Новогодняя Проза

– И всё? – Удивился Павел.

– И всё, – отмахнулась она. – Давай завтра. Не до чего сейчас.

А через месяц после этого выходного Маргарита ошарашила и обрадовала Павла.

– Я беременна.

***

Утро третьего месяца официальной работы не предвещало ничего дурного. Солнышко поднималось над горизонтом ярким осенним диском, хорошо освещая землю сквозь почти голые ветви деревьев. Ночной морозец, нехотя отступал под его лучами, пуская слёзы в мелких лужицах, перекатывая белёсые пузыри воздуха. Настроение под стать бодрящей погоде.

Но переодеться для начала смены не дал диспетчер. По громкой связи объявил, что сцепщику второй бригады Торилину Павлу Дмитриевичу надлежит явиться в отдел кадров.

– На, распишись в получении и топай, – произнёс кадровик расстроено, протянув полоску бумаги.

– Куда? – Расписываясь в журнале, не глядя на бланк, поинтересовался Павел.

– В военкомат, куда ж ещё, – жалостливые нотки промелькнули в интонации седого мужчины. – Ни дай господи тебе паря загреметь туда, где оружие вместо подушки.

– А, что сейчас такое ещё бывает?

– Бывает. Вьетнам, Корея, Доманский, Африка.

– Тут сказано для прохождения медкомиссии, – прочитал Торилин.

– Ладно иди с богом. Может ещё пронесёт. Времени у тебя всего сорок минут до указанного срока. Успеешь?

– Конечно.

– Документы смотри не забудь!

Только поднявшись в военкомате к указанному кабинету, сразу столкнулся с Красновым.

– Привет, Торилин! – С вежливой улыбкой он протянул руку. – Тебе тоже прислали?

– Привет, – Пашка проигнорировал рукопожатие, проходя мимо. – Прислали.

– Последнее время всё чаще наши пути пересекаются, – не отставал Константин. – Тебе не кажется, что нас что-то связывает по жизни? – Ехидная слащавость скользила в каждом слове.

– Нет, – отрезал, не желая продолжать беседу.

– Зря ты так, вдруг придётся из одного котелка хлебать. Лучше держаться заранее вместе.

– Спасибо. Я постараюсь избежать такой участи. И ко всему прочему, думаю, тебя папаша отмажет от службы.

– Вот тут ты ошибаешься. Он сам, персонально за этой повесткой к военкому ездил, выпрашивал.

– Значит, натворил чего, раз родной папаша решил тебя отправит жизненного опыта набираться подальше от мамкиной сиськи.

– Твоя желчь, здесь не уместна, – Костик не отреагировал на оскорбление. – У нас в семье принято не уходить от трудностей и обязанностей перед государством. И не надо ровнять других по себе.

Из кабинета вышел капитан. Быстро собрал повестки у столпившихся парней.

– Будите входить группами по вызову, – объявил всем собравшимся.

Хотя с Костиком их вызвали порознь, но после прохождения врачей, перед военкомом и комиссией оказались вместе.

– … Краснов, профессия есть? Спортивные разряды, знание языков? Чем увлекались?

– Профессию приобрести не успел. Поступил в университет. Но решил сначала отдать долг Родине. Имею первый юношеский по смешанному единоборству, второй взрослый по лёгкой атлетике. Владею английским на уровне разговорной речи. Играю на рояле, аккордеоне, гитаре.

– Универсал прямо, – улыбнулся довольный подполковник, заглядывая в личное дело. – Вижу, желаешь служить в десанте или морской пехоте. Похвально. Постараемся тебя туда и направить. Вопросы к комиссии имеются? Нет. Хорошо.

– Следующий. Представляться не забываем, – капитан, собиравший повестки, сидел за секретаря. – К тебе те же вопросы, – коротко бросил он, после того, как Павел назвался.

– По профессии сцепщик. Работаю на железной дороге. Увлекался геологоразведкой. Есть небольшие навыки. Полных четыре полевых сезона. Немецкий со словарём. Спортивных разрядов не имею.

– Вот в характеристике у тебя написано, – военком перебирал листы. – Характер взрывной, не уравновешенный. Со старшими и сверстниками не почтителен. Умеет постоять за себя. Это как-то?

Пашка пожал плечами и промолчал.

– Ваше желание – железнодорожные войска, – полковник неодобрительно покачал головой. – А почему не стройбат?

