Секретный рейд адмирала Брэда

– Субмарина нас пока что не интересует. С ней все ясно, – запрокинув голову на прорезиненную подушечку, Брэд с ужасом подумал, что сейчас ему придется оставить эту теплую ванну с океанской водой. Только не это! Да и какая разница, где он будет находиться сейчас: в ванной или на командном пункте, рядом с Ворданом и полковником разведки Ричмондом. – Как там айсберг, все еще движется?

– Почти с той же скоростью, с которой движемся мы, сэр. Помнится, вы говорили о ледовом авианосце, слепленном по проекту некоего британского инженера…

– Джеффри Пайка. Опытный образец ледового авианосца «Аввакум», построенный и испытанный на канадском озере Patricia Lake.

– Так не он ли испытывает сейчас наши нервы и терпение?

– Тот погиб под артиллерийскими залпами учебных стрельб и торпедами учебных пусков.

– И это произошло на ваших глазах?

Роберт Брэд поколебался. Он понял, к чему клонит Вордан, но возразить ему было нечего.

– Добивали его, естественно, уже без меня. К началу испытаний было ясно, что строительство подобных ледяных «Титаников» представляется слишком дорогим и неперспективным, и по этой причине от него попросту отказались. Так что мое слово решающим стать уже не могло. Да оно и не прозвучало бы.

– Может, тогда, в сорок третьем, от проекта действительно отказались. Но в конечном итоге вышло так, что отказались от строительства ледяной флотилии союзников, но не от самой идеи, которую за прошедшие годы можно было основательно выверить и модернизировать.

– С сорок третьего – да, можно было. Во всяком случае, иного объяснения пока что не существует, – признал контр-адмирал, делая несколько глотков из карманной коньячной фляги, заблаговременно пристроенной на подвесной мыльнице.

Они оба помолчали, и Брэд подумал, что, пожалуй, полковник разведки был прав: о странном айсберге следовало сразу же доложить в штаб флота и в офис генерала Доновэна. И потом, интересно, знают ли об этом «антарктическом голландце» в Международном ледовом патруле? Вряд ли. А если бы и узнали. Что они способны изменить?

– Скорее всего, это проделки англичан, – нарушил молчание командир авианосца. – Они ревниво следили за тем, как мы готовились к этому рейду.

– Согласен, канадцы вряд ли решились бы накалять страсти по такому пустяшному поводу, как рейд в Антарктиду Полярной эскадры американцев. У них там своя неисследованная «Антарктида» в виде Баффиновой Земли, Элсмира, Виктории и целого архипелага островов Королевы Елизаветы.

– Англичане или норвежцы, – неожиданно пошатнулся в своей уверенности Николас Вордан. – Вспомните: как только германцы уведомили мир о своих видах на «застолбленную» ими Новую Швабию, норвежцы тотчас же официально объявили эту территорию своей, чем-то вроде антарктической колонии.

– Причем «норвежский след» в данном случае выглядит убедительнее, – вновь припал к фляге контр-адмирал. – Свяжитесь со штабом флота и попросите их сделать запрос в «Регистр Ллойда» и страховую компанию «Лондонский Ллойд»[24], вдруг у них есть какие-то сведения об «Аввакуме» или о любом другом судне-айсберге какой-либо страны.

– О судне-айсберге? Вряд ли… – начал было кэптен, однако адмирал мгновенно прервал его.

– Понимаю, что шансов мало, что, скорее всего, мы имеем дело с некоей секретной разработкой, и все же. Хотя бы для удовлетворения профессионального любопытства.

– Сейчас же прикажу связаться, сэр.

Они несколько мгновений помолчали, прежде чем Брэд вновь поинтересовался, как ведет себя «Ледовый Титаник».

– Без изменений, – последовал ответ Вордана, успевшего отдать распоряжение относительно «Регистра Ллойда».

– Продолжайте внимательно следить за его маневрами. Прикажите сделать как можно больше снимков, и пусть гляциологи засвидетельствуют его движения на кинопленке.

– Будет выполнено, сэр. Прекрасная мысль: предоставим эту загадку нашим гляциологам.

Услышав это, Брэд снисходительно ухмыльнулся: Вордан явно лукавил. Уж он-то, старый военный моряк, прекрасно понимал, что появление в море Скоша «Ледового Титаника» – это проблема не гляциологии.

– Они должны быть в курсе. Но не более того. – Адмирал хорошо помнил, как мало толку было тогда, в Канаде, и от гляциологов, и от него, исследователя-полярника, когда начались испытания судна-айсберга «Аввакум». – Не следует требовать от этих двоих ученых мужей разгадки того, что не подвластно их знаниям и опыту.

– Может, вновь поднять в воздух разведывательное звено первого лейтенанта Робертса, сэр?

– Мы с вами уже знаем, что именно он сообщит. А вот в отряде бомбардировщиков боевую готовность объявить надо. И высшую степень готовности, с боезапасом на борту.

– В самом деле, пусть наши бомбардировщики и штурмовики поупражняются? Парни давно роют копытами землю. Впрочем, как и субмаринники коммандера Гриффина.

– Торпеды субмаринников нам еще могут пригодиться. Что говорят радисты? Что происходит в эфире?

– Была перехвачена шифровка, переданная радистом германо-аргентинской субмарины, которую мои парни уже прозвали «Мулаткой». Текст пока не расшифрован. А вот что касается «Ледового Титаника», то вокруг него полное радиомолчание. Простите, сэр, – вдруг прервал свой доклад Вордан, – там опять что-то происходит.

– Что там еще, дьявол бы вас побрал?!

Прошло несколько тягостных минут молчания, прежде чем вновь послышался голос кэптена:

– Сэр, «Ледовый Титаник» увеличивает скорость и нацеливается прямо на линкор «Сан-Антонио»!

– Бред какой-то! – взорвался адмирал. – Нет-нет, кэптен, к вам это не относится, – тотчас же уточнил он.

– Мы, конечно, можем уйти от этого дьявольского наваждения, – Вордан прекрасно понимал его состояние, – но теперь уже нет сомнения, что эта безмозглая глыба льда кем-то и каким-то образом управляется.

– Хотелось бы знать: кем и каким образом? Неужели проект «Аввакум» нашел свое воплощение в этом айсберге?

– «Аввакум» или какой-то иной, но нашел, сэр.

– Увеличивайте скорость, и одновременно – залп из орудий главного калибра всех левофланговых линкоров, а также из орудий авианосца. Цельтесь в центр правого борта, удар должен быть предельно массивным и мощным.

– Они не оставили нам иного выбора, разве не так, сэр?

– Решение принято, и приказ вы слышали, – холодно напомнил ему контр-адмирал, давая понять, что не нуждается в его, кэптена Вордана, оценках и оправданиях.

– Может, еще попытаться растрощить его торпедой «Томагавка»?

– Это позволительно. Пройдитесь по нему еще и торпедой из аппарата крейсера «Томагавк». Увидим, понравится ли это вашей глыбе льда. Кстати, все, что сейчас происходит в районе пребывания эскадры, должно быть тщательнейшим образом отображено в вашем бортовом журнале.

– Со всеми возможными подробностями и эмоциями, сэр.

Адмирал уже вальяжно обронил свое «окей», но сразу же спохватился:

– Только без излишних, – нажал он на слове «излишних», – эмоций, кэптен. Вряд ли они помогут выяснению истинных обстоятельств.

9

Ноябрь 1946 года. Южная Атлантика.

Море Скоша.

Полярная эскадра адмирала Брэда.

Борт флагманского авианосца «Флорида»

Вновь откинувшись на приятно пахнущую мылом прорезиненную подушку, Брэд взглянул на настенные часы. Залп должен был прогреметь не позднее чем через три минуты, сказал он себе, иначе, что это за артиллеристы и чего стоит их боевая выучка?

Вода все еще была достаточно теплой, чтобы, находясь в ней, на какое-то время забыть об айсбергах, скопившихся в районе пребывания эскадры, и о том «ледяном безмолвии», которое ждет его впереди, у берегов все еще таинственной Антарктиды. Как раз тогда, когда, блаженственно закрыв глаза, Брэд как можно глубже погрузился в ванну, ему вдруг вспомнилась та немка, с которой в тридцать восьмом пересекал Атлантику на лайнере «Саксония». Не должна была бы, явно не ко времени… Но, очевидно, теплая морская купель посреди ледяного океана располагала и к таким экскурсам в собственное прошлое…

Единственное, о чем Брэд мог пожалеть, вспоминая дни, проведенные на борту этого трансокеанского «аристократа», так это о том, что на нем он не смог стать обладателем такой вот прекрасной ванны. Впрочем, так ли уж и нужна была она на «Саксонии»? Насколько ему помнится, они с Фройнштаг вполне обходились скромной, слишком узкой для двоих, даже влюбленных, лежанкой.

Во время этого перехода, связанного с готовящейся германской экспедицией в Антарктику, у Полярного Паломника тоже возникла тайна, правда, не столь угрожающая, – появление на судне этой прекрасной германки: романтичной, загадочной, потрясающе сыгравшей свою роль. Вот именно, вздохнул он, всего лишь «сыгравшей роль» – такое определение будет самым справедливым.

Роберт так и не понял, была ли тогда Фройнштаг хоть немножечко влюблена или хотя бы увлечена им. Киноактриса Николь Верден, которой Брэд увлекся незадолго до того, как узнал о рейде в Антарктиду, как-то призналась ему: «Мне не удается роль, если я хоть немножечко не увлечена своим партнером или режиссером».

Странно, что теперь в его сексуальных бреднях возникла не американская актриса Николь из недавних похождений, а гауптшарфюрер СС Лилия Фройнштаг из далекого тридцать восьмого.

«Это потому, – объяснил себе адмирал, – что тебе есть о чем вспомнить из того далекого тридцать восьмого. Нет, в постели Николь тоже не выглядела сторонницей платонических вздохов, и все же роль «любовницы адмирала Брэда» оказалась не лучшей в ее личном репертуаре. А еще потому, что сам ты оказался слишком плохим постельным актером и эта голливудка попросту не почувствовала в тебе партнера, – не стал щадить себя Полярный Паломник. – Иное дело, что по красоте и изысканности поведения она, конечно же, переигрывала Фройнштаг».

Адмирал открыл глаза и взглянул на часы. Отведенные им корабельным артиллеристам три минуты еще не прошли. Но он представил себе, с каким напряжением они расчехляют и заряжают сейчас громадные орудия, которые уже наведены стволами на цель.

«А что будет, если судно-айсберг каким-то образом ответит ударом на удар?! – вдруг спросил себя командующий эскадрой, вспомнив, что ведь фактор ответного удара он так и не учел. – Почему? – жестко поинтересовался он. – Только потому, что тебе как командующему не дали возможность заглянуть в ствол вражеского орудия? А ведь у судна-айсберга, у корабля такого класса может оказаться оружие погрознее, нежели стволы твоих главных калибров. Но не собираешься же ты отменять приказ? – въедливо спросил Брэд некстати проснувшегося в нем флотоводца. – Значит, положись на волю судьбы и дай возможность морякам заниматься тем, чем они призваны заниматься по самой своей природе. А поскольку изменить ты уже ничего не можешь, лучше вернись в грезы тридцать восьмого».

Даже после того, как Брэду со всей убийственной откровенностью открылось, что гауптшарфюрер СС Лилию Фройнштаг самым наглым образом подсунули ему в виде сексуальной приманки, отношение с его стороны ничуть не изменилось. Не ему знать, какой Лилия Фройнштаг представала где-то там, в Берлине, в лике агента СД, но что в постели она оставалась бесподобной, – в этом у него была возможность убедиться лично.

– Командир авианосца интересуется, находитесь ли вы все еще в ванной, – просунул голову в проем двери адъютант, который так и не сумел избавиться от детской привычки заглядывать вот так, в дверную щель, без разрешения и доклада.

– Один раз в жизни можете сказать ему правду, – разрешил командующий эскадрой. – Снизойдите до его любопытства. Уверен, кэптен будет приятно тронут.

– Ему – только один раз в жизни, сэр, – охотно принял правила игры адъютант. Ему льстило, что время от времени адмирал создает какую-то маленькую тайну на двоих. А главное, ему это нравилось быть союзником своего адмирала.

– Кстати, вы не выяснили, зачем ему это понадобилось?

– Возможно, кэптен удивлен тем, что, выслушав его доклад, вы не бросились на командный пункт.

– Какого же вы плохого мнения обо мне, Шербрук! Вам это непростительно.

– Не я, а кэптен Вордан, – напомнил адъютант, прежде чем исчезнуть за дверью.

Контр-адмирал понимал, что кэптен имел право осуждать его за нежелание покинуть ванну даже в такие минуты океанской чертовщины, однако решил, что в этом его пренебрежении к опасности есть что-то бонапартистское. И было бы слишком банально – прерывать свое купельное блаженство из-за какого-то осколка льда, пусть даже и ведущего себя со всеми возможными в этом мире странностями.

Он услышал залп только орудий авианосца и ощутил, как огромное судно содрогнулось всем своим мощным корпусом. Взглянул на часы: артиллеристы старались уложиться в намеченный им норматив.

Телефон молчал, и Брэд тоже молчал, никаких докладов ни от кого не требуя. Он ждал. Стоически ждал.

Лишь когда он выбрался из ванны и, укутавшись в халат, принялся тщательно высушивать полотенцем седеющие волосы, в трубке наконец проявился сипловатый голос командира авианосца.

– Мы остановили его, сэр.

– Остановили или разнесли в клочья?

– Всего лишь остановили.

– Надолго ли?

– Не могу знать, сэр.

Главное, что судно-айсберг не ответило огнем на огонь или каким-то иным образом, мысленно поблагодарил Господа адмирал. Странно, что кэптен не понимает, на какой грани риска оказалась вся их эскадра, прибегая к этому артналету.

– Какова степень разрушений судна-айсберга?

– Нам не удалось расколоть его хотя бы на две части, сэр.

– Это я уже уловил.

– То ли артиллеристы не сумели достичь нужной кучности, то ли наши снаряды и торпеда оказались не того калибра и той мощи, чтобы прекратить его существование. Да, подолбили мы его основательно, но не настолько, чтобы праздновать победу.

– Значит, владельцы этого «Титаника» все же воспользовались изобретением Джефри Пайка, – Брэд попытался вспомнить, как Пайк назвал изобретенный им лед, но так и не смог.

– Насколько мне помнится, инженер этот являлся англичанином.

– Англичанином, да. И лед свой Джеффри амбициозно именовал «пайкритом», увековечивая в нем свою фамилию.

– Предполагаю, что джентльмены из Ливерпуля или Плимута вморозили в этот айсберг одно из военных судов, возможно, какой-то старый ледокол, и, зная о нашем рейде, решили испытать свой «Ледяной Титаник» в действии.

– Провоцируя нас на артиллерийскую атаку?

– Экономя при этом собственные снаряды и приближая конфликт к реальной, почти военной ситуации.

– Правдоподобная версия. На ней мы и остановимся в своих официальных отчетах.

– А может, ударить по нему еще двумя залпами?

– Какой в этом смысл?

– Иначе уйдем из этого района, так и не разгадав загадки «Ледяного Титаника», сэр.

– Официальная версия у нас уже есть, она вполне приемлема, так что об инциденте уже можно забыть.

– Не для отчета, для себя – разгадать, – уточнил Вордан.

Брэд покряхтел и, не кладя трубки, свободной рукой взялся за карманную флягу.

– Утешайте себя тем, кэптен, что это не последняя загадка, с которой нам придется столкнуться в водах Антарктики.

– Если так пойдет и дальше, то не сомневаюсь…

– Их будет множество, – опустился командующий эскадрой в глубокое кожаное кресло.

– Следует предполагать, сэр.

Ванная каюта была меблирована таким образом, чтобы обладатель ее не торопился оставлять стены своей купели. Кресло, столик, картина – с видом на какой-то экзотический островок при неизменных пальмах, пирогах и индейских хижинах… Сама обстановка этого вполне мирного и достаточно цивилизованного уголка позволяла забыть, на каком судне ты находишься и какие тонны смертоносного груза таятся за стенками каюты, особенно в трюмах этого океанского гиганта.

– Их, этих тайн, еще будет немало, кэптен, да только вряд ли нам удастся разгадать хотя бы одну из них.

– Именно поэтому я и предлагаю развернуть эскадру, охватить айсберг– «Титаник» полукругом и дать ему настоящий бой.

– Убежденно рассчитывая, что в ответ не прозвучит ни одного выстрела?

– Но ведь пока что не прозвучало, сэр. Не спорю, каким-то оружием эта ледяная гробница все же должна обладать. Вопрос: каким именно?

– Мы не станем терять времени на стычки с айсбергами, которые неминуемо превратятся в «войну с ветряными мельницами», – назидательно произнес Брэд. – Я и так уже становлюсь суеверным. А мне бы этого не хотелось, я им никогда не был. С какой скоростью мы идем?

– Все еще девять узлов, сэр.

– Это что за скорость такая, кэптен?

– Как утверждают пушкари, самая удобная для прицельной стрельбы.

– Передайте по эскадре: «Увеличить до двенадцати». Уходим на всех парах. Вахтенным на авангардном крейсере «Томагавк» максимально усилить бдительность.

Как только контр-адмирал вернулся в свою каюту, с ним по внутренней связи сразу же связался адъютант:

– К вам пытаются прорваться журналисты, сэр.

– Они уже знают о странностях поведения «Ледяного Титаника»?

– Нет, сэр.

– Не может такого быть!

– Все это время они ужинали и обживали каюты. Правда, подозреваю, что проныра-журналистка уже кое о чем догадывается, кое-что пронюхала. Смазливая. Такой нетрудно налаживать отношения и обрастать собственной агентурой.

– Среди журналистов есть и женщина?! – удивился адмирал. – В списке значились только мужчины.

– Она появилась в последние минуты. По-моему, кэптен даже немного знаком с ней.

– Вот оно что!

– По крайней мере, мне так показалось. Но дело сейчас не в ней. В виде стюарда к журналистам приставлен один из парней полковника разведки, который по мере возможности следит, чтобы гости авианосца не забивали себе головы ненужной информацией.

– Тогда что их привело ко мне?

– Интересуются, почему прозвучали выстрелы.

– И вы не знаете, как эти выстрелы объяснить?! Вас и этому учить надо, лейтенант-коммандер? Обычная учебная тревога. Обычная, учебная, – почти по слогам повторил адмирал. – И напомните журналистам, что они находятся на флагмане военной эскадры, а не на торговой барже.

10

Ноябрь 1938 года. Германия.

Гамбургский порт.

Отель «Фрегаттен-капитан»

Об этом отеле адмирал Брэд всегда вспоминал с каким-то смешанным чувством.

Барон Людвиг фон Риттер сразу же предложил ему поселиться на «Швабенланде», где его ждала отдельная каюта, и был удивлен, что американский исследователь, которого он так ждал, отказался заранее обживать свою каюту, предпочитая тратиться на отель.

Руководитель экспедиции словно бы предчувствовал, что само появление здесь известного заокеанского исследователя еще ни о чем не говорит. Мало того, прежде чем судно причалило к гамбургской пристани, Фройнштаг прозрачно намекнула Брэду: не все в окружении Странствующего Бездельника довольны, что в столь важную для рейха экспедицию ее начальник пытался вовлечь американца. Правда, тогда полярник не придал этому значения, но потом…

Во «Фрегаттен-капитане» он тоже поначалу решил поселиться только для того, чтобы свободно можно было встречаться с Фройнштаг. Однако вечером на встречу с ним Лилия не пришла. А наутро, когда Брэд вернулся из отельного ресторанчика, у портье его ждала записка, в которой корявым, почти детским почерком было начертано: «Внимательно смотрите и старательно думайте. Сейчас в Гамбурге часто меняются ветры. Осенний лов может оказаться слишком рискованным. Питер».

– И кто передал эту записку? – поинтересовался он у хромого портье, который, как он уже знал, в недалеком прошлом служил боцманом на тральщике.

– Портовый босяк. Сказал, что от того рыбака, с которым вы собирались идти на рыбалку.

– Осторожные тут у вас рыбаки, – проворчал доктор Брэд, прекрасно понимая, что автором этой записки может стать только один человек – Лилия Фройнштаг. Вот только не слишком ли она переусердствовала в своей конспирации?

– Единственное занятие, при котором в Германии еще можно хоть как-то поберечься – это рыбалка, – грустно взглянул на него боцман-портье.

Что же касается истинной причины экспедиции, то она открылась Брэду уже на следующий день, когда фон Риттер решил провести проверку готовности своей, лишь недавно сформированной, команды.

Трех часов, проведенных Робертом на «Швабенланде», оказалось вполне достаточно, чтобы определить: добрая половина людей, с которыми он должен был идти через Атлантику, моряками никогда не была. Выправка большинства сразу же выдавала в них неплохо вымуштрованных военных. К тому же Брэд слышал, как один из лже-матросов, обращаясь к другому, назвал его «шарфюрером», то есть унтер-фельдфебелем СС; и как кто-то из настоящих моряков посетовал: «Вместо того, чтобы забивать трюмы оружием, лучше бы эти эсэсманы позаботились о запасах еды, а то ведь потом придется пожирать акул!».

Не подозревая, в чем заключается смысл «глубинного знакомства с судном», о котором говорил американец, барон фон Риттер предоставил ему полную свободу передвижения. И в этом была его ошибка. Возвращаясь под вечер к себе в отель, доктор Брэд уже прекрасно понимал, что ни о какой исследовательской экспедиции речь не идет. На самом деле его хотят втянуть в задуманную руководством СС военную авантюру, у которой может быть только две цели: создание в Антарктиде германской военно-морской базы и превращение части территории этого континента в территорию Третьего рейха.

О затеянной Фройнштаг конспирации он тоже вспомнил сразу же, как только заметил, что от судна до отеля его сопровождает какой-то тип в низко нахлобученной шляпе и в давно неутюженном плаще. Этого же типа он видел и утром, когда тот околачивался возле «Фрегаттен-капитана», просто тогда он не придал этому значения.

Когда вечером он сообщил об этом своем открытии барону фон Риттеру, тот снисходительно улыбнулся.

– Американцам трудно привыкать к некоторым реалиям нашей жизни, доктор Брэд. Но ведь прибыли вы сюда не для того, чтобы оценивать уровень демократии в Германии, а чтобы уйти от ее берегов к великой славе исследователя Антарктиды. Вот и следуйте к этой цели.

Они сидели в старинном, просторном ресторане «Саксония», расположенном рядом со штабом танковой дивизией, который в обиходе так и называли «штабным», и который давно облюбовали старшие офицеры гарнизона.

– Понимаю, что далеко не все в этой экспедиции зависит от вас, барон…

– Далеко не все, – согласно кивнул барон. Он был облачен в мундир флотского офицера, и девицы, которые ожидали своих «генералов на вечер» за соседним столиком, бросали на него взгляды, преисполненные любопытства, совершенно не обращая при этом внимания на сидевшего напротив него гражданского. Похоже, что гражданских как мужчин здесь вообще не воспринимали.

– И все же позволю себе заметить, что ваш «Швабенланд» слишком мало похож на научно-исследовательское судно, а эсэсовцев, которыми вы укомплектовали добрую половину своей команды, трудно воспринимать в роли полярных исследователей.

Первое, на что Брэд обратил внимание, как задрожал в руке фон Риттера бокал с вином. Поставив его, барон навалился грудью на стол, и лицо его апоплексически побагровело.

– Я так понимаю, что от участия в экспедиции вы решили отказаться? – сурово спросил он, испепеляюще глядя на Брэда.

– По правде говоря, к такому выводу я еще не пришел, однако хотел бы, чтобы между нами была абсолютная ясность.

– Вы уже добились этой «ясности», – фон Риттер беспардонно высморкался прямо в ресторанную салфетку. Обнаружив это, он расстроился еще больше. – Если вы хотите вернуться в свои Штаты героем, который, развенчивая участие германских нацистов в экспедиции в Антарктиду, отказался от нее, то вы жестоко просчитаетесь. Кстати, перед вами тоже нацист. И даже член СС. Так что вы уже просчитались.

– Что вы имеете в виду? – почти по слогам спросил доктор Брэд, явно уловив в словах барона скрытую угрозу.

Барон вспомнил о бокале, решительно опустошил его и вновь наполнил. Брэд понимал, что лучше всего было бы тотчас же оставить этот ресторан и поговорить с бароном где-нибудь на свежем воздухе. Или хотя бы просто помолчать, но вне этого зала. Однако и в этом случае заказывал музыку не он.

– Вы прибыли сюда для участия в экспедиции барона фон Риттера? Так? – Несмотря на выдержанную бароном длительную паузу речь его не стала ни спокойнее, ни деликатнее в выражениях. Наоборот, она стала осмысленнее, а потому еще более угрожающей. – Замечу, что вы сами раструбили об этом в нескольких интервью перед посадкой на судно. У меня есть сообщение из посольства Германии в Штатах.

– Не отрицаю, какие-то интервью должны были появиться, правда, я их пока что не видел.

– Зато я видел! И не только я. Поэтому требую, чтобы вы сдержали свое слово и отправились со мной в Антарктиду. И, если только вы человек слова, а не политический интриган, вы пройдете этот путь к глубинам Антарктиды и к вершинам славы вместе со мной! Или к бездне гибели – возможно и такое. Но тоже вместе со мной. И до конца.