Covert nevtherworld. Бесконечность I. Катастрофы разума

* * *

Лениво клонясь к закату, солнце ещё одаривало жителей Кранцберга своими лучами. Покончив с изнурительной работой, Анастасия и Шурочка уже морально отдыхали в предвкушении выходных. Погода обещала быть настолько хорошей, насколько позволяла осень, а планы на выходные были столь грандиозными (Александр пригласил их загород, в скит-клуб), что подруги отринули неприятности и предавались мечтам. Правда, одно дело всё-таки ещё осталось. Машину необходимо было забрать со штрафстоянки. Если честь по чести, то Анастасия делать этого особенно не хотела. Она с неохотой представляла, как ей сейчас придется выслушивать нравоучения дорожных инспекторов по поводу того, что её машина всю ночь мешала прохожим и транспорту, хотя это была неправда, Анастасия четко помнила, что оставила машину в положенном месте, на котором нахождение автомобиля никак не ограничивалось временными рамками. Но девушка была уже такой уставшей, что решила ничего не доказывать, а просто заплатить положенный штраф и уехать.

Добравшись до адреса, по которому находилась штрафстоянка, Анастасия, однако, поняла, что странности не закончились. По тому адресу, на который они приехали, никакой штрафстоянки, а вполне обычная парковка.

Выражая явное недоумение, Шурочка, пожав плечами, плавно въехала во двор и запарковала машину напротив ворот.

Выйдя из машины, подруги направились к окну контролёра. По другую сторону окна сидел парень лет девятнадцати. Он вежливо выслушал Анастасию и сказал, что эта автостоянка для обычных автомобилей и уж никак не для эвакуированных. Анастасия, переставая что-либо понимать, назвала номер автомобиля. Парень постучал по клавишам компьютера и радостно объявил, что действительно, белый «мини» был поставлен сегодня в три часа утра, на десятое место, и простоял там весь день. На закономерный вопрос Анастасии, а кто, собственно, поставил её машину сюда, парень ответил, что не знает, так как он вчера не видел владельца и обнаружил автомобиль только под утро, когда проводил дежурный обход стоянки. Но он предполагает, что раз девушка называет себя хозяйкой автомобиля, а судя по документам это так, то, вероятно, сама хозяйка и поставила.

Вконец запутавшись, Анастасия расплатилась за постой машины и вместе с Александрой они пошли разыскивать автомобиль.

К необъятной радости девушки, её «мини» стояла там, где указал контролер. Анастасия достала ключ и проверила, стоит ли машина на сигнализации, «мини» радостно улюлюкнула и подмигнула фарами. Действительно, машина стояла на сигнализации.

Странно, подумала Анастасия, она ещё могла представить, что кто-то угнал машину и поставил её сюда, хотя не понимала зачем. Но как угонщик снял её с сигнализации? Ведь ключ-то был всегда при ней, а даже если допустить, что угонщику удалось каким-то невероятным образом отключить сигнализацию, то как ему удалось включить сигнализацию обратно? Подойдя к автомобилю, Анастасия открыла дверь. В салоне стоял ужасный запах, как будто здесь перевозили что-то тухлое. На водительском сиденье лежал целлофановый пакет, в котором обнаружились молоток, веревка, а ещё… Анастасия неприязненно отпрянула. Из пакета выпал белый конверт, точь-в-точь как предыдущий.

Шурочка резким движением схватила конверт, чтобы он не достался подруге.

– Давай лучше я прочту, – сказала она, – а то потом тебя точно придется везти к психиатру.

