Туманный рассвет. Книга первая. Январь 2026-го

Молчаливый протест против Деда нарастал в кочегаре уже многие месяцы. Коча поймал себя на том, что сегодня он возвращается к этому не первый раз. Хотя уже осознал, что жизнь его уже никогда не станет прежней. За полдня он впитал в себя столько информации от местных и пришлых людей, что времени на переваривание ее уйдет немало. Первые оказались послушными рабами, чье поклонение было продиктовано безысходностью и тяготами прежнего существования. Вторые явились, как хозяева, на чужую территорию, действуя хитро и подло, забирая последние крохи сознательного человечества в угоду своим наместным царькам и их свите. Значит, мир не стал лучше. Пока где-то население Земли продолжало умирать в муках от вируса, здесь самые ушлые решили всё за всех, выстроив пищевую цепочку, с собой, естественно, на самой вершине…

Его зацепили слова Шатуна о жизни в дерьме и поедании крыс. Оба – и Коча, и Шатун знали, что наемник неправ. Не все люди не опустились до звериного существования, сохранив зачатки культуры, гигиены и совести. Да, они жили по подвалам и подземельям. Но промытые кем-то сверху мозги Шатуна убеждали своего хозяина, что такая жизнь хуже сытого рабства. Дед тоже грешил вкладыванием своих интересов в чужие головы. Он горячо убеждал артельщиков в том, что объединение с карьерской и другими городскими общинами невозможно по причине возникновения анархии, борьбы за власть и как следствие, расслоения зарождающегося общества. А Коча видел в этом только страх вожака потерять свой личный авторитет, власть и материальные блага с приходом новой, свежей крови извне.

Когда Коча вышел из плотного лесного клина и очутился в рощице, снег продолжал тихо падать. Его глубокие следы от снегоступов такой снежок будет засыпать очень долго. Как бы не проспать погоню…А то что она будет, вероятность достаточно велика. Матвей там рвет и мечет поди, лишившись двух бойцов, автоматов и рации… Точно. Рация! Он повернул тумблер на приборе, выдвинул антенну. Щелчки и помехи. Километра четыре он отмахал от карьерауправления. Будет ли сигнал добивать с учетом неровностей ландшафта, погоды и мощности этой игрушки? Он огляделся. Повсюду – заснеженные холмы, бетонные опоры ЛЭП с огрызками проводов и только вдали на востоке, сквозь неплотную снежную пелену проглядывают четыре цилиндрических бетонных близнеца – зернохранилища элеватора. Значит, в лесу он несознательно забрал влево, вопреки туристским байкам, и вышел к…А что это такое? Ах да. Это горы нерудной породы, добытые из недр с большим запасом некогда мощными карьерами для строительства дорог и объектов недвижимости в одном уже далеком олимпийском городе. И лежащими теперь без надобности многотонными кучами на южной окраине города. Вот за ними, дальше к реке, должен быть рабочий поселок, в котором можно укрыться, отдохнуть, перекусить и заодно проверить свою версию насчет погони. Бросит ли Матвей бойцов за ним или поостережется…Близость заводской общины к лагерю врага внушала серьезные опасения.

Поднимаясь на кучи слежавшегося гравия, Коча понял, как он сегодня устал. Не с его больными легкими штурмовать горы с полной выкладкой. Но куртка, куртка- то! Как греет. Не меньше, чем тяжесть автоматов на плече!