– Работаю. Знаю. Ближе, – комкано выдавил призывник.

– Понятно. Вопросы? – Хлопнул ладонью военком, закрывая папку.

– У меня свадьба через неделю. Будущая жена на третьем месяце. Как можно получить отсрочку? – Взволновано пролепетал Пашка.

– Мы только можем посодействовать в данном случае со срочной регистрацией брака, – отчеканил майор, зам военкома. – Напишем справку, и сегодня же вас оформят. Отсрочку призывник получает, в случае если жена на шестом месяце. Это понятно?

– Так точно, – выдавил Торилин.

– Вы вроде из одной школы. Учителя одни и те же. А как небо и земля. Знаете, друг друга? – полковник явно адресовал свой вопрос Костику. – Что можешь о нём сказать, – указал он на поникшего призывника.

– Прибедняется. Рукопашным боем или дзюдо, точно не знаю, владеет на уровне мастера спорта. И невесты у него, никакой нет.

– Так. Понятно, – констатировал старший офицер. – Товарищ капитан оформить ему призыв с завтрашней группой, – суровый взор обмерил Пашкин рост. – У нас есть места, где воспитывают вот таких горе мужчин. Завтра к восьми ноль ноль быть здесь у подъезда, стриженным. При себе иметь запас продуктов на три дня, предметы личной гигиены и документы. Вам надлежит рассчитаться с работы, и сняться с комсомольского учёта.

Он вдруг сделал паузу в своей скороговорке, подумал пару секунд и сложив оба личных дела призывников, бросил секретарю.

– Призывник Краснов, это так же к вам относится. Его тоже оформляйте.

– Ну, довыпендривался?

Краснов старался не отставать от Торилина, когда они вышли из военкомата.

– Думал, что ты подонок, но не до такой же степени.

– Каков привет, таков ответ, – без ухмылки заметил Константин. – Не захотел хлеб с маслом делить, получи.

– Врезал я бы тебе, если бы военком твою сволочную натуру не просёк! А теперь, сам себе спасибо можешь отслюнявить. Воспитываться будем в какой-нибудь Тьма Таракане рядом, – Павел свернул от остановки, решив больше не испытывать своё терпение. – Что немного успокаивает.

– Даже в аду есть блатные места! И я буду ждать тебя там. Ждать, когда ты появишься у моих сапог, в позе четвероного друга, – выкрикнул с большим убеждением Краснов.

С первой попавшейся будки позвонив матерям, обоим сказал всего два слова. Услышав их одинаковые всхлипы вместо расспросов, вскипел окончательно. Вернулся злой на остановку. Если бы там встретил Костика, наверное, всё кончилось бы очень печально.

Успокоился только в кресле парикмахера, после беготни с расчётом и снятием с учёта. Домой заявился около шести вечера. Там в суете приготовления проводов, заливалась слезами женская половина. Мужская хорохорилась на лестничной площадке в сизом табачном дыму.

Но застолье прошло ровно. Громкие напутствия, пожелания и возливания, чередовались с песнями и рассказами старшего поколения защитников отечества.

Осознание, что впервые покидает семью на длительный срок, пришло рано утром, вместе с синдромом похмелья. Разбудило его тихое поскуливание Маргариты, судорожно сжимавшей руками влажную подушку, уголок которой превратился в лохмотья под её зубами.

– Перестань, – приподнялся на локте, гладя её по волосам. – Всего же два года. Пролетят, и не заметишь.

Она помотала головой. А он вдруг ощутил, как предательский холодок предчувствия, чего-то не хорошего, змейкой обвил позвоночник, позвонил серебряным колокольчиком в мозжечке, соскользнул в грудь, заморозив кровь в сердце.

Этот айсберг растаял только у входа в военкомат, когда из чёрной Волги в сопровождении родителей появился Костик. Разглядев в толпе компанию Торилина, приветливо помахал рукой девчонкам. Рите и Галке. Которые вдруг засмущались, потупив взгляд себе под ноги.

У Пашки от сердца сразу полыхнула по артериям. Не понятно от чего на душе стало тяжело и противно. Он до этого всю дорогу молчал, а теперь и вовсе погрузился в свои не радужные мысли, перестав слышать окружающих.

– Привет красавицы! Очень счастлив, что пришли меня проводить!

Отец, представительно грузный, с блестящей лысиной и колючим взором, быстро шаркнул глазами по их фигурам и пихнув сына в спину, сопроводил в здание. Мать вернулась в машину, укрывшись за зашторенными окнами.

– Выпендряла! – Сплюнул Алик.

– Да, если попадёте вместе в одну роту, абзац полный! – Пожалел Аммонал. – Доведёт он тебя или подставит.

– Сын, это вы про кого? – Поинтересовалась обеспокоено мать.

– Да, пижон из параллельного класса, – опередил Серёга с ответом. – Папа партийная номенклатура большой величины. Всё к нашим девчонкам клеится и Пашку достаёт.

На крыльце появился капитан.

– Призывников прошу пройти с документами и вещами в военкомат! Прощайтесь. Отправление автобусами с внутреннего двора.

– Паш, ты там с ним поосторожней тогда. Ну, давай мой хороший, служи честно. Нас не забывай.

Вся женская половина семьи повисла на нём, омывая слезами и причитаниями. Не проронив ни слова, он еле высвободился из их объятий и побежал к дверям, оглядываясь через каждый шаг, стеснительно махая ладошкой.

Чехарда мыслей про всё сразу, ввела организм в полный ступор. Он даже не запомнил, как выдали военный билет, изъяв паспорт. Как затолкали по автобусам и, что говорили военком с сопровождающими. Очнулся сидя у окна от стука по стеклу. Друзья барабанили, стараясь не отстать от автобуса. За их спинами маячили матери, растирая по щекам слёзы.

– Девчонки ждите! Буду вам писать! Скоро вернусь! – Кричал за спиной Краснов в открытую форточку. – Галь, Рит, целую! Не забывайте!

Пашка еле сдерживая напирающую на глаза влагу, всё так же нерешительно помаячил своим и отвернулся. Выехали на проспект, набирая скорость.

– Чё, земляк, твои мурки? – Завел разговор сосед Костика. – Симпатичные.

– Мои, – удовлетворенно протянул Краснов. – Вернусь, на одной женюсь, а другу в любовницы возьму.

– У тебя куда направление?

– В муз взвод морской пехоты. Папаша подсуетился. Ну я там посмотрю по обстоятельствам, что лучше, – он пихнул Павла в плечо. – Что приуныл, Торилин? Осерчал на то, что девки не на тебя пялились и платочками махали другому? Не печалься! Они не по тебе. Ждать твою личность не будут. Тебе по скромнее нужно.

– Убью гниду, – не оборачиваясь прошипел Павел.

***

Вагон дернуло при остановке состава. Небольшая встряска прервала сладостные воспоминания о прошлом, качнув Павла на нижней шконке. Внешняя дверь тамбура лязгнула затворами. Послышались приглушённые голоса, лай собак, недовольные окрики. Через пару минут открыли и внутреннюю дверь. Свежий воздух хлынул в душегубку спец вагона.

– Первый пошёл! Второй пошёл! – Конвой начал принимать очередную порцию этапируемых.

– … Ты сдурел? Куда столько? У меня здесь не консервный завод! – Послышалось под лязг замков и топот ног. – Приму только по изначальному списку. С остальными кукуй до следующего!

– Старший лейтенант, выручай! Другой, только через сутки. А нам назад четыре часа по просёлкам пилить. У тебя через шесть перегонов первый сброс.

– Да пошёл ты… Каждый перегон больше сотни километров. Плюс отстои по два часа. Жара, сам видишь какая, а у меня вентиляции нет. Сдохнет половина до разгрузки.

– Ладно, лейтенант не кипятись. Двери тамбурные откроешь, и всё будит чин-чинарём. В первый раз что ли?

– Сам знаешь, не положено!

– А мы тебе презент подкатим, в накладе не будешь.

– Чем подмазать хочешь, капитан? – Старший конвоя заинтересованно понизил голос.

Обострившийся за последнее время слух Торилина, хорошо улавливал и шепот в соседних клетках купе, и бормотание офицеров.

– Три литра спирта, вяленая медвежатина, икра, плюс законник. И порядок, и развлекуха. Ну, как пойдёт?

– А девочек случайно не подвёз?

– Скоро большая станция, сам выберешь, каких захочешь. Давай, лейтенант, соглашайся скорее. Время уходит.

– Лады. Гони сопроводиловку и грузи остальных.

Забрякали буфера. Поезд тронулся. Хлопнули тамбурные двери. Обсохшие тела, вновь покрылись липким потом. Зеки загалдели, поднимая дебош.

– Я так понял, в Законе это ты, – несколько человек топтались у решётки каземата Павла. – Что нужно для тихой поездки?

– Пузырь, воровской продел, банку воды и провести меня вдоль «купе».

Голос говорившего показался Павлу очень знакомым. Он оторвал голову от импровизированной подушки из кителя, освобождая второе ухо.

– И всё? – Воскликнул лейтенант нарочито насмешливо.

– Тельник у этого вижу новый. Подкатите. Ещё тех двоих узкоглазых со вшами. Минимум на четыре пролёта от меня. И одну дверь на волю приоткрой, пока жмуры не образовались.

– Куда я этих китайцев суну, по-твоему? Мужики уже по камерам стоят!

– Тебе порядок нужен. Ты и думай. Вон у тебя король, какой! Один целую каюту заграбастал.

– Не твоего ума дело!

– Начальник, тебе решать.

В тюрьме на колёсах, поднялся нестерпимый гвалт. Орали и барабанили, швыряли из-за решеток, чем попало, начиная равномерно раскачивать вагон.

– Хорошо, – вынужденно согласился лейтенант. – Будет тебе белка, будет и свисток. Связался на свою голову.

Привычный перестук колес быстро восстановился. Чуть повеял небольшой сквозняк. Вслед за этим лязгнул запор решётки Торилинской камеры.

– Чего желтомордые жмётесь? – Охранник с грузинским акцентом, матерясь засопел, впихивая кого-то.

Павел сидел, не естественно устремив широко открытые глаза в подволок, сосредоточенно вслушиваясь в происходящее. Ему хотелось различить в приглушенных разговорах голос, который недавно показался ему очень знакомым. Постараться вспомнить и определить, кому он мог принадлежать. От напряжения опять загудело в голове. Мелко задрожали пальцы рук и задёргалось калено.

– Да не псих он. Контуженный, да ещё и слепой. Понятно? Ишь, обдристались хунвейбины!

– Эй, боец! – окрикнул Павел. – Начальника конвоя сюда позови.

– А может самого Устинова сразу, – удар приклада в плечо, опрокинул слепого зека на нары. – Глохни недобиток, пока не урыл вовсе.

Клацнуло железо запора, зазвенели ключи в связке. Охранник ушёл в дальний конец вагона.

– Что сказал солдат? – прошептал кто-то рядом по-китайски пожилым голосом.

– Сказал, что этот контуженный и слепой, – ответил другой помоложе.

– Наколку на плече видишь?

– Да.

– Чего на ней?

– Роза ветров, дельфин, земной шар, подводная лодка и надпись какая-то

– Моряк значит.

– Наверное.

Поглаживая ушиб, Павел вдруг осознал, что понимает, о чем говорят китайцы.

– Надо же не забыл, – удивился сам себе. – В голове полный сумбур, а это всплыло так просто и естественно, будто только вчера повторял за пластинками. Такая боль в затылке, череп о палубу расколот тянет. По-русски мыслить сложно, перевод с китайского – пожалуйста.

– Смотри, он должно быть большой воин, – шепот старика стал ещё тише.

– Тебе уже и в кошке тигры мерещатся! Жилистый, худосочный и только.

– Гляди шрамов на теле сколько. Суставы на руках в мозолях от тренировок. Локти с подушками и ребра ладоней одеревеневшие. Шейные мышцы выпирают. Опасный субъект.

– Тебе после их застенка, в любом человеке палач видится. Перестань. Давай лучше приляжем на верхние места.

Скрипнули петли двери караулки. Пахнуло спиртом и закуской.

– Резо! Ко мне!

– Старлей! – Узнал голос Павел. – Почему не соблюдаете устав караульной службы? Пьёте с личным составом! Вы офицер! Присягу Родине давали, – наболевшее выплеснулось разом по мимо воли. – Блин. А ведь только попить хотел попросить, – мелькнуло в подсознании.

– Ни хрена себе! Это предательское мурло меня строить вздумало! Сержант, напомни этому уроду про присягу! Да, сначала тельник из-под него выдери и мне передай. Пока чистый.

– А ну живо встал, – штык-нож скользнул между рёбер. – Встал! Руки за голову! На колени! – Удар прикладом по бедру. – Я кому говорю!

В доли мгновения, что недавно звенело и ухало в мозгах бывшего морского волкодава, превратилось в пронзительный треск молнии ударившей по всем нейронам. В солнечном сплетении полыхнула взорвавшаяся звезда, запустив сердце в режиме двигателя внутреннего сгорания.

– Действия – языки пламени! Пламя – сила духа! Сила духа – побеждает смерть!

Первые строки самоучителя, как заклинание отключили естественное движение времени, подарив невообразимую картину окружающего. В оттенках грубого красного цвета, Павел увидел испуганные лица китайцев. Озверевшую физиономию с орлиным носом и лошадиными зубами. Довольную улыбку старшего лейтенанта, застывшего в проёме раскрытой решётки и медленно приближающий приклад автомата, нацеленный в его челюсть.

Дальше только происходила простая констатация совершённых действий. Кто руководил его телом, почему не чувствовалась боль, откуда пришла колоссальная сила? Такие размышления появились потом.

Удар в грудь отбросил сержанта на пруты камеры с высоко задранными руками, удерживающими оружие. Прыжок. Грузин ещё не полностью коснулся арматуры, лейтенант уже впечатался в стену вагона. Связка ключей отрикошетила, и она летит в соседнее купе. Колени Павла прижимают локти охранника к металлическим карандашам решетки. Ступни ниже, сами встали в распор. Руки выгибают арматуру, просовывая между ними приклад с одной стороны и дуло с другой. Рывок. Запястья сержанта прижаты к поперечине, собственным оружием. В глазах ещё только удивление. Рука старлея прогибает толстенное стекло окна, распуская по нему трещины.

Он уже на проходе. Время ускоряется. Осколки стекла брызжут в разные стороны, вместе с кровью начальника охраны. А он сам, прикрывая глаза, скользит к полу, оставив в стенке округлую вмятину. В дальнем конце вагона со стула поднимается изумлённый солдат, сдергивая калашникова с плеча. Из караулки выглядывает другой. Искаженное гримасой боли и дикого вопля, лицо сержанта. Звуки текут плавно и приглушённо. Зек в соседней камере поднимает с пола связку ключей.

Три прыжка по ходу поезда. Охранник, складываясь, отрывается от пола. Автомат пролетает за решётку в тамбур. Поворот. От всего тела и рук плывут алые волны воздуха, словно мираж над раскалённым асфальтом. Снова временной скачёк на убыстрение. Звуки усиливаясь, приближаются, становясь более понятней.

Загремел упавший автомат. Мягко шлёпнулось тело. Клацнул передёрнутый затвор у кормовой караулки. Заскрипела дверь открываемого каземата. Эхо собственного бега по проходу. Вращающиеся три пули веером навстречу, в прозрачной полусфере раздвигаемых газов. Небольшой поворот корпуса и они уже сзади, оставив клубящиеся трубки продырявленного воздуха.

Удар носком ботинка и голенью по рукам. Автомат вспорхнул к плафону. Ребро ладони бьёт по ключице, изгибая шею стрелка. Сверху опускается вороньё оружия в снопе искр и осколков светильника. Стремительное движение. Автомат залетает в помещение охраны, разрывая мушкой щеку близь стоящего, задевая прикладом, висок следующего, раскручивается юлой на столе. К переборкам летит закуска, вилки, стаканы.

Колено, пятка, ладонь. Ещё трое закатывают глаза. Снова на проходе. Зеки валом валят из двух распахнутых камер. Лысый сморчок ковыряется в замке третьей.

На встречу здоровенный детина, занимающий весь проход. Его рука выкидывается к горлу моряка.

– Пашка! Сво…

Захват запястья. Ладонь под челюсть. Рывок. Туша под собственной инерцией залетает в тамбур, накрывая охранника. Прыжок. Толчок от ограждения. Кульбит. Ноги вперёд. Пролёт над головами освободившихся. Быстрые касания всех, кто на пути. Тормоз стопой о стержень решётки за шеей лысого. Локтем по затылку. Голова сморчка в камере. Связка ключей уже в собственной руке.

Глаза охранника полные смертельного страха в дальнем тамбуре. Стоит на карачках, шаря по полу в поисках залетевшего калаша. Снова разворот. Тройка оставшихся зеков, прыгая между тел поверженных, старается добежать к спасительной двери. Ещё прыжок. Они разлетаются, как бильярдные шары.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.