Пармезан

– Вы меня только за этим вызвали? – иронично поинтересовался Олег.

– Нет. Есть еще кое-что, посмотрите сами. Если можно, мы тут посидим, в спальне вонь ужасная.

– Ничего, я привык.

Подруги вопросительно переглянулись.

Олег исследовал комнату с самопроявившейся картиной недолго. Он чуть ли не прыжками добежал до кухни, встревоженный. Саша наконец-то разглядела цвет его глаз, бледно-голубой.

– Нужно срочно связаться с родственниками умершей.

– Связаться-то можно, – неохотно ответила Саша, – вот только захотят ли они говорить, я не ручаюсь. Я пыталась вчера с ними лично побеседовать. Они даже требовали удалить их номер и больше не звонить.

– Дайте мне телефон, я попробую.

Олег, решительно протянув руку.

Недолго полистав адресную книгу, Саша передала телефон экстрасенсу со словами:

– Таисия Игоревна. Мать умершей, по всей видимости.

Набрав номер, Олег направился в спальню. Девушки последовали за ним. Неприятный запах почти выветрился, но изображение над кроватью как будто стало еще более мрачным и угнетающим.

– Включите громкую связь, пожалуйста, – попросила Саша.

– Алло, я слушаю? – послышался хрипловатый голос Таисии Игоревны.

– Здравствуйте, Таисия Игоревна. Вам удобно говорить? Я звоню по поводу вашей дочери.

– Кто это? Что вам нужно? Моя дочь умерла. Оставьте нас в покое!

– Пожалуйста, не бросайте трубку. Ваша дочь в опасности.

На другом конце линии несколько секунд не отвечали.

– Что вы имеете в виду? Вы кто?

– Меня зовут Олег. Я знаком с вашей дочерью.

Саша вскинула брови. Ее догадки были не напрасны.

– Как вы могли быть знакомы? Она пять лет после школы почти не выходила из квартиры. Вы ее одноклассник?

– Нет. Таисия Игоревна, у вас есть Ватсап или электронная почта. Ваша дочь, как бы сказать, нарисовала новую картину, мозаику из кусочков ткани.

– Я не понимаю, зачем вы над нами издеваетесь? Наша дочь богу душу отдала.

В трубке послышались всхлипывания.

– Таисия Игоревна, вы верующий человек, – голос Олега становился елейно-ласковым. Саша даже не подозревала, что он способен подбирать такие интонации. Тот еще манипулятор.

– Я знаю, вы верующий человек, я тоже верующий. Ваша дочь обратилась ко мне. Ее душа нуждается в помощи, она не может успокоиться и отправиться, как вы говорите, к богу.

На заднем плане послышался голос Лаврентия Михайловича. Он пытался уговорить супругу повесить трубку.

– Хорошо. Запишите мой имэйль, – всхлипывая, пробормотала женщина.

– Перезвоните по этому номеру, как получите файл. Я сейчас же вам вышлю фотографию стены, что в спальне вашей дочери.

Олег повесил трубку. Сфотографировал свежую мозаику на свой телефон и тотчас отправил сообщение по электронной почте. Все это он проделывал в абсолютной тишине. Наконец, Саша спросила:

– Так вы, оказывается, знакомы?

– Не на физическом плане, – буркнул Олег.

Он нервно тарабанил пальцами по телефону и, поджимая губы, смотрел на изображенную на стене умершую девушку в гробу. Зазвонил телефон.

– Это Лаврентий Игоревич. Тася не может говорить, у нее давление поднялось. Вы ответите за это хулиганство, молодой человек. Я звоню в полицию, пусть вас посадят! Тася, не вставай, дай я с ними разберусь.

Телефонную трубку явно перехватили.

– Простите моего мужа. Я… Даже не знаю, как сказать. Кира, моя дочь, мне приснилась сегодня. Точь-в-точь как на фотографии, которую вы мне сейчас прислали. Я не знаю, как это возможно.

– Таисия Игоревна, вы можете рассказать подробности про сон? – ласково спросил Олег.

– Да, я постараюсь. Сейчас от давления таблетки подействуют, легче станет. А может, мы встретимся поговорим? Или это срочно?

– Да, к сожалению, это срочно. Чем скорее, тем лучше. Душа вашей дочери очень растревожена и если в ближайшие сутки не закрыть вопрос, она так и останется страдать на Земле и будет мучать других.

– Вы не могли бы тогда набрать на стационарный телефон, мне так привычнее. Записывайте. Лавруша, я знаю, что делаю, не надо…

Олег набрал номер домашнего телефона, и Таисия Игоревна рассказала. Сперва она в подробностях описала свой сон. Похороны дочери в нем как будто проходили глубокой ночью. Все родственники собрались, и каждый держал в руках бутылку молока. Поцеловав покойницу в лоб, собравшиеся у гроба клали бутылку рядом с умершей. При этом бутылок не становилось в гробу больше, но покойница полнела на глазах. Боковые стенки гроба начали трещать под нарастающим весом, пока не лопнули, и на пол полилась черная густая жидкость, заполняя собой все вокруг. Таисия Игоревна проснулась в ужасе. Даже скорую пришлось вызывать, давление поднялось.

– И тут я вспомнила. Бабушка Рая, моя мать, положила в гроб Кирочке бутылку молока. Она ведь корову в своей деревне в Подмосквье держала, часто привозила нам то сметану, то творог. А когда Кирочка перестала есть молочку, баба Рая все пыталась переубедить ее, но это было невозможно.

Таисия Игоревна глубоко вздохнула. Было понятно, что ей тяжело говорить. Саша даже подумала, что, может, все-таки стоит перенести разговор на другой день, но мать покойной продолжала:

– У Кирочки был лишний вес. Еще в детстве она начала сильно поправляться. Подростком уроки стала пропускать, потому что над ней издевались в школе. Она даже пыталась покончить с собой. Вы, может, слышали про "Синий кит". Один подонок, не могу иначе назвать это существо, написывал школьникам через интернет и заставлял их делать разные вещи, доводил до самоубийства. Слава богу, этого негодяя давно посадили. Чтоб его сгноили в тюрьме! Знаете, мы ведь не ограничивали дочь в интернете. Думали, хоть там она найдет друзей, общение. Чудом спасли. Потом пару лет лечились у психотерапевта. Нам посоветовали найти для дочери творческое увлечение. Мы с мужем работаем в консерватории, но Кирочка никогда интереса к музыке не проявляла. Зато ей нравилось собирать пазлы. Мы нашли преподавателя в школе искусств. Кирочка начала рисовать. Но больше всего ей нравилось клеить мозаику. Дело пошло на лад, пока Кирочке не попалось видео про похудение. Там советовали полностью отказаться от молочных продуктов, а также, никогда не забуду эти слова, "идентифицировать себя с идеальным образом, к которому стремишься". То есть буквально воображать идеальную себя. Кирочка увлеклась, ушла с головой в изобразительное искусство, диеты и, прости господи, самоидентификацию. Она покупала женскую одежду XS размера, резала их на кусочки, а из кусочков собирала в мозаике женские портреты. Если вы сравните фотографию Кирочки с ее работами, то увидите сходство в чертах лица. Она везде изображала идеальную себя. И знаете, чем лучше у нее получались мозаики, тем строже Кира становилась в отношении диет. Она не просто отказалась от молочных продуктов, а настрого запрещала нам даже держать их в квартире. Мы с мужем из-за этого тоже отказались от молочки. Бабушка наша очень переживала. Она и не знала, что мы вынуждены все ее передачки из деревни отдавать соседям. Кира даже выкидывала ту еду, в составе которой были молочные продукты. У нее были панические атаки, поэтому мы стали осторожно делать покупки, тщательно вычитывая ингредиенты. Так продолжалось еще года три. Кира продавала свои картины через интернет. Она так и не похудела, то, нам казалось, что она, как говорят, приняла себя такой, какая есть. Знаете, это бозитив, кажется, называется. А, бодипозитив, спасибо.

– Таисия Игоревна, если вы устали, мы можем перезвонить через час, – заботливо предложил Олег.

– Нет, я продолжу, немного осталось. Мне так легче будет, если сразу все рассказать. Знаете, мы с мужем иногда ездили в командировки, бывало что и на месяц. Просили соседку последить за Кирой. Забивали холодильник едой, оставляли на всякий случай наличные. Кирочка даже сама в магазин ходила. Правда, чаще в фруктовую лавку. Потому что он вида молочных продуктов у нее начиналась истерика. Но когда она стала работать над той самой мозаикой, что в спальне, с ней что-то произошло. Она несколько раз полностью переделывала картину. Когда мы уезжали, Кира сказала, что закончила картину наполовину. Я никогда не видела дочь такой возбужденной. Она много шутила, поэтому мы и подумать не могли, что… Простите.

В трубке послышался голос Лаврентия Михайловича:

– Таисия Игоревна не может говорить, но я продолжу. Кратко. Мы слишком много на вас времени потратили. Разбередили старые раны. Мы только начали жить нормально, только свыклись с потерей.

За заднем плане послышалась, как Таисия Игоревна о чем-то просит мужа:

– Хорошо, Тася, ну буду, – нежно сказал Лаврентий Михайлович и далее продолжил строгим тоном. – Значит так, когда мы вернусь из командировки, Кира умерла. Она лежала на полу рядом со стеной, где эта картина. Умерла она от голодного обморока, как установили врачи. Ничего не ела, а только клеила мозаику.

– Вы можете сказать, где похоронена ваша дочь? – спросил Олег.

– Зачем вам? – с подозрением спросил отец умершей.

– Затем, чтоб никто вас больше не беспокоил по вопросу вашей дочери.

После небольшой паузы Лаврентий Михайлович назвал кладбище и предупредил, что если они что-то сделают с могилой его дочери, то он напишет заявление в полицию.

– Все будет в порядке, не волнуйтесь. Ваша дочь скоро тоже будет в порядке.

На этих словах Олег положил трубку и тут же обратился к Саше и Олесе.

– Собираемся на кладбище. Оденьтесь попроще и потемнее. Мне надо еще навести некоторые справки. Но сегодня это сделать будет даже легче, так как вечер воскресенья. Кладбище для посетителей раньше закрывают. А нам лишние свидетели не нужны.

– А что делать с этой гадостью в бидонах? – поинтересовалась Саша.

– Подождет. Переодевайтесь, а я пока пару звонков сделаю.

Во что переодеваться, Саша не знала. Казалось, вся ее одежда была порезана. Интересно, как призрак сумел это сделать? Ножницами? До сих пор не верилось, что все происходящее происходит наяву. Все-таки за сутки такую мозаику не соберешь в одиночку, как минимум пять человек должны трудиться всю ночь. Или одно ожиревшее привидение. Саша упрекнула себя за такие мысли. У людей горе, а она язвит. Среди уцелевшей одежды нашелся старый спортивный костюм, который Саша хотела выбросить. Как раз после кладбища он и отправится на мусорку. И для Олеси нашлась сменка.

– Наденешь эти джинсы?

– Да, давай, какая разница, в чем могилу выкапывать?

– Что?

– Я сейчас слышала, как Олег говорил с кем-то по телефону про лопаты.

– Черт, а я так надеялась, что мне послышалось.

Как у любого порядочного экстрасенса, у Олега все было схвачено на кладбище. Гробовщики, копальщики могил и охранники знали его в лицо. Поэтому когда они втроем в сгущающихся вечерних сумерках въехали на территорию кладбища, никто не задавал лишних вопросов. Пара мужиков с лопатами ждали у ворот.

– Надо найти могилу, пока не стемнеет. Худько Кира Лаврентьевна, 2000-2020.

– Удобные даты, – цинично прокомментировала Саша.

– И фамилия тоже, учитывая обстоятельства, – добавила Олеся.

Могилу, где была похоронена Кира нашли, когда уже совсем стемнело. Девушка умерла в двадцать лет, но фото на надгробие показывало совсем маленькую девочку, пухленькую, с двумя милыми хвостиками, довольно милую. Скорее всего, повзрослев, Кира не любила фотографироваться.

Копальщики как по команде сразу схватились за лопаты, держа в зубах дымящиеся сигареты. Справились за час. Саше и Олесе было не по себе, но и они участвовали в раскопках. Когда лопата глухо ударила о крышку гроба, Саша вздрогнула. Олег буднично наблюдал за работой, вполголоса начитывая какие-то молитвы. Слов невозможно было разобрать. Мужики, матерясь и кряхтя, вытащили гроб из ямы, поддев под него веревки, а потом с помощью лома, сняли крышку.

Сашино воображение рисовало сцены из старого ужастика "Байки из склепа". Казалось, потревоженный скелет Киры выскочит и всех порежет бутылкой молока, если та была из стекла. Если бутылка окажется пластиковой, то смерть будет долгой и мучительной. Но в широком гробу неподвижно покоился иссохший труп. Бутылка молока, которую сердобольно положила баба Рая, упала в то место, где у усопшей был живот. Невозможно было догадаться, что в бутылку было изначально налито молоко. Черная жидкость, такая же, какой становились йогурт или сметана, любой молоко-содержащий продукт. Была еще одна интересная деталь. Обычно у трупа руки сложены на груди. Но Кира как будто пыталась открыть крышку гроба, уперевшись ладонями о нее, а нижняя челюсть черепа перекошена, застыв в ужасе и боли.

Олег осторожно вытащил бутылку с черным месивом, положив ее в пакет. Затем он долго, с зажженной свечой и благовониями, читал молитвы над умершей. Мужики буднично стояли, опершись на лопаты, и курили.

– И что теперь? – с нетерпение поинтересовалась Саша.

Не то чтобы ей сильно хотелось домой к потревоженному приведению. Хоть и с хорошим художественным вкусом и мастерством, но все же приведению, которое испортило весь гардероб. Просто часы неумолимо приближались к полуночи, а Олег все бормотал и бормотал. Казалось, он так до утра будет круги нарезать вокруг раскопанной могилы. Когда дисплей телефона показал четыре нуля, Олег громко и быстро, будто одним словом, сказал:

– Amen. Закапывайте.

Все принялись за работу, потому что хотелось поскорее закончить и поехать домой. Когда последнюю горсть земли утрамбовали, Олег рассчитался с копальщиками и отпустил их восвояси.

– А мы с вами должны переночевать на кладбище. В квартиру возвращаться нельзя. У меня есть ключи от сторожки. Но там только одно спальное место. Кто-то может устроиться на полу. Я взял с собой спальные мешки. Мне места не будет, я останусь в машине.

– Какая гарантия, что ты не уедешь и не оставишь нас здесь? – Саша сама не заметила, как перешла на ты.

– Мне еще работать на этом кладбище, поэтому проблемы с руководством мне не нужны. С первыми лучами мы уедем вместе.

Мозаики в спальне Саши, нарисованные когда-то живой Кирой и затем ее призраком, остались нетронутыми. Новых изображений не появилось, что было уже неплохо. Олег помог вылить зловонную жидкость из молочных бидонов, которые они оставили с вечера, перед тем, как отправились на кладбище. Олеся ради эксперимента побежала в магазин, где накупила молочных продуктов всех видов. Выложив покупки на стол, обе подруги и Олег долго вглядывались, но никаких черных пятен ни на йогурте, ни на сырах не появлялось, а молоко в прозрачной пластиковой таре сохраняло белый цвет.

     Саше пришлось заплатить в двадцати кратном размере цену за внеплановую и опасную работу экстрасенса, да еще и вернуть проспоренное Олесе. Саша осталась без накоплений, зато в почищенной квартире, в которой после всего произошедшего не хотелось оставаться. Кровать пришлось перенести в гостиную, потому что заснуть под изображением покойницы в гробу оказалось невозможным. Соседствующая с ним, жизнерадостная мозаика, на которой была та же девушка, разгуливающая среди пальм, не спасала ситуацию. Саша все больше склонялась к идее перепродать квартиру. Или сдать ее, а на снятые деньги жить в нормальном месте. Но что-то все время сдерживало от решительного шага.

    Помимо всего прочего, у Саши пропало желание есть молочные продукты, хотя они больше не портились под чарами ее заколдованной и успешно расколдованной квартиры. Но с той поры Саша заказывала латте с миндальным молоком и на многих упаковках купленных ею продуктов была этикетка "подходит для веганов". Если отбросить эзотерический контекст и думать логически, то проблема решена и надо просто жить дальше, потому что квартира идеально подходит по всем параметрам. Вторую такую не найдешь, если только в этом же доме, но цена в объявлениях о продаже кусалась.

    Саша поняла, что больше всего ее напрягает мозаика с покойницей. Однажды из любопытства она решила проверить, какой клеющий материал применял призрак для своего творчества. Для проверки Саша решила отодрать надпись про ненависть к молоку.  С отвращением она заметила, что в качестве клея была использована черная вязкая жидкость, в которую превращались все молочные продукты, оставленные в квартире до того дня, когда под присмотром экстрасенса Олега покойницу наконец-то умиротворили.

   Все мозаики были наклеены поверх обоев, поэтому изображения можно было бы аккуратно обрезать по краям. Саша решилась на авантюру, ни с кем не посоветовавшись. Она позвонила на эзотерический телеканал. Ее историей заинтересовались и сняли передачу, где Саша упомянула, что готова продать мозаики, в которые автор буквально вложил свою душу. Покупатель не заставил себя долго ждать. Саша вырезала мозаику с покойницей, сделала рамку и получила за нее очень приличную сумму. Также была продана и надпись. Тропическую нимфу тоже хотели купить, но Саша отказалась. Все-таки, та мозаика была сделана живым человеком. Новый обладатель изображений пожелал себя не обнародовать. Но Саше до этого не было никакого дела. Она избавилась от неприятных вещей и теперь может зажить спокойно и даже ночевать в спальне.

    Первое время так и было, пока Саша не заметила, что не влезает в любимые джинсы. А подруга Олеся сделала деликатный намек по поводу пухлых Сашиных щек, которые всю жизнь были впалыми. Обновленный после мистических событий гардероб Саше пришлось отложить в дальние ящики шкафа. В ее спальне появились напольные весы. Саша могла поклясться, что когда она первый раз на них встала и мельком оглядела спальню, тропическая нимфа, изображенная мозаикой из кусочков ткани на стене, выложенная еще живой несчастной художницей Кирой, страдавшей при жизни от ожирения, заговорчески подмигнула.

– Олег, здравствуйте, это Саша. Та, что с историей про кладбище, молоко и картины.

– Здравствуйте, Саша. Зря вы продали мозаики, очень зря. Но не все потеряно. Если вы готовы расстаться с квартирой, то мы решим ваши проблемы.

– Откуда вы знаете, какие у меня сейчас проблемы?

– У стен есть не только уши, но и глаза. Когда вам удобно встретиться?

02.02.2023