Змеи города роз

– Дания, Ингар! Где же вы так долго бродили?! Сейчас начнется представление! – долетел до меня голос Иды. Она пробиралась к нам, придерживая расшитую тюбетейку, так и норовившую соскользнуть с головы. Курносое лицо светилось женским коварством. Уж не специально ли она искала нас в толпе?

Моя спутница заметно погрустнела при виде подруги. Я попытался ускользнуть, оставив их вдвоем, но Дания жалостливо залепетала о толпе, где полно пьяных мужчин, и о таинственном убийце, который мог скрываться в любой из подворотен.

Про убийцу я знал и без нее. За неделю, проведенную в поместье наместницы, мне удалось под покровом тени подслушать несколько любопытных разговоров. И они меня не порадовали. В Вароссе хватало проблем, а я умудрился попасть в самую их гущу.

– Шурале не выйдет из леса, чтобы тебя убить, глупая! Для этого и горит костер! – долетел до меня возмущенный голос Иды.

Чуть поодаль от толпы, действительно, горел большой костер, вокруг которого волчками крутилась детвора. Я снисходительно усмехнулся. По поверьям нарамцев огонь отгонял злых духов, потому на каждый праздник жгли большие костры, дабы уберечь народ от происков нечисти. Дикий народ и дикие обычаи…

– Это не Шурале, – окрысилась Дания. – Не стал бы он убивать у городских стен! Ему хватает тех, кто суется в лес!

– Так никто не суется, вот он и ищет, кем бы поживиться.

Ида обиженно поджала губы. Эта бойкая девчонка ненавидела, когда скромная и пугливая подруга ей возражала.

– Меньше слушай сказки Алии, – буркнула Дания. – Еще скажи, что это наместница убивает девушек по приказу великого и ужасного Шурале. Она ведь ходила в Нечистый лес в полнолуние.

– Про нее и не такое говорят, – пробормотала Ида и воровато огляделась. – Забыла о двух господах, которых нечисть загрызла прямо в полнолуние? Все знают, что это дело рук наместницы. Она с нечистой силой дружит, вот и попросила о помощи.

Я с интересом наблюдал за их перепалкой. Во народ! Они и байки о Шурале приплели к убийствам несчастных девушек! Я, конечно же, не верил ни в какие народные выдумки. Убивал и иссушал девушек человек, обладающий зловещей силой, неведомой ни мне, ни самой Амаль. Уж я бы знал, если бы она напала на след таинственного убийцы. Пока что наместница занималась лишь истреблением змей и методично уничтожала пламенем собственные руки. Ни с какой нечистью она не якшалась, это уж точно. И никого из тварей натравить на двух незадачливых господ не сумела бы. Амаль – всего лишь человек, а низшие магические существа не признают людей и не сотрудничают с ними.

Спор Дании и Иды прервала завораживающая мелодия дудука. Представление началось, и горожане затаили дух. Талантливо сыгранная история о правителе некогда великого Нарама, таинственной незнакомке, вскружившей ему голову, и ее предательстве, стоившем влюбленному мужчине трона и жизни, ничем не уступала представлениям театров Белоярова. Почему эти актеры еще не в столице империи? Что они забыли в Вароссе, окруженной Нечистым лесом?

Пока каан Нарама умирал от рук любимой, Дания жалась ко мне и украдкой утирала слезы, шмыгая носом. Я снисходительно улыбался, с теплом в сердце вспоминая Лиру. Она так же близко к сердцу принимала каждую прочитанную книгу и увиденную пьесу. Не перечесть, сколько раз я утирал ручьи ее жемчужных слез. Моя Лира… Каково ей без меня? Моя прелесть не боец, но она обещала не давать себя в обиду. После возвращения домой я вновь возьму это на себя.

Заигравшая музыка вырвала меня из воспоминаний о доме и вернула в гущу нарамского праздника, непонятного и чуждого мне. Горожане высыпали в центр площади, освобожденный актерами. Заводная мелодия барабанов, гармошки, странной длинной скрипки и инструмента, похожего на флейту, наполняла тело и гнала в пляс. Отрывистые детские воспоминания вновь вернули меня на центральную площадь Даира, куда я сбегал от гнева родителей послушать музыкантов и полюбоваться танцами.

– Наместница с солдатами здесь. А ты говорила, что сегодня они не будут танцевать, – съехидничала Дания, все еще обиженно глядя на Иду.

– Вчера отдала солдатам своего советника, а сегодня танцует, – буркнула Ида, уже не страшась, что ее услышат. Музыка скрадывала голоса.

Амаль считала, что старший советник ее предал. Она боялась отца и не желала, чтобы он знал об убийствах в Вароссе. В своем страхе наместница была неуправляема, как и в гневе. Амаль желала быстрой расправы, но ее руки связывало положение советника. Уверен, будь Надир Леян не так значим в глазах воеводы, его голова давно покоилась бы на дне реки, огибающей город. Думаю, там можно отыскать немало врагов Амаль Кахир и целиком, и по частям.

Я наблюдал за наместницей, окруженной солдатами. Сегодня они казались просто разномастной гурьбой. Амаль, шагающая бок о бок с Беркутом, напоминала хулигана из подворотни в своей неряшливо заправленной мужской рубахе, форменных штанах и грубых ботинках. Этот странный наряд никак не вязался с наместницей и ее чрезмерной гордыней.

Черные глаза Амаль скользили по лицам в толпе, и будто все демоны подземелья пробирались из их глубин в души каждого, на ком останавливался топкий взгляд. В присутствии наместницы я скрежетал зубами от злости, почти забывая о причине, по которой вообще ступил на нарамскую землю. Стоило наткнуться взглядом на ее неизменно надменное лицо, как магия ядовитой дымкой заполняла тело, просясь наружу. Одна предательская мысль, и от Амаль не останется даже горстки пепла. Но я старательно усмирял и гнев, и неприязнь. Тир ждал от меня не расправы. Он не желал уничтожать наместницу. Он нуждался в ее помощи.

Один из солдат что-то шепнул молодому музыканту, и тот с улыбкой кивнул. Уже через минуту заиграла новая мелодия – еще быстрее и заразительнее предыдущей. Строй солдат наместницы занял центр площади, потеснив пляшущих там людей. Беркут торжественно вывел Амаль к ним и отступил ей за спину.

В детстве я не раз видел, как танцевали воинку – традиционный танец нарамских солдат-завоевателей. Красивый и устрашающий. Помню, как завидовал статным парням, кружащимся с ножами и саблями, и мечтал походить на них. Сейчас же я наблюдал за четкими движениями солдат-колдунов и самой Амаль, за ритмом множества подошв, за резкими взмахами рук, за мимолетными улыбками и сам не замечал, что заворожен зрелищем из далекого детства. Обычно высокомерная и горделивая, наместница искренне смеялась в танце, окружив их строй колдовскими огнями. Будто неведомый дух вселился в надменную девку, сделав ее чуть более человечной.

В эти минуты я понял важную вещь: наместница близка со своими солдатами. Значит, они знают о ней гораздо больше, чем показалось мне с первого взгляда. Пусть меня не впустили в их ряды, но кто помешает проникнуть в солдатский корпус под покровом теней либо отправить туда Рефа? Хоть какая-то польза от лиса, скованного клятвой.

Если бы он только мог рассказать мне о тайнах Амаль. Уверен, старый проныра уже успел наведаться в ее покои, наплевав на все запреты наместницы. Даже черные бесовские глазищи Амаль не смогли бы разглядеть невидимого гостя. Не удивлюсь, если в ее спальне Реф застал Беркута. Уж слишком рьяно ближайший соратник оберегал свою «наине». При первой встрече я заподозрил, что командира отряда и наместницу связывают близкие отношения, но подслушав пару дней назад их увлеченный разговор, убедился в этом окончательно. Кому еще она позволила бы называть себя дурашкой?

– Смотри-ка, дочка советника пришла на праздник! – воскликнула Ида, показав пальцем в толпу.

Дания с интересом повернула голову и ахнула от неожиданности.

– Не очень-то она грустит по отцу.

– Девка замуж хочет. Вон уже с кем-то кокетничает, – подхватила Ида.

Я бросил беглый взгляд на упитанную девушку в розовом платье из легкой ткани, дорогой парчовой накидке песочного цвета и кокетливой шляпке. Она не выглядела убитой горем, жеманно хихикая и стреляя глазками в своего спутника, лицо которого скрывал капюшон бесформенного плаща.

Я тут же потерял интерес к дочери Надира Леяна и вновь увлекся танцем солдат наместницы.

– Ты чувствуешь? – вдруг раздался над ухом голос Рефа.

– Что? – шепотом спросил я.

– Как что?! Запах гнили! Высморкайся, что ли, если не чуешь эту вонь!

Я напрягся, вновь внимательно осматривая толпу и очищая голову от лишних мыслей. Чутье, натренированное годами, дало сбой, стоило расслабиться и потерять бдительность. Над площадью витал едва уловимый запах разлагающегося трупа. Дрянное колдовство.

Взгляд вновь зацепился за незнакомца в плаще, обхаживающего дочку советника. Они как раз пробирались сквозь толпу. Колдун поддерживал жертву под локоть рукой в перчатке. Никто не повернул головы в их сторону. От незнакомца отскакивали чужие взгляды. Я и сам никак не мог сосредоточиться на капюшоне, надежно скрывшем лицо. Наверняка колдун отвел взгляды всех, включая меня. Если бы не Реф, я бы ничего не заметил и не учуял…

– Не суйся. Ты безоружный, – взмолился на ухо старый ворчун, но без должного рвения. Кому, как не ему, было знать, что я не останусь на месте? Колдун, от которого разило темной магией, повел несчастную девушку на верную погибель! Наверняка ублюдок заворожил дочь советника! Кто бы поступил иначе?

Я двинулся следом за убийцей, но вовремя заметил, что Дания втихую увязалась следом. Пришлось рыкнуть на нее, чтобы возвращалась к Иде. Только ее мне не хватало! Две жертвы вместо одной я колдуну не преподнесу.

Незнакомец повел дочь Надира Леяна к ближайшей из подворотен. Обогнул рюмочную, из которой доносились развеселые голоса местных пьянчуг, и свернул за угол. Я покрыл себя тенью и поспешил за ними. Мне не хватило всего пары мгновений. Глаза, привыкшие к темноте, различили очертания кинжала, вонзившегося в живот дочери советника. Она захрипела и осела на землю.

– Взываю к вам, демоны недр земли. Взываю к силе крови… – забормотал колдун. Голос был груб, будто наждачная бумага, но молод.

У меня оставался миг, и его хватило, чтобы воздух вокруг убийцы пришел в движение и ускорился. Еще секунда, и он оказался заперт в воронке, колющей пылью и мелким мусором. Горло колдуна сковала моя незримая хватка. Он хватал ртом воздух, но тот обжигал, будто жидкое пламя. Капюшон слетел с головы убийцы, ведомый порывом ветра. Взметнулись густые волосы, длина которых достигала подбородка. Я не мог отчетливо разглядеть лицо, но то, что он был необычайно молод, не скрыла даже ночная мгла.

– Реф, проверь ее. Помоги, если сможешь, – велел я, и лису не потребовалось повторять дважды.

– Жива, – буркнул он и расплылся тенью без очертаний над бессознательным телом девушки.

Силы утекали из моего тела, будто кровь, хлещущая из рваной раны, но я сосредоточенно душил колдуна, поддерживая воздушную воронку. Удавлю его – стану героем Вароссы. Может, даже Амаль Кахир оценит мою самоотверженность.

Не успела эта мысль мелькнуть в голове, как воронка распалась. Колдун что-то шептал, прижав ладони к груди, и вновь глубоко дышал. Его всклокоченные ветром волосы открыли высокий лоб, широкие скулы и глаза, в которых явственно плясали алые отблески. Я поспешно велел теням сгуститься, но уже через мгновение их изрешетили невидимые стрелы. Убийца ударил чистой силой – незримой, но смертоносной.

Одна стрела пронзила мое плечо, вторая оцарапала бедро. Остальные поглотили тени.

– Лихомор. Какая прелесть. Давно я вашу братию не встречал, – прорычал колдун и отправил в меня новую порцию стрел.

Я насилу увернулся, не успев выставить щит теней.

– А это что за тварь? Я таких еще не видел, – убийца обратил внимание на Рефа и едва уловимо щелкнул пальцами.

Секунда, и лис исчез. На его месте взорвался ревом огромный бурый медведь, на которого голодными шакалами набросились выросшие из-под земли неясные тени. Они были плотнее самой тьмы и при свете луны казались сплошными черными пятнами. Горящие красные глаза подсказывали, что я впервые в жизни столкнулся с демонами – прислужниками горных кадаров. Они сновали вокруг Рефа, так и норовя добраться до его призрачного тела, но он бил тварей лапами с яростью настоящего разбуженного от спячки медведя. Его удары отбрасывали их прочь, но те упрямо рвались обратно. У меня не было времени удивляться, почему призрачные существа дерутся так, будто у них есть тела.

Я вновь поднял воронку вокруг колдуна, но тот справился с ней за пару секунд. Трупная вонь усилилась вместе с его гневом. Я должен был добраться до него во что бы то ни стало! Сил осталось не так много, но мне понадобится каждая их крупица. Я сосредоточился на бушующей внутри тьме и направил на кадара все тени, какие только откликнулись на зов. Плотной пеленой они ринулись к колдуну из всех углов подворотни, подпитываемые ночной мглой, но тот рассеял их еще на подлете. Сила била из его тела с устрашающим напором.

– Сдохнешь рядом с этой девчонкой, – издевательски процедил кадар и взмахом руки вновь швырнул в меня волну магии.

Она обрушилась на мое тело, отбросив на несколько метров. Удар об землю вышиб воздух из груди. Я сумел уберечь голову, но ребро, кажется, сломал. Реф метался по подворотне, защищаясь от полчища демонов. Где-то рядом слабо закряхтела девчонка. Действительно жива!

Кадар даже не взглянул в сторону очнувшейся жертвы. Она сдавленно поскуливала то ли от страха, то ли от боли. Я не отводил глаз от врага, умоляя тело не подводить меня. Пользуясь заминкой, кадар приблизился и занес нож. Владыка, да ему не больше двадцати!

Я всей душой желал, чтобы выродок сдох мучительной смертью, но не сразу. Пусть мучается, прежде чем отправиться на суд к Владыке. Пусть познает все страдания, которые принес своим жертвам.

Земля под ногами кадара задрожала и размягчилась. Утоптанный грунт, будто болото, поглотил его ступни. Земля услышала меня и откликнулась. Ее помощь стоила мне остатка энергии. Я ощутил, что задыхаюсь. В теле не осталось сил даже на дыхание.

Кадар завопил, призывая демонов. Они ринулись на зов хозяина и заметались у его ног, но оказались бессильны перед землей, вдруг обретшей сходство с болотной топью. Краем глаза я наблюдал, как Реф старается остановить кровь, хлещущую из раны дочери советника. У меня осталось слишком мало сил, чтобы подпитать его. Реф не сможет помочь ей больше, чем уже помог.

Кадар метнул в меня кинжал, но тени не позволили оружию долететь до цели. Они все еще защищали меня, но плотность уже потеряли. Передо мной высилась дымка, а не стена.

– Взываю к демонам недр. Явитесь на мой зов, дети подземелья…

Шорох за спиной раздался слишком неожиданно, и это стоило мне драгоценной сосредоточенности. Земля освободила кадара, будто никогда и не поглощала его.

– Кто здесь? – раздался совсем рядом напуганный пьяный голос.

Воспользовавшись заминкой, кадар вскинул руки, и я повторил за ним. Глаза закрывались, а тело молило о покое. Мне не победить, но в моих силах отвлечь кадара от пьянчуги, случайно забредшего в подворотню навстречу неминуемой смерти.

Меч из теней достиг колдуна за долю секунды. Демоны не успели защитить хозяина. В ужасе они заметались по подворотне с угрожающим шипением. Кадар с воплем боли и изумления схватился за рану. Мое оружие рассеялось, будто предрассветная дымка.

– Лучше бы ты сдох сегодня, лихомор, – процедил колдун и… просто испарился, охваченный маревом своих бестелесных прислужников.

Я рухнул на спину, из последних сил заставляя тело дышать. Смутная тень с расплывающимися чертами лиса возникла перед глазами.

– Дурак! Неисправимый идиот! Как мне тебя исцелять, если ты потратил все свои силы?! – запричитал он. В голосе Рефа скользила паника. У меня же на нее не осталось сил.

Уже погружаясь во тьму, я услышал вопль пьянчуги:

– УБИЛИ!!! ДОЧКУ СОВЕТНИКА УБИЛИ!!!

Глава 6

Хуже зверя

Амаль

Паника саваном накрыла площадь. Женские причитания, крики мужчин и детский плач сливались в невообразимую какофонию и эхом отдавались в моей вмиг опустевшей голове. Единственная мысль металась от виска к виску, билась внутри черепа раненой птицей. Я же чувствовала! Этот праздник стал идеальной ширмой для убийцы. В разномастной толпе могла затеряться и шайка нечисти, что уж говорить о колдуне, призвавшем на помощь скверну?

– Амаль, вернись в поместье с солдатами. Я сам разберусь, – распорядился Беркут, властно ухватив меня за локоть.

Я вырвалась из захвата и упрямо последовала дальше, не удостоив Михеля ответом. Он не сдавался.

– Амаль!

– За мной, Беркут. Это приказ, – не оборачиваясь, откликнулась я. Кричать друг на друга будем позже.

Солдаты прокладывали мне путь в обезумевшей толпе. Пьянчуги, вывалившие из рюмочной, отчаянно махали руками, подзывая нас к ближайшей подворотне. При виде меня мужики стушевались.

– Кто нашел тело? Где оно? – отрывисто спросила я, окинув пьяную компанию тяжелым взглядом.

– Я, – пробормотал один из выпивох – низкорослый работяга с морщинистым загорелым лицом. Жилистые руки нервно теребили истрепанный носовой платок, которым он то и дело протирал потный лоб. – Там два трупа: дочка советника и какой-то паренек.

Мы с Беркутом изумленно переглянулись. Мужчина впервые стал жертвой колдуна. До сегодняшнего вечера он предпочитал убивать невинных девушек.

– Ты видел убийцу? – мой вопрос заставил пьяницу вздрогнуть и вновь промокнуть лоб платком.

– Я видел очертания человека в плаще. Он исчез, будто и не было. С ним были тени, много теней! Они испарились, а я убежал.

Значит, колдун исчез. Мне приходилось слышать от матери о невероятном даре перемещения. Она упоминала, что им обладают только горные кадары – колдуны из некогда могущественной общины. Им благоволит сама земля и ее низшие демоны. Если в Вароссе орудует кадар, дела у нас гораздо хуже, чем казалось. Этим людям служат твари, которым под силу подчинить себе любого. В городе может быть несколько одержимых помощников кадара! И это плохо… Очень плохо…

Михель велел нашедшему трупы пьянчуге провести нас к убитым. Тот прерывисто вздохнул, но спорить не решился и обреченно поплелся к подворотне. Беркут твердой рукой отстранил меня и направился за ним первым, держа на изготовку излюбленный кинжал каму. Я со страхом зажгла огни на обеих ладонях, почти не ощутив боли. Сердце колотилось где-то в горле, но жар колдовского пламени придавал отчаянной смелости.

Огни осветили небольшую подворотню и два окровавленных тела. Стойкий запах мочи подсказывал, что пьяница забрел сюда неслучайно. Наверняка посетители рюмочной пользовались этим закоулком как отхожим местом.

– Амаль, спасите его. Умоляю. У меня нет на это сил, – прошелестел над ухом едва уловимый голос Рефа, заставив меня испуганно вздрогнуть. Пламя, повинуясь секундному порыву, разрослось и обожгло кожу. Я подбросила огни вверх, спасая руки, и те, соединившись в яркий сгусток, небольшим солнцем зависли высоко над нашими головами.

Предчувствуя неладное, я сделала несколько шагов к бездыханному мужскому телу и с замиранием сердца узнала перебежчика.

– Девчонка жива, но рана кровоточит, – донесся до меня голос одного из солдат.

Я опустилась на корточки перед телом мирейца, взяла его правую руку в свою и приложила большой палец к основанию кисти – туда, где должны прощупываться толчки пульса. Кожа перебежчика была теплой. Я закрыла глаза и прислушалась к слабым толчкам под подушечкой пальца. Жив!

– Найдите целителя Гаяна! Немедленно! – велела я, все еще не смея поверить, что сегодняшняя ночь не принесла новых жертв.

Однако юркая ящерка сомнений не позволила мне насладиться чувством победы над смертью. Что делал в этой подворотне перебежчик? Просто так сюда не забредешь. Не похож он на пьянчугу, которого привлекала рюмочная. Почему миреец оказался здесь с дочерью Надира, с которой уж точно не был знаком? Не нужду же справлял!

Гадкое ощущение собственной глупости бурей взвилось внутри. Что, если перебежчик – один из помощников кадара? Вдруг хозяин просто бросил его на произвол судьбы, напуганный внезапным свидетелем? А я сама впустила мирейца в свое поместье! Позволила жить у себя под носом! Неужели Беркут оказался прав, когда заподозрил его в первую же встречу?

Слабый женский стон прервал поток моих сбивчивых подозрений и вернул в грязную подворотню. Дочь советника очнулась и медленно водила глазами, всматриваясь в лица каждого из нас и будто бы даже не видя.

Один из солдат зажимал ее рану, не позволяя девушке двигаться. Она перевела полусонный взгляд на тело перебежчика и захрипела:

– Он… Он… Это он…

Ее тело затряслось, и глаза вновь закатились. Я поймала на себе недобрый взгляд Беркута и, откашлявшись, велела:

– Влейте в него любимое зелье навиров. Беркут, у тебя оно с собой?

– Всегда с собой, наместница, – отозвался Михель и с готовностью направился к перебежчику.

– Амаль, вы не правы. Он спасал эту девочку, – голос Рефа, слабый и надломленный, вновь раздался над ухом.

Гнев огненной волной прокатился по телу, взорвавшись в голове, и растекся там вулканической лавой. Мерзкая ушастая тень с легкостью обвела меня вокруг пальца! Даже сейчас, когда дочь советника узнала предателя, это существо продолжило лгать!

Беркут разжал зубы перебежчика и капнул ему в рот несколько капель драгоценного зелья из небольшого флакончика, который неизменно носил с собой. Излюбленное средство навиров, с помощью которого псы императора сковывали магию своих жертв.

Звенящую тишину, воцарившуюся в подворотне, нарушил звук торопливых шагов. Целитель Гаян спешил к нам, едва поспевая за моим солдатом.

Не тратя времени на пустые разговоры, лекарь опустился на колени рядом с дочерью Надира. Он деловито осмотрел рану, накрыл ее своей ладонью и впал в уже привычное забытье. Минута тянулась за минутой, а мы молчали в мучительном ожидании. Только бы девушка выжила! Четвертая неудавшаяся жертва кадара. Неужели одному жалкому пьянчуге оказалось по силам сломать выверенный план колдуна?

– Не понимаю, – пробормотал Гаян, вновь обретя осмысленность во взгляде. – Рана не заживает так хорошо, как должна. Будто что-то ей мешает. И этот едва уловимый трупный запах…

Я бросилась к дочери советника, опустилась на колени и принюхалась. За мной вторил Беркут. Едва заметные нотки гнили, смешавшиеся с легким ароматом духов, могли бы показаться ничего не значащими, но уж я-то знала, как смердит темная магия. Кадар околдовал ее перед тем, как напасть! Отсюда и запах! Поэтому и не заживает рана.

– Ее тело отравлено темной магией, – пробормотала я. Гаян понимающе кивнул.

– Прикажите вашим солдатам отнести девушку ко мне домой. Там у меня достаточно снадобий, чтобы поправить ее здоровье. Я поработаю с раной в спокойствии и тишине.

– Осмотрите и этого. У него кровоточащие раны, – попросил Беркут и кивнул на перебежчика. – Подлатайте его, чтобы не сдох при допросе раньше времени.

Целитель кивнул и, приблизившись к мирейцу, присел перед его пока еще живым телом. Стариковская ладонь со скрюченными пальцами легла на лоб перебежчика, озарившись мягким светом. Магия исцеления наполняла тело ублюдка животворящим теплом и жизненной силой, чтобы вскоре отдать в объятия возмездия.

В ожидании я мерила шагами подворотню, пораженная догадкой. Кадар околдовывал каждую из своих жертв! Они добровольно шли за ним на смерть! Но зачем ему эти девушки? Что он творил с их телами? Почему они иссыхали? И что за бесовщина творится у меня под носом?!

Похоже, мне не осталось ничего иного, кроме как наступить на горло собственной гордости и наведаться в самое сердце Нечистого леса.

– Парень истощен. Он не придет в себя еще долго. Будить его бесполезно, – наконец изрек Гаян и переложил ладонь на плечо перебежчика, накрыв ею кровоточащую рану.

Я кивнула. Что ж, не сдохнет раньше времени – уже хорошо. Он мне еще понадобится. Однажды я проявила сострадание к этой твари. Больше такой ошибки не совершу.

Когда целитель закончил с перебежчиком, я велела Ансару – правой руке Беркута – взять на руки дочь советника и следовать за нами. Михель воспринял мою идею сопровождать Гаяна безрадостно, но без охраны не отпустил, отрядив следом пятерых солдат. Сам же, окинув брезгливым взглядом тушку мирейца, велел двум ведьмакам, владеющим воздухом, доставить того в поместье.

Послушный поток воздуха, усиленный двойной мощью, оторвал ублюдка от земли, будто перышко. Мы оставили Беркута, раздающего отрывистые приказы, позади и направились к дому целителя. Наша странная процессия вызывала гримасы ужаса у редких встречных прохожих. Благо, испуганные убийством горожане разбежались по домам. Завтра же объявлю комендантский час!

Дом Гаяна расположился неподалеку – буквально через пару кварталов. Ансар мужественно тащил пухлую девичью тушку, но не жаловался. Она так и не пришла в себя, что очень волновало целителя. И меня тоже. Только бы не умерла…