Шурочка, осторожно вскрыв конверт, вынула несколько листов и стала читать…

«Dorogoj dnevnik, mozhno ya budu tebya nazyvat', tak zhe, kak i moya podruga, tvoya hozyajka? Nadeyus', ona ne slishkom obiditsya, chto ya napishu neskol'ko strok tut. Segodnya v moj pervyj voskresnyj vecher v Shvejcarii, v kachestve studentochki-yuristochki, my pokidaem dom mistera Chiluella. Voditel' dolzhen razvesti nas po domam. Aleksandr uekhal segodnya noch'yu na elektrichke. On skazal, chto s utra emu nado byt' v Zheneve. Dumayu, eto ne svyazanno s pyatnichnym sporom s misterom Chiluellom, tak kak na sleduyushchee, subbotnee utro, ona byla uzhe zabyta. Mister Chiluell skazal, chto nekotorye iz suzhdenij Aleksandra ochen' vernye i posle zavtraka lyubezno priglasil ego v svoj kabinet. Ya ne znayu, chto mezhdu nimi proizoshlo, no vernulis'oni iz kabineta luchshimi druz'yami. Navernoe, eto cherta muzhskoj psihologii, hotya ya ne razbirayus'. Vsyu subbotu my s misterom Chiluellom i Tomom byli na nastoyashchej anglijskoj ohote. Chuvstvovala sebya, kak geroinya «Sagi o Forsajtah», nado budettol'kopodumat'kakaya. Ohota byla prelestnoj. Ya ne pervyj raz strelyayu iz ruzh'ya, i ot goda k godu moe masterstvo uluchshaetsya, po krajnej mere, Tom skazal, chto ya strelyayu, kak professional. Nadeyus' ne potomu, chto ya v subbotu emu priglyanulas'.Hotya nado s nim budet poznakomit'sya poblizhe, tem bolee chto Nastya ne budet vozrazhat'. Ona,kak skazala Sveta Rusakova, krutit sejchas roman s Verhovskim. Interesno, kogda eto oni uspeli? Ya ne mogla okrutit' etogo parnya za tri goda obshcheniya, a Nastya, esli verit' Svete, za odin vecher. A mozhet eto prosto vnezapnyj poryv podderzhki i sostradaniya? Ne znayu. V voskresen'e utrom byl proshchal'nyj zavtrak, ya vpervye uvidela mladshih brat'ev Toma, takie zabavnye, kak dva homyachka. Za zavtrakom uzhe ne bylo nikakih sklok. My sobralis', I sev v mashinu, uekhali. Tom vzyal u menya telefon, nu nado zhe, kak vse bystro proiskhodit, a ya ved' eshchyo nichego ne sdelala i dazhe povoda ne davala. Nastya, pomnitsya, menya preduprezhdala naschet ego strasti k devushkam, no ya kak-to ne vosprinyala eyo slova v ser'ez. Nado byt' ostorozhnee. Nu, chtozhe, kak govorit'sya, moya ostanovka. Nastye privet».

Шурочка отложила тетрадь и воззрилась на подругу, так, как обычно смотрели на людей, стремясь получить ответ на непонятный вопрос.

– Что смотришь? – спросила Анастасия. – Убедилась? Шурочка была бы рада убедиться, только не знала, в чём именно ей убеждаться. Если кто-то хочет скомпрометировать Анастасию, то почему он подбросил ту часть дневника, где писала Саша, может быть, хотят скомпрометировать их обеих, тогда почему этот таинственный некто подбрасывает только самое начало дневника? Шурочка прекрасно помнила, что в остальных «главах» подробности их совместной жизни в Женеве более пикантные и, так сказать, обвинительные. Да и зачем подбрасывать страницы из дневника им, когда куда как лучше подбросить их, скажем, на телевидение или в газету. Учитывая появившегося убийцу и то, что произошло в пансионате, на карьере Анастасии можно будет поставить крест, если это, конечно, является целью этого некто. Или нет?

Странная штука жизнь, однако.

КОНЕЦ ВТОРОЙ ГЛАВЫ

Глава III. Знамения

А я – то всегда был уверен, что дети – это просто сказочные чудовища – заметил единорог.

Льюис КэрроллСреда 17 октября

ДАЙ! – раздался крик, и через секунду желто-синяя пластиковая тарелка улетела в неизвестном направлении, а ещё через секунду она превратилась в пыль после попадания в неё дроби.

Скит был одним из немногих спортивных увлечений состоятельных людей, которое нравилось Александру Верховскому, прежде всего за то, что в этом виде спорта он был предоставлен сам себе. Ему не надо было отвечать на вопросы журналистов постоянно касающихся его будущих планов, о которых Александр ещё ничего не знал. Ему не надо было обсуждать и спорить с кем-либо и о чём-либо. Здесь ему было необходимо только ружьё и меткий взгляд. Скит для Александра был ещё возможностью выпустить свою энергию, поглощаемую мониторами своих компьютеров и нудной бумажной работой. Отправляя дробь за дробью в небо, и превращая в ничто тарелочку за тарелочкой, Александр казался машиной, так быстро и четко реагировал он на появление целей, которые выбрасывал ему метательный аппарат.

