным лбом к ступне. Эми поставила ногу на голову Мэрилин и толкнула, та, покачнувшись, через секунду вернулась на прежнее место.

– И держишь нас двоих тоже только ты. Знаешь, я ведь могу пожертвовать тобой, раз ты часть Кошмара.

Сарказм в голосе превратился в ненависть. Она опустила руку и сжала поседевшие волосы своего двойника, потянула вверх, а потом резко отпустила. Мэрилин ударилась о пол, быстро засопела и сжалась в клубок, все еще не отцепляя своих рук от чужого тела. Эми провела ладонью по лиц.

– Я могу выбраться отсюда, бросив тебя, но чем я тогда стану? Кем-то вроде Льюиса? А зачем тогда надо было бороться с ним? – Эми запрокинула голову, устремляя взгляд к черной дыре. – Есть причина, почему я не могу просто сбежать, думаю, я не имею на это права. Не после всего, что с нами произошло. Также я не могу бросить тебя, – она нащупала ледяные руки Мэрилин, их пальцы переплелись между собой, а потом с тихим гудением стали спаиваться. – Потому что ты принадлежишь мне. Я все еще ненавижу тебя, но я никогда не оставлю тебя, – Эми легла и коснулась лбом Мэрилин, всматриваясь в черные провалы пустых глазниц. – Поэтому тебе больше нечего бояться.

Растрескавшееся на две части сознание вдруг начало плавиться, сливаться, чтобы в итоге застыть в причудливой форме, которую уже не разбить.

– Пора просыпаться, безумная, дело не окончено, – она тяжело вздохнула и грустно улыбнулась. – Итан уже заждался, Эми Мэрилин Томпсон.

«Мое имя?»

Она начала вспоминать, и каждый вспыхивающий в сознании образ был ярче предыдущего. В разноцветном водовороте проплывали отрывки из прошлого, которые вспыхивали на долю секунды, тут же уступая следующим. Пространство изменилось. Тьма дернулась, теплый пар коснулся сначала одной руки, потом второй. Тело начало неметь, стало невесомой дымкой и въелось в черноту, полностью срастаясь с ней.

В следующий раз Эми почувствовала холод операционного стола под собой, и облегчение разлилось по ее мускулам.

– Ты все же здесь, я рад, – такой знакомый, теплый и ласковый голос портили оттенки глухой тоски. – Пусть и измененная, но все же здесь.

– Ты и представить себе не можешь, как я скучала по тебе.

– Почему же?

– Место, где я оказалось, напоминало о тебе. Постоянно. Думаю, я продержалась так долго, потому что думала об этом. Даже когда забыла имя, оставалось что-то еще. Я постоянно искала тебя.

Он был рад это слышать, ему это льстило. И подобные чувства были ему неприятны, будто Итан презирал себя за них. Однако что-то похожее на смирение промелькнуло в его сознании, и буря из чувств улеглась.

Она обернулась. На соседнем металлическом столе медикаментозным сном спал Дерек. Рядом тихо пищал аппарат, отмеряющий четкий ровный пульс, на лице – кислородная маска. Его светлые волосы исчезли, вместо них остался едва заметный ежик. Эми потрогала свою голову, и тут же отдернула руку от лысины. Только сейчас она поняла, откуда взялся этот непривычный холод, дотрагивающийся до затылка.

– Ты не побеспокоился о том, чтобы меня привязали, – Эми села на столе, с удовольствием потягиваясь. Она была готова ощутить ставшую привычной боль от малейшего движения, но Кошмар уже уплыл слишком далеко. – Это необычно для тебя.

– Решил, что если ты успеешь, я смирюсь.

– Просто смиришься?

– Поверь, не просто. Когда выбор встал между твоей жизнью и моей мечтой, я уже не был уверен, что именно для меня важнее. Удивлена? Ты не просто была похожа на меня, ты пыталась понять такого, как я. Я предал тебя, не стану отрицать. Я не успел подготовить план отступления, а ты пережила Кошмар. Ты, наверное, уже сейчас прекрасно чувствуешь, что я в западне. Мое существование в твоих руках, с этим ничего не поделать. Суди меня.

Не успел? Да он и не пытался. Эми чувствовала, как внутренние противоречия стенают в нем. Именно поэтому он в итоге просто положился на удачу, выжидая, вернется его носитель из Кошмара или нет. Фортуна в итоге отвернулась от Итана. А может наоборот? Итан все еще нежно ощупывал сознание Эми, пытаясь поверить в ее возвращение из мертвых.

В этот миг Эми по-настоящему знала, где находится Итан. Под корой черепа пульсировал отголосок чужого разума, и эта пульсация резонировала по всем внутренним органам. Червь напоминал пятно густых масляных красок, и она могла раздавить его одним усилием, правда он лишь растекся бы в маленькие лужицы.

Эми набрала полную грудь воздуха, а потом медленно выдохнула. С каждым движением грудной клетки ее наполняло спокойствие. Ради этого решения Эми выбралась из Кошмара. Только оно, единственно правильное, помогло ей выжить.

– Верно, пора заканчивать. Если я теперь судья, то мое решение не должно оспариваться.

– Будь справедливой, – произнес он, не рассчитывая на милосердие.

Итан явился перед ней в образе высокой фигуры, сотканной из тумана. Только руки, болезненно белые до предплечья, выделялись. Итан склонился, сел на колени и принялся ждать. Он выглядел как никогда спокойным, а всполохи, которые шли от его силуэта, медленно тлели в воздухе.

Эми распрямилась и сжала руки в кулаки.

– За все свои грехи, за причиненную боль и страдания, за преступления против человечества ты приговариваешься к окончательной смерти, – строгий безэмоциональный голос сотряс холодные стены операцинной комнаты. – Никаких больше носителей, никаких попыток обрести то, что тебе не принадлежит. Ты не загубишь больше ни одну жизнь.

Решение не удивило его, не заставило в ужасе поднять головы или, тем более, попытаться покинуть ее тело. Именно этого он и ожидал, и даже какое-то садистское удовольствие, вперемешку с гордостью за Эми, разбавляли ужасающее чувство опустошенности, скапливающееся в нем.

– Хорошо. Как же ты исполнишь приговор?

– Его исполнишь не ты и не я, а время. Ты погибнешь тогда, когда умру я. Именно я стану последним носителем для тебя.

Она стала палачом для них обоих. Но, по крайней мере, не пыталась обрывать свою жизнь прямо сейчас. С этим можно и повременить. Для бессмертного существа наказание и так больше напоминало тюремное заключение перед казнью.

– Несмотря ни на что, ты хочешь провести свою крохотную вечность рядом со мной?

– Это тоже часть твоего наказания.

– Ох, Эми, жизнь с тобой – это не наказание, но я принимаю твое решение. Да будет так.

Стоило ей только пожелать, как тьма внутри повиновалась. Сознание перестраивалось. То, что называлось червем, просачивалось в нее, прирастало. Их разумы неразрывно сплелись между собой, Эми поняла – это навсегда.

Именно в этот момент, когда все было уже решено, в импровизированную палату внутри старого замка твердой походкой вошел Ричард. Стоило ему только наткнуться взглядом на Эми, как он застыл на месте. Его плечи подпрыгнули от удивления.

– Итан, что-то не так? Мы же уже начинаем.

– Это я, Ричард, – сухо ответила Эми, видя, как черты лица брата искажаются и постепенно складываются в маску страха.

– Ты все же очнулась, поразительно! – Ричард неуверенно ухмыльнулся, рука его дернулась, когда он поправлял воротник медицинского халата. – У тебя много вопросов о том, что здесь происходит, да?

– Вовсе нет, – Эми помотала головой и спрыгнула с операционного стола. Голова немного закружилась из-за остатков наркоза, все еще циркулирующего по организму, но это чувство она моментально подавила. – Слушай, давай остановимся. Ты ведь и сам должен понимать, что зашел слишком далеко. Хватит уже. Не нужно из Дерека делать жертву, он не знает, на что соглашается.