Пока любит душа…

Как ты привык, – и так ты обеспечен верно.

24. К Ювенцию[70]

О ты, Ювенциев отборнейший цветок!

Не только нынешних, но всех былых украса,

Иль тех, что в будущих годах готовит рок,

Я б предпочел, чтоб ты богатства сдал Мидаса[71]

5. Тому, у коего ни скрини, ни раба,[72]

Чем то, что перед ним душа твоя слаба.

Как! восклицаешь ты, ужель он не любезен?

Но у любезного ни скрини, ни раба.

Полезен ли тебе совет иль бесполезен,

10. А все же у него ни скрини, ни раба.[73]

25. К Фаллу[74]

Распутный Фалл, нежней ты кроликов пушка,[75]

Или гусиного, иль мякоти ушка,

Иль песни, что паук заткал фатой троякой.

Но все ты, Фалл, жадней хватаешь бури всякой

5. В тот час, как банщики зевают при луне,

Накидку, что украл, мою отдай ты мне

Сэтабский мой ручник и тинские узоры,[76]

Ризе ставит:

Cum luna balnearious ostendit oscitantes согласно чему мы и перевели этот стих в том смысле, что пока усталые банщики зевают при луне, Фалл крадет вещи у купающихся. Но зная, что римляне по захождении солнца уже садились за ужин, а мыться после пищи считалось не только вредным, но даже предосудительным, оставляем такое чтение стиха на ответственности Ризе.

Гейзе вместо balnearious ставит mulierarious, т. е. охотников до женщин, с чем скорее можно согласиться. Согласных с таким чтением мы просим заменить слово «банщики» словом «бабники», которым свойственнее зевать при луне в ожидании приключений.

Что стал ты, шут, носить как отчие уборы.[77]

Из-под ногтей своих пусти их, возвратя,

10. Чтоб нежных бедр твоих и мягких лапок я

Бичом не расписал горячим, может статься,

И неожиданно не стал бы ты метаться,

Как по морю корабль, под бурею кряхтя.

26. К Фурию[78]

Заложен сельский дом мой словно по заказу;

Он, Фурий, с Австером, с Фавоном не знаком,[79]

Афелиот, Борей не дули здесь ни разу,[80]

Но тысяч до двух сот залогу есть на нем.[81]

5. О буря страшная, несущая заразу!

27. К мальчику-прислужнику[82]

Фалерна старого служитель-мальчик, нам

Лей в чаши горечи хмельной и беспощадной,

Такой закон дала Постумия пирам,[83]

Пьянее ягоды налившись виноградной.[84]

5. Прочь вы, струи воды, куда угодно вам,

Губителям вина; вы к строгим ворчунам

Ступайте: чистого здесь царство Тионейца.[85]

28. К Веранию и Фебуллу[86]

Службы Пизоновой тощие спутники

С ловкими сумками и маловесными[87]

Добрый Вераний, Фабулл ты сердечный мой;

Как поживаете? Вдоволь ли с кислым тем[88]

5. Холоду, голоду вы натерпелися?

Или у вас на таблицах прибыточка[89]

Виден расход? Так и я с своим претором

Как походил, лишь расходы повыставил.

Добрым порядком, о Меммий, ты драл меня

10. И всевозможных наделал мне гадостей!

Вижу, что в том же и вы положении

Были. Дубинкой не меньшей вас гладили[90]

Тож. Вот высоких друзей и отыскивай.

Пусть же все боги карают с богинями

15. Вас, поношение Рема и Ромула.

29. К Цезарю[91]

Кто это видеть может, кто перенесет,

Коль не бесстыдник он, распутник и игрок,[92]

Что у Мамурры то, чем прежде Галлия

Косматая владела и Британия?[93]

5. Беспутный Ромул, видишь все и терпишь ты,[94]

А тот теперь и в гордости и в роскоши

Пойдет ходить по всем постелям по чужим,

Как словно белый голубок или Адонис.

Беспутный Ромул, видишь все и терпишь ты?

10. Ведь ты бесстыдник, и распутник, и игрок.

Не с этой ли ты целью, вождь единственный,

На самом крайнем острове был запада,

Чтоб этот хлыщ истрепанный у вас глотал[95]

По двести или триста тысяч там за раз?

15. Иначе что же значит щедрость вредная?[96]

Иль мало размотал он? Мало расшвырял?

Сперва он погубил отцовское добро,

Затем Понтийскую добычу, в-третьих же[97]

Иберскую, что знает златоносный Таг.[98]

20. Не для него ль и Галлия с Британией?

Что эту дрянь лелеете? Что может он,

Как не глотать отцовское наследие?

Не в силу ли уж этого, нежнейшие

Вы, тесть и зять, весь разорили круг земной?[99]

30. К Алфену[100]

Алфен, так все забыв, товарища надуть!

Иль друга милого не жаль тебе ничуть?

Рад обмануть меня, предать ты, нечестивый?

И небожителям противен смертный лживый.

5. Ты это все забыл, отдав меня бедам.

Увы! Скажи, как быть, кому же верить нам?

Ты душу-то раскрыть велел мне лицемерно

И под любовь подвел, как будто все так верно.

Теперь уходишь ты; все речи, все дела

10. На ветер брошены, их туч уносит мгла.

Хоть ты забыл, но бог и Верность не забыли,

Они в делах тебе раскаяться судили.[101]

31. К полуострову Сирмиону[102]

Всех полуостровов, всех островов зеница

Ты, милый Сирмион, насколько средь озер

Иль на морях их есть двоякого Нептуна[103]

Тебя доволен так, так рад я увидать!

5. Едва мне верится, что с тинских и вифинских[104]

Вернувшися полей, я вижу твой приют.

О что отраднее покинутой заботы,

Как бремя сняв с души, и путника трудом

Измучась, мы идем опять к родному Лару,

10. Чтоб на желанную давно возлечь кровать.

Вот это всех трудов единая награда.

О здравствуй, Сирмион, владельцу будь же рад;

Вы, волны озера сквозные, веселитесь:

Все смейся, что в дому хохочущего есть.[105]

32. К Ипсифилле[106]

Пожалуйста, голубка Ипсифилла,

Моя услада и моя ты прелесть,

Ты прикажи к тебе придти мне в полдень.

И если так велишь, то прикажи уж,

5. Чтоб на засов никто не запер двери,

И ты сама уйти куда не вздумай;

А оставайся дома и готовься,

Чтоб девять раз тебя я обнял кряду.

Но если так, приказывай немедля:

10. Так как я сыт и навзничь повалился,

Туника мне и паллий даже узки.

34. К Диане[107]

Мы под защитой Дианиной,

Чистые девы и мальчики,

Встретим Диану, мы чистые,

Песнью благочестивой.

5. О Латония,[108] вышнего

Дочь Громовержца великая,

Ты, породила которую

Мать под делосской оливой,[109]

Чтобы была ты владычицей

10. Гор и лесов зеленеющих

И по сокрытым ущелиям[110]

Рек с громозвучной волною.

Ты и Люцина томящимся,[111]

Ты и Юнона родильницам,

15. Тривия[112] тоже, с заемным ты

Светом зовешься Луною.

Ты, в обращении месячном

Меря теченье годичное,

В закромы сельского пахаря

20. Сыплешь и сбор нарочитый.

Будь, под каким бы ты именем

Ни пожелала, священною,

И как издревле будь правнукам

Ромула вечной защитой.

35. Приглашение Цэцилию[113]

Нужному поэту, другу сердца,[114]

Ты, письмо, Цэцилию скажи-ка,

Чтоб в Верону прибыл он, покинув

Стены Кома и Ларийский берег:[115]

5. Я желал бы, чтоб услышал мысли

Своего и моего он друга.[116]

Коль смышлен он, то пожрет дорогу,

Хоть бы тысячью его молений

Отзывала дева, обе руки

10. Наложив на шею, чтоб остался,

Та, что ныне, если правду слышу,

От любви к нему совсем изныла.

Ибо с той поры, как прочитал он

Начатую Диндимену, пламень[117]

15. Пожирает мозг в костях бедняжки.

Я тебе прощаю дева, Саффо

Ты мудрее: очень уж изящно

Мать богов стал воспевать Цэцилий.

36. К Анналам Волюзия[118]

Аннал Волюзия, зловонное маранье[119]

Исполни ты моей девицы обещанье;

Венера слышала обет и Купидон:

Что если буду я ей снова возвращен

5. И злой мой ямб искать не станет в ней предмета,[120]

То сочинение мерзейшего поэта

Пожертвует она хромому богу в дар,

Чтобы мучительный их охватил пожар.

И думалось тогда девицей своенравной,

10. Что это был обет и милый, и забавный.

О ты, что рождена морскою синевой,

Кого Идалий чтит и Урион морской,[121]

Чей Книд средь камышей любимый и Анкона,[122]

Чей Аматунт, чья власть простерта до Голгона,[123]

15. И до Дуррахия, где Адрии притон,[124]

Прими обет и будь тобой он разрешен,

Коль нет безвкусного и пошлого в затее.

А вы меж тем в огонь ступайте поскорее

Мужиковатые, полны нечистоты,

Аннал Волюзия, зловонные листы.

38. К Коринфицию[125]

Плох, Корнифиций, стал Катулл твой и к тому же

Ему, клянусь, совсем тошнехонько пришло

И хуже с каждым днем и с каждым часом хуже.

А ты, казалось бы, не очень тяжело,

5. И не обрадуешь словечком утешенья?

Я злюсь. Ужель меня забыть тебе пришлось?

Словцо участия отрадней, без сомненья,

Всех симонидовских красноречивых слез.[126]

39. К Эгнатию[127]

Эгнатий, белизну зубов своих являя,

Век улыбается: к скамейке приступая[128]

Судебной, где до слез защитник всех довел,

Он улыбается; иль на костер набрел,

5. Где с воплем плачет мать единственного сына,

Он улыбается. Повсюду все едино

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Примечания

1

Сличи Горац. Эпод. 14, 15.

2

Катулл посвящает свои безделки своему благоприятелю и земляку, историку Корнелию Непоту.

3

Слово уменьшительное «книжка» (libellum) преимущественно относилось к собраниям стихотворений, меньшим по объему против других сочинений, носящим название «книга» (liber). Если не допускать, что все сочинения поднесены были в 54 году, то книжка безделок должна была составлять лишь часть личных стихотворений поэта; книжка обзывается новой по случаю красивой отделки и сглаживания концов свертка пмезою у книгопродавца.

4

Еще в то время, когда, в подражание греческим хроникам, сам Непот решился впервые на латинском языке в трех книгах написать историю, начиная с мифических времен.

5

В интересах русского читателя мы (patrona virgo), под которой одни подразумевают Минерву, а другие Музу, перевели в последнем смысле.

6

Томимый любовно, Катулл под прозрачной дымкой поэзии выражает свое стремление к Лезбии, которая, быть может, в свою очередь нуждалась в выражении ее любви к Катуллу. Не помним, кто чрезвычайно метко сказал, что градус кипения взаимной любви совпадает с моментом признания. До этого момента склонность только представляет благоприятную почву, но названная, она уже настоящая любовь. Наше стихотворение мастерски переносит нас на самую ближайшую к кипению точку. В качестве птицы Афродиты был любимец римских дам и слово воробей (passer), воробушек, было ласкательным, как у нас голубчик.

7

Мы вполне согласны с тми, которые три этих стиха считают отрывком погибшего стихотворения, до такой степени они различны от предшествующего и по тону и по содержанию. Там непосредственная страсть и величайшее мастерство высказать то, чего по обстоятельствам еще назвать нельзя, а здесь холодное щегольство изящным мифологическим образом. Девушка, приводимая здесь в пример, дочь скиросского царя Схенея. 2. Песнь Илиады Гнедича 497. Схен населявших, единственное место, указывающее на это имя, хотя без связи со Схенеем. Аталанта, отличавшаяся красотой и силой и догонявшая оленей на бегу, вероятно была предубеждена оракулом против брака и потому ставила женихам условием своей руки победить ее в беге, а побежденных убивала копьем. Когда влюбленный Гиппомен шел на состязание, то просил помощи у Венеры, которая дала ему три золотых яблока. Чувствуя, что Аталанта его нагоняет, он каждый раз бросал яблоко и остался победителем, но влюбленные забыли принести Венере благодарственную жертву, и она принудила их в страстном порыве осквернить рощу Цибелы; за что гневная богиня превратила обоих во львов и запрягла в свою колесницу.

8

Это выдержанное прелестное стихотворение Марциал прямо называет воробьем. Оно уже в древности породило много подражаний и поныне этот воробей представляет как бы эмблему Катулла.

9

Еще у древних (Эврипида) мы встречаем Эротов и Купидонов во множественном числе: их было три. Равным образом и Венера употреблена во множественном числе, тем более, что по-латыни venus значит просто грация, изящество; так 86, 6 omnes surriput veneres мы прямо переводим: «Грацию тоже она разом у всех забрала».

10

Орк то является царем подземного Мира, то самым этим миром. Здесь он царь.

11

Слово у меня показывает уже на окончательную близость счастливого поэта к своей возлюбленной.

12

Благополучно вернувшись в 56 или 55 году из Вифинии, Катулл посвящает у Гардского озера диоскурам ст. 27, не галеру, на которой совершил путешествие, так как она не могла по узости рек и каналов пройти туда с моря, а только ее снимок. Катулл, как видно, сел на свой корабль еще в Амастре, следовательно, дальше Вифинии.

13

Катулл все здесь повествуемое представляет рассказом самой галеры.

14

Речистый волос loquente coma – выражение слишком изысканное, вместо говорливые вершины.

15

Амастр на Пафлагонском берегу, в области которого находилась и гора Цитор, славился буксовыми лесами.

16

Надеясь на свою устойчивость, не боялась бурь.

17

Созвездие Кастора и Поллукса, братьев Елены, особенно чтилось мореходами.

18

Песня вместе с 3 и особенно 7 принадлежит ко времени торжества любви. В такие минуты полного счастья нельзя ожидать от поэта ничего, кроме эпикуризма. Вот почему: 5, словами brevis lux, краткий свет он хочет сказать: по окончании краткой жизни успеем належаться в земле, а теперь целуй меня.

19

Стихотворение это обращается к незнакомому нам приятелю Катулла, Флавию, живущему с ним в одном доме, и по содержанию сходно с Горациевой 1 од. 27.

20

Сирия нередко у поэтов смешивалась с Ассирией.

21

Стихотворение это в период блаженства любви, по мнению Вестфаля, отвечает на вопрос Лезбии, с которым она обратилась к поэту при прочтении стих. 5. Замечательно, что и в такие задушевные минуты поэт не забывает ученой приправы Каллимаховской поэзии, хотя относится к ней с известной иронией.

22

Кирены – столица Киринейской области.

23

В пустыне между Киренами и оракулом Юпитера Аммона на оазисе Сива. Древний батт, основатель Кирена, около 650 г. до Р. Х., предок Каллимаха. Могила его близ городской агоры пользовалась большим почетом.

24

Многие до сих пор полагают, что весьма вредно считать цветы или плоды, так как они от этого пропадают.

25

Настоящее стихотворение, подобно 46, 51, 52, 76, 79, представляет по форме монолог Катулла к самому себе, тогда как в других местах он говорит о себе в третьем лице. Поводом к нему, очевидно, была размолвка в период самой горячей привязанности, и выражаемое чувство отчуждения тем живей, что вызвано не изменой, о которой тут и речи нет, а той горькой обидой влюбленного, полагающего, что преданность его не оценена.

26

Это прощай настолько же преувеличено, насколько 15 преувеличено слово преступная. Все дальнейшее застращивание Лезбии исполнено тайной уверенности в ее непоколебимой преданности Катуллу, причем ему и в голову не приходит, чтобы она могла утешиться с другим.

27

Приветствие по случаю известия о возвращении из Испании одного из самых близких друзей нашего поэта. О близости Катулла к Веранию и Фабуллу мы уже говорили в предисловии и можем указать на 12 и 14. Не вдаваясь в мало для нас существенный и спорный вопрос о проконсуле, при котором оба друга поэта состояли в Испании на службе, заметим мимоходом, что имя Вераний в надписях постоянно, а в веронском списке большею частью встречается с одним – н-.

28

Испания со времени Луцилия получила в поэзии название Гиберии.

29

Простодушный, но весьма характерный пересказ случайного разговора, происшедшего у Катулла в скорости по возвращении из Вифинии (55–56 гг.) со знакомым Варом и его возлюбленной, причем все дело сводится на досаду, что молодому Катуллу не удалось похвастаться своим достатком.

30

Вар, к которому обращается и (22) весьма может быть Квинтий Вар из Кремоны и, следовательно, земляк Катулла, который, умерши в 24 г. до Р. Х., был в свое время другом Горация и Вергилия. Смерть этого поэта и критика Гораций воспевает в 1 од. 24 и о котором, как о замечательном критике упоминает в II к призонам 438.

31

Вифиния с 74 г. до Р. Х. по смерти Никомеда III превратилась в римскую провинцию, а наивное, как ей теперь живется, в устах тогдашнего римлянина значило: легко ли там наживать деньги.

32

Natum как бы указывает на то, что носилки – вифинское изобретение, но это должно понимать в том смысле, как говорит Цицерон, что в вифинских нравах было держать носилки с восемью носильщиками.

33

Святилище египетского Сераписа стояло неизвестно где за городскими стенами Рима и, подобно храму Изиды, охотно посещалось римским полусветом.

34

Гай Гелвий Цинна, творец Смирны (95), был вифинский приятель и спутник Катулла. Перестановка имени после фамилии встречается и у Горация в Пос. к пизон. 371 с Касцеллием Авлом.

35

Катулл очень любит слово insulsus – несоленый, глупый, тупой; в настоящем месте мы решили его перевести русским словом непропека.

36

Это стихотворение, как мы заметили в примечании, написано в 55 или 54 г. до Р. Х. уже после примирения Катулла с Цезарем, по поводу бестактной попытки Лезбии к новому сближению. Нельзя достаточно надивиться художественной постройке этого стихотворения. В этом отношении с древними спорить невозможно; чего тут нет? Начинается оно с примесью александрийской учености в торжественном тоне, которому подражает и Гораций 2 од. 6 и Проперций I. 6. Этот тон дает возможность поэту указать на необъятную ширь римского военного поприща, так как в конце 55 года Красс отправился в свой неудачный поход против парфов, А. Габиний в том же году посадил на Ниле Птолемея Авлета на престол, Цезарь в том же году перешел через Рейн и осенью в первый раз вступил в Британию (полубаснословные инды часто красуются у римских поэтов, как поэтическое преувеличение).

37

Гирканы – по соседству с парфянами на южном берегу Каспийского моря; нежными – обзывает поэт жителей счастливой Аравии, вследствие богатства их страны, славившейся благовониями. Габиний покорил их на походе из Сирии. В торжественном перечислении различных направлений просвечивает надежда поэта получить важное назначение в том или другом, и является удобный случай загладить прежние нападки лестным для Цезаря стихом.

38

Как бы готовясь к походу, поэт поручает двум своим клиентам ответить Лезбии на ее вопрос. Но, иронически относясь к недостойной женщине, он поверенными избирает именно таких клиентов, которых сам же постоянно преследует своими насмешками, именно Аврелия и Фурия, зная, что если они и не отстанут от него, то первый как обжора, а второй как попрошайка (23, 24, 26).

39

Цветок на крайней меже, подрезанный плугом соседа. Этому прелестному сравнению подражает Вергилий, Энеид. IX, 433.

40

Поэт просит Азиния возвратить ему украденный ручник или платок, который дорог ему по воспоминанию.

41

Азинии были родом из сабелльского округа марруцинов, но, быть может, Катулл преднамеренно обзывает его Марруцином, чтобы указать на его мужицкие замашки в противоположность к образованному и воспитанному брату Азиния Поллиону.

42

Греческое наименование суммы выбрано по неимению в Риме общего названия такой большой суммы.

43

Сэтабские ручники были из Сэтаба в теперешней Валенции.

44

Смотри (9).

45

Шуточное приглашение друга Фабулла (смот. 9 и 12) на ужин. Стихотворение это (по мнению Швабе) написано уже по возвращении Фабулла из Испании. Оно, вероятно, шуточный ответ на вопрос Фабулла, когда ему прийти ужинать. Поэт требует, чтобы его приятель принес все необходимое для хорошего пира.

46

Не забывая и соли остроумия.

47

Паутина признак пустоты и заброшенности (Одиссея 13, 34):

Одиссеево ж ложе пустоеВ спальной стоит одиноко, покрытое злой паутиной.

48

Поэт обещает отдарить друга благоуханным елеем, полученным из уборной прелестной женщины. Самый елей он называет Амуром.

49

Стихотворение это, вероятно, написано в 56 или 54 году до Р. Х. в день праздника Сатурналий (XIV. Кал. Ян.), по случаю шуточного подарка со стороны друга нашего поэта, даровитого оратора и поэта К. Лициния Мацера Кальва (к которому написаны 50 и 96 и упоминается 53). Подарок состоял в собрании стихов плохих стихотворцев, на каковой подарок Катулл угрожает отвечать тем же.

50

Лициний в качестве оратора обвинял претора П. Ватиния в насилиях и злоупотреблениях. Трудно определить, про чью злобу тут говорится, про ненависть ли Лициния и Катулла к преступному Ватинию, или же про злобу последнего к своему обвинителю, хотя последнее вероятнее.

51

«Есть люди (говорит Светоний), которые различают поэта от писателя (a litteratore), как греки – грамматика от грамотея». Такой незлобивый и неизвестный литератор как Сулла, мог придумать угодить Лицинию собранием новых стихотворений, пошлости которых он и не разобрал.

52

Стихоплетов, подобных Цэзию и Аквину.

53

Про Суффена говорится в 22.

54

Отрывок этот очевидно от стихотворного предисловия к новому собранию стихотворений, быть может, начинавшемуся с 16-го.

55

Фурий и Аврелий (смот. 11, 14) называли стихотворения Катулла изнеженными, а его самого бесстыдным. Когда это дошло до ушей поэта, он беззастенчиво накинулся на них, стараясь доказать разницу между характером поэта как человека и как художника.

56

Принимая слово Колония за имя собственное, можно предположить, что это нынешний городок Колонья недалеко от Вероны. Капризная и забавная шутка по поводу хорошенькой жены провинциального горожанина.

57

Конечно, жители Колонии были бы не прочь повеселиться и в праздники при жертвоприношениях, даже поплясать на длинном и прочном мосту, тогда как у них только дрянной мостишка, могущий при подобных веселостях свалиться в глубину болота.

58

Жрецы Марса, салийцы, первого марта исполняли характерную пляску в честь своего божества. Катулл только желает гражданам моста такого прочного, что на нем могли бы плясать и салийцы, о которых вне Рима не может быть и речи.

59

За такое благожелание со своей стороны Катулл выражает Колонии свое, именно: столкнуть с моста в болото беспечного мужа молодой красавицы.

60

Помня, как в былое время на охоте раздавался в лесу голос нашего товарища, обращавшийся к охотнику Литвину: «Макаренко, дурак несоленый!» Мы решили insulsissimus est homo перевести словом несоленейший, которое, по нашему мнению, здесь вполне равносильно латинскому.