Путеводитель ботаника по ядам и вечеринкам

Шафран сдержала вздох. Именно поэтому она никогда не скучала по обществу.

– Полагаю, большинство из нас все-таки интересует то, что мы исследуем.

– О, вы работаете в университете?

Шафран кивнула и решила, что пришла пора выяснить, кто эта неприятная особа.

– Я Шафран Эверли. Научный сотрудник.

Лицо женщины расплылось в улыбке.

– Мисс Эверли? Ну, тогда ясно.

Тон ее Шафран не понравился, и она распрямилась, как струна.

– Боюсь, я не знаю вашего имени.

Женщина стряхнула пепел в хрустальное блюдо на столике.

– Эрис Эрмин. Мой отец – Седрик Эрмин.

Шафран смутно припоминала, что слышала эту фамилию когда-то прежде, но не могла вспомнить, где и при каких обстоятельствах. Она вежливо улыбнулась Эрис Эрмин и сделала еще глоток кофе. К ее облегчению, в комнату вернулись джентльмены. Они несли стаканы виски или портвейна, некоторые попыхивали сигарами.

Мисс Эрмин вздохнула.

– Я никогда не увлекалась книгами. Но в работе в академических кругах есть свои плюсы. – Говоря, она не отрывала взгляда от доктора Генри, который вошел в комнату с напитком в руке.

– Э-э, да, – согласилась Шафран. – Вы знакомы с доктором Генри? Насколько мне известно, он возглавляет экспедицию.

– Конечно! Он любимец моего отца. – Эрис говорила вполголоса и продолжала смотреть на того, о ком шла речь. – Возможно, мне придется изменить свое мнение, если окажется, что то, что я слышала об университете, – правда. Похоже, что некоторые из вас, ученых, склонны проводить много времени, исследуя друг друга. – С этими словами она лукаво улыбнулась Шафран и направилась к доктору Генри.

Шафран смотрела ей вслед. Что это значит? Она намекнула на доктора Беркинга? Он сказал ей что-то похожее, когда она говорила с ним в последний раз.

Шафран встала. Явиться на этот ужин было огромной ошибкой. Налаживание связей того не стоило.

Через мгновение перед ней возник мистер Эштон.

– Позвольте принести вам выпить, мисс Эверли?

Она моргнула, удивленная его предложением.

– Нет, спасибо. Извините.

Она собиралась пойти в дамскую комнату, но тут ее слух уловил знакомые неуклюжие шаги. Шафран вся сжалась, ей хотелось убежать, словно бегство позволяло спастись от мужчины, который, как она знала, стоял сзади нее. Звон бокалов и гул голосов гостей не мог заглушить его слов.

– Эштон, я очень рад, что вы оставили свои обольстительные чашки Петри[5] и присоединились к нам!

Голос доктора Беркинга произвел в душе Шафран примерно такое впечатление, какое производит взорвавшаяся бомба: он просто-напросто убил все очарование этого вечера. Мистер Эштон повернулся к профессору, который был ниже его на целую голову, и Шафран, стиснув зубы, сделала то же самое. Беркинг был кругленьким, как бочка, с массивной головой с седеющими рыжими волосами, голубыми глазками и губами, почти всегда искривленными в ухмылке. Теперь эта ухмылка была склизкой и липкой, как листья жирянки[6] доктора Максвелла, и такой же хищной. Шафран отвернулась в надежде, что доктор Беркинг не обратит на нее внимания.

– Бьюсь об заклад, вы сожалеете о своем решении не подавать заявку на участие в нашем приключении, не так ли, Эштон? – Беркинг хихикнул. Его взгляд упал на Шафран. – Боже, до чего вы восхитительны сегодня вечером, мисс Эверли!

Шафран вспыхнула и уставилась в пол. Ему явно хотелось посмотреть, как она будет нервничать под его похотливым взглядом. Если она его проигнорирует…

Беркинг слегка понизил свой гулкий голос.

– Однако вы всегда выглядите так аппетитно, что вас хочется скушать. А уж как прелестно вы пахнете!

Взгляд Шафран остановился на насмешливом лице Беркинга, и она ощутила прилив гнева. Он смотрел не на нее, а на мистера Эштона, ожидая, что тот посмеется вместе с ним.

Прежде чем она успела найти подходящие слова, чтобы поставить собеседника на место, мистер Эштон резко произнес:

– Довольно, доктор Беркинг.

Ее щеки сделались пунцовыми от унижения: мистеру Эштону пришлось не только выслушать комментарии Беркинга, но и защитить ее от них. Если бы пол разверзся и поглотил ее, она была бы ему вечно благодарна. Но Шафран не улетучилась сквозь ковер, а замерла на месте, когда Беркинг опустил на ее плечо свою широкую ладонь и усмехнулся.

– Уж мисс Эверли-то знает, что я непревзойденный шутник.

Он небрежно кивнул Александру и исчез в толпе. Шафран пробормотала «Извините» и ускользнула прочь.

Глава 2

Пора уходить, решила Шафран, глядя на свое отражение в зеркале дамской комнаты. Она могла сколько угодно внушать себе, что ждет, когда плечо, покрасневшее после того, как она яростно стирала полотенцем невидимый след от руки Беркинга, приобретет нормальный оттенок. Но настоящая причина была гораздо серьезнее. Прошло уже много лет с тех пор, как она в последний раз пряталась от унижения. Шафран верила, что переросла эту детскую привычку, но вот она снова с ней. И все из-за гнусного доктора Беркинга.

Уже несколько недель она делала все, чтобы не столкнуться с ним ненароком, надеясь, что за это время не только он забудет их встречу, но и что ей самой удастся все забыть. Однако стоило ему коснуться ее, и она моментально вспомнила все, что тогда произошло. Шафран содрогнулась от отвращения.

Как же глупо вот так из-за этого переживать! Судя по тому, что рассказала ей Элизабет, в поступке Беркинга не было ничего необычного и даже ничего плохого. Она пошла в кабинет доктора, надеясь обсудить с ним исследование, которое собиралась предпринять… Поддержка Беркинга была необходима, если она хотела выделиться из числа сокурсников и иметь шансы быть принятой в аспирантуру. Шафран не питала иллюзий насчет доктора Беркинга, который с самого начала вел себя дерзко и оскорбительно. Она приготовилась к неприятной аудиенции, но надеялась, что он так или иначе выслушает ее и, возможно, даже согласится с ее доводами. Она ошиблась во всем. Результатами этой встречи стали приступы панического ужаса, который она испытывала всякий раз, когда слышала лающий голос Беркинга и его зловещий раскатистый хохот. Но он собирается в Бразилию, на целых шесть месяцев. Значит, оставалось потерпеть всего две недели.

Шафран медленно вышла из туалета. Возвращаться в шумную гостиную ей не хотелось. Она брела по коридору, обшитому панелями из темного полированного дерева и украшенному картинами, стоимость каждой из которых превышала ее годовой доход. Завернув за угол, она ахнула и рассмеялась, когда поняла, что человек, с которым она едва не столкнулась, был мистером Эштоном. Он стоял возле горшка с высокой растрепанной пальмой и, судя по всему, собирался вылить в землю содержимое своего стакана.

– Нет-нет, эта пальма и без того повидала много вечеринок с плохим хересом! – с улыбкой заметила Шафран. Она забрала стакан у Эштона и поставила его на буфет, стоявший за спасенной пальмой. – Вот так-то лучше! Ни одно растение не пострадало.

Мистер Эштон, не менее ее пораженный их внезапной встречей, улыбнулся. Однако прежде чем он успел что-либо сказать, они услышали шум открывающейся двери и приближающийся пронзительный женский голос. Шафран совсем не обрадовалась перспективе быть застигнутой в темном коридоре наедине с мужчиной, что непременно вызовет волну новых слухов. Поэтому она забилась подальше в угол, а мистер Эштон последовал за ней, и оба они прижались к обшитой панелями стене. Шафран сердито посмотрела на него, давая понять, что готова дать отпор, если он вздумает заигрывать с ней. Но он всегда вел себя галантно, а сейчас выглядел таким же смущенным, как и она.

По шороху платья Шафран догадалась, что женщина остановилась примерно там же, где стояли она и мистер Эштон.

– Что с ним? – спросил чей-то равнодушный голос.

Женщина прошептала в ответ:

– Как ты это терпишь! Он вышел на балкон с дочерью Седрика. Я видела их из окна.

Мистер Эштон вопросительно взглянул на нее сверху вниз, как будто спрашивая: «Нам выходить или нет?»

– Правда? Очаровательный выбор, – протянула другая женщина.

Шафран покачала головой. Если они сейчас выйдут, это неминуемо осложнит дело, хотя ей безумно хотелось дослушать этот разговор. Речь явно шла о докторе Генри и мисс Эрмин. Бесстрастный ледяной голос, скорее всего, принадлежал жене доктора Генри. Шафран глубже забиласьв угол и спряталась за пальмой в горшке. Мистер Эштон последовал ее примеру, и шелк ее перчатки коснулся его руки, когда он подошел ближе.

– Почему бы тебе не поговорить с ним, Синтия, дорогая? – В пронзительном голосе сквозили сочувственные нотки.

– А смысл? Все знают, что он за человек, и скоро он все равно уедет.

– Да, дорогая, но они знают, что ты позволяешь ему так себя вести. Конечно, тебе больно, даже если…

– Больно? Это все осталось в прошлом, до того, как мимо меня прошла первая дюжина его баб. Вздор все это.

Затем до Шафран донеслись приглушенные шаги, и она разглядела чью-то темноволосую голову. К счастью, та была повернута не в их сторону и не могла их видеть. Мистер Эштон изо всех сил старался быть как можно незаметнее и в итоге чуть ли не прижался к Шафран. Она бросила на него полный недоумения взгляд, и он поморщился.

– Может, они просто обсуждают финансирование. Мой муж сказал, что мистер Эрмин…

– Да, дорогой Лоуренс позаботился о том, чтобы с деньгами не было проблем. – Голос был холоден как лед.

Теперь пронзительный голос звучал откуда-то из-за угла:

– Ты говорила с адвокатом? Пару месяцев назад ты упоминала…

Глаза Шафран расширились от удивления, но потом она спохватилась, что это все-таки чужой разговор. Она надеялась, что мистер Эштон не заметил ее интереса – ведь это не лучший способ произвести хорошее впечатление. Но они стояли здесь бок о бок и оба прятались. Значит, он был ничем не лучше ее.

До Шафран донесся негромкий, холодный смешок.

– Я еще не решила, стоит ли мне этим заняться. Он и сам скоро уйдет с дороги. А одиночество меня не томит.

Теперь Шафран могла хорошо видеть обеих дам, которые пересекали широкий коридор. Впереди шла миссис Генри, а за ней торопливой походкой шагала леди Агата. Платье темноволосой женщины шелестело в такт ее движениям. Несмотря на язвительные слова, она выглядела совершенно невозмутимой. Женщины исчезли в конце коридора, даже не оглянувшись.

Шафран выдохнула с облегчением. Мистер Эштон прочистил горло и начал:

– Прошу прощения. Это было…

Из гостиной до них донеслись чьи-то радостные крики, и они чуть не подскочили на месте от неожиданности. Шафран выдавила из себя улыбку.

– Нам лучше вернуться.

Он кивнул, и они зашагали по коридору обратно на вечеринку. Свет в гостиной больно резанул глаза, и она прищурилась, а затем кто-то протянул ей бокал с шампанским.

Миссис Генри подошла к мужу, стоявшему рядом с сэром Эдвардом и леди Агатой. Виду него был довольный, как того и требовала обстановка. Доктор Генри смотрел исключительно на шампанское, а позади него стоял человек, с которым мистер Эштон разговаривал за обедом и который с иронией наблюдал за происходящим.

Сэр Эдвард поднял бокал и произнес:

– Желаю удачи всей нашей чудесной команде искателей приключений. И славы! Ура!

Доктор Генри поднял бокал, приветствуя сэра Эдварда.

– Ура! Ура! – подхватила толпа. Все подняли бокалы, стали чокаться и пить шампанское.

Шафран отпила немного вина и посмотрела на стоявшего за спиной доктора Генри мужчину, который беседовал с миссис Генри.

– Кто это разговаривает с миссис Генри? Вы с ним общались во время ужина.

Мистер Эштон ответил, глядя куда-то мимо нее:

– Это Ричард Блейк. Он занимался финансированием экспедиции и искал спонсоров.

На языке у Шафран вертелся вопрос, не собирается ли он опять вылить содержимое своего бокала на какое-нибудь ни в чем не повинное растение, которой ей придется спасать, – но прежде, чем она решилась задать этот вопрос вслух, мистер Эштон успел исчезнуть в толпе гостей, Немного обескураженная таким поворотом, она решила поблагодарить хозяев, забрать пальто и уйти.

Шампанское явно ударило гостям в голову – шума стало гораздо больше. Шафран двинулась к сэру Эдварду и его жене, находившимся в дальнем конце зала. Заметив неподалеку доктора Беркинга, она распрямилась. Конечно, в присутствии важных спонсоров он не станет отпускать в ее адрес гнусные комментарии. Хватило и того, что он позволил себе это в присутствии мистера Эштона.

– Поднявшись на борт корабля, мы окажемся в безопасности, – хрипло бормотал доктор Генри. – Нужно только все доделать, мы отплывем, и все будет хорошо, – добавил и сделал глоток шампанского.

– Да, сэр, путешествие на корабле – всегда дело рискованное, – подхватил Гарри Снайдер, старавшийся держаться возле своего начальника. – Слишком много непредвиденных факторов. А вот сама экспедиция вызывает куда меньше тревоги.

Доктор Беркинг ухмыльнулся, глядя на свой бокал. Шафран стояла позади Лейстеров, и он ее не заметил.

Сэр Эдвард покачал головой, когда доктор Генри взял со стола бутылку шампанского и предложил наполнить бокалы.

– Большим кораблям в наши дни доверять нельзя, их может сбить с пути любая мелочь. Мне предлагали инвестировать в судоходную компанию, и через два дня после того, как я отказался, их корабль попал в такую бурю, что едва не перевернулся. Их чуть не выбросило на мель возле…

– Дорогой, – прервала его леди Агата, – никому не хочется слушать про кораблекрушения перед отплытием. – Она сконфуженно рассмеялась.

Миссис Генри посмотрела на мужа долгим загадочным взглядом и покачала в пальцах свой опустевший бокал.

– И правда. Мне жутко становится при мысли о том, что может произойти. Что нам делать, если с тобой что-то случится, Лоуренс?

Шафран оказалась не единственной, кого удивил ее ледяной тон. Затуманенный взгляд Генри переместился на жену. Он фыркнул и потянулся к ее бокалу, на котором остались пятна губной помады. Беркинг подтолкнул Генри своим бокалом, чтобы тот подлил ему шампанского. Генри уставился на него, словно не в силах поверить в его наглость. Если бы дело было не в разгар вечеринки, Шафран, возможно, стала бы свидетельницей того, как эти двое сцепились бы.

Миссис Генри посмотрела на мужа и Беркинга и закатила глаза. Шафран подошла к Лейстерам, чтобы попрощаться, пока Беркинг отвлекся.

Не успела она произнести и слова, как Беркинг повернулся к ней и к Лейстерам со злобной ухмылкой. Бессловесная дуэль с Генри окончилась его победой. Миссис Генри шепнула мистеру Блейку «спасибо». Шафран подумала, заметил ли кто-нибудь еще, как ее пальцы задержались на его пальцах, когда она с улыбкой забирала у него вновь наполненный бокал.

Мистер Блейк сдержанно улыбнулся в ответ.

Доктор Генри свирепо посмотрел на Блейка и выхватил из рук жены бокал с шампанским – так резко, что часть жидкости выплеснулась.

– Я в состоянии налить шампанское своей жене, Блейк. – Он долил шампанское вместо того, которое расплескалось, и не без вызова посмотрел на супругу, когда она взяла у него свой бокал и сделала глоток.

Холодно улыбнувшись мужу, миссис Генри проговорила:

– Спасибо, милый.

После чего повалилась на пол, потеряв сознание.

Все так растерялись, что на несколько мгновений словно застыли. Гости молча смотрели на миссис Генри, как будто ждали, что она встанет. И лишь пронзительный крик леди Агаты заставил окружающих очнуться. Сэр Эдвард и мистер Блейк бросились к лежащей и встали возле нее на колени. Шафран видела, что миссис Генри шевелит губами, но звуки, которые она издавала, через мгновение оборвались. Взгляд ее застыл, и теперь, когда ее темные глаза больше не оживляли ее лицо, она была похожа на мертвую.

Шафран остолбенела, как и стоявший рядом с ней доктор Генри. Сэр Эдвард и мистер Блейк все еще пытались привести миссис Генри в чувство. Мистер Блейк поднял глаза и произнес, не обращаясь ни к кому конкретно:

– Она не дышит.

Сэр Эдвард поднялся на ноги и хриплым голосом потребовал вызвать врача.

К этому моменту все присутствующие уже знали, что произошло нечто чудовищное. Среди гостей было множество докторов, но только один предложил свою помощь. Шафран почувствовала, что ее толкают, и грубый тычок странным образом помог ей прийти в себя.

Врач осмотрел миссис Генри и что-то пробормотал себе под нос. Через мгновение он оглянулся в поисках доктора Генри.

– У вашей жены есть на что-нибудь аллергия?

Доктор Генри тупо смотрел на жену и молчал.

Врач приказал вызвать Скорую, и Шафран стала вертеть головой, гадая, кто побежит звонить. Мистер Снайдер усадил леди Агату в кресло. Доктор Беркинг держался в некотором отдалении, разговаривал с другими гостями и увлеченно следил за происходящим.

Сэр Эдвард остался стоять возле доктора Генри и напряженно смотрел то на врача, то на дверь. Доктор Генри, казавшийся совершенно ошеломленным, нервно чертыхнулся. Он стал блуждать по комнате, ероша волосы, и просил принести ему выпить, хотя рядом стояло несколько бутылок. Наконец мистер Снайдер отвесил ему звонкую пощечину, и это, казалось, привело доктора в чувство.

Шафран и других гостей вскоре попросили перейти в другую гостиную. Руки Шафран не переставали дрожать. Ей хотелось предпринять что-то полезное – хотя что угодно было лучше, чем находиться среди этих людей, которые негромко переговаривались, обсуждая случившееся и высказывая самые дикие версии. В целом гости готовы были сойтись на том, что миссис Генри стала жертвой тяжелой пищевой аллергии, и те, кто слышал слова врача, эту версию подтверждали. Шафран огляделась в поисках доктора Максвелла, но так его и не увидела.

Вскоре сэр Эдвард объявил, что миссис Генри в надежных руках и о ней позаботятся. Присутствующие, казалось, выдохнули с облегчением, но Шафран не могла отделаться от чувства тревоги. Вскоре гости разошлись, явно желая поскорее забыть неприятный конец в целом приятного вечера.

Глава 3

Когда в понедельник утром Шафран прибыла в университет, она в сотый раз задавалась вопросом, что стало с миссис Генри. Все выходные она пересказывала эту историю своей соседке по квартире Элизабет и старалась не думать о том, насколько все ужасно. На вечеринке присутствовало много обитателей северного крыла, и не было никаких сомнений в том, что и информация, и слухи будут распространяться с одинаковой скоростью.

На фоне облачного неба был хорошо виден длинный ряд зданий кампуса. Северное и южное крылья, примыкающие к главному зданию Уилкинса, образовывали внутренний двор, в котором Шафран во время студенчества провела большую часть времени – конечно, если не считать оранжереи. Безыскусные серые фасады зданий когда-то казались ей недружелюбными и словно напоминали обо всем, что ей пришлось пережить как дочери Томаса Эверли. Но теперь кампус Университетского колледжа Лондона выглядел знакомым и уютным. Она являлась частью этого мира, что и доказала, устроившись на кафедру ботаники научным сотрудником. И теперь ей хотелось найти такую работу, которая позволит задержаться в университете подольше.

Шафран вошла в северное крыло через скромную черную дверь со стороны двора и поднялась по лестнице на второй этаж. Проникавшему сквозь окна тусклому солнечному свету не удавалось осветить все уголки чистого и тихого зала. Она остановилась перед дверью в кабинет доктора Максвелла и сквозь стеклянную панель увидела, что внутри темно. Профессор еще не пришел, что в восемь часов утра было вовсе не удивительно. Она в очередной раз подумала, что неплохо бы иметь собственный ключ от его кабинета.

Повернувшись на каблуках, Шафран оглядела пустой коридор. Может, стоило посмотреть, не приехал ли мистер Эштон. Если он на месте, она могла бы приступить к своей работе и помочь ему подготовиться к исследованию Максвелла.

Ее низкие каблучки цокали по сверкающему черно-белому кафелю, и в погруженном в тишину здании этот стук звучал особенно резко. Мистер Эштон упомянул, что работает на одном этаже с ней, но она не знала, в каком кабинете. К счастью, она завернула за угол и увидела его. Пытаясь одной рукой удержать стопку книг, он другой рукой открывал дверь своего кабинета.

– Позвольте, я помогу! – выпалила Шафран и бросилась ему на выручку.

Мистер Эштон обхватил книги обеими руками, а Шафран открыла перед ним дверь.

– Спасибо. Вот уж не думал, что кто-то еще окажется здесь в такую рань.

Оставив дверь открытой, он подошел к письменному столу, осторожно опустил на него стопку книг и выровнял их корешки.

– Я всегда прихожу рано, – сказала Шафран, но не стала уточнять, что делает это с целью не задерживаться в университете допоздна. Ей не хотелось оставаться в малолюдном здании, где она может столкнуться с преследовавшим ее завкафедрой.

Кабинет мистера Эштона напоминал кабинет доктора Максвелла: прямоугольный, с выходящим во двор окном. Дубовый письменный стол был такого же оттенка, что и дубовые панели на стенах, и поражал своим блеском и пустотой. На столешнице не было ничего, кроме безупречно чистой промокашки и лампы без единой пылинки на бронзовом абажуре. Книги на полке рядом со столом были выстроены идеально ровно. Стена напротив стола была выкрашена в белый цвет, и возле нее стояла маленькая кушетка с выцветшими серыми подлокотниками.

– Обстановка у вас спартанская, мистер Эштон, – заметила Шафран.

– Я считаю, что это облегчает поиск нужной информации. – Он еще раз поправил блокнот и стопку книг, после чего сел на стул и выжидающе уставился на нее. На нем были серый костюм и строгий синий галстук. Лишь темные вьющиеся волосы нарушали идеальный порядок – бриолин не мог распрямить их до конца.

– Я пришла узнать, чем я могу вам помочь в подготовке экспедиции, – сказала Шафран.

– К сожалению, у меня еще не было возможности ознакомиться с материалами доктора Максвелла. Вчера мне пришлось объясняться с полицией.

– Полицией? – удивилась Шафран.

– Ясно. Значит, с вами они еще не говорили. Они расследуют то, что произошло с миссис Генри, – объяснил мистер Эштон.

– Почему полицию вдруг заинтересовала аллергическая реакция? – опешила Шафран.

– Это была не аллергическая реакция. – Поколебавшись, мистер Эштон добавил: – Миссис Генри впала в кому. Говорят, ее отравили.

Шафран ахнула:

– Отравили?

– Они полагают, что яд подсыпали ей в напиток. В шампанское. Бутылки передавали со всех сторон, и кто-нибудь мог легко туда что-то подмешать.

Потрясенная Шафран опустилась на стул напротив мистера Эштона. Миссис Генри производила впечатление обычного человека. Возможно, слегка неприятного, если учитывать подслушанный Шафран разговор в коридоре, но уж точно не настолько скверного, чтобы кто-то пожелал ее отравить.

– Но зачем кому-то травить миссис Генри? – вырвалось у Шафран.

Мистер Эштон ответил медленно, словно взвешивая каждое слово:

– Полиция целый час задавала мне вопросы, в основном о докторе Генри.

– Они думают, что это он отравил жену?

Мистер Эштон отвел глаза.

– Не знаю.

Он не желал больше об этом говорить и заверил Шафран, что сразу даст ей знать, если ему что-нибудь понадобится для подготовки.

Шагая по коридору, который уже наполнился гулом голосов, Шафран надеялась, что доктор Максвелл уже на месте и у него больше информации о миссис Генри. Седовласый профессор сидел за своим столом и что-то писал на листе бумаги. Шафран поставила сумку на стул в дальнем конце захламленного кабинета и улыбнулась Максвеллу, когда он поднял глаза.

– Доброе утро, Эверли, – пробормотал он более хриплым, чем обычно, голосом.

– Доброе утро, профессор, – ответила она, снимая перчатки и шляпу. – Вы успели просмотреть записи, которые я оставила?

– Нет, я решил сначала кое-что записать, пока не забыл. Полагаю, – он вскинул кустистые брови, – вы не заметили, что повсюду рыщет полиция?

– Нет, не заметила, – ответила Шафран. – Хотя я понимаю, что они должны сюда прийти, чтобы расспросить гостей с вечеринки.

– Думаю, вы уже слышали о жене доктора Генри.

– Я слышала, что это все-таки не аллергия. Так сказал мне Александр Эштон.

Доктор Максвелл нахмурился.

– Эверли…

Его прервал резкий стук в дверь. Максвелл с ворчанием поднялся на ноги, но Шафран оказалась проворнее.

В дверях стояли двое: джентльмен лет сорока и молодой мужчина в темно-синей форме полицейского, который вряд ли был намного старше Шафран. Первый мужчина выглядел таким же обыкновенным и мрачным, как его темная фетровая шляпа. Сержант в форме, с широко распахнутыми голубыми глазами и светлыми волосами, пряди которых выбивались из-под его высокого шлема, напоминал актера, исполняющего роль полицейского.

– Детектив-инспектор Грин, отдел уголовных расследований, – представился тот, что постарше. – Это сержант Симпсон. – Он указал на молодого человека. – Мы можем поговорить с доктором Аланом Максвеллом?