Сайдинг

Эрос Гед

Сайдинг

– А каковы ваши основные допущения?

– Основное допущение – мир познаваем.

– Надеюсь, вы отдаете себе отчет о том, что результат, сообразен предпосылкам.

***

Едва уловимые нотки свежести ширились и становились все более отчетливыми.

***

Гром уже не мог сдерживаться и разразился мощными раскатами брани.

Сидящие за столом втянули шеи и затихли.

Я долго ждал этого момента. Все знают, что в таком состоянии его не успокоить. Единственное что остается – это ждать, пока он не успокоиться сам, и не попасть под его “горячую” руку.

Огромных размеров глиняная кружка врезалась в пылающие поленья. Сноп искр, опьяненных свободой, расчертили полумрак огромного зала ломаными линиями.

– Что молчите! – его кулак опустился на дюймовые доски добротно сбитого стола. Стол выдержал. Тени заплясали. – Боитесь! Эхидны! От вашего страха несет дохлятиной!

Огонь борьбы, бушующий внутри тела, окрасил бронзой его внешнюю оболочку. Руки сжали края добротного стола и взмыли вверх.

– Ошибка думать, что он создан быть неподвижным – грохот стола, вновь ощутившего опору камня – он создан был показать все фазы полета! – град щепок накрыл всех присутствующих.

Языки пламени вцепились в дерево и с чавкающей жадностью начали его пожирать.

***

– Афродита меняет мир? Нет. Она в бескорыстной страсти рожает в каждом из нас дочь и нарекает ее Гармонией. Девочка растет быстро и как все девочки рано взрослеет. Но Афродита – эгоистична и жадна. Она приходит к восходу Солнца и убивает зарвавшуюся Гармонию. Горе и безутешность, гнев и безумие не отпускают вас. Вы ломаете и крошите, каетесь и умоляете, ищите и пытаетесь. Афродита смотрит и хохочет. И когда в вас уже почти ни чего не осталось от человека, она заключает вас в свои объятия, даря очередную Гармонию.

– Да… У каждого своя гора и свой камень.

***

– Иссушенное жарой тело, светом окрашенные в медь лицо и руки, серая ткань, скрывающая немощную белизну туловища, коричневые глаза. Это все покрыто тонким слоем пыли. В этих краях каждый знает – так выглядят только слуги Солнца. Здесь все стараются избежать встречи с ними – визгливо оттараторил тонкогубый карлик с большими торчащими ушами.

Закончив свою тираду, он повернул голову и уставился на соседа.

– Много Солнца – мало Луны. Много красного и жёлтого – мало зеленого, а синее только в небе и его не ощутить. Здесь верят в дождь, только когда он идет. Ждать дождя от Солнца, каждый понимает, что это глупость. Чего ждать от Солнца? Оно каждый день это дает. А большее – выжгет. И не понятно, что может дать такое служение. Оно не дает дождя. Здесь Солнце – это испытание – наконец-то рассудительно пробаритонил сосед.

Карлик зачем-то кивнул и перевел взгляд на маленькое облачко, одиноко прилепленное на однородной заливке небосвода.

Сами слуги Солнца редки и немногословны. Они неожиданно появляются и незаметно исчезают. Но этот остановился в центре площади центра городка и сел на горячую землю.

***

– Почему здесь одни рыжие?

– Кто?

– Ну, кошки… коты.

– Они охраняют мир живых.

– От кого?

– От мертвых. Задача каждого кота не допустить попадание солнечного света туда – в царство мертвых. Они его ловят и съедают. Это не проходит для них бесследно – шерсть становится рыжей.

– Каждому своя цена.

***

Публично заявив о том, что с ним придет дождь, он избавился от всего человеческого: надежды, цели, права выбора. Взамен он стал частью всего окружающего – он стал терпением.

Терпение – признак вечности.

***

Гроза появилась неожиданно.

– А ты что здесь делаешь?! – проревел Гром, и его указательный палец, вполне могущий заменить собой ножку стула, вытянулся в моем направлении.

Там, где безумие управляет силой, любое промедление – это уничтожение. Легкий вздох Ветра и Гром разворачивается на 180 градусов. Под рукой оказывается кувшин. Грохот и на тлеющие угли пролился дождь, прекративший мучения стола.

– Видишь!

Да я увидел, что в разрушении можно утолить боль.

Только я собрался сказать, что я здесь делаю, миловидная женщина по диагонали справа от меня, приложила палец к губам.

Реакция была незамедлительная.

– Молчать! Уже достаточно сказано!

Он покрутил головой, но вокруг только осколки. Гроза миновала. Остались только громогласные раскаты Грома. Все зашевелились. Кто-то подошел к великану, приятельски похлопал его по плечу, еще один мужчина оказался рядом с ними и что-то проговорил. Скрипнула дверь, несколько человек встали и вышли.

Вопрос: “Что дальше? “ – делает нас потерянными.

***

Окружающее было для меня недоступно. Звук проходил сквозь меня, без каких-либо ощущений, а наблюдаемое воспринималось как дискретное изображение, в котором было слишком мало для смысла.

– Эй, так стоять здесь опасно. Идем – спокойно и приятно прозвучало совсем рядом, и теплое касание плеча закрепило ударный эффект. Все стало доступным: Гром отдаленно еще грохотал, позвякивали и хрустели последствия грозы, ловко устраняемые хозяином заведения. Второй раз за вечер я следовал жестам.

Закономерен вопрос: “Чего больше в таком следовании: неопределенности или однозначности? “

***

В пространство, обрамленное аскетичным багетом, ступила она – воздушная Нефела. Она резко обернулась. Такого поворота я, плетущийся следом, не ожидал. Мы оказались на расстоянии короткого вздоха друг от друга.

– Тебе разве было недостаточно, того что произошло. В этом состоянии он совершенно неуправляем. Если не слышишь Грома, это не значит что гроза прошла – Нефела взяла меня за локоть – поэтому давай побыстрее покинем это место.

Мы пересекли залитый ярким светом совершенно пустой зал.

***

Я не знаю, сколько времени у меня осталось, поэтому приходится спешить, из-за этого получается скомкано и непоследовательно. Но для правильного понимания всего того, что произошло, и моей роли в этих событиях необходимо описать предшествующий день, а точнее вечер.

…

Гроза миновала. По крайней мере, пока. На улице говорят, что следующую долго ждать не придется. Еще говорят, что она не за горами. А еще говорят: “Жди грозы”.

Так вот, услышав такое, я поспешил в то единственное место, которое у меня еще осталось, где я снимаю свои одежды и становлюсь человеком. Нет, одежды не подходит. Пока зачеркну. Вот так думаю, будет правильнее – снимаю свои маски и становлюсь человеком.

Вдруг: “Разрешите, пожалуйста”.

В это время такую лексемную конструкцию я бы назвал манерной. Однако в голосе практически отсутствовали нотки жеманности.

Глаза большие настолько, что создавалось впечатление, будто они круглые, плюс голос, со своеобразной лексемной конструкцией – это все что у меня было до вечера.

***

Вечер особо не отличался от других, которые были раньше. Чистый хрусталь и фарфор, насыщенные соком цвета от красного до фиолетового, который в изобилии стекали по пальцам, спокойные звуки, убаюкивающие мысль. И когда последние лучи дня уже были готовы отправиться сквозь непроглядную черноту небосвода в мир вечного покоя, я посмотрел на нее.

Передо мною было лицо совершенно мне не знакомое.

Я в полной растерянности рассматривал глаза, нос, губы, овал лица. Она что-то говорила. Я закрыл глаза в надежде, что мозг увидит общие черты между обыденным и непознанным. Образ таял, но за ним, ни чего. Она спросила: “Так что ты там будешь делать? “. Сил что-либо сказать у меня уже не было.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.