Анастасия Урусова тоже любила скит, он помогал ей развеяться после рабочей недели. Ходить по светским вечерам она не любила, тем более что сейчас ей совершенно не хотелось видеть псевдосочувствующие взгляды окружающих, за которыми ясно просматривались злорадство и удовольствие от того, что с ней случилось. А за выбиванием тарелочек можно было вполне забыть обо всех несчастьях и проблемах и оставить их на потом. К скиту их обоих приучила Шурочка, которая с детства привыкла к летним поездкам на охоту и ружье держала, наверное, лет с семи, благодаря чему ещё до поступления в университет она профессионально занималась стрельбой и как-то раз, ещё в Швейцарии, зазвала Александра и Анастасию с собой в клуб, ну и пошло-поехало. Из их «Женевской четверки», как, подражая битлам, называли себя друзья, только Света Русакова не ходила в скит-клуб, так как с детства противилась любому оружию, пусть даже спортивному.

Сегодня развеяться никак не получалось. Скорее всего потому, что проблемы, которые коснулись Анастасии, касались и её близких друзей. Даже такое крохотное воспоминание о Женеве вызвало в памяти всю цепь произошедших с ними тогда событий. Плюс ещё добавилось беспокойство. Если этот таинственный «почтальон» прислал не только страницу, написанную от её имени, но и от имени Саши, то он может прислать и остальные «части» дневника. Вот уж о чём, а об этом она точно не хотела разговаривать с Александром, но если ей пришлют «продолжение», это и его коснется. Он должен был знать.

Женева, восемь лет назад

Прошла неделя с той памятной поездки к Чилуэллам. Деревья украсились желтой и красной листвой, и уже кое-где стал подувать северный ветер – предвестник скорых холодов. Девушки сидели на занятиях по французскому. Анастасия отвлеченно слушала, как педагог объясняет грамматическое правило. Голову сейчас, правда, занимало другое. Её мысли постоянно возвращались к тому, что произошло между ней и Александром во время поездки к Чилуэллам. К тому, как она, зачарованная его смелостью в отстаивании своей позиции, позволила себе явно лишнее в отношениях с малознакомым молодым человеком, а точнее сказать, совсем незнакомым. Больше всего на свете ей хотелось все прояснить, дать понять, что между ними нет и не может быть… ну, хотя бы недоговоренностей. Бесспорно, Александр был красавцем, и даже его манера изъясняться имела свою прелесть. Ей понравилось, как он стойко держался тогда вечером. Из уст Александра любая его идея начинала казаться привлекательной. За ним было вообще тепло и комфортно. В этом таилось какое-то дьявольское наваждение, от которого она никак не могла избавиться. Нет, она не могла отрицать, что он ей симпатичен, но временами от Александра веяло авантюризмом. Она заметила, что в любой ситуации он всегда пытается пробивать свой путь, не считаясь с мнением окружающих, и вот это в нём… нет, не отталкивало. Пугало. А ещё её бесило, что подруги вместо того, чтобы подсказать, как действовать дальше, просто из кожи вон лезли, чтобы Анастасия потеряла равновесие.

– Где вы витаете, Анастасия? – осведомилась педагог. – Я вас, кажется, просила озвучить правило образования passé composé.

Анастасия промычала что-то не совсем понятно. Педагог усмехнулась.

– По-моему вы думаете о чём-то далеком от французской грамматики, – заметила она.

Вверх метнулась рука одной из учениц.

– Прошу, Наталья, – педагог перевела взгляд на другую девушку.

– Passé composé образуется при помощи вспомогательного глагола avoir или être в настоящем времени и participe passe, – отчеканила девушка.

– Совершенно верно, – сказала педагог, записывайте, а вы, Анастасия, перестаньте витать в облаках.

Анастасия тихо выругалась и, открыв тетрадь, стала злобно чиркать в ней ручкой.

– Почему ты ничего не говоришь нам о том, что произошло между тобой и Александром? – полюбопытствовала сидящая рядом Шурочка, – нам-то могла сказать.

В её голосе даже чувствовалась какая-то обида.

– О чем тут говорить? – вспылила Анастасия, усиленно пытаясь не обратить на себя внимания педагога. – Обычный поцелуй.

– Обычный? – Шурочка засмеялась, достаточно громко, чтобы Анастасия поняла реакцию, и достаточно тихо, чтобы не услышал педагог. – Обычный?! Ты вообще-то заметила, как он на тебя смотрит? Или в голове сплошная учеба?

– Саша! Прекрати!

– Парень в тебя влюблен по уши, – продолжала подруга. – Скажешь, что ты у нас такая маленькая и глупенькая, что даже не заметила?