С вершины холма в надвигающихся зимних сумерках он увидел несколько разбросанных по равнине бытовок, наполовину заметенных снегом. Ни огонька, ни дымка, ни звука, ни крика. Мертвое безмолвие. Или как там у Лондона? Белое? Тоже подходит. Особняком стояла двухэтажная кирпичная будка станционного смотрителя у железнодорожного переезда. Круглая жестяная труба на крыше имела следы копоти, значит, печка там есть, а это возможность погреться и поесть горячего. Снежный покров в поселке был истоптан звериными следами, но нигде кочегар не встретил человеческих. Два пролета металлической лестницы привели его на второй этаж будущей ночлежки. Она оказалась без двери с кое-где выдранными половицами: видимо, и дверь, и доски пола некогда ушли на дрова. Но стекла в окне, как раз выходящем на высокие холмы гравия, были целыми. Внутри – грязь и пустота, в открытый проем наметано снега. Жилого запаха: табака, еды или мочи, комната не имела. Под потолком на месте электрической лампы висела керосинка без стекла. Фитиль был сухим, но занялся со второго раза. Коча потряс лампу – на самом дне плескалось, значит, хватит. Слабый огонек разогнал темноту к стенам, еще более сгустив ее. Никакой мебели, только самодельная буржуйка из железной бочки с дымоходом, уходящем в недра чердака, да заскорузлое тряпье, служившее когда-то постелью местным обитателям. Тряпками кочегар заткнул дыры в половицах, одну повесил на окно, чтобы издали не видно было оранжевого пятна огня, и спустился вниз. До темноты он похозяйничал в поселочных бытовках, натащил фанерных листов с внутренней обшивки жилых вагончиков, с помощью выдранных гвоздей и куска кирпича сколотил некое подобие двери. Защиты никакой, но ветер и холод снаружи сдержит. Еще пару раз он спускался за дровами. Быстро сгустившаяся темнота не дала ему как следует побродить по бытовкам в поискам полезных артефактов, и он, загромоздив перила и ступени на лестнице своей ночлежки кусками фанеры и листового железа, отправился на покой.

Печь быстро нагрела комнату. Сухое тепло разлилось по убежищу, и Коча скинул ботинки, поставил их у огня сушиться рядом со снегоступами, на которых уже парили портянки, затем протер снегом натруженные ступни. Дымоход справлялся нормально; при слабых отблесках лампы под потолком он медленно почистил автомат, вспоминая казавшиеся очень далекими месяцы учебки срочной службы и уроки самообороны в общине. Снарядил один, со второго снял магазин и, сложив приклад, отправил в рюкзак. Вещевые мешки «поисковиков» были скудны: в разведывательный рейд продснаб выдал им по банке консервов, бутылке очищенной воды и сухарей в пакетах. Никаких тебе излишеств армейского сухого пайка. Зато салфеток и антисептиков наложил с избытком, видимо, чтобы сидоры больше казались.

Теперь возникал вопрос – укладываться ли спать или сторожить гостей? Конечно, баррикада на лестнице не только задержит неприятеля, но и разбудит Кочу, однако уставшему организму хотелось спать. Загасив фитиль лампы, Коча сел на корточки у окна и то и дело отодвигал грязную тряпку, озирая пустынный поселок. На белом покрывале и без света луны отчетливо проступали покосившиеся силуэты бытовок. Ни огонька, ни звука. Только тихо шелестел снег. Иногда сторож впадал в сонное забытье, и ему снилось, что Матвей со своей бригадой нашел общину и учинил жестокую расправу над ее обитателями. Тогда Коча просыпался от душной испарины на лбу и груди. Давно ему не снились страшные сны. Часы Шатуна натикали полночь. Коча удивился – он и не заметил, как проспал три часа. В общине оставалось два старых механических хронометра, которые начкар выдавал караульным: по ним определяли время заступления на дежурства и сдачу смены. Теперь же он располагал отличной вещью и не понимал, как обходился без часов все эти годы. Видимо, не было необходимости. Снег засыпал все следы беглеца, и только нагромождение фанерных и жестяных кусков на лестнице обиталища станционного смотрителя говорило о возможном присутствии человека в заброшенном поселке.

Снаружи послышался легкий звенящий звук: похоже, кто-то пытался преодолеть преграду на лестнице. Коча весь превратился в слух. Автомат в ставших потными ладонях был готов послать нарушителям спокойствия тридцать свинцовых гостинцев разом. Звук повторился нескоро, но в этот раз Коча успел заметить что-то темное на фоне снежного покрова. Волк? Или одичавший крупный пес? Один?

Стрелять не хотелось. Тогда вся маскировка, с которой так помог снегопад, пойдет на смарку. Какой-то смелый зверь захотел отведать человеченки. Он быстро натянул носки из трофейных запасов и обулся. Потом, почуяв неладное, стал на колени, вынул тряпку из половицы, мазнул фонарем в кромешную тьму первого этажа. Луч светил не дольше секунды, но Коча успел заметить две пары желтых огоньков совсем рядом с лицом – волки стояли на задних лапах, уперев передние в стену, и шумно нюхали воздух. Их густая, лоснящаяся шерсть с подпалинами темного серебра стояла дыбом на мощных загривках…

«Твою мать, во попал! С этими уж никак не договориться и заболтать не удастся…»

В общине каждый ребенок знал, что встреча с волком один на один – верная смерть. Если, конечно, ты не опытный вооруженный охотник, да и то нет гарантии уйти живым от умного кровожадного хищника. Знали и то, что от своей добычи волк никогда не откажется. Никогда и ни за что. Волков в последнее время, как и других хищников в отсутствии коллективного отстрела обществом охотников, расплодилось уйма, еды в лесах и полях на всех не хватало, поэтому грех упускать такой шанс: запертый в четырех стенах человек никуда не денется. Умные твари ловко придумали: двое снизу караулили потенциальный запасный выход, а третий проверял на прочность баррикаду на лестнице.

