Анимация мысли

Она очнулась.

Он был рядом.

– Как ты Ника? – в его руке были цветы. Такие же не обычные, словно из дыма – это тебе

– где я? – девушка посмотрела вокруг, но слабость не покидала ее

– ты в безопасности, и чуть выше, чем была раньше

– в смысле?

– скоро ты все поймешь. Нам пришлось заблокировать несколько воспоминаний, чтобы ты могла контролировать себя, иначе твои эмоции уничтожили бы тебя здесь

– но, где? И почему ты стал таким темным?

– ты все увидишь, а пока отдохни – коснувшись ее, девушка заснула.

Уходя, он оглянулся – она исчезла.

«Что все это… где же я…» – Вероника словно плыла среди всех. Касаясь одного, другого, это не было так, когда мы извиняемся слегка толкнув человека, но они мгновенно отходили всегда как призраки, оставляя после, легкий силуэт себя сопровождая улыбкой, или этого цветного дыма, который тут же исчезал. Все сторонились ее. Этот белый свет как при рождении, удивлял всех, она должна была быть гораздо темнее. «Какой красивый сон!» – Ника шла вместе со всеми в одном направлении, не зная куда наслаждаясь этой легкостью и красотой и звуками и… Они проходили среди нескольких, я бы не назвал это деревьями, но напоминало именно их. Некоторые плоды создавали мелодии, они выглядели словно прозрачный шар, или марево, другие было не видно, но чтобы вкусить такие стоило усилить одно из своих чувств, например для одних – это любовь, других – страх. Они все нужны были для самопознания. Другие росли для жизни. Третьи, как например «дурман» – для смерти. Все разделялись цветом, звуком, чувством…

Потоки под твердью, которые направлял он, рождали почти все. Он направлял их вверх решая где в их мире будет, например это «дерево» или «куст». Он не работал один, это была группа силуэтов, отбиравшихся по принципу сильнейших.

Внезапно вся толпа остановилась. Все взгляды были устремлены вверх. Ника замерла вместе с толпой. Она увидела высоко в далеке маленькую ярко-желтую точку, увеличивающуюся в размерах очень быстро. Это было похоже на огненный шар. Но девушка была спокойна. Она знала, что ничего плохого не произойдет. Только «ничего» приближалось ближе и ближе. Начали прорисовываться черты объекта. Все, кто окружал Нику, упали в одну позу на твердь. Девушка, наблюдая, ощущала, как они создают собой один сплошной разноцветный туман. Теперь она уже не отличала одного от другого. Все будто слились в одно целое.

Это был феникс, огромных размеров огненная тварь. Словно сапсан, сложив крылья, он мчался прямо на свою жертву.

Туман, окружавший Нику, стал медленно подниматься по ее ногам.

Жар охватывал все сильнее, словно с неба сошла раскаленная лавина, пожирая в прах абсолютно все. С каждым размахом крыльев этой твари, из них ударяли несколькими разрядами молнии, их звук рождал страх. Вероника чувствовала, как огненный взгляд, проникая в ее мысли, возрождает в них феникса.

Туман поднимался уже высоко над девушкой, он становился темнее, даже чернее. Молнии разрывали его, отбрасывая несколько силуэтов. Немногие поднимались снова. Другие падали словно ночь, исчезая в белоснежной, местами цветной тверди. Этого не должно было случиться.

Жизнь и смерть объединяет – любовь.

Он ждал ее, не оборачиваясь, не смотря и не слушая, угадывая все ее движения. Он знал ее. Каждое мгновение мысли, желания. Он звал ее, всем своим существом, всегда, всю свою жизнь… навсегда…

Она была прозрачным, не имевшим цвета, как все, изгоем, но только не для него. Они наслаждались друг другом, терялись друг в друге, касаясь кончиками пальцев, соединяясь в сознании, рождая целую вселенную. Создавая мир внутри себя они сливались в одно целое. Оставляя всех и все в ненужности в бессмыслии, но только сейчас.

Словно в пустом пространстве не имевшем начала или конца их мысли в унисон каждой буквы одной вспышкой пробуждали что-то ярко белое, живое, не имеющее определенную форму, но стремящееся повторить образ своих создателей. Так происходило всегда. Это был предел их развития, когда они добивались совершенства. Соединяясь, они стали одним.

(Циолковский однажды сказал: «Когда человек достигнет совершенства – его тело будет светиться», я не знаю, но это заставляет задуматься.) Ее сторонились, хотя всегда приветствовали, помогали в чем-то, но как лицемеры. Камиэль чувствовала это, ей так же хотелось любить, только чаще становилось грустно. Она прозрачна – зачем такая нужна, от которой не получишь ничего. Их существование зависело от создания из мыслей живых и не живых материй. От чего-то невидимого, могло произойти, только невидимое.

– улыбнись – он шел мимо, уловив ее нотки грусти.

Она попробовала сделать что-то подобное, получилась смешная гримаса. Он засмеялся

– как твое имя —

– Камиэль, Эли, Миэла, Ка… – она перечисляя не договорила – тебе ведь, как и всем, нет до этого разницы

– все – не я

– что? – Эли словно очнулась – какая «всиния»?

Он прикоснулся к ней. Задев всего лишь прядь волос. Камиэль застыла в движениях, осознав, что он – среди сильнейших.

Ее локоны стали наполняться цветом шанжан, преобретая оттенок «пепел розы» постепенно, с каждой секундой. Но ей нравилось не это. Она чувствовала Его. Чувствовала себя. Безмятежно-яркой, интересной, бесподобной, нужной. Наверно просто женщиной.

Миэла оттолкнула его, испугавшись очередного обмана или этой, возможно иллюзии, но он остановил ее.

– уходи, зачем тебе это – но все больше отдавалась ему

– Кто ты? – он исчезал. Проверив свои возможности, создавая в руке цветок, чтобы Камиэль окончательно не испугать. Он убедился и продолжал. Щелчек – и она стала его вселенной…

Это было так давно, но они помнили это знакомство всегда, как сейчас, и тот цветок о котором было сказано:

***

on the way… •—• •– •–

однажды ты встретила цветоктакой как и все ни чем не приметныйслабый тонкий ростокон был самый обыкновенныйалый цвет лепестковаромат разгоняемый ветроммягких нежных тоновозаряемый солнечным светомты не видела жизни в немили может быть просто не замечалане знала тонкой души в неми как-то вечером ты его все же сорвалаты принесла его домойв холодный осенний вечерпоставила в вазу с водойа рядышком зажгла две свечицветок согрелся тепломон думал что есть любовь на этом светеи раскрылся бутонзасиял что есть сил он на этой планетено теперь ты спалакого-то не дождавшисьи тихонько сопеласвоим снам отдавшисьа цветок все сиялраспускаясь в надежде ответной любвии яркой вспышкой «взорвал»эту темную комнату затмив две свечивсе светилось прекраснымкрасотой и любовьюжелтым синим и краснымсчастьем и какой-то мечтоюсловно в старом каминепылали красными фужеры мебель зеркалавсе заиграло в цветочном миресливаясь в нежности друг друга дополняли три цветапыльца медленно плылав синем свете вселеннойвсеми звездами свиламлечный путь в бесконечностьв желтых бликах мерцалтронный зал из чистейшего золотаон буд-то тебя приглашалбыть королевой цветочного городавсе в свете сливалосьменяя миражздесь все казалось волшебным сейчаси был райский садсолнце пляж и коралловый рифкрасивейший водопадтеплых благ экзотический мифцветок не мог разбудить и сказатьтебе уверенно и так искреннетолько сумел показатьлюбовь свою в светлой истинеон сиять пересталбрызнув ароматами куда-то в темнотуотдав силы завялразбросав свои лепестки по столу)

*** (Он увидел, какой ты можешь быть… и из цветка вылетел Феникс: маленькое совершенство, словно из мира игрушек: огненная тварь. Подлетая к Веронике, птица не удивилась белоснежной душе, а сложив резким взмахом крылья, помчалась на свою жертву. Словно сапсан, она схватила её душу, и понесла к центру планеты, через все круги ада.

Она понимала, что вокруг камни, разной плотности вещества и жидкости. Но они пролетали мимо, даже мыслями не отвлекаясь на этом. Этот Мир не касался их больше…

Наконец, оказавшись в полной темноте и пустоте, феникс бросил девушку и, мелькнув пару раз во мраке, удаляясь, исчез…) – это было до рождения Ники, когда еще она была в утробе матери.

А сейчас, в этом Мире Ника осознавала, что, что-то не так. Феникс должен был быть простой игрой фантазий этих существ, их праздником победы силуэтов над чем-то подобным. Но чтобы он ожил в мыслях Вероники.

– где же ты – она звала его раз, за разом. Это переходило уже в крик, все сильнее.

Он и Камиэль чувствовали этот крик, но их слиянию нужно было время чтобы окрепнуть. Ситуация этого не позволяла. Задумав, они оказались совсем рядом с Никой. Ее страх возрождался еще с большей силой, награждая ту тварь огромной мощью.

Девушка сияла еще ярче, чем в прошлый раз, но и он теперь был не один.

Все произошло в мгновение.

Феникс последний раз пронзил Нику пламенным взглядом. Насытившись, набравшись жизни ее страхом, стал вальяжно, лениво подниматься ввысь, его уже не интересовала, та «тучка» из тысячи силуэтов. Он превосходил их в сотни раз, да и интерес он проявлял уже не к ним. Кто-то еще пытался уничтожить, нападая, вырывая куски его жара. Но для него это ровным счетом ничего не значило. Силуэты стали разделяться друг от друга, разлетаться, скрывая мыслями, сознанием все вокруг, создавая живой мираж для этой твари.

Он и Камиэль, защищая Нику от феникса, окружили ее плотной завесой, чтобы ее свечение не разорвало свою обладательницу. Произошел взрыв, создавая обратный эффект: они исчезали из этого мира, затягиваясь в образовавшуюся ими черную дыру.

Она затягивала феникса туда же. Еще несколько секунд и огненный демон исчез во мраке бездонной пропасти.

Черная дыра закрылась. Их больше не было здесь…

Друзья 1

– разряд – врачи нервно бегали – еще разряд

– одна дышит, что с теми двумя?

– пока ничего,

– что значит ничего, работать!

Они забегали быстрее.

– Сегодня в полночь по местному времени произошло ДТП.

Пострадавших трое, все в тяжелом состоянии доставлены в областную поликлинику, водитель проверяется на состояние опьянения. На месте ДТП обнаружены черные следы гари, образовавшиеся не понятно… – диктор, рассказывая новости, повел рукой в сторону, словно удивляясь своему сомнению, и продолжил – среди очевидцев огня никто не видел. На этом сегодня все, будьте внимательней, вокруг тысячи жизней!

Нике, сквозь сон, потихоньку возвращался слух, затем стала проясняться картинка перед глазами.

– где я?

– Вы попали в аварию. Сейчас в областной больнице. Все плохое позади. Поправляйтесь – медсестра, словно вызубренной фразой проговорила ответ, и воткнула в трубку капельницы сладкий одурманивающий» сон»

Щелчок. Вспышка белого света. Вопрос:

– Ты любишь жизнь?

Все быстро исчезло.

еще щелчок. Снова вспышка света. Тот же вопрос:

– Ты любишь жизнь?

Кто-то медленно подходит, протягивает руку:

– Эли?

капнула одна слезинка, другая. Резкий глубокий вздох. Почти шопотом ответ:

– да… конечно-

Камиэль открыла глаза.

Он пытался вырваться. Но один разряд дефибриллятора, второй, впихивали его обратно в это…: «Что это?… Где мы?». Не понимая, как найти на «это» ответы, он прикоснулся ко врачу, увидев всю его жизнь, уловив в ней знания в областях: биохимии, анатомии, патологии: «Я не хочу сюда!!», – Снова, вырываясь, боролся Он.

– Так, ну все вроде

– да, пульс в норме

– трижды спасли

– Ага, как-будто не хотел жить?

– действительно странно, как это вообще возможно?

– на самом деле ты хочешь жить, но только с самому себе навязанным принципом. То есть, например: с любимым чем-то или кем-то, без чего не видишь смысла для себя. Я не касаюсь здесь наркомании, это совершенно другое.

– снова философия?

– сегодня можно – пытаясь пошутить, глав. врач снял с лица маску и улыбнулся – всем спасибо. До завтра

Медики, прощаясь, торопливо выходили из реанимационной

Вокруг Вероники стояли ее друзья.

Но сейчас она была одна. Она сидела на краю стула обнаженной, немного склонившись, слегка касаясь пальцами лица. В другой руке, лежала пара ее слезинок. В рассеянных мыслях, среди отрывков памяти, ей вспомнился Макс. Та ночь…

Вдруг, Ника почувствовала по своей спине чье-то дыхание, страстное, теплое. Затем кто-то задел ее кончиком пальца и медленно провел по ее позвонкам. Как же безумно. Ника выгнулась вперед. Еще один выдох, она выгнулась влево. Одна ее рука скатилась с лица ближе к груди, другая бросила те слезинки, как не нужные ей… уже и забыла, что держала. По ее коже пробежали мурашки. Выдох Ники издал нежный стон. Кто-то губами прикоснулся к ее шее. Его рука огибала со спины талию, затем был уже низ ее живота. Еще поцелуй. Еще один жаркий выдох. Она резко открыла глаза, обернулась, но все исчезло.

Вокруг стали появляться один за одним стулья, пять, двадцать, сотня, появлялись люди так же быстро. Ника теперь уже была шикарно одета, дорогой парфюм, бокал вина, хотя ей было не интересно и не вкусно. Рядом стоял Александр Михайлович и кричал, даже орал перекрикивая несколько человек

– Красавчик! Давай! Делай его! Делай!

Ника привстала, перед ней был ринг по боям без правил. Она узнала на нем: «Лука?»

– Лука, добей его! Давай! Давай! С ноги ему! Давай. – Затем он наклонился к Веронике и шепнул на ухо – я же тебе сказал детка, мы «поднимем» с тобой «бабки»

– Да, да, ты был прав – она улыбнулась

– Пойдем, здесь больше нечего смотреть

Они стали уходить. Лука все продолжал добивать своего противника. К нему наклонился судья, чтобы прекратить бой, но и его апперкотом опрокинуло назад, лица всех были забрызганы кровью, словно это была дикая бойня на смерть. На ринг стали забегать сначала судьи, затем тренеры, какие-то посторонние люди. Все кинулись на Луку, снимая его со своей жертвы. Но он вырвался от них, и в прыжке нанес последний удар кулаком тому в голову. Толпа разом навалилась на Луку, и уже дождавшись, когда с ринга унесут проигравшего, отпустила его.

Он поднял вверх обе руки

Да! да! я сделал его, каждого! Яяяя чемпиоооон! – он просто орал.

Уже на выходе Ника повернулась к Луке, но увидев даже на таком расстоянии его взгляд, закрыла глаза, и шагнула из этой сцены.

Она вышла на площадку главного из всех театров России, выложенную специально для нее самым дорогим паркетом. С верхней сцены, до самого пола свисали декорации в виде тысячей золотых нитей уходивших прямо в зал, до нескольких передних рядов и рассеивались, редея, в оставшихся. В зале стояла полная тишина, все слушали, предвкушая появление «Самой…». В руке Вероники был микрофон усыпанный стразами, на ней было яркое красное платье, от самого ценного для всех кутюрье. Она сделала шаг, и как и все услышала звон своих каблуков. Еще шаг, зал стал наполняться звуками, шепотом, затем один громкий хлопок, не удержавшегося от своих эмоций зрителя, еще несколько… Ника, ускорившись, появилась перед тысячной аудиторией, пожиравшей ее взглядами. Все прожектора включились в один момент. Казалось: все находятся под дождем, от эффекта этих нитей, которые раздвигались, удаляясь от Вероники сохраняя определенное расстояние до нее. Словно сама стихия воды не желала нарушать ее красоту. Зал взорвался аплодисментами.

– Добро пожаловать джентльмены! – ставя игривый акцент на первую «е» Вероника словно завела мужскую аудиторию зала, медленно ведя пальцами ладоней по своему телу – и леди! – она выделила их, резко распахнув словно приглашая в объятья руки так, что все женщины почувствовали себя могущественнее тех, кто их ухаживал – я приветствую вас! – Ника спускалась в зал, протягивая руку тому, кого возжелала. Она успела только моргнуть, как перед ней оказался дряхлый старик, в рваных лохмотьях, протягивающий руку к тысячной купюре. Шол ливень, Ника держала эту купюру, но увидев себя нищей, хотя это было просто без тех нарядов, потянула деньги к себе, и рванула, убегая от него наполняясь изнутри слезами, Выбежав на дорогу, она видела тот грузовик, но что-то словно вкопало Веронику в асфальт. Резкий толчок. Он спас ее. Вставая, и помогая Веронике подняться, он предложил ей:

– не делай так больше —

Ника не поняла что именно, но ответила:

– спасибо, не буду. Как тебя зовут? – Ника улыбнулась своему спасителю.

– меня? – он удивился – Ника, ты не… – он взглядом проник в ее душу – ты не помнишь.

Осознавая, он удивлялся еще больше. Ее нельзя было оставлять, та огненная тварь разлетелась по их сознаниям.

– не помню? – перебила девушка – что не помню?

– как пообещала завтрак своему спасителю – он стал заигрывать, специально, чтобы максимально заинтересовать Веронику, и поселиться в ее памяти пусть и маленьким, но счастливым эпизодом

– да, затем ужин, клуб, пастель – она строго посмотрела на него, но улыбнулась

– послушаешь? и я пойду – он продолжал

– что послушаешь? Я ничего не понимаю? – сейчас она действительно растерялась. И через секунду продолжила игру – и ты уйдешь! И сотрешь мой номер!

Он кивнул в ответ, и Ника проснулась.

Лена, сидя рядышком с Вероникой, гладила ее волосы, перебирая в пальцах пряди. Она была грустна, и тоской словно заражала рядом стоящих Луку и Александра Михайловича, и Макса.

– Лена, успокойся, Лена – не выдержал Лука

– Все будет нормально, я отвалил порядком «бабок», чтобы ее подняли на ноги – хотя сейчас А.М. лгал, он всегда был жадный к деньгам.

– Она очнулась – Макс остановил разговор

– Как я рада вас видеть! – Ника оглядела всех, – Алиса?

– Нет, она приедет позже. – Макс словно извинялся за нее…

Незнающие реальность 1

Алиса стояла в кабинке перед зеркалом глядя в свои стеклянно-дикие, бегающие глаза. Она чувствовала, как ее тело выделяет капельки пота. Как энергия разливаясь, поднимает женщину от кафеля. Сердце, дыхание, телодвижения: все происходило быстро. Одно обгоняло другое. Шум моторов всячески отвлекал ее от мыслей, в которых творился сейчас полнейший хаос: «Ты готова! Один шаг, один… всего один, ты же готовилась, месяц… целый… долгий, один месяц… решайся!». Она быстро достала из лифчика маленькую колбочку, открыла ее, и ногтем насыпала пару полосок на край раковины. Наклонив голову, Алиса жадно занюхала одну из них, на секунду пропав из вида, затем снова появилась в отражении. Вытирая нос, ее мозг разрывался от этой бело-розовой химии, молниеносно раскидывая импульсы в каждую клетку ее затуманенного грязью организма, словно солнце испытывает термоядерные реакции. Она видела себя насквозь… девушка прикурила сигарету, и схватила рядом стоящую бутылку мартини, сделав пару глотков из горла, поставила ее, и снова занюхала эту дрянь, облизывая палец, обсасывая его, проглатывая последние на нем молекулы своей волшебной пудры. Алиса слышала свои мысли: «Еще глоток!» Она хотела было взять бутылку, но скорость в ее голове опрокинула рукой алкоголь на пол. От звона стекла, пилот постучался в кабинку туалета:

– все хорошо? —

Она слышала это очень медленно, и ее ответ, был очевиден:

– да, да все хорошо, я сейчас, не беспокойтесь, это просто бутылка, ни чего страшного, я все уберу, все хорошо – это была скороговорка. Но мысли продолжали: Все хорошо! хорошо! да! всеее хорошооо!…»

– 2 минуты… —

– я выхожу – она перебила его

Девушка видела, как медленно машет крыльями муха садясь на химический след. Она протянула руку, и двумя пальцами схватила ее за крыло: «Надо бросать это все, бросать!». С отчаянием, но так же быстро простонала Лиса. Швырнула муху в сторону; потушила сигарету; спрятала остатки белой гадости; и, не убрав стекло, вышла из туалета. Отражение выходило из туалета последним, не успевая за своей обладательницей.

Второй пилот еще что-то объяснял инструктору. Девушка хотела присесть на кресло, но тело отказывалось ее слушать. Мышцы не могли позволить себе расслабиться ни на минуту, что-то несло ее прочь, гнало из этого самолета наружу. Ей хотелось просто разорваться, проникнуть в воздух и раствориться в этом мире:

– я готова – она сказала это сама себе.

Инструктор обернулся, но Алиса уже открыла дверь самолета и шагнула из него.

Парашют лежал рядом с креслом.

Она слышала только шум ветра, разлетавшегося под ней, глаза от защитной реакции прищурились. Адреналин немного разбавил эмоций в ее эликсире, но… Алису крутило словно куклу, падающую с крыши девятиэтажки, прокручивающую в голове снова и снова: «Всеее!… Хорошооо!…. Она потянула руку к кольцу, но его не было. Адреналин снова заработал, протрезвляя женщину: «Как же так? Где? Где? Где? Аааа…!!!».

Инструктор уже летел следом, разгоняясь к ней, как наконец схватил ее словно был с девушкой одним целым.

Уже на земле:

– вы не допускаетесь больше к прыжкам.

Алиса ничего не ответила, опустила глаза и ушла.

Друзья 2

– я думала ты никогда не очнешься – продолжая играть волосами Ники, Лена не отпускала свою тоску

– ну что ты, родная, мне уже лучше

– эти твои переломы, сотрясение – она посмотрела на загипсованную ногу, затем руку – как ребро?

– всего лишь трещина. Лена все заживет, успокойся.

– я так боюсь за тебя, как ты будешь дальше…

Это была грусть или тоска в самых глубоких смыслах. Она уже не хотела верить в счастливый конец, или начало чего-то, ставя под сомнение саму доброту, даже порой любовь, которую всячески пытался сохранить ее маленький трехлетний сын. Люди для нее стали простым кишащим то ульем, то муравейником, то…. Лена говорила про них: «Только инстинкты, только они двигают всеми. К примеру для одних появился новый бренд в одежде, для других в автопроме, для третьих – в еде. Но для всех это звучит одной командой «фас», и они бегут, как и я сама, покупая, или беря кредиты на это свое «добро». Потому, что таково их «Я», ну или мое, неважно. Это просто толпа, которой управляют те, кто управляет теми, бесконечно ради себя.

– Лена, я тебе щас «всеку» – Лука начинал злиться

– Да конечно, сколько можно, – Макс поддержал его.

Лена обиделась, отстав от волос Вероники, и отвернулась, уделяя больше внимания своей же никчемной тоске

Врачи еще долго работали над пострадавшей: зашивали раны, гипсовали переломы, прежде чем увезти из реанимационной в палату.

Была глубокая ночь, даже какая-то слишком темная. Камиэль отдалась своим снам. Он стоял над ней, хотя его нынешнее тело было в другой палате, и видел Эли, «запечатанную» так же в телесную оболочку, но во много раз красивее, чем любая из любых. Она парила над собой, не имея возможности контролировать себя, как в прошлом. Всё ограничивалось пределами этой оболочки. Потоком мыслей – мощной энергией, он словно запускал механизмы жизней каждого органа ее безупречного образа. Он не двигался, чтобы концентрация была максимальной. Это была аура то бело-синего цвета, то желтого, то красного… пропуская её по легким изгибам Камиэль, каждая разорванная мышца, после той аварии соединялась своими волокнами. Он видел это так же легко, но только не в том теле, которое теперь предназначалось для него.

Дверь в палату открылась, зашла медсестра с очередным уколом и замерла. Тело Эли ярко светилось, рядом она разглядела его, переливающегося мощным цветным потоком, почувствовав медика, он прекратил процесс, но было уже поздно. Медсестра лежала на полу, рядом растекались жидкости из пары разбившихся бутыльков.

За последнее время он слишком много отдал: его силуэт местами переливался уже черным светом.

Он и Камиэль теперь были готовы к этому миру. Так считал он…

– доброе утро, мы уже решили, что вы впали в кому – лечащий врач листал историю болезней – вы нас просто удивляете. Ваш организм, во время сна перестает нормально работать, сердце бьется один раз в минуту, все органы почти не функционируют, вы словно животное впадающее в спячку – врач посмотрел ему в глаза, отвернулся, через секунду взглянул еще раз, и снова отвернулся.

– Миэла… – он был жутко вымотан

– что? – подумав показалось, доктор продолжал – а ваша спутница, просто волшебница какая-то, она живее всех живых. На клеточном уровне она переродилась, словно в нее закачали программу обновления. Надеемся, что и от амнезии, она избавилась. – и словно позавидовав – Да, с таким-то телом. Ее кстати забрали родные, пока вы были в спячке. Если в ваших планах – снова поспать, то мы вам этого просто не дадим.

«Похоже придется принять этот мир таким, какой он есть» —

он пробуждаясь, немного смирился.

Начало 3

– Скоро мы закроем проход между нашим и вашим Миром… – задумался он. – Отпускай такси, поедем на моей, если хочешь я объясню тебе эффект той фотографии

– нееет, я бы послушала, но только не это – Ника намекала на другое потому, что была поражена, когда почувствовала душу.

– тогда поехали?

– да

Ему нравилась весна, когда снег таял за пару недель, оставляя пыль в своих утренних заморозках. Глядя на деревья, покрывающих мехом свои почки, он чувствовал маленькие ответвления новой жизни. Или как птица создает сотни разных звуков, из своего маленького клюва.