– Я не маленькая и не глупенькая, Саша, – холодно отрезала Анастасия. – Мы с Александром – друзья. Наши отношения – чисто дружеские.

– Ой, не могу!!! – в восторге зашлась Шурочка. – Ты ещё скажи – товарищеские! Наверное, я с ним целовалась у озера!

– Света, скажи ей, чтобы она замолчала!

Светлана, сидевшая по правую руку от Шурочки, не обращала внимания на подруг и старательно выполняла упражнение.

– Хорошо, хорошо, допустим, что ты слепая и не видишь ничего, – продолжала рассуждать Шурочка, – но если ты хочешь знать мое мнение, то ты просто трусиха.

– Хватит! – зашипела Анастасия, топнув ногой. Шурочка засмеялась ещё громче, чем всё-таки заставила обратить на себя внимание педагога.

– Ваша личная жизнь, безусловно, интересна, – услышала она за спиной голос педагога, – однако сосредоточьтесь на упражнении, будьте любезны.

Анастасия посмотрела на подругу уничтожающим взглядом.

До конца пары они прекратили разговор. Она решила использовать паузу для подготовки аргументов.

– Мы просто переживаем за тебя, – заботливо и мягко произнесла Светлана, так, как если бы она говорила с неразумным ребенком.

Сейчас они шли от кабинета французского языка по направлению к столовой.

– И ты туда же! – воскликнула Анастасия. – Я думала ты, как человек более взвешенный, скажешь что-то путное, вместо этого ты поддерживаешь ее. – Анастасия гневно посмотрела на Сашу.

Девушки вошли в столовую и сели за один из круглых столиков.

– Почему ты говоришь всякие гнусности про меня и Александра? – спросила она надменно.

– Почему гнусности? – удивилась Саша.

– Ладно, не гнусности. Вздор.

– Почему вздор?

– Хорошо. Всякие вещи.

– Потому что они очевидны, – хмыкнула Шурочка. – Сейчас ты и сама не отрицаешь.

Анастасия со вздохом откинулась на спинку кресла. Большего Шурочке и не надо было. Наверное, нужно обидеться, решила Анастасия.

– Ты так носишься со своей актерской мечтой, что не обращаешь внимания на желания, – Шурочка лукаво подмигнула ей. – Даже когда дело касается Александра. Даже когда речь идет о твоих чувствах к нему.

– Ты ничего не знаешь о моих чувствах!

– Может быть, потому что их нет? – парировала Шурочка. – Ты тоже понятия не имеешь о чувствах. Ты боишься даже подумать о них. Учиться на отлично и быть чьей-то подружкой – вещи вполне совместимые, знаешь ли.

– Ты боишься, – откровенно заметила Шурочка. Удивленная Анастасия подняла голову.

– Чего ты боишься, подруга? – спросила Шурочка. – Чувств Александра или собственных чувств?

Шурочка взяла Анастасию за подбородок, так что теперь подруги смотрели друг другу в глаза.

– Я не знаю, что ты чувствуешь, – сказала Шурочка. – Тут ты права. Но подозреваю, что для тебя эти чувства в новинку. Что-то страшное и неизведанное.

Анастасия молчала, потому что спорить было нечестно.

* * *

Она встряхнула головой. Куда её опять понесло. Это было всё в прошлом и уже никогда не вернется. Хотя может быть, она и хотела, чтобы и вернулось, и пошло все по-другому. Но нет. По-другому пойти не может, все уже случилось, и она хочет забыть это, как кошмар. Господи, что же со мной происходит, – подумала Анастасия, – ведь такого раньше никогда не было. Почему всё навалилось сразу – и это убийство, и эти письма из прошлого. Она никому, естественно, в этом не признавалась, но отчетливо понимала, что письма шлет кто-то из очень близких ей людей. Ведь о том, что тогда произошло, мало кто знал. Нет, знали, конечно. Но не знали о её участии. Девушка скосила осторожный взгляд на стоящих через трап Александра и Шурочку. Они весело разговаривали и смеялись. Очевидно, Александр травил Саше очередную политическую байку, он был мастак на такие истории. Кто бы только послушал. Их каждый совместный вечер в Женеве начинался с того, что Александр усаживал трех подруг перед собой в столовой и начинал декламировать анекдоты про политиков, новости с довольно забавными комментариями, какие он только мог придумать.

Господи. Неужели кто-то из них? За прошедшие два дня Анастасии иногда стало казаться, что она просто сходит с ума. Ещё позавчера утром, даже когда увидела труп девушки, она бы в жизни не подумала, что кто-то из её близких людей способен на предательство. Господи, да ведь это в голову просто не лезет. Детективы интересно смотреть со стороны. В реальной же жизни…

– Хорошо отстрелялась, – сказал Александр, убирая винтовку в кейс. Они втроем шли вдоль трапов к небольшой хижине, возле которой всегда стояло два или три столика под тентами, чтобы уставшие стрелки могли выпить чего-нибудь прохладительного. Друзья выбрали себе место поближе к уже зеленеющим деревьям и подальше от солнца, которое в этот час особенно пекло, и после потраченной энергии от стрельбы им совершенно не хотелось жариться. Хотя мысли Анастасии занимала и вовсе не погода и не стрельба. Она всё хотела рассказать Александру про дневник, но на трапе особенно не поговоришь, а сейчас как раз можно. Друзья заказали себе по стакану свежевыжатого апельсинового сока, и Анастасия, кивнув Шурочке, начала.

– Саша, – сказала она, как можно более спокойным голосом, – у нас есть к тебе разговор.

Откинувшийся на спинку пластикового стула Александр отвлекся от созерцания стрельбы других членов клуба и, развернувшись вполоборота, внимательно посмотрел на подруг.

– Как говорят англичане, я весь уши, – сказал он. Александр вообще любил выражаться вычурно и фигурально. Анастасия это относила к проявлению его разностороннего образования, обычно даже уже во взрослом возрасте, не говоря уже об университете, она не упускала возможности подшутить над тем, что Александр выражается и ведет себя совсем не как технарь, коим он себя мнит, но сейчас настроения для этого не было никакого.

– Речь пойдет не об Англии, – сказала Анастасия – а о Швейцарии, точнее, о том времени, когда мы там учились.

Услышав про учебу в Швейцарии, Александр напрягся. Он, как и две сидящие напротив него девушки, прекрасно помнил, чем закончилась их совместная учеба. Правда, для него был памятен ещё и тот разговор, который случился между ним и Анастасией, незадолго до тех событий, которые они втроем (а если честь по чести, то вчетвером, потому что Света тоже знала об этих событиях) вот уже семь лет старались не вспоминать.

– И, я так понимаю, этот разговор касается тех событий, которые случились под Рождество? – спросил Александр.

– Да, – сухо сказала Анастасия, – я перейду сразу к делу. Когда я вернулась домой, после ужина с тобой, я обнаружила на комоде конверт. В конверте лежали листы из моего электронного дневника.

– Того, что ты вела во время учебы, – уточнил Александр.

Девушка кивнула.

– Там слово в слово было описано то, что я писала во время первой недели в Женеве. Про наше знакомство, про то, как мы собирались к Чилуэллам. Я, конечно, взволновалась, но не более того, а вчера произошло вообще странное. Мне позвонили из полиции и сказали, что мою машину отогнали на штрафстоянку, ну ты помнишь, что после ужина я поехала на электричке. Так вот когда мы прибыли на стоянку, это оказалась вполне обычная стоянка, и контролер сказал, что мою машину я же пригнала в ночь. Мы открыли автомобиль и там обнаружили вот это. – Она достала тот самый целлофановый пакет, который обнаружила вчера вечером. И там была ещё одна часть дневника, но уже от Сашиного имени.

– М-да, – задумчиво сказал Александр, вертя в руках молоток, – все это действительно странно. Кому вдруг понадобилось вспоминать события восьмилетней давности, да ещё таким способом? – Он посмотрел на Анастасию.

– Я не знаю, – честно ответила Анастасия, – я боюсь, что посылки будут продолжаться…

– Как в сказке, – усмехнулся Александр, – чем дальше, тем страшнее.

– Что-то типа того, – сказала Анастасия, – но не только. Эти посылки могут…

– Попасть в руки журналистов, – снова закончил её мысль Александр. Он любил так делать, обладая незаурядной логикой, и очень часто мог прочитать фразу практически любого собеседника. – А ещё ты боишься, что эти посылки отправляет кто-то из нас, правильно, – он улыбнулся белозубой улыбкой, – я прав?

– Из кого из нас? – спросила молчавшая до этого времени Шурочка. – Из нас троих?

– Ну почему из троих, – сказал Александр, – ещё есть Света, она тоже принимала участие в этих событиях, причем непосредственное.

О Свете Анастасия честно говоря, не думала, хотя созванивалась с ней на прошлой неделе. Светлана единственная, кто после всех событий осталась в Женеве и окончила учебу там. Да и вообще, сделала неплохую карьеру, став известным адвокатом. Анастасия ей даже чуть завидовала. Господи, что же это все значит?

– Но, как ты думаешь, – спросила Шурочка, – зачем это нужно?

– Ну, если вы хотите банальный ответ, – сказал Александр, – то возможно, кто-то хочет навредить Анастасии в бизнесе, кстати, тогда, скорее всего, этот человек и стоит за тем, что труп подбросили в пансионат. Но при этом этот некто ничего никуда не посылает. Почему?

– Ну и почему же? – спросила Шурочка. Александр допил сок и поставил стакан на стол.

– Он хочет, чтобы Анастасия искала отгадку его действий, – сказал Александр, – хочет, чтобы она нервничала, сомневалась.

– И что же мне делать? – спросила Анастасия. Александр наклонился вперед, так, что некоторое время они смотрели друг другу в глаза.

– Самое лучшее ничего не делать, – сказал он, – Ждать.

– Ждать! – воскликнула Анастасия. – Такого совета я от тебя не ожидала.

Александр усмехнулся.

– Если ты будешь продолжать искать, то рано или поздно запутаешься, а как только запутаешься, то просто сойдешь с ума и всё равно ничего не найдешь.

Анастасия фыркнула. Интересно он говорит, подумала девушка, как будто его это и не касается вовсе. Быстро же, однако, мужчины все забывают. Нет, она должна узнать правду, должна. Что бы ни случилось потом. Она должна!

* * *

Главное управление уголовного розыска города Кранцберг занимало последний, верхний этаж красивого палевого цвета здания в южной оконечности города, немного не доходя до набережной. Ксения припарковала свой автомобиль возле управления и вышла из «Ауди», вдыхая свежий морской воздух, который сразу окутал с головы до ног. Её лучистые глаза, как всегда, рентгеном собирали информацию. Город жил своей жизнью, даже несмотря на адскую жару. Туристы спешили насладиться последними солнечными днями и увидеть как можно больше достопримечательностей за тот короткий период, что находились здесь. Офисные работники, которых можно было легко узнать по однообразным деловым костюмам, спешили на работу. Всё было как обычно и не выдавало какого-либо страха или паники, а ведь один из тех сотен людей, которых она видела сейчас, мог быть тем самым убийцей, которого они ищут. Преступник – это обычный человек, эту истину она усвоила давно. Он не прилетает с Марса или Венеры. У него нет каких-то особых отличий. Мы можем видеть его каждый день на улице, пожимать ему руку, пить кофе по утрам, даже влюбиться, но так никогда и не узнать, что он убийца или насильник, грабитель или сутенёр. Нет, преступники всегда носят маску порядочности. Её работа срывать эти маски.

Внутри здания было тихо и спокойно. Здесь в отличие от здания в Борисфене не сновали туда-сюда следователи, оперативники, эксперты и ещё бог знает кто. Ничего такого. Размеренное течение жизни.

– Что-то не особо нас встречают? – прокомментировал Мациевский.

Ксения хмыкнула.

– А ты чего хотел, – осведомилась она, – чтобы тебе к автомобилю ковровую дорожку положили?

Анатоль осклабился.

– Зачем мне? – язвительно сказал оперативник. – Ты же у нас гений сыска.

Отвечать Ксения не стала. Девушка подошла к окошку дежурной части и кулаком постучала в стекло.

Почти сразу из двери внутри помещения высунулся паренек лет двадцати и, окинув гостей деловым взглядом, так же деловито и важно произнес:

– Что вам угодно?

Ксения продемонстрировала удостоверение.

– Мы из Борисфена, – сказала она, – следственная группа, вам должны были звонить.

С полминуты дежурный что-то соображал, потом, наконец, выпалил:

– А, да, да, да, конечно, слышали, знаем. Проходите. Четвертый этаж. Кабинет 411.

– Благодарю, – коротко кивнула Ксения, увлекая за собой помощника, – вот, а ты ругался. Смотри, как здесь всё культурно. Как в деревне.

– Думаю, и остальное на уровне, – заметил Анатоль.

Поднялись на четвертый этаж. Нужный кабинет находился в начале длинного коридора, схожего с тем, что Ксения каждый день видела в Борисфене, только короче. Табличка гласила: