Учебник одного жителя

С девчонками у нас начался какой-то разлад в отношениях: то день хорошо, то четыре плохо. Наша общая дружба, на тот момент, была расшатана разницей интересов. В те дни, когда мы были вместе, игры наши мне казались намного веселей – догоняжки, таракан на горке, сабжо, слепая сковородка, выше ноги от земли, казаки-разбойники и прятки. А порознь мы с парнями играли в ножечки или пинали об кирпичную стенку соседнего дома мячик, а девочки недалеко от нас прыгали через резиночку или легонько, как настоящие девочки, касаясь друг друга, играли в выжигало мячом. И, конечно, проходя мимо них, мы им чем-то, да мешали, и там даже были помехи до первых слез. Но, несмотря на это, девчонки нас всё равно потом прощали, и мы были раздельно, но всё же рядом. Бедные люди, которые жили за той стенкой в квартире на первом этаже, об которую мы пинали мячик. Казалось бы, простая игра «Козел»: каждый по очереди бьет по мячу после удара впереди бьющего, если после удара мяч коснулся стены и отскочил, то следующий может ударить сразу после отскока, но удар должен быть в одно касание, и мяч должен коснуться играющей стены, потом схема очереди ударов продолжается в том же духе. Но есть одно «Но». Каждый раз, когда мяч касался игрока несколько раз или после удара мяч не касался стены, тот игрок, чья была ошибка, получал букву из слова. Если собирал пять букв, игрок вылетал из этого беспощадного соревнования. Беспощадное оно было потому, что в конце проигравшие, в зависимости от количества участвующих людей, вставали к этой стенке, а те, кто собрал наименьшее количество букв издали пробивали мячом по стоящим около стены. Поэтому там начинались иногда такие суровые подставы, когда буквы начинали закладывать слово в вашей профессиональной карьере игрока – кто-то специально бил по касательной, чтоб у следующего был тяжелый угол попадания в стену, кто-то специально останавливал впереди бьющего, мешая ему ударить сразу, и его мяч укатывался подальше от стены, чтобы удар не был таким сильным, кого-то отвлекали разговором, или он сам был невнимателен и смотрел на улетающих птиц, забывая про свою очередь. В общем, друзей в этой игре не было. Бывало даже такое, когда кто-то, понимая, что явно проигрывает, бросал все и говорил, что его мама домой зовет и убегал. Как он это слышал, если у него дома никого не было?! А некоторых и правда спасала матушка, выглядывала из окна и загоняла домой, вот он как выглядит – материнский инстинкт. Хотя она может неспроста кричала, а видела, что ее кровиночка проигрывает и не хотела потом успокаивать его дома. Иногда кто-то, не дожидаясь конца игры, получал увечья, и тут разбитые коленки не в счет, вывернутые голеностопы тоже, протектор мяча на лице – ДА! Это, кстати, не всегда были только игроки. Эта игра добавляла себе шарма тем, что периодически мимо этой стены проходили люди, которые выполняли все вышеописанные действия – они мешали вовремя пнуть мяч игроку. Они как будто даже не осознавали происходящего, эти пешеходы даже не шли, они элегантно проплывали мимо нас, не понимая, как может быть суров детский мир. При мне пару человек были наказаны за свои медленные действия при пересечении огневого рубежа, но вы не подумайте, все это происходило не специально, никто не желал им зла, просто хотелось не собирать буквы.

Одна история произошла с жительницей этого же дома. Снова ожесточённая битва сводила нас с ума, все неистово пинали мяч как будто каждый удар мог оказаться последним и решающим, милая девушка просто возвращалась домой. Проходя мимо она никак никому не помешала, один из ребят пнул раскалённый от яростных ударов мяч, и этот мяч передал неожиданный привет голове девушки. Она, недолго думая, повернулась, обозвала пинающего дебилом, не особо разбираясь кто именно пинал, а может после такого престижного воссоединения с мячом и вообще не видела нас, а только наши силуэты, поэтому, не разбираясь, забрала наш мяч и пошла домой. Нам всем было тогда жалко ее и сконфуженного парня, который случайно пнул этот мяч именно так и именно в этот момент, и, в итоге, мы нанесли вред человеку и потеряли при этом возможность завершить игру. Мы очень были расстроены данной ситуацией, но смекалка могла решить многое. Я помню, что мы на камень, ножницы и бумагу выбрали спикера, который должен был с ней договориться по задуманному диалогу. Мы отправились к этой девушке и говорящий сказал ей: «Простите нас, пожалуйста. Можно мне забрать мяч? А то меня родители дома убьют. Просто меня не было во дворе, и я оставил мяч ребятам поиграть». Она поколебалась, выразила свое недовольство и отдала мяч.

Бойня после этого продолжилась, и в конце игры у стены стоял тот, кто случайно, но с агрессией попал девушке в голову. Кстати, на этом фоне и наши девчонки могли обижаться, потому что они специально иногда ходили мимо нас, чтоб помешать игре. А мы истинно неслучайно попадали по ним. В общем, хотелось бы еще раз попросить прощения у тех, в кого мы когда-либо попали своим яростным мячом, если эти строчки окажутся в ваших руках, и так же попросить прощения у тех, по чьей стене мы долбили на протяжении долгих лет. В итоге, через какой-то срок, точно не помню через какой, нас начали оттуда прогонять. В первый раз, когда уставший житель прогнал нас, то спустя двадцать минут после этого события вновь произошла история с моим товарищем, который ловил пули ртом. Мы с ним жили оба на первом этаже, но в разных подъездах, почти через стенку, если бы не опорный пункт милиции, про который я уже писал. И вот, когда пришла пора сменить место дислокации, мы с ребятами переместились бить мячом в большой бордюр, который охранял нашу детскую площадку. Там мы особо никому не мешали и никого не тревожили, и в тот момент, как не странно, машин все еще не было вдоль этого бетонного забора. Машины у жителей нашего двора тогда, наверное, были, только стояли они в каком-нибудь гараже, подальше от человеческих глаз, завистников и маленьких нас. И вот мы продолжаем нашу незаконченную игру, мяч только и успевает летать из стороны в сторону, и тут мой товарищ-сосед разбегается и с криком: «Щас как ударю», – бьет по мячу. Удар и впрямь был не слабым, и мяч, отскочив от камня, которым было украшено бетонное сооружения, выбирая свою определённую траекторию полета, был устремлен прямо в стекло моему товарищу. Это была однодневная смена локации, больше там мы не играли. А ему пришлось сказать своим родным, что это были старшики, но не с нашего двора соответственно, а те, которые проходили мимо и попросили пнуть мяч один разок, и после того, как попали в стекло, они скрылись в неизвестном направлении. Никто их, конечно, не искал, потому что их и не существовало. Эта игра с мячом была веселая, но она всегда требовала какую-то жертву.

И, как мне кажется, «Ножички», в то время, была для нас самая безопасная игра. Хотя игра, где дети в возрасте от шести до восьми лет играют толпой со складным ножиком, кидая его в землю по очереди, выглядела не совсем уверенно и безопасно. Правила игры были тоже довольно просты, но, когда начиналась игра, бывало, что всё доходило до серьезных выяснений отношений. Задача заключалась в следующем: рисовался огромный круг, делился на равные доли по количеству игроков, и каждый занимал свой кусочек земли. Разыгрывали на камень, ножницы, бумагу очередность наших ходов. И каждый так же по очереди кидал нож в любом направлении и на территорию любого игрока, если нож втыкался в землю лезвием, то по направлению лезвия территория игрока, на которого было совершенно нападение, резалась. И та отрезанная часть, которая владельцу была не нужна примыкала к земле нападавшего игрока. Когда ты не можешь стоять на клочке своей территории хотя бы на одной ноге – ты проиграл. Цель игры заключалась в том, чтобы один из игроков забрал себе весь круг, начерченный в самом начале игры. Тут опять начинались интриги, и кто-то с кем-то мог договориться до начала игры: «давай друг друга не режим сначала» или «Давай вдвоем на его территорию нападем». Иногда мы бессознательно избегали этой грязи и играли по парам, чтоб все было по-честному. В большинстве своем, все зависело от того, на сколько развит твой навык метания в землю ножа. Если брать по сути, то ты хоть с кем договор заключи, но если твои руки – крюки, то тебе поможет только один способ: выйти из круга, когда обрежут твою территорию полностью, и сходить покачаться на качели, пока она свободна, что пару раз расстроенный своим поражением я и делал. Название игры, скорей всего, неправильно нами воспринималось на слух. Игра была не от слова нож, который постоянно был задействован в разделении территорий противников, игра, скорей всего, была от слова нога и имела название «Ножечки». Потому что, когда человек оставался на очень маленькой территории, он должен был беречь принадлежащие ему по праву части тела от разящих нападений бросающего и от неточности его попаданий. По итогу, хотелось бы огорчить всех кровожадных читателей, потому что каждая игра заканчивалась хорошо, ни один ребенок не был ранен. Когда игра заканчивалась, мы становились опять лучшими друзьями и без обид шутили шутки, и смеялись.

Про те дни, когда все становились дружны и играли в одни игры, я думаю, тоже стоит тут упомянуть, дабы самому пережить это радостное воспоминание, постараться передать всю теплую атмосферу действий Вам и, надеюсь, напомнить тем, с кем я тогда был рядом, о нашей прекрасно проведенной юности на улице Юности. Может для кого-то эти рассказы покажутся нудными, вы уж простите, хочется вспомнить. Например, игра догоняжки практиковалась у нас часто, с нее почти всегда всё начиналось. Это была как некая разминка перед чем-то более серьезным. Обычно это была не очень долгая партия, игру максимум можно было растянуть часов на десять! Шучу, это были мгновения: минут десять, пятнадцать максимум детского времени. Спустя это время, когда уже разогрелись, было слышно от какого-нибудь раскрасневшегося и запыхавшегося человечка, поднявшего большой палец вверх: «Кто будет играть в интересную игру, а названья не скажу?». Это была интрига номер один. Все как один, сломя голову, бежали к зазывале и приклеивались, обхватывая его большой палец ладонью, и поднимали свой вверх, и так один за другим. Когда вся толпа стояла, удерживая палец другого, сделав башню, зазывала объявлял игру, которую он коварно вынашивал в своем уставшем теле. Иногда ради шутки зачинщик собирал всех и с гордостью объявлял, что это была шутка. Все хихикали, ну, и тут находились кто грустно протягивали: «ну…», – и опускал голову. Но всё менялось почти в тот же миг, и уже в следующую секунду другой кричал о новом сборе для совершенно новой игры. После оглашения игры, иногда, тоже находились те грустняшки, которые «нукали» и отходили в сторону. Возможно, это был один и тот же специально обученный человек, который пытался испортить праздник всем. Если у нас была выбрана игра «Сабжо», которую я уже описывал в прошлой главе, то там чем больше народу, тем интересней и веселей. Конечно, была небольшая опасность на какое-то время, пока игра не была вновь выбрана, остаться тем персонажем, который был создан специально для вас ведущим в этот раз. Но это было не так страшно, как оказаться голей, например, в игре «Таракан». Там голящий находился всегда либо под столом, либо под горкой, в зависимости от свободной локации. А весь оставшийся коллектив бегал на поверхности из стороны в сторону, чтобы не быть пойманным. Голящий мог появиться с любой стороны и рукой, дотянувшись, заголить по ноге близко стоявшего или отбившегося от толпы игрока. Не всегда это получалось с первого раза, плюс к этому, не все выдерживали психологически такого шумного натиска и давления сверху. Потому что, обычно, песок от паникующей толпы, бегающей с места на места, не понимающей с какой стороны выползет голящий, сыпался на голову сидящего под столом таракашки. А он, иногда, просто сидел на месте и ждал, пока какой-нибудь смельчак опустит свою голову посмотреть где он там. И смельчак, не успевающий встать на ноги, когда голящий направлялся к нему, сам спускался сидеть в это одинокое царство теней и песка, летящего с шумной толпы, ему на голову. Иногда мы выбирали двух голящих. Вот тогда было совсем весело. По-моему, мы даже не успевали понять кто голя, а кто нет. В этой неразберихе таракан просто чуть ли не поднимался на горку и уже там выбирал себе подходящую жертву. Но всё веселие когда-нибудь кончается, таракашки тоже, как и обезьяны, превращаются в людей, и вот мы уже играем в другую игру, где человек превращается в сковородку, но не в простую, а в слепую. До сих пор нет понимания почему именно сковородка. Всё происходило на забетонированной площадке, где были расположены пять, если мне не изменяет память, железных конструкций для сушки белья, про которые я тоже уже упоминал выше. Все решалось через камень, ножницы и бумагу, этот незамысловатый способ, благодаря движениям рук, всегда помогал нам найти слабое звено среди играющих. Человек-сковородка вставал к самому первому сооружению, созданному неизвестным мастером-сварщиком, и оттуда голящий считал до десяти. После чего он говорил: «Раз, два, три – стоп земля», – и те, кто были на забетонированной площадке и не успели повиснуть или забраться куда-либо, должны были замереть в страхе, ожидая порабощения чугунного-человека, который в слепую должен был дойти до одного из них и прикоснуться, превратив убегающего в человека, который уйдет расстроенный в начало сооружений и будет учиться считать до десяти с самого начала. Сейчас, вспоминая это, я вообще не могу понять зачем был организован этот подсчет от одного до трех, ведь после произнесенного заклинания, что земля должна остановится, игроки замирали только на секунду и потом продолжали своё движения в нужном им направлении. И «Сковорода» слышал бег и шум неповиновавшихся и продолжал угрожать всем, что земля может остановиться через три цифры. Я всегда восхищался теми, кто играет в эту игру по-честному. Кто чуть ли не шел домой, чтоб попросить родителей завязать ему глаза свето-не-пропускающем шарфом, спустить его вниз и сопроводить до точки отчета цифр. Такого человека можно было оставить даже наедине с этой игрой, и он бы до вечера ходил и на раз, два, три останавливал бы землю, пока родители не забирали бы его домой. А не так, как некоторые хитрецы подглядывали и как будто не щурили свои полу открытые глаза, зрачки которых видно было за сто метров, а уж тем более ни с того ни с сего вдруг начинающих бегать за теми, кому было приказано на раз, два, три остановиться, а сам голящий как рыба в воде, на сто процентов ориентируясь в пространстве, догонял жертву и потом доказывал, что он и не подглядывал совсем. Откроюсь. Я сначала тоже был с той стороны, где преобладает честность, справедливость и чёткие правила. Но, когда я начал замечать, что количество тех людей, кто был добропорядочен, стало менять свои взгляды, я не устоял тоже. И в скором времени эта игра для нас потеряла весь смысл своего существования, потому что каждый понимал, что все используют этот трюк с подглядыванием, а те, кто остались верны своим принципам, потому что не особо поняли, как действуют остальные, еще какое-то время играли в эту игру втроем между собой, ища один другого, от полу часа до заката солнца, пока и им это тоже не наскучило. Но в момент того, когда эта игра была на пике своей популярности среди нас, с бетонной площадки уходил не один человек, который разбил себе локоть или коленку, когда пытался убежать с железных конструкций от всевидящего чугунного человека, десятичного счетовода и повелителя земли. Ну, если разговаривать про управления земной поверхностью, то у нас была еще одна игра, которая скорей всего брала свои истоки в «Дагоняшках», и плавно переходила с дополнением закрытых глаз в «Слепую сковородку». «Выше ноги от земли» вызывала у нас не просто положительные эмоции, а огромный восторг. Но играть в нее стало не так интересно, когда все по пол часа стоят на каких-нибудь предметах, как в копанные, и ждут, пока голя уйдет в другую сторону, чтобы убежать на метр от того места, где стоял до этого. Сначала это все напоминало «Догоняжки» с отдыхом, а потом превратилось в «Постояшки». Наверное, Земля, в тот момент, начинала кружиться вокруг солнца быстрей, и мы уже начинали стареть, потому что в скором времени и эта игра показалась нам не такой уже и необычной. Популярная игра, которая настраивала нас против друг друга на какое-то время, была «Козаки-разбойники», по той причине, что мы играли как раз мальчишки против девчонок, разделяя нас по гендерному признаку на две противоположные по своей силе команды. После того, когда девочки ловили свою жертву из команды мальчиков в плен, они использовали разные методы для получения нужной информации, чтобы разгадать загаданное слово и добраться до всех участников противоположной группы. Мы же, в свою очередь, использовали те же самые методы, что и они, но не будем забывать, мальчики и девочки немного отличаются, и все наши игры, обычно, заканчивались слезами и, как следствие, обидой на нас за то, что одна из представительниц женского пола получила увечья в виде крапивы на руке, которая пройдет через минуту. А наши пленные возвращались к нам с выдранными из головы клочками волос, полу искалеченные, прихрамывая и с теми же крапивами. Если игра доходила до завершения, через всю боль и слезы мы собирались друг на против друга и кричали, доказывая свою правоту и показывая побои со слезами на глазах. В конце концов все сводилось к одному и тому же, мы не общались какое-то время. И ни разу не нашелся на нашем пути взрослый человек, который предложил бы нам сгладить конфликты и слегка модернизировать правила игры, чтоб она не была такой жестокой и не имела такого количества разногласий. Мы из раза в раз встречались с одной и той же проблемой, пока не стали старше и не перестали играть в эту игру вообще. И, таким образом, у нас из более-менее приемлемого осталась только одна цивилизованная игра – «Прятки». Но с ней у меня есть тоже одно довольно веселое воспоминание. Все опять решила скорость бега и мои никому не нужные выкрутасы. В тот момент я думал, что это моя последняя игра… У нас в правилах было так: голя мог стать игроком, если он счастливчик. Объясню. Он становился спиной к нам и лицом к гаражу, и кто-то из нас, сзади стоящих, хлопал его по плечу и вставал так, как будто ничего и не происходило. Ведущий поворачивался и должен был угадать кто его задел, загадывая при этом число кругов, которое должен был пройти задевший его вокруг этого огромного гаража. Если он угадывал, тот человек, кто задел, шел круги, а тот, кто был голей, становился игроком. Ну, а, если голящий попытался угадать, но его сверхчеловеческие способности плохо сработали, он превращался в спортсмена, который ходил вокруг гаража назначенное количество кругов. И вот значит, я встаю ко всем спиной, чувствую прикосновение руки, поворачиваюсь, называю количество кругов, которые должен пройти мой жестокий обидчик, и случайно отгадываю того, кто это сделал. Ему нужно было иди пять кругов, и он отправился в путь. Как только он ушел за поворот, половина ребят и девчат разбежались, но мне хотелось пощекотать свои нервы и убедиться, что он не мухлюет, а ходит как полагается все то, что было оговорено. И так и было, он все прошел по-честному, когда он дошел до конца четвертый круг, возле меня уже никого не осталось, все были по своим местам. Он зашел за поворот, прошло секунды три, я опомнился, что идти то ему не шесть, а пять кругов. Я бросился бежать, чтоб спрятаться, а не остаться стоять на месте как идиот, чтобы он просто пришел и заголил меня. Соответственно адреналин в моем теле подсказывал мне, чтобы не быть найденным первым, нужно скорей бежать и хорошо спрятаться, что я активно и начал делать. А так как раньше я был человек-гонка, мне только нужна была точка Б и место для разгона в точке А. Пока я разгонялся, я уже придумал куда проложу свой маршрут. Так как мы играли среди гаражей, я и подумал, что первым делом мне нужно укрыться между ними, потом залезть на один из них, пройти по крышам, спуститься с другой стороны и потихоньку, приглядывая за голей, дождаться, когда он уйдет от места регистрации найденных людей, я прокрадусь и отобью себя, чтоб он меня не нашел, и уже в следующий кон не буду голей сто процентов. План был хорош, я участвовал в фильме «Миссия не выполнима» и бежал со скоростью пули, чтобы выполнить свое поставленное задание. И, как всегда, что-то пошло не так. Заворачивая между гаражей, я наступил на лежащую на земле доску, которая подняла другую доску. На скорости мое супер-колесо зацепилось, и всё произошло слишком быстро. Я не успел среагировать из-за своих огромных скоростных оборотов, даже не успел выставить руки, простым, как говориться, «солдатиком» по стойке смирно, рухнул на лежащую доску между этих двух гаражей отдохнуть. Я резко встал, потому что у меня перебило от этого падения дыхание. Первый раз в жизни я столкнулся тогда с такой новинкой, и мне не особо хотелось умирать посреди гаражей. Я подумал, что нужно выйти, чтоб меня спасли, а там уже радостный голос кричал: «Раз, два, три, четыре, пять – я иду искать». В этот момент на манеже появился я, не способный сказать ни слова, задыхаясь и пытаясь попросить о помощи. А он уже отвернулся от меня и побежал меня заголить. В тот момент мне было все равно, и я готов был голить хоть сотню раз, главное, чтоб это заклинание меж-гаражное-деревянное-бездыханное спало с меня. А он радостный там кружился от того, что нашел меня. Через секунды три меня отпустило. Но за эти три секунды мой, еще не сформировавшейся до конца всеми необходимыми нейронными связями мозг, для себя осознал некоторые аспекты этой жизни. Пока я жадно пытался вдохнуть весь воздух, который кружил повсюду, но не желал попадать мне в легкие, ребята откуда-то начали подходить, чтобы узнать, что со мной случилось. Видимо, когда они поняли, что голя на следующий кон уже есть, не стали волноваться о том, чтобы быть найденными. Я запыхаясь рассказал историю и в ответ увидел улыбки, и услышал смех, тогда я понял, что жив. Вот эти игры, в которые мы с моими сверстниками и теми ребятами, кто был на год старше и на год младше играли из лета в лето, из года в год, в период с детского сада до лета второго класса, на нашей улице, где проживали свою жизнь. Некоторые игры я не учел и не описал, и так слишком много внимания этому. Пока мною писались эти строки, я заметил определенные сходства нашего нынешнего настоящего с прошлым. И в голову закрался вновь вопрос, который касается детской психологи! В детях инстинктивно изначально зарождается агрессия через огромный поток энергии, или агрессия – это все-таки воспитание старшего поколения, или старшее поколение должно обучить, уже имеющих врождённый инстинкт, но не знающих об этом детей, чтоб они умели и могли контролировать себя, и знали, как использовать эту энергию только во благо?

О использовании энергии во благо есть одна маленькая история. У нас была еще одна традиция во дворе, как, в принципе, и в других дворах. Седьмого июля каждый год, который себя помню, праздновался день Ивана Купалы, у нас во дворе он назывался так. В этот день все обливали друг друга водой, не заботясь о том надо кому-то куда-то или нет. Мы дети, тогда мы прикрывались этим, нам было все равно, но взрослые были очень недовольны нашими играми. Каждый год это был просто массовый полив растений, чистка тротуаров и асфальта. С теми галлонами вылитой воды, у меня складывается впечатление, что мы очистили свои души по старым традициям на сотни тысяч лет вперед. Но это все происходило, когда у нас были гражданские войны во дворе, как всегда, мальчики обливались против девочек. Старшики тоже обливались с нами, воюя против нас, защищая слабый пол. У них тогда мы переняли некоторые фишки: делать специальные отверстия в пробках, вставлять туда обрезанные ручки, чтобы струя била более четче, и при этом не тратить огромных запасов воды. В бою с ними мы натаскивались на более масштабную войну. Был у нас во дворе один товарищ тихий, смирный человек из старшиков. Он постоянно придумывал какие-нибудь интересные новшества. Мы однажды, играя, загнали девчонок в подъезд, они пополняли там свои запасы, а дверь открывалась только с помощью кода. Когда мы начинали вводить его, с подъездного окна на нас выливалась холодная вода. А, когда нам удавалось открыть дверь, которую они периодически держали, тогда уже мы выливали свои запасы на держащих и убегали пополнять свои. В общем, эта крепость была неприступна, и конфликт был бы бесконечным. Подъезд, в котором они отсиживались, имел на входе небольшое углубление. Люди, которые жили в этом подъезде, могли либо выйти из подъезда в резиновых сапогах, либо выплыть на резиновой лодке. Там, где засели девчонки, как раз и жил этот самый старший товарищ. И вот они сидят между первым и вторым этажом, поливая нас постоянно пополняемым запасом воды, а мы пытаемся наполнить подъезд до второго этажа водой через иногда открывающуюся дверь и заливаем держащего сторожа, выбранного женским коллективом. В тот самый момент, когда мы решили взять небольшой таймаут и обсудить наши дальнейшие действия по восстановлению дворового мира, на нас по непонятной нам с ребятами причине начала течь вода. Мы отбежали от подъезда и поняли, что кто-то из девчонок пожаловался старшику, или он сам проявил инициативу, открыв окно между третьим и четвертым этажом, со шланга, подключенного к домашнему крану, спокойно поливает нас сверху. Но наши противницы не слишком долго ликовали. Отогнав нас от подъезда, он спустился вниз на пару этажей вместе со шлангом. Девчонки вылетели оттуда с криками, и все наше перемирие подошло к концу. То лето перед школой было полным разных событий. Возможно, год был високосным. К нам в гости пришел соседний двор со своим оружием, это уже было дело чести двора, и к нашей детской войне присоединялись и их старшики и наши. Это была полноценная битва, были даже раненые до слез ребята и девчата. Были «Капитошки» – в полиэтиленовый пакет набиралась вода и бросалась либо под ноги противника, либо куда попадет. При разрыве на теле нормально прижигало и еще, в дополнение, неплохо обливало водой. Ведра выносились как патроны – ежеминутно – чтобы пополнить запасы, израсходованных бутылок, иногда они тут же выливались, и водонос опять бежал домой, к нему присоединялся еще один, кто заполнял сосуды для водяных пистолетов. Но как говориться война войной, а обед по расписанию. Все закончилось. Не было ни победивших, ни проигравших, те, кто плакали – сражались достойно, даже с покраснениями на спинах и ногах. Мы выстояли. Все разошлись по домам переодеваться, нас осталось человека три, мы сидели на лавочке с наполненными бутылками и ждали, пока кто-нибудь зайдет во двор, чтоб незамедлительно среагировать. В этот самый момент во двор зашла моя бабушка. Как хорошо, что ребята узнали ее и не стали ничего предпринимать. Я радостный побежал, чтобы ее встретить. Но чем ближе я подбегал, тем больше ужаса в ее глазах я видел. Мало того, что я был уже в максимально парадной одежде, которая была на «Выход», она еще при этом была мокрая и грязная, потому что битв за день было слишком много, а переодеваться мне нужно было, чтоб не замерзнуть от ветра, и я хватал, что мне попадется из шкафа под руку. Плюс она увидела наш двор, который был забросан орудием полива разного объема, от одно- до двухлитровых бутылок, и лопнувшими пакетами, заполонившими асфальт. Как думайте, что было дальше? Выслушав очень интересную лекцию о дворниках, мусоре и уборке, мы вместо того, чтобы караулить кого-либо, ходили и собирали этот боевой мусор. Это как сарказм звучит сейчас в моей голове «Детей нужно занимать, чтоб они не занимались ерундой.»