Императрица семи холмов

– Спасибо, Цезарь, – ответил Адриан, даже не улыбнувшись. – Своим пером я способен нанести врагу куда больший урон.

– Мой меч, твое перо, – предложил Викс, вновь вытаскивая меч. – Давай поглядим, чья возьмет.

И снова смешки. Адриан открыл было рот, но вместо него – к превеликому собственному удивлению – заговорил Тит.

– Скажи, а ты не мог научить меня хотя бы нескольким приемам, – обратился он к Виксу. – Потому что, признаюсь честно, воин из меня неважный.

– Вот это молодец! – довольно воскликнул Траян и, обняв одной рукой плечо сенатора Норбана, а второй – плечо Сабины, зашагал обратно в триклиний. Адриан попытался идти с ним рядом, но его оттеснили. Видя это, Тит невольно усмехнулся.

Сад постепенно опустел. Гости, жалуясь на ночную прохладу, – волнение, которое до этого согревало их, улеглось, – тоже потянулись в дом, где их ждали кубки с подогретым вином. Викс подобрал с земли плащ, перекинул его через руку и сунул в ножны меч. К нему подошел Тит.

– На самом деле, тебе не нужно меня ничему учить, – сказал он, кивком указывая на меч. – Я безнадежен. Я просто пытался отвлечь Адриана. Он был готов вырвать тебе сердце и зажарить его, за то, что ты выставил его на всеобщее посмешище.

– Знаешь, мне как-то все равно, кем я его выставил.

– И как только тебе хватило дерзости ранить императора, – раздался рядом с ними грудной женский голос. Тит обернулся и тотчас поспешил отвесить учтивый поклон: перед ним стояла императрица Плотина. Он впервые видел ее так близко – высокая и статная, она казалась обсыпанной изумрудами колонной. Стоя вровень с Титом, она действительно была высокого роста. Впрочем, взгляд ее глубоко посаженных глаз был устремлен мимо, на Викса, чему Тит был несказанно рад. В эти мгновения он предпочел бы сделаться невидимым. – Впрочем, как тебе вообще хватило дерзости затевать этот поединок. Может, мой супруг и счел его забавой. Но вот я – нет.

С этими словами она гордо развернулась, словно статуя, которую на колесах выкатывают из храма, и с царственным видом удалилась.

– Императрицы… – произнес Викс, с отвращением в голосе. – Вот уж кто все как одна мстительные стервы. Император, если что, может вас простить, императрица – никогда.

– И со сколькими императрицами ты знаком? – пошутил Тит.

– Ты удивишься, – ответил стражник, который только что ранил в руку императора Рима, и, насвистывая, зашагал прочь.

Викс

– Я видела, как ты дрался на мечах с императором, – сказала мне Гайя, когда я заглянул в кухню. – Вот только как ты мог… ведь это же император. Какой, однако, красавец мужчина!..

Я мысленно с ней согласился. Потому что Траян и впрямь был прекрасен. Этот низкий, раскатистый голос, эта сила, что чувствовалась в каждом ударе! Кстати, я заметил, что мышцы на его левой руке гораздо сильнее, чем на правой, – сказывались долгие годы солдатской жизни, когда он носил в левой тяжелый щит. Рука с императорским перстнем-печаткой лежала на моем плече, как будто я был его другом. И где вы видели, чтобы император отмахнулся от раны, как от какой-нибудь шутки?

Клянусь Хароном, как приятно было вновь почувствовать в ладони рукоять меча! Ощущать, как работают мышцы, то расслабляясь, но напрягаясь снова, как они постепенно разогреваются, как движения приобретают плавность. А свист меча, рассекающего воздух, легкий звон соприкасающихся лезвий – раз, второй, третий. Как мне этого всего не хватало, как я соскучился по хорошему поединку! А как быть с достойным противником? Кто он? Ведь не эти сопляки-патриции, ни даже сам император. Не спорю, мечом он владеет ловко, но даже император Рима не прошел той суровой школы, какую прошел я, когда мне было всего восемь и меня обучал величайший из всех гладиаторов.

В общем, в моей груди шевельнулась тоска по старым временам. А может, они никуда не уходила, просто Сабина на какое-то время приглушила ее. Да и как не поддаться соблазнам плоти, когда тебе всего девятнадцать! Но тоска – она никуда не прошла. Я посмотрел на двух других стражников. Примостившись в дальнем конце кухни, они весело переругивались, играя в кости. Неужели и я стану таким же лет этак через тридцать – толстым охальником, лапающим молоденьких рабынь, которому только и остается, как докучать всем своим рассказом о том, как однажды я скрестил мечи с самим императором.

– Налей мне вина, – сказал я Гайе.

– А как насчет чего-то другого? – лукаво спросила она. – Последнее время я редко видела тебя среди нас, рабов. Да и у моей двери ты тоже перестал бывать.

Не удостоив ее ответом, я взял блюдо с медовыми пирожными и графин вина и, громко топая, удалился к себе в комнату. Из атрия по-прежнему доносились голоса гостей, их слегка протяжные патрицианские интонации, но у меня не было ни малейшего желания наблюдать за праздником.

Мои уши явственно различали бархатистый баритон трибуна Адриана. Этот самодовольный тип явно демонстрировал свою ученость, то ли перед Сабиной, то ли перед кем-то из гостей. Кстати, я слышал, как Адриан пытался разузнать у других стражников, – он даже сунул им за это по монетке, – не отдает ли Сабина предпочтение другому воздыхателю. Или, может, он не нравится ее отцу? Иначе почему она так долго тянет с ответом?

– Ее отец считает тебя напыщенным занудой, – сказал я, хотя меня он не спрашивал. – Мой тебе совет, трибун, откажись от Вибии Сабины. Она никогда не выберет тебя.

Я рассчитывал, что он вспыхнет и сожмет кулаки, но он лишь смерил меня надменным взглядом.

– Что бы ты знал о ней, стражник.

У меня едва не сорвалось с языка, что кое-что о Сабине я знаю очень даже хорошо. Как она изгибается, когда я целую ей шею, как закрывает глаза, как стонет от удовольствия, когда я целовал ей кое-какое место. Но я промолчал, ограничившись нахальной улыбкой. Держа в руке золотой кубок, он еще раз посмотрел на меня, как на полное ничтожество, и пошел прочь.

– Он был готов свернуть тебе шею, – сказал тогда мне этот тощий доходяга Тит. – Ты выставил его посмешищем.

Ну и что. Так этому напыщенному павлину и надо.

Я лежал на спине в своей кровати, жевал пирожные, сыпля медовыми крошками на одеяло, и наблюдал за тем, как в узкой прорези окна восходит луна. Вскоре один за другим мимо моего окна проплыли паланкины, развозя гостей по домам. Другие стражники тем временем отправились в сад гасить светильники. А еще мне было слышно, как, прибираясь в кухне, жалуется на мозоли усталая кухарка, а госпожа Кальпурния шутливо возмущается в атрии.

– Ты не поверишь, что сказала мне императрица! – воскликнула она. В ответ донесся негромкий смех сенатора Норбана, и они вместе зашагали по лестнице на второй этаж. Постепенно в доме все стихло. «Сегодня она не придет», – подумал я. Но я ошибся. Примерно через час, держа в руке пару серебристых сандалий, в мою дверь проскользнула тень.

– Я натерла ноги, – пояснила Сабина. – Как я ненавижу эти сандалии!

– Тогда почему ты их носишь?

– Но ведь они красивые!

Я присел на кровати.

– Ты это нарочно подстроила?

– Что?

– Сама знаешь, что. Поединок.

– Может, и подстроила.

– Но зачем?

– Я подумала, что императору ты понравишься.

Мне тотчас вспомнилась императрица и ее холодные намеки.

– Зато я не понравился его жене.

– Плотине? – усмехнулась Сабина. – Думаю, что нет. Ей вообще никто не нравится. Особенно, если человеку весело.

– И как только императора угораздило жениться на ней? – вырвалось у меня. – Это все равно, что делить постель со статуей.

– При чем здесь это? – удивилась Сабина. – Она ведет дом и порой дает Траяну дельные советы. Он управляет империей и спит с симпатичными молодыми солдатами. Они прекрасно ладят, – Сабина покачала серебристыми сандалиями. – Пойми, Викс, такие браки, как у Кальпурнии с моим отцом, можно пересчитать по пальцам. Зато таких, как у Траяна с Плотиной, – большинство.

– Траян любит солдат? – Я выгнул брови. – Именно поэтому ты и решила, что я ему понравлюсь? Но ведь я не…

– Ты болван! Я подумала, что ты понравишься ему совсем по другой причине. Ведь если не считать солдат в постели, ты такой же, как он.

– Значит, я болван? – Я выпростал руку и, поймав Сабину за талию, резко привлек к себе. Она еще не переодела узкого серебристого платья, в котором была на пиру, а рядом с ее шеей по-прежнему переливалась гранатами длинная египетская серьга.

– Да, ты болван, который провел прекрасный поединок против императора, и тебе за это положен приз. – С этими словами она потянула серьгу и положила ее мне в ладонь. – Трибуны устроили драку из-за нее. Правда, зачем, не пойму. Но ты их победил, и она твоя.

– А ты?

– А что я? Я и так твоя, – усмехнулась она. – Я люблю тебя, Викс. Ты даже не знаешь, как сильно я тебя люблю.

Скажу честно, от этих ее слов мне сделалось не по себе. Я даже задумался о том, как бы мне выпутаться из всей этой истории. Потому что раньше таких слов я от нее не слышал. Нет, она вела со мной разговоры, но только не про любовь. Я задумался. Мне тотчас вспомнились мои собственные родители, то, как они постоянно разговаривали друг с другом – как будто между ними существовала некая неразрывная связь, которая сохранится даже после смерти. Кстати, отец Сабины и Кальпурния тоже постоянно разговаривали между собой. Значит ли это, что и мы?.. Что наши с ней разговоры в постели значат нечто большее, чем просто смешки и шутки? Или они нечто такое, что затягивает человека в такую бездонную пучину, из которой ему потом уже не выбраться?

Я не знал, что на это ответить. Потому что не знал, что думал, что чувствовал, чего желал. Я вообще мало что знал, и вновь задумался о том, как мне выпутаться из всего этого. Но в следующий миг Сабина усмехнулась и вскарабкалась на меня, чтобы поцеловать. Я запустил пальцы в ее гладко зачесанные назад волосы и вытащил шпильки. Волосы каштановой волной рассыпались по ее плечам, а я вновь забыл обо всем на свете.

Глава 7

Сабина

– В этом году урожай невелик. Скоро и таких не будет.

Взяв из рук торговки фруктами плод граната, Сабина положила взамен в морщинистую ладонь монетку.

– Спасибо, Ксанта, что припасла для меня хотя бы один.

– А как же иначе, милая, – улыбнулась старая женщина и отвесила поклон. Поднеся гранат к носу, Сабина двинулась дальше. Немного вялый, но аромата не утратил.

– Ты знаешь торговку по имени, – заметил Адриан, идя с ней рядом. Не замедляя шага, он протянул ей небольшой серебряный нож, чтобы она могла вскрыть кожуру.

– Ксанту? Ну конечно. Я всегда покупаю у нее фрукты. Знать, как кого зовут, по-моему, это очень даже неплохо.

– Даже простолюдинов?

– Особенно простолюдинов, – Сабина отковыряла первое зернышко и отправила его в рот. – Мой отец знает всех своих клиентов по имени, и они готовы ради него на все. А посмотри на Траяна! Он знает по имени всех своих преторианцев и даже их семьи. Да что там, он помнит даже, какие клички центурионы дают своим лошадям.

– Пожалуй, – задумчиво согласился Адриан. – И это ему помогает.

Утро было холодным и неприветливым. Казалось, небо нахмурилось серыми тучами. Над Римским форумом ветер трепал матерчатые навесы: торговцы, сыпля себе под нос проклятиями, то вели сражение с хлопающей, словно крылья, тканью, то догоняли, пытаясь поймать, сорванный ветром навес. Завернутая в розовую шерстяную паллу, Сабина неторопливо шла между прилавков. Адриан шагал с ней рядом – высокий и спокойный, в белоснежной тоге, старательно обходя подернутые рябью лужи. Позади них хмуро тащился стражник из дома Норбанов.

Разумеется, не Викс. Когда Адриан пришел к ней и предложил прогуляться по городу, Сабина нарочно выбрала одного из стражников постарше. Ей не хотелось, чтобы чуткие уши Викса ловили каждое слово в их разговоре, не хотелось ощущать на себе его колючий взгляд, всякий раз, когда Адриан брал ее под руку.

– Погоди, я куплю вот это. – Сабина остановилась рядом с кожаным мячом на прилавке какой-то торговки. Взяв мяч в руки, она подбросила его вверх и поймала. – Я его беру. Он мягкий. С ним будет играть малыш Кальпурнии, когда родится.

– Отличный выбор, госпожа, – похвалила ее лавочница. – Может, также возьмешь вот это кольцо. Пригодится, когда у малыша начнут резаться зубы.

– Спасибо. Помнится, Лин нам всем не давал спать.

С этими словами Сабина отправила в рот очередную пригоршню гранатных зерен, после чего поинтересовалась у торговки ее собственными детишками. Ей пришлось выслушать длинную историю о том, как любимая дочь торговки пошла на месяц раньше, чем все ожидали, в обмен на которую она предложила свой рецепт борьбы с воспаленными деснами:

– Моему младшему брату помогало лишь гвоздичное масло.

После чего в руки торговки перекочевало еще несколько монеток.

– У тебя это здорово получается, – заметил Адриан, когда они двинулись дальше, оставив торговку отпускать им поклоны.

– Это не сложно. Главное, проявлять к людям интерес.

– Лично мне люди не интересны, – признался Адриан. – Исключение оставляю лишь для умных.

– Знаю. Я тоже тебя не интересовала, пока ты не обнаружил, что у меня есть мозги, – с этими словами Сабина вручила покупки стражнику. – Но ведь можно изобразить интерес. И люди будут за это благодарны.

– Увы, я лишен твоих талантов, Вибия Сабина, – улыбнулась Адриан. – Мне всегда нелегко дается найти общий язык с кем бы то ни было.

– Для начала выучи имена, – посоветовала Сабина. – Улыбайся при встрече. Поговори с ними. Надеюсь, ты помнишь поправку, которую внес в Закон Корнелиев мой отец? Про продажных чиновников? А известно ли тебе, что надоумил его один наш вольноотпущенник, который разбирался во взятках как никто на свете. Рабы, вольноотпущенники, плебеи, честное слово, ты их недооцениваешь. А зря. У них можно многому поучиться.

– Пожалуй, – согласился Адриан. Его короткая борода была чуть светлее его темных волос, но если присмотреться, в ней можно было заметить золотистые волоски. – Или же я женюсь на тебе, и тогда ты станешь вместо меня очаровывать плебеев, рабов и вольноотпущенников.

– И как высоко ты оцениваешь это мое достоинство?

– Выше, чем твое приданое. Сестерции есть у кого угодно. Обаяние встречается гораздо реже.

Сабина отправила в рот очередное зернышко и запрокинула голову, чтобы полюбоваться полосатым африканским мрамором храма богини Согласия. Мимо нее, зябко кутаясь в паллу, торопливо прошла какая-то женщина с корзиной в руках, а за ней – двое детей.

– Вчера императрица Плотина пригласила меня во дворец. Помочь ей за ткацким станком.

– Она от тебя в восторге.

– А, по-моему, я ее разочаровала. Ткачиха из меня оказалась никудышная, челнок ходил вкривь и вкось, нити ложились неровно, а мое платье она сочла непристойным, потому что оно было без рукавов. Зато тебя она превозносила до небес. Любой наш с ней разговор рано и поздно сводился к тебе. Скажи, а правда, что, когда ты был ребенком, ты поделил ее сад на провинции и поочередно правил каждой из них. По ее словам, в одиннадцать лет ты уже имел правильно составлять документы. А еще она поведала мне о том, как в возрасте четырнадцати лет ты убил на охоте волчицу, а потом укрывался ее шкурой, пока та не облезла.

Адриан смущенно кашлянул.

– Ты знаешь, – поспешил добавить он, – что императрица скоро удостоится титула Августы? Это такая высокая честь. Траян пытался наградить ее им раньше, но она отказывалась. По ее словам, она ни за что не примет от сената звания Матери Рима, пока не заслужит эту честь своими делами.

– А, по-моему, она его заслужила давно. – Сабина подбросила в воздух гранатное зерно и поймала его ртом. – Она образцовая императрица. Выйди я замуж за Траяна, я никогда бы не стала, такой, как она.

– Ты? – удивился Адриан. – А что, такое могло случиться?

– Не совсем. Но когда умер Домициан, моему отцу предлагали занять его место.

– Что? – Адриан испуганно огляделся по сторонам. – Откуда ты это взяла?

– Почти все свое детство я провела, подслушивая под дверьми, – пояснила Сабина, запустив пальцы за новой порцией похожих на драгоценные камешки зерен. – Никто мне ничего не говорил, вот я и подслушивала. Что еще мне оставалось? Ты не поверишь, какие вещи я узнала… Ну а стань мой отец императором, он бы усыновил Траяна как своего наследника, а чтобы скрепить их союз, выдал бы меня за Траяна замуж. Таким образом, Траян мог бы стать моим мужем. А так он просто мой дальний родственник. Но мой отец отказался от императорской тоги, так что теперь Матерью Рима Траян назовет Плотину, а знаки внимания мне оказываешь ты.

– О боги, – пробормотал себе в бороду Адриан. – Надеюсь, ты не рассказываешь эту историю первому встречному.

– Нет конечно. Поверь, держать рот на замке я умею. К тому же, я даже рада, что не стала императрицей. Раньше я об этом мечтала – как и все девушки. Я и сейчас думаю, что в некотором смысле это очень даже интересно. Но, с другой стороны, стать императрицей – это значит, быть ею всю свою жизнь. А мне бы не хотелось до конца моих дней сидеть во дворце, пусть даже с диадемой на голове. Впрочем, по-моему, супруг из Траяна был бы неплохой. Я его просто обожаю.

– Этих простодушных солдат легко любить, – буркнул Адриан.

– Я бы не назвала его простодушным! – с жаром воскликнула Сабина. – Траян умеет одной рукой держать в узде сенат, а другой – легионы. Согласна, на первый взгляд он кажется простодушным солдатом, но разве простодушный солдат смог бы мастерски уравновешивать интересы?

– А, по-моему, ему в первую очередь следовало бы навести порядок в управлении, и лишь затем думать о расширении границ, – менторским тоном произнес Адриан, каким он обычно рассказывал Сабине про греческих философов, независимо от того, была она знакома с их трудами или нет. – Ему следует уделять больше внимания строительству – возводить храмы, акведуки, новый Форум. Я говорил ему об этом не менее сотни раз, но он пропускает мимо ушей мои советы. Они ему безразличны. Впрочем, как и я сам. Да ты сама это видела, на пиру в вашем доме. Когда твой стражник выставил меня посмешищем.

На мгновение лицо Адриана превратилось в каменную маску.

– Я бы не сказала, что Траян тебя не любит, – сказала Сабина, лишь бы отвести разговор подальше от Викса. – Просто он человек горячий, порывистый. А ты сдержанный, хладнокровный. А горячее и холодное не смешиваются.

«Как, например, Викс и Адриан, – мысленно добавила Сабина. – А вот я, хотя хладнокровия мне не занимать, отлично лажу с Виксом. Но об этом лучше не думать, по крайней мере не сейчас».

– В любом случае, – продолжила она вслух, – даже если Траян и не слишком благоволит тебе, зато Плотина тебя обожает. А к ней он прислушивается. Вот увидишь, твои строительные планы от тебя не уйдут.

– Украшать город, чтобы затем его покинуть! – воскликнул Адриан. Эти слова вырвались так, как будто внутри него прорвало плотину. – Провести полжизни в сенатских дебатах, произносить речи, надзирать за чиновниками, проверять счета, и это при том, что в мире так много интересного! Сколько удивительных вещей можно посмотреть: разливы Нила, дельфийскую пифию, укутанные туманом горы Бригантии, о которых ты мне рассказывала! – Теперь Адриан говорил с жаром, размахивая руками, как то обычно бывало, стоило ему оседлать своего любимого конька. – А храм Артемиды в Эфесе! А непроходимые леса Дакии!

– И ты надеешься все это увидеть? – спросила Сабина. – У Плотины большие планы в том, что касается твоего будущего.

– Верно, – согласился Адриан, придирчиво рассматривая ноготь большого пальца. Какое-то время они молча шагали рядом. – Императрица действительно лелеет относительно меня большие планы, – осторожно добавил он, придерживая от ветра белоснежные складки тоги. – И я стараюсь не вступать с ней в споры. В конце концов это ведь она вырастила меня, и я ей многим обязан.

– Многим, – согласилась Сабина. – Но не всем.

Они вновь умолкли. Мимо них, слегка пошатываясь под тяжестью корзины, которую она тащила на плече, прошла чернокожая рабыня-нумибийка. Выйдя на нетвердых ногах из винной лавки, к ней подскочил какой-то моряк, но она оттолкнула его плечом. Рядом, разложив под дождливым небом свои таблицы, стоял астролог, с умоляющим видом призывая прохожих узнать, какое будущее пророчат им звезды. Сабина замедлила шаг.

– Может, нам стоит прочесть твои звезды? Чтобы тебе не мучиться вопросами по поводу твоего будущего. Если, конечно, ты веришь предсказаниям астрологов.

– Верю.

– И после этого ты называешь себя рассудительным.

– Когда я впервые надел тогу взрослого мужа, бывший астролог Домициана, Несс его имя, составил мой гороскоп, – задумчиво произнес Адриан. – Его предсказание было таким странным, что я даже не знал, как к нему отнестись. После этого я при первой же возможности, на всякий случай прошу астрологов прочесть мои звезды, и все они как один говорят одно и то же.

– Неужели? – удивилась Сабина. – Так вот что ты имел в виду в студии дяди Париса, когда сказал мне, что тебе уже известно твое предначертание. И что же это такое?

– Что ни один смертный не увидит такой широкий мир, какой увижу я. Так что, думаю, Плотина будет сильно разочарована. Предсказанная мне судьба плохо вписывается в ее планы, – ответил Адриан и посмотрел на Сабину. На этот раз в его взгляде не было ни высокомерия, ни снисхождения, лишь серьезная задумчивость, в глубине которой пылал огонь. – Ты могла бы вместе со мной объездить мир.

Сабина несколько мгновений смотрела ему в глаза, затем перевела взгляд на гранат. Зря она не посчитала съеденные зерна. От сока ее пальцы были розовыми, как у богини зари.

– Скажи, сколько, по-твоему, зерен в гранате?

– Примерно шестьсот, – не раздумывая, ответил Адриан. Такие вещи он знал наизусть.

– Я съела примерно две трети, – сказала Сабина. – И если взять за основу миф – одно зернышко за каждый месяц ее замужества за Плутоном – это дает нам тридцать пять лет вместе. Как ты думаешь, нам их хватит на то, чтобы объездить и посмотреть целый мир?

Викс

Я не нашел Сабину ни в ее комнате, ни в библиотеке, ни в атрии. В конце концов, я обнаружил ее в самом дальнем уголке сада. Она сидела на скамейке перед выключенном на зиму фонтаном, накинув на плечи голубую паллу, и держала на коленях наполовину скрученный свиток. К этому моменту я уже порядком рассвирепел, поэтому подойдя ближе рявкнул:

– Значит, Адриан?

– Приветствую тебя, Викс, – ответила Сабина и, пометив в свитке пальцем место, где читала, подняла на меня глаза. – Ты мог бы прийти и раньше. Здесь ужасно холодно. Но я решила найти для тебя местечко, где ты можешь рявкать, сколько тебе угодно.

Я не позволил ей увильнуть от ответа.

– Так ты выходишь замуж на Адриана?

Эту новость я узнал от одной рабыни, когда я вернулся из Капитолийской библиотеки, куда меня отправил с поручением хозяин.

– Адриан, это холодная, самодовольная рыба.

– Неправда, он не холодная рыба, – задумчиво ответила Сабина. – Разве что придется привыкнуть к бороде.

– Но почему? – взорвался я.

– Я привыкла целоваться с тобой. Но у тебя нет бороды, так что в первое время будет довольно странно…

Я выхватил у нее из рук свиток и бросил его в фонтан. Но поскольку тот замерз, то свиток лишь упал на лед и развернулся. А жаль, я бы предпочел, чтобы он намок.

– Извини, Викс, – виноватым голосом сказала Сабина. – Я дразню тебя, хотя, наверно, зря. Да, я выхожу замуж за сенатора Адриана. Скажи, почему я не должна этого делать?

– Почему не должна? – переспросил я, не зная, что сказать.

– Но ведь должна же я за кого-то выйти замуж.

Она стояла передо мной под холодным зимним солнцем – такая крошечная, с распущенными волосами. Почти такая, какой я ее видел впервые.

– Что ты предлагаешь мне взамен? Навсегда остаться в стенах этого дома? Читать, играть с Лином и Фаустиной? Или стать весталкой? Увы. Поздно, и для первого, и для второго, и третьего. Настало время, и я должна выйти замуж. Думаю, Адриан не хуже других. А может, даже лучше.

Я поймал себя на том, что как загнанный зверь мечусь туда-сюда у фонтана, не в силах устоять на одном месте.

– Но почему?

– Потому, что он хочет посмотреть мир. Он сказал, что после свадьбы мы с ним уедем посмотреть Афины, Фивы… Возможно, Египет. Куда угодно. – Она обвела глазами сад, как будто уже видела пирамиды, греческие храмы, изящные корабли, что отвезут ее к ним. – Это куда лучше, чем выйти за какого-нибудь зануду-претора, которому не нужно ничего, кроме детей и званых обедов. Рим мы оставим политикам, а сами уедем с ним посмотреть мир.

– А если эта стерва императрица настоит на своем? – бросил я ей. – Вот увидишь, она постарается прибрать тебя к ногтю. Будет десять раз на дню проверять, чем ты занята, хороша ли ты для ее дорогого Публия. Если тебе хочется посмотреть мир, мой тебе совет – выйди замуж за кого угодно, а не за этого маменькиного сынка, который перед тем, как куда-то уехать, будет испрашивать у нее разрешения.