Ракетчик звездной войны

Валерий Большаков

Ракетчик звездной войны

Художник Игорь Варавин

© Большаков В.П., 2017

© ООО «Яуза-каталог», 2017

Часть первая

«Наши»

Глава 1

Род войск – герой

Вьетнам, провинция Куангбинь. 1973 год

Пулеметная очередь выстригла в джунглях прокос – шесть струй раскаленных кусочков металла, увесистых и губительных, мочалили и щепили бамбук, рвали и шинковали плотные листья фикусов.

Пулемет был электрический, палил из шести стволов, по сто пуль в секунду, и отдельные выстрелы сливались в сплошной гремящий вой.

– Ложись! – майор Кузьмичев в прыжке столкнул в грязь растерявшегося Марка Виштальского.

Очередь скосила верхушку пальмы, и в прогале показалась тупая застекленная морда вертолета «Хьюз».

За распахнутой дверцей скалился американер в бронежилете на голое тело. Он жал на гашетки и трясся так, что каска сползала ему на глаза.

– С-сука! – обозвал майор борца за гниющий империализм и послал хорошую порцию из «калаша».

Заполучи!

Американера отбросило в кабину, пулемет заглох.

Вертолет, хлеща лопастями, отвалил, кренясь на бок, и унесся прочь – от греха подальше.

– Марк! – позвал Кузьмичев старлея. – Хватит вылеживаться. Подъем…

Старший лейтенант Виштальский поднялся на колени и встал.

– Я уж думал – все… – выговорил он вздрагивающим голосом. – Готовьте к отправке «груз 200»…

– Не дождутся, – буркнул майор и прокричал, сложив ладони рупором: – Нгуэн! Лим! Тьен!

Маленькие, похожие на подростков бойцы НОАВ[1] показались из зарослей.

– Мот саум! Хай саум! Ба саум![2] – четко доложили номера расчета.

Кузьмичев в двух словах обрисовал задачу, и солдатики в зеленых гимнастерках без погон, в смешных пробковых шлемах бросились к ракете.

Изящная С-75[3] возлежала на прицепе. «Те тао тай Лиенсо»[4].

Могучий «КрАЗ» на широченных шинах взревел дизелем и выволок установку на новую позицию.

– Товарищ майор, а как вы их различаете? – спросил Виштальский. – По мне, так что Во Нгуен, что Лим. Они ж одинаковые, как огурцы с Привоза!

– Это поначалу они все на одно лицо, – ответил Кузьмичев и махнул рукой Фи Хунгу, усердно ворочавшему руль тягача. – Потом уже замечаешь разности… И хватит меня по званию величать! Тут тебе не штаб, чтобы каблуками щелкать.

– А… как? – растерялся Марк.

– А как все, – усмехнулся майор. – Кузьмичом. Я и привык уже…

Медсестричка Лиен, миниатюрное, большеглазое создание, прошла мимо, лукаво косясь на Кузьмичева.

Зеленая форменка плотно обтягивала ее фигурку, через плечо висела медицинская сумка. Лиен шагала к реке, негромко напевая и расплетая длинную черную косу.

Река Бенхай шумела неподалеку, за великанскими деревьями сау.

Ее чистые воды, стекшие с гор, еще не напитались грязью с рисовых чеков – пить нельзя, но искупаться можно. Если, конечно, не страшишься холода. Лиен не страшилась.

Майор быстро поскидывал предметы одежды и тоже спустился к реке. Марк с замиранием сердца прислушался.

Его ожидания не были напрасны – вскоре он уловил горячие стоны, перебивавшие журчание воды.

– Нас не засыпать «Шрайками»[5], – пробормотал он слова песенки, сочиненные таким же, как он, военспецом из Союза, – снабдите лучше «Райками»… Хоть «Зинкою», хоть «Валькою», хоть «Катькою» хромой… – Марк вздохнул, послушал завистливо сладострастные аханья и закончил: – Пусть по ночам кошмарные и индивидуальные приходят к нам видения из «сфэры половой»…

Слово «сфера» все почему-то пропевали именно через «э».

Может, автор был родом из Одессы? Виштальский и сам родился на Молдаванке и пел с отменным одесским выговором. Эх, спеть бы после свидания! Везет же Кузьмичеву…

Майор вскоре вернулся, спокойный и удоволенный.

– Това… Кузьмич! – обратился Марк. – А у Лиен подружки нет, случайно? Я имею интерес, чтобы познакомиться с девушкой.

Георгий усмехнулся.

– Можешь не объяснять, – сказал он. – Я сам, пока Лиен не нашел, не знал, куда деваться. Ну, Лиен ты не получишь, и не надейся, потерпи до Ханоя. Сейчас вот отстреляемся и вернемся. Я тебя познакомлю с Хоа…

– А она хорошенькая? – оживился Марк.

– Лялечка! «Хоа» по-вьетнамски «цветок». У нее, как у Лиен, лицо красивенькое – тоненькое такое… Но! – майор поднял палец и сказал строгим тоном: – Осторожность и еще раз осторожность! Если вас застукают местные особисты, то тебе, как ракетчику, может, и простится, а вот девку твою загребут. У них тут закон действует такой, под номером «10–67». Девок за связь с иностранцем они не расстреливают, действуют куда гаже – отправляют «грешниц» в особую «Четвертую зону». А там постоянные бомбежки, и уцелеть мало кому удается… Понял?

– Понял, – серьезно сказал Виштальский. – А… долго нам еще отстреливаться?

– Часа два, от силы, – ухмыльнулся Кузьмичев. – Те вертолетчики наверняка уже доложились, куда надо, и по нашему следу пустили авиацию. Скоро тут будет жарко, Марк.

Рядом прошла Лиен. Девушка ласково улыбалась майору и вытирала мокрые волосы вафельным полотенцем.

Сошлись Запад и Восток…

Марк проводил прекрасное видение глазами и уже по-иному вслушался в шепот джунглей.

Вспомнил, как пролетал на «вертушке» – внизу курчавились сады, блестели водой квадратики рисовых полей – и краснели воронки.

Их было много, следов от разрывов бомб, и скольких людей посекли острые как бритва осколки?

А сколько живых факелов, визжа и дергаясь от нестерпимой боли, сгорело под выплесками напалма? Баки с этой студенистой дрянью воронок не оставляли, выжигали только черные гари в зеленом покрове леса.

А чем лучше фосфорные бомбы? Их адские гранулы глубоко врезались в плоть, а когда до них добирался скальпель хирурга, шарики вспыхивали, и раненые заживо, в корчах, сгорали на операционном столе…

– Как же я их всех ненавижу, – воскликнул Виштальский, сжимая кулаки, – всех этих америкосов! Поубивал бы гадов!

– Скоро тебе такая возможность представится, – усмехнулся Кузьмичев и прислушался. – Очень скоро. Хуанг! Тревога! Все по местам!

С юга подлетал легкий F-105 «Тандерчиф» – разведчик и приманка. Марк, глубоко и взволнованно дыша, влез за майором в тесную кабину наведения. Поглядел на экран локатора и перестал дышать.

– Цель с востока, – крикнул оператор, – идет на группу!

– Это «Фантомы»… – пробормотал Кузьмичев и резко залопотал на вьетнамском, отдавая команды стартовикам.

Антенна мгновенно развернулась к югу.

– Третья в боевом положении!

– Принято.

– Вторая в боевом!

– Принято. Даю подготовку.

– Азимут сто двадцать, дальность двадцать два.

– Перейти на АС![6]

– Есть АС!

– Расчет, в укрытие!

– Второй взвод в укрытии!

– Третий в укрытии.

– Принято.

А Марк совершенно обалдевал от жары и духоты. Офицеры, сидевшие в кабине, были мокрыми, а под каждым вращавшимся стульчиком расплывалась лужа пота.

– Первая, пуск!

– Есть, первая пуск!

Остроносая ракета, заваленная ветками, так и взлетела, раскидывая ворох листьев в нарушение всех инструкций, внося в них фронтовые поправки. С громовым шипением, распушив рыжий хвост, С-75 сорвалась с направляющих и понеслась иглой навстречу серебряному крестику «Тандерчифа». Укол!

Самолет расплылся оранжево-копотным облачком…

А локаторы уже переброшены к востоку.

«Фантомы» приближались, с ревом проносясь по-над самой рекой и вздымая за собой водяные столбы.

– По ведущему! Пуск!

Хватило одной ракеты.

«F-4», летевший впереди ударной группы, вспыхнул ярким факелом и закувыркался клубами огня к земле. Бухнуло. Потянулся в синее небо черный шлейф дыма. Ведомый круто развернулся для удара по позициям зенитно-ракетного дивизиона.

– «Шрайками» бить будет, зараза… – проговорил майор, наблюдая за пикирующим истребителем.

Вьетнамцы, обычно храбрые как смертники, не выдержали войны нервов. Вид зловещего силуэта истребителя с загнутыми на концах крыльями, с ревом налетающего с небес, пугал их – обслуга разбежалась. Может, «Фантомы» казались вьетнамцам огнедышащими драконами?

– Нас не засыпать «Шрайками»… – пробормотал Марк, желая оборотиться Очень Маленьким Существом.

– Старлей! – крикнул Кузьмичев. – «Ложный пуск»! Живо!

– А? А-а! – старлей всплыл из сумерек рассудка и включил передатчик управления уже выпущенным «изделием».

Ракета «Шрайк» настраивалась на сигнал локатора С-75 и шла по его же лучу. А когда срабатывала, то десятки тысяч металлических кубиков и стрелок выбрасывались из нее взрывом и пробивали насквозь все, что попадалось – ракеты, тягачи, людские тела…

– Пуск!

Шипение «семьдесят пятой» слилось с ревущим накатом «Фантома» и родило раскалывавший небо грохот.

Огненное облако, сеющее дождь раскаленных обломков, опустилось за лес, черными контурами высвечивая деревья нян и да.

– Есть! – заорал Марк. – Есть!

– Погоди радоваться, – криво усмехнулся Кузьмичев. – Это только начало… Вон где основное-то гадство, гляди!

Он показал на экран локатора, сплошь покрытый помехами.

– Это прут бомбовозы с Гуама, – объяснил майор. – «Б-52». Их тут звено… Один, два… да, три штуки. И каждый тащит по тридцать четыре тонны фугасов. Видишь, сопровождение какое? Это штурмовики, а впереди идет целая эскадрилья «Уайлд Уиззл» – помехи ставят…

– И что делать? – шепотом спросил Виштальский.

– Надо понять срочно и быстро, что у них что и где! – сказал наставник. – Наша цель – бомбардировщики. Всякие «Крусайдеры» и «Скайхоки» городам не страшны, их отгонят. А вот «пятьдесят вторые»… Эти летят очень высоко, их только наши ракеты достанут. Врубай «ложный пуск»!

Не спрашивая зачем, Марк врубил. Помехи на экране частично пропали. Стали заметны отдельные самолеты, причем одни из них крутились и маневрировали, растревоженные сигналом локаторов ЗРК, а другие перли по-прежнему.

– Ага! – удовлетворенно сказал Кузьмичев. – Попались. Видишь, эти не маневрируют? Это и есть «Б-52». Такую тушу сразу не развернешь! Вот, вся тройка идет… Групповую цель уничтожить! Тремя, очередью, темп шесть.

Поиск. Захват. Пуск. Круто в небо ушел рыжий столб пламени.

– Ну… Ну… – шептал старлей в горячке. – Есть! Ур-ра!

Громадный клуб разрыва указал на точное попадание в бомбовоз.

– Май бай ми гет! – заверещали вьетнамцы, что означало «Американский самолет сбит!»

– Штурмовики, блин… – проговорил майор, и тут же все вокруг погрузилось в огонь и гром. Мелко затряслась земля под ногами.

Загорелся боковой отсек ракеты, через секунду С-75 взорвалась.

СНР – станцию наведения ракет – разнесло прямым попаданием «Шрайка». Кабина РВ превратилась в дуршлаг, «КрАЗ» тяжело опустился на разорванных шинах.

– В рощу! – надрывался Кузьмичев, созывая подтянувшихся вьетнамцев. – В рощу, мать вашу! Веревки где?

Фи Хунг, как белка, запрыгнул в уцелевший «КрАЗ», дал гари и потащил ракету в чащобу кокосовых пальм.

– Вы что?! – крикнул Марк. – Оттуда же не стрельнешь!

– Главное, – оскалился командир МГ – маневренной группы, – что по роще не стрельнут! Мы ж русские, у нас мозги варят. Живее, живее! – прикрикнул он на персонал.

Прыгая на ухабах, продираясь сквозь кусты зуой, ракета заехала в кокосовую рощу.

– Цепляй!

Пока вьетнамцы забрасывали веревки на пальмы, стартовики готовили ракету к пуску. Нгуен Суан Дай подбежал к майору и отрапортовал:

– Готовы к бою одним каналом!

Поиск. Захват.

Кузьмич выглянул из кабины и рявкнул:

– Давай!

Вьетнамцы, выстроившиеся в два ряда, преданно глядевшие в его сторону, дружно потянули за веревки – и раздвинули кроны пальм, освобождая ракете узкий коридор.

– Пуск!

Ракета, срывая пальмовые листья, ушла из зелени в синь.

И еще один «гриб» расплылся черным и желтым в вышине. Разваливаясь на куски, посыпался вниз «Б-52».

Не удалось вражине отбомбиться на деревнях и ГЭС, на улицах Ханоя и причалах Хайфона!

– Есть! – заорал Марк, приплясывая от возбуждения. – Есть!

– Потом поорешь, – осадил его командир. – Живо с позиции! Если не успеем передислоцироваться за сорок минут, штурмовики все тут перекопают на три метра вглубь. Беги пошевеливай своих!

– Слушаюсь! – сказал Виштальский, отдал честь и убежал.

Ровно через полчаса все три дивизиона группы покинули позиции и переместились за реку, заняв узкую долинку меж двух гор.

* * *

Кузьмичев устало вылез из кабины «КрАЗа» и прошел под натянутую маскировочную сеть, где домовитый Хюи Куанг уже вкопал стол и поставил легкие плетеные стулья.

Майор сел, снял фуражку и отер потный лоб. Горячий выдался денек…

Он раскурил вонючую сигарету «Дьен Бьен» и стал бездумно смотреть, как трудолюбиво окапываются вьетнамцы, громоздя земляные валы вокруг ракетных установок.

Нерешительно приблизился Марк Виштальский.

– Присаживайся… – сказал Кузьмичев и стряхнул пепел в половинку шариковой бомбы.

Марк сел. Пальцем покачал полусферу, из толстой стенки которой выглядывали увесистые шарики.

– Спасибо вам, Георгий Алексеич!.. – выпалил он внезапно.

– За что? – спокойно спросил майор.

– За науку!

– Ну, ученый здесь как раз ты, – усмехнулся Кузьмичев.

Виштальский кивнул.

– Да, – признался он. – Но когда испытываешь ракету на Капустином Яре, переживаешь совсем другие ощущения… Восторг! Гордость! А здесь все иначе. Тут война. Да и какой с меня ученый… Вот дядька мой, тот – да!

Марк помолчал, испытывая внутренние колебания, и договорил:

– Дядя Трофим такую штуку готовит… Никакие бомбовозы американеров не спасут. Д-процесс![7]

– Дэ… что? – лениво удивился Кузьмичев.

– Д-процесс, – повторил Марк. – Это такая штука… Выход в гиперпространство! Дядя делал вычисления… В общем, если выйти в гипер, то можно любой материальный предмет перебросить за считаные месяцы, даже недели, хоть за сто световых лет! Вроде тут нарушение, да? Выше-то скорости света двигаться нельзя. А никаких нарушений и нет. Скорость света абсолютна для обычного континуума, а предмет станет двигаться в гиперпространстве, где нет ни времени, ни расстояний! Здорово?

– Здорово, – согласился Георгий. – Только вот неясно, в каком веке это доведут до ума.

– В этом! – решительно заявил Виштальский. – Дядя ручается. Говорит, еще лет пять, и все получится!

– И будем мы бомбы на американеров сыпать с доставкой на дом… – усмехнулся майор.

– Да! – горячо сказал старлей. – Пусть на своей шкуре узнают, каково это – живьем гореть! Откроем устье гиперканала и вывалим контейнеры с шариковыми бомбами! – Марк крутанул пепельницу. – И пусть падают на улицы Нью-Йорка! На Уолл-стрит! – помолчав, остывая, он заключил: – Не-е, Д-принцип – это сила…

Кузьмичев достал бутылочку рисовой водки луамой.

– Выпьешь? – предложил он Виштальскому.

Тот покачал головой.

– А я глотну… – майор слегка приложился и благодарно кивнул Лам Ван Литю, поставившему на стол миску с горячим рисом, заправленным острым соусом из мелких речных крабиков.

– Мы и так воюем с американами, – проговорил Кузьмич не спеша. – Сейчас – здесь, а раньше в Корее, Венгрии, на Кубе, в Чехословакии, Египте… И еще не раз им жизни дадим. Это только так говорится – «холодная война». Лично для меня она куда как горяча. Пошли спать, Марк. Учись использовать время между налетами для сна и отдыха…

– И для личной жизни! – осклабился старший лейтенант.

– Правильно, куда ж без этого?

Лес надежно спрятал маневренную группу. Стемнело очень быстро, почти сразу, как повсюду в тропиках, и в сгустившейся тьме поплыли зеленоватые огоньки – светлячки «дон-дон».

Вьетнамцы засели по наблюдательным постам и высматривали подлетающие цели с повышенным рвением. Им было стыдно за бегство во время атаки, и бойцы изо всех сил оправдывали название, официально данное ракетчикам во Вьетнаме – «Род войск – Герой».

Глава 2

Секретный «ящик»

СССР, Первомайск Горьковской области. 1982 г.

За Горьким потянулись сплошные леса – не лиричные подмосковные, просвеченные «то березкой, то рябиной», а темные, дремучие. Состав бодро стучал на стыках рельс, проезжая будто просекой между ельников.

Полковник Кузьмичев ехал в плацкартном вагоне и вертел головой, то глядя в «свое» окно, то посматривая в то, что сквозило над боковыми местами.

Поезд «Горький – Киров» лишь на минуту остановился у маленькой станции со смешным названием Обход, и, заскрипев, залязгав, тронулся дальше. Выйдя на дощатый перрон, полковник огляделся. И куда теперь?

– Товарищ Кузьмичев? – послышался голос.

Георгий обернулся. Его встречал невысокий, ладно скроенный парень с погонами лейтенанта. Полевая форма сидела на нем как влитая, хоть плакат пиши – «Так должны выглядеть отличники СА!»

– Да, это я.

– Прошу в машину.

Подали обычный «уазик». Правда, чистенький и ухоженный – заметно было, что за матчастью следят. Лейтенант прошмыгнул на место водителя, а полковник занял место рядом. Заурчав двигателем, «козлик», он же «бобик», покатил по грязной улице Школьной, чья проезжая часть ежедневно вымешивалась копытами коров и гусеницами трелевочных тракторов. Для пешеходов были сколочены «тротуары» – мостки из толстых досок.

Миновав сельпо и бревенчатую школу, «уазик» свернул у пастбища – пахнуло буколикой – и выехал в дебри, одолевая узкую лесовозную дорогу. Вскоре, наскакавшись на колдобинах, «козлик» выбрался на асфальтированное шоссе.

Мотор сразу добавил оборотов, и машина покатила резвее.

Километров через двадцать однообразного мельтешения хвойных пород показался шлагбаум. Пожилой капитан при всем параде, затянутый портупеей, проверил у Кузьмичева документы. В сторонке ненавязчиво маячил сержантик с «калашниковым» на плече.

– Проезжайте, – сказал капитан, возвращая документы.

– Строго тут у вас, – проговорил полковник, пряча бумаги.

– А то! – с охотой откликнулся лейтенант. – Запретная зона!

Кузьмичев заинтересованно приник к пыльному стеклу – что за место новой службы?

Первомайск был невелик, всего четыре параллельных улицы, застроенных двухэтажными домами из силикатного кирпича и обсаженных все теми же – елками.

– Тормозните здесь, – сказал Георгий, – осмотрюсь хоть.

Он надел фуражку, подхватил чемоданчик (атташе-кейс, купленный на барахолке в Сайгоне) и вышел из машины.

Было тихо, автомобили не показывались, да и народу на улицах было мало – рабочий день.

Перед полковником тянулась улица Революции, а перпендикуляром к ней шла улица Советская – слева двухэтажный «Универмаг», справа – книжный и аптека, в перспективе – нечто с колоннами, вероятно, местный исполком.

Кузьмичев зашагал по Советской. На углу розовой двухэтажки висели жестяные буквы, извещавшие, что в доме имеется заведение для культурного досуга – «Ресторан «Ветлуга».

Подкрепиться, может? Да нет, рано еще… «Азу по-татарски», умятое в вагоне, держало аппетит в узде. А вот испить холодненького было бы очень кстати…

Напротив ресторации стояла желтая бочка с квасом. Жирная продавщица приняла десять копеек и отсчитала липкую сдачу. Большой бокал приятно освежил офицерский желудок, и Георгий пошагал бодрее.

Улица Советская, густо обсаженная вездесущими елками, влилась в площадь Ленина. Сразу за памятником вождю мощно серел дворец с колоннами и куполами – Дом Советов. Справа вытягивал бетонный навес кинотеатр, налево, стелясь меж почтамтом и гостиницей, уходила улица Карла Маркса.

И куда теперь? Искать совершенно секретный «ящик», куда полковнику Кузьмичеву следовало явиться «для дальнейшего прохождения службы»? Или сначала снять номер?

Георгий поднял голову и прочитал: «Гостиница «Октябрь».

– Кузьмич? – воскликнул кто-то радостно, и полковник оглянулся в изумлении.

На него, лучась и переливаясь, глядел Марк Виштальский, уже в погонах капитана.

– Марк?

Хохоча, капитан Виштальский бросился к Кузьмичеву и потряс его руку.

– Как же я рад вас видеть, товарищ наставник! – вскричал он.

– Да, могу себе представить, – улыбнулся Георгий южной экспансивности капитана.

– Ах, Кузьмич, мы же не дипломаты, к чему вы так говорите? А что вы все глядите на гостиницу?

– Да я, собственно, ищу «ящик номер ноль ноль семнадцать».

– Ну, и где же вы ищете? Вы считаете, «ящик» есть в гостинице? Так его там нет!

– Ты думаешь? – улыбнулся Кузьмичев.

– Кузьмич, – величественно сказал Марк, – когда я говорю, так я уже не думаю. Когда Марк говорит, он знает. Пойдемте я доведу вас прямо до «ящика» и покажу город!

– Давай…

Они пересекли площадь и через скверик вышли на улицу Ленина.

– Что я вам могу объяснить за город? – болтал Виштальский. – А ничего! Воздух тут замечательный, в кранах течет родниковая вода, люди сплошь интеллигентные и дисциплинированные – они все или ученые или военные. И что я расхваливаю Первомайск! – вдруг спохватился капитан. – Хорошенькое дело, я расхваливаю Первомайск. У вас есть глаза – так смотрите!

– А ты где здесь служишь? – поинтересовался полковник.

Марк оглянулся и понизил голос:

– Служил! А теперь я с дядей Трофимом, тружусь в «ящике». В том самом!

– Д-принцип? – вспомнил Кузьмичев. – И как успехи?

– Так будьте известны, – торжественно заговорил Виштальский, – что дело на мази! Вообще-то оно сверхсекретное, дело это, но я вас за болтуна не знаю и верю без честного слова, – он утишил голос и даже подзабыл свой местечковый выговор: – Дядя строит одноразовые гиперканальные станции, здоровые дуры в двести метров, копит месяцами гигаватты в энергоемкостях, а потом пробивает гиперканал аж к далекой звезде Спике! Одно плохо – до Нью-Йорка просто так не добраться, пространственно-временной континуум легче «проколоть» на световые годы, чем на тысячи километров. Но маршал Гречко – светлая ему память! – выразил дяде свою мысль: надо забросить технику и людей на другую планету, устроить там базу, а уже оттуда перебрасывать «гостинцы» на территорию противника! Во как. И секретность соблюдена, и эффект неожиданности, и… и никто не подкопается. Будут думать на пришельцев из космоса!

– Ни хрена себе… – протянул Георгий. – Прямо не верится. Так я не понял, а мое-то присутствие кому тут нужно? У меня по физике «тройка» была…

– Это дважды два! – воскликнул Марк и снова приглушил звук голоса. – Кто поручится за никем не охраняемую базу, на которой нет ракетчика и ЗРК? И я подговорил дядю, а тот достучался до вашего начальства. И вы здесь!

– Ни хрена себе… – повторил Кузьмичев. – И когда… э-э… старт?

– Когда выходим в гипер? Так этой зимой! Кстати, очень удобный город – только начнешь шагать, а уже приходишь! Пошлите представлю вас начальству.

– Строгое? – спросил полковник.

– В основном – тупое и вредное, а только где вы найдете лучше? Тут всем командует генерал Лоскутов, но он вечно в разъездах и командировках, так что генерала постоянно замещает ВРИО – академик Луценко. Ну, академик из него, как из меня балерина! В молодости, говорят, блистал, идеи генерировал, а потом пошел по партийной линии, и все заглохло. Зато степеней и премий нахватал на целый институт!

Через мощные, прямо-таки фундаментальные ворота со строгой табличкой, золотом по черному – «Институт физики пространства АН СССР» – они прошли в расположение «ящика». Постовой узнал капитана Виштальского и взял под козырек.

За высоким забором скрывались стандартные здания, копия – гарнизонные корпуса на территории энской военчасти. Асфальтированные дорожки, неизбежные ели, рядками высаженные повдоль и поперек, всенепременная «Доска почета».

Марк провел Кузьмичева куда надо и шепнул, что подождет на улице.

Принял Георгия «тов. Луценко П. Н.», как извещала табличка на дверях.

– Располагайтесь, товарищ полковник, – сделал жест академик. Перебрав документы, он отложил их и сказал: – Я тут начальствую временно, в основном, понима-ашь, людями руковожу. Я не только по научной части, а еще и парторг. Кстати, вы коммунист?

– Пока нет, – развел руки Кузьмичев.

– Нехорошо, – строго заметил академик.

– Согласен.

– Ага… Ну ничего, мы проведем среди вас работу и пополним наши сплоченные ряды. Народ у нас хороший подобрался, все, понима-ашь, вузы позаканчивали, диссертации позащищали… На переднем крае науки все! Ну, бумагам я вашим верю, кого попало к нам не пошлют, хе-хе… А вот я интересуюсь, вы где служили?

– Да я в основном по заграницам… – замялся полковник.

– Да-а? – очень заинтересовался Луценко. – А где именно?

Кузьмичев пожал плечами.

– В 67-м в Египте, обороняли Суэц. В 68-м в Чехословакии… э-э… – он замешкался и выговорил официальную версию: – Оказывал интернациональную помощь чехословацкому народу в деле защиты социализма от праворевизионистских и антисоциалистических сил.