Ожидание ничего не даст: на выручку в заброшенный поселок никто не придет. Напротив, за это время к волкам присоединиться четвертый, пятый, десятый. Не говоря уже о возможной погоне наемников. Даже минута промедления может все решить…Но что делать? Нужен трезвый мозг, холодная голова и полминуты времени.

Коча снова запалил лампу. Затем содержимое одной консервной банки вывалил на мокрую ветошь – внизу от предвкушения волки защелкали челюстями, роняя хлопья слюны. Грязный узел с мясом отправился вниз, в дыру в половице. Тут же началось рычание, скулеж, послышалось громкое чавканье. Волки оставили свой пост и рвали тряпку зубами. Осветив фонарем происходящее, Коча как в тире, спокойно и торжественно, принялся расстреливать зверей из пистолета. Комната наполнилась пороховым дымом, гильзы со звоном молотили в стенки печки. Первая пуля попала одному из волков в правое плечо. Тот, не замечая боли от голода, решил что на него покушается товарищ, и лихо, с протягом цапнул себя за раненое место, заскулил, покатился по полу. Вторая пуля угодила ему в брюхо, расплескав кровь на морду собрата. Тот накинулся на раненого, началась смертельная грызня. Когда в неравный поединок вмешался третий, и ему досталась пуля в спину, застрявшая то ли в ребрах, то ли в костях хребта. После этого Коча законопатил дыру в полу, вооружился пистолетом Шатуна и стал ждать. Вкус крови только раззадорил обезумевших зверей. Они рвали друг друга клочья, вспарывая животы, откусывая носы и уши соперникам. В тесном помещении, заваленном всяким хламом, было тесно для маневра троих зверей, поэтому первым пал тяжело раненый серый, хватавший себя зубами за плечо, и уж тут началась грызня двух собратьев один на один. В воздухе витал густой запах крови и смерти; волки забыли о подачке человека сверху и бились, чтобы выжить и победить. Однако хитрый двуногий зверь имел на этот счет свои соображения. Посветив вниз, он пристрелил зверя, который побеждал в схватке, почти добравшись до горла своего противника, а уж затем добил ослабевшего. Истерзанные зубами и пулями звери еще долго испускали дух, тяжело вздыхая, щелкая зубами подрагивая отмирающими конечностями. Ранним утром затих последний зверь, и Коча прикорнул у окна в ожидании следующей партии хищников. Эти твари кровь чувствуют за километры, поэтому нужна рвать когти отсюда с рассветом, пока не явилась стая. Уж она-то церемониться не будет, возьмет в кольцо – и тогда только пулемет может спасти бедолагу от страшной смерти.

В подтверждении его мыслей с вершины холма донесся протяжный, жалобный вой. Благодаря сплошному белому покрывалу различить темный силуэт хищника, задравшего морду к небу, было нетрудно, благо, снег закончился. Однако это вой был одиноким в ночи, ему не вторили другие голоса, и, понюхав воздух, волк благоразумно потрусил в лес.

Он снова растопил печь остатками дров, принесенных с вечера. Неожиданно в углу, среди рюкзаков, что-то зашипело, закашляло, и Коча едва не выпустил обойму в..рацию, которая под утро подала голос.

– Я знаю, ты меня слышишь.. – заговорщическим тоном шипел Матвей. Он говорил с длительными паузами, разбавленными звоном металлической посуды и шумными, но осторожными вдохами. Очевидно, вожак поискового отряда напивался в одиночку, борясь с бессонницей, и сосал одну сигарету за другой. – А если слышишь, значит, совсем ря-я-ядом…

Послышался пьяный смешок, потом судорожные, жадные глотки…

– Я тебе так скажу, сволочь. Я пришел с миром на вашу землю, дал людям еду, тепло и надежду на лучшее. Да-да, на лучшее. Не знаю, что наплел тебе этот трус Шатун…Но ты…ты..с-с-суча-ара…

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.