Тайна завещания Петра Великого в руках Наполеона Бонапарта. Дамоклов меч над Россией

Там медальон и находился до тех пор, пока в начале прошлого столетия на него не обратила внимание сестра государя Александра I Екатерина Павловна. Она забрала его в качестве приданого, когда вышла замуж за своего кузена Георга Ольденбургского, назначенного после свадьбы генерал-губернатором Тверской, Ярославской и Новгородской губерний. Вместе с мужем они организовали в Твери свой маленький двор.

Произнеся этот продолжительный монолог, Пётр Яковлевич умолк, и в комнате воцарилась не прерываемая ничем тишина.

– Как же тайна, скрытая в медальоне, могла повлиять на судьбу нашей страны? – еле слышным голосом спросил Михаил, дорожа содержанием заинтересовавшего его повествования.

– Для того чтобы ответить на этот вопрос, мы должны будем перенестись в эпоху, предшествовавшую началу Наполеоновского похода на Москву, – сказал Пётр Яковлевич, – я расскажу тебе всё по порядку.

Через короткое время он продолжил свою историю.

Глава 3

А ты азартен, младший Меншиков

1810 год

Сергей Александрович Меншиков, внук Александра Даниловича Меншикова, в карточной игре проигрывает польскому магнату своё имение. Данный польский магнат, Адам Ежи Чарторыйский, недавно попал в опалу российскому императору и вынужден покинуть царский двор. Сергей Александрович Меншиков говорит Чарторыйскому о том, что у него есть очень ценный артефакт, от которого зависит судьба российского трона. Меншиков пересказывает историю, которую сам в свою очередь узнал от отца, а тот – от отправленного в Берёзов деда. Меншиков передаёт Чарторыйскому ключ от замочного механизма. Он говорит, что только человек, обладающий этим ключом, сможет открыть медальон и обнародовать завещание. Если это произойдёт, то Екатерина I и её потомки будут объявлены нелегитимными правителями России, а Чарторыйский сможет, опершись на штыки Франции, не только снискать благосклонность нового российского императора, но и стать королём Польши, восстановленной в своих старых границах Наполеоном Бонапартом. Сам медальон Петру Великому подарила Елизавета Сенявская вместе с книгой, в которой была изложена тайная методика распознавания лжи и характера людей по голосу.

Чарторыйский вспоминает, что, согласно семейной легенде, его прабабку Елизавету Сенявскую и Петра Великого связывали любовные отношения. Адам Ежи знает методику распознавания лжи и характера людей по голосу и владеет ею. Списки с данной книги его семье достались от бабушки Чарторыйского – Марии, дочери той самой Елизаветы Сенявской. После рассказа Меншикова Чарторыйский начинает догадываться, что его бабушка могла быть незаконнорождённой дочерью Петра Великого. Также Адам понимает, что он сам с большой долей вероятности является прямым наследником первого российского императора, и, следовательно, содержимое медальона может узаконить не только его претензии на престол независимой Польши, но и сделать его законным императором России.

При этом Чарторыйский колеблется: с одной стороны, он был лучшим другом российского императора Александра и присягал ему в верности, с другой – патриот Польши, который хочет восстановить на своей родине свободу шляхты и видит в завладении данным завещанием хорошую возможность реализовать данные планы. Он выигрывает ключ от медальона и вспоминает события последних лет, которые привели его к отдалению от императора Александра.

Адам Чарторыйский, польский магнат, на какое-то время сумевший стать первым человеком при дворе императора Александра I, покидал Россию. На то были свои причины, достаточно веские. Оглядываясь назад, он понимал, какую успешную карьеру ему удалось построить в недружественной родной Польше стране. И вот теперь – отлучение от императорского двора. Впрочем, подобное развитие событий не было неожиданностью. Учитывая взаимоотношения России с Польшей, Чарторыйский и так постоянно находился меж двух огней, опасаясь как недовольства соотечественников в свой адрес, так и неоднозначного отношения русских придворных. И как могло быть иначе? Значительные польские территории находились под властью России, о возрождении независимого государства при таком политическом раскладе и речи идти не могло. А Чарторыйский, между тем, жаждал «совместить несовместимое» – неся верную службу русскому императору, он рассчитывал на благополучное разрешение польского вопроса. Хотя, конечно, чёткого алгоритма воплощения данной утопии в реальность у него не было.

Кроме того, Польша зависела и от Франции. Наполеон Бонапарт, создавший Великое Герцогство Варшавское, в 1807 году утвердил в нём Конституцию. На территории Герцогства действовал и Гражданский кодекс Наполеона. При этом не существовало крепостной зависимости. Стоило ли удивляться, что образованная аристократия страны связывала с императором Франции вполне реальную надежду на восстановление Речи Посполитой в качестве независимого государства. Франко-русские отношения в то же самое время претерпели значительное охлаждение. Александр I не оправдал надежд Бонапарта на плодотворное сотрудничество. Дважды русский император отказал Наполеону, когда тот сватался к его сёстрам. Затем не поддержал его в борьбе с Австрией, создав лишь видимость союзничества. Последней каплей стал срыв континентальной блокады Англии, с помощью которой Наполеон надеялся сломить сопротивление своего главного противника. Что ж, император Франции больше не рассматривал Россию в качестве союзника. Очевидно, следовало готовиться к войне с Российской империей, и Бонапарт незамедлительно начал размышлять в указанном направлении, а затем и предпринимать реальные шаги.

А ведь когда-то – Чарторыйский прекрасно это помнил! – он обсуждал восстановление Польши с Александром. Сейчас такое развитие событий было уже невозможно – Россия никогда сама не откажется от своих областей, которые входили в состав прежней Речи Посполитой. И император, и либерально настроенная дворянская молодёжь, и самые консервативные круги русского общества даже мысли такой допустить не могли[1]. К тому же, если бы Александру вдруг пришло в голову воссоздать Польшу, он не мог бы не размышлять о грядущей после такого шага (практически неизбежной) опасности – конечно, Польша стремилась бы к воссоединению с Литвой и западными областями Российской империи. А там не за горами союз с Наполеоном, направленный против России. А ведь сентябрь 1805 года мог оказаться поворотным моментом: тогда Александр направился с частным визитом к Чарторыйскому. Разумеется, истинная цель была другая – переговоры с прорусски настроенной польской элитой. Тогда казалось, что вопрос решён: Александр объявит себя польским королём и двинется со своими войсками на запад, через польские владения Пруссии. Однако этому грандиозному замыслу не суждено было осуществиться – русское окружение закономерно имело большее влияние на императора, нежели польская элита, жаждавшая подобного развития событий. Старая русская аристократия во главе с князем Долгоруким (весьма прохладно относившимся к Чарторыйскому) убедила императора, что рисковать международным положением России из-за Польши – шаг непредусмотрительный.

Теперешнее отлучение от русского двора виделось Чарторыйскому прямым следствием того, что Польша фактически находится под протекторатом Франции. Александр уже готовится к войне с Бонапартом – очевидно, что Франция через пару лет начнёт наступление. Министр иностранных дел из Польши видится императору и его приближённым бомбой замедленного действия. Неизвестно, какие сведения он начнёт, а возможно, и уже начал передавать французской стороне. Прежнего доверия нет и уже никогда не будет. Александр, между прочим, ранее давал Чарторыйскому поручение выяснить настроение варшавской элиты на предмет готовности к союзу с Россией в предстоящей войне с Францией. Но здесь Чарторыйский не смог сделать ничего – подобный альянс мог состояться только при условии восстановления Польши. Александр, разумеется, на такой шаг никогда бы не пошёл. Наполеон же предпринял ряд усилий, в результате которых государственная жизнь Речи Посполитой упорядочилась. К тому же некоторые надежды польские магнаты связывали с Марией Валевской, фавориткой Бонапарта, страстно мечтавшей возродить Польшу в прежнем виде. Нетрудно предугадать, чью сторону займёт Польша, когда Франция и Россия вступят в стадию полномасштабной войны.

Резво бежали кони, хороша была крытая карета. Конечно, хоть и в опалу попал бывший министр иностранных дел, но снарядили его по приказу русского императора достойно. Не забыл Александр, как были они единомышленниками, как сам он хотел «освободить поляков». А также знал, о возрождении какой Польши мечтает Чарторыйский, – дружественной России страны, страны-союзницы. Только, поскольку прощание с императором Александром состоялось в Твери при дворе его сестры Екатерины Павловны, нужно заехать ещё в Санкт-Петербург. Забрать там важные бумаги и ценные вещи. Вот уже и видны предместья северной столицы русских, надо заехать на постоялый двор. Лошадей напоить, отвлечься от неотступных мыслей… Шум и суета большого постоялого двора несколько развлекли Чарторыйского. Какая же причудливая судьба, ох уж эти дорожные неожиданные встречи! Увидел он за соседним столом Сергея Александровича Меншикова. Будучи на своём высоком посту при русском дворе, он, конечно, знал Сергея Александровича. Уволенный от службы Павлом I, он уже в 1801 году был награждён новым русским императором чином действительного тайного советника.

Здесь мы должны остановиться и сказать несколько слов о светлейшем князе Сергее Александровиче. Внук полудержавного властелина Александра Даниловича Меншикова, приближённого соратника Петра Великого, выходца из его «гнезда», знающего об императоре очень многое, даже многие его личные секреты, Сергей Александрович Меншиков обладал всеми слабостями, которые могут быть у легкомысленного человека с высоким общественным положением и огромным состоянием. Прожигатели жизни были и в XIX веке. От своего великого и могущественного деда этот человек унаследовал только лишь многочисленные пороки, которые, безусловно, были у Александра Даниловича.

В начале позапрошлого века вся жизнь Сергея Александровича проходила в разъездах между двумя великими столицами – так жили многие дворяне того времени, имеющие приличное состояние и способные себе это позволить. Находясь в Москве, Меншиков следил за строительством своего богатейшего имения. Приезжая в Петербург, этот человек со всей свойственной аристократической натуре расточительностью предавался всем светским забавам, которые только существовали в ту эпоху. Так мог проводить время в начале XIX века богатейший вельможа, имеющий много свободного времени, которое нужно было как-то убивать.

Кроме любви к вину, костюмированным балам, танцам и французскому театру, у Сергея Александровича было ещё одно увлечение, которое могло очень дорого обойтись России. Этим увлечением являлись карточные игры. В то время не только дворяне и высшие офицеры, но даже мещане и разночинцы проявляли интерес к преферансу и штосу, но страсть Сергея Александровича к этим играм граничила с подлинной одержимостью. Особенно славилась такими забавами Северная столица, которая и привлекала таких людей, как Меншиков-внук. Он без зазрения совести проигрывал свои деньги и наследственные деревни, доверяя себя слепому случаю.

Теперь же, когда он увидел своего старого знакомого Адама Чарторыйского, то не задумываясь предложил ему посетить расположенный неподалёку от Красного моста дом графини Скавронской, чтобы отвлечься от дурных мыслей и испытать фортуну. Тогда в этом доме находился английский клуб, дорогу туда знали все азартные игроки Санкт-Петербурга, не был исключением и Сергей Александрович, который желал испытать свою судьбу игрой в так называемые слепые карты. Как известно, в штосе смекалка не играет решающей роли. В этой игре важна лишь удача, всё зависит от того, какая карта выпадет.

Чарторыйский, хотя и не являлся заядлым игроком, просто из чистого любопытства решил принять предложение Сергея Александровича.

Итак, на следующий вечер оба были уже «в гостях» у графини Скавронской.

– Господин Чарторыйский, – протягивая руку министру, произнёс Меншиков, – рад, что вы приняли моё приглашение. Слышал о том, что ваши дела сильно пошатнулись из-за вмешательства сестры императора. Я более опытен, чем вы, кроме того, имею честь быть русским и, основываясь на своей мудрости, могу сказать, что вам не следовало и начинать свою службу в Петербурге.

– Почему вы так думаете? – спросил Адам.

– У иноземца нет никаких надежд на успех в этом городе, – с ехидной насмешкой в голосе проговорил Сергей Александрович, считая себя истинно русским патриотом, хотя сложно сказать, в чём проявлялся его патриотизм на деле, а не на словах.

– Я подданный русского государя и считаю Россию своим отечеством, и мне непонятны ваши слова. Я ещё в 1795 году с младшим братом Константином по распоряжению императрицы Екатерины Великой стал офицером русской гвардии. Затем я являлся поверенным душевных тайн и другом Александра Павловича. А после воцарения Александра I вошёл в состав ближайших сподвижников нового монарха и в этом качестве долгое время участвовал в негласном комитете, в котором обсуждались преобразовательные планы нового правительства, а позже я, князь Адам Чарторыйский, возглавил Министерство иностранных дел.

– Хоть вы и подданный Российский империи, но по происхождению – поляк, а Северная Пальмира очень капризна и склонна к ревности. Она никогда не разрешит кому бы то ни было делить любовь к ней с другой столицей. Тем более с Варшавой. А вы остаётесь преданным двум родинам. Так какая для вас ближе?

– Я слышал, что богиня, которую величают Фортуной, тоже очень капризна, – скрывая своё негодование, ответил Чарторыйский, стараясь не глядеть в глаза собеседника и сохраняя внешнее спокойствие. – Мне кажется, что нам нужно испытать её благосклонность. Не хотите ли сыграть и проверить удачу? Кому она улыбнётся: мне, поляку, или вам, как вы утверждаете, истинному патриоту России?

Старыми знакомыми была выбрана игра в штос. Данное предпочтение было вызвано тем, что оба решили проверить судьбу, а именно в этом карточном поединке всё зависело от фортуны. В игре как раз необходимо было всего два игрока. Первый, называемый понтёр, загадывал карту и объявлял, сколько денег на неё ставит. Второй, именуемый банкомёт, поочередно раскладывал карты на левую и правую стороны стола. Если загаданная карта легла слева от банкомёта, то выигрывал понтёр, если справа – то банкомёт. Сначала соперники делали денежные ставки, но у Меншикова вдруг закончились купюры, и тогда он вспомнил, что в кармане у него интересная вещица, которая обязательно заинтересует поляка. Пусть этот предмет получен им от деда, но, если верить рассказам его предка, в нём хранится важный исторический документ, способный изменить судьбу России коренным образом. Впрочем, Сергею Александровичу было всё равно в тот момент, чувство азарта оказалось намного сильнее чувства патриотизма. Слабость к карточным играм взяла верх над чувством любви к Родине. Меншиков достаёт из кармана маленький ключ.

– Ставлю вот этот ключ, им можно открыть медальон, который подарила Петру I Елизавета Сенявская вместе со старинной книгой. В книге была описана методика определения по голосу сущности собеседника. Она помогла Петру I определять предателей в своём окружении, а медальон – спрятать последнюю тайну Великого императора. Поговаривают, что Сенявская состояла в любовных отношениях с Петром Великим, который умер, так и не оставив имени своего преемника, так считалось на продолжении почти ста лет, но на самом деле завещание было составлено умирающим правителем. И оно хранится именно в этом медальоне, место нахождения которого лично мне неизвестно, но есть ключ от него, а это уже полдела. Ведь если есть ключ, то цель можно достигнуть, тем более с вашими связями! Если вы такой патриот Польши, как я на самом деле думаю, и любите свою родину, то вам не должна быть безразлична судьба завещания. Вы сыграете на шанс узнать имя наследника, вписанного в нём. – Меншиков достал нарисованное его дедом, Александром Даниловичем, изображение медальона, где должно находиться завещание Петра Великого, и продолжил. – Если обнародовать завещание, то Екатерина I и её потомки будут объявлены нелегитимными правителями России, а вы сможете, опершись на штыки Франции, не только снискать благосклонность нового российского императора, но и стать королём Польши, восстановленной в своих старых границах Наполеоном Бонапартом.

Сергей Александрович мог рассказать ещё Адаму о том, что «полудержавный властелин» передал рисунок медальона своему сыну, чтобы тот нашёл его и завладел завещанием, а при помощи завещания – обрёл то положение при дворе, которое имел до своего падения сам Александр Данилович. Однако Меншиков-сын при императрице Анне побоялся действовать, а после переворота, совершённого Елизаветой Петровной, предлагать гвардейцам ещё одного возможного претендента на корону было смешно. Поэтому он передал этот рисунок вместе с ключом своему сыну. Сергей Александрович тоже на рожон не лез и знал, что если начнёт действовать, то Александр I не упустит возможности с ним расправиться. Однако, обо всём этом Сергей Александрович, разумеется, не стал ничего говорить своему собеседнику.

Чарторыйский понял по голосу собеседника, что он не врёт. Его прабабка, Елизавета Сенявская, составила полный список книги с методикой распознавания людей по голосу для своей единственной дочери Марии перед тем как подарить эту книгу русскому императору. А Адам, в свою очередь, получил её от отца, сына Марии. На форзаце копии данной книги было записано, что российский император Пётр I милостиво принял в дар оригинал вместе с медальоном авторства Леонардо да Винчи. Был изображен сам медальон и описан его механизм. Это изображение полностью совпадало с рисунком Александра Даниловича Меншикова, который тот поставил на кон вместе с ключом от медальона. Теперь Чарторыйский был уверен, что император завещал трон Российской империи своей незаконнорождённой дочери Марии от фаворитки Елизаветы Сенявской, внуком которой он являлся. Именно она вышла замуж за Августа Александра Чарторыйского, а сам Адам был её старшим потомком. Стало быть, он единственный претендент на престол в случае обнародования завещания. Ключ от заветного документа перед ним. В результате очередной партии победу в карточной игре одерживает Адам, и исполнение заветной мечты, которое ранее было где-то далеко, теперь становится очень близко. Фортуна улыбнулась именно ему, патриоту своей родины, а не прожигателю жизни – Сергею Александровичу Меншикову.

Глава 4

Мечты польского магната о российском троне

1812 год

Польский магнат Адам Ежи Чарторыйский выиграл у Сергея Александровича Меншикова (внука полудержавного властелина Александра Даниловича Меншикова) ключ от старинного медальона, который подарила Петру I прабабка Александра Ежи Чарторыйского Елизавета Сенявская, состоявшая в любовных отношениях с императором. По утверждению Меншикова, в данном медальоне спрятано завещание Петра Великого.

До этого прецедента Чарторыйский рассматривался только как наиболее вероятный претендент на трон Польши в случае её освобождения от Российской империи. Но в этой главе мы начинаем понимать, что Чарторыйский – это честолюбивый политик и дипломат, для которого характерны амбиции и самодержца России.

После отлучения от императорского двора прошло два года. Адам теперь знал, что, возможно, имеет права на российский трон. Его бабушка Мария родилась от связи Петра I с Елизаветой Сенявской, фавориткой Великого императора. В знак вечной любви и признательности возлюбленная подарила своему благодетелю и отцу их дочери медальон. Если верить словам предков Меншикова, именно в этом предмете находится завещание, которое всё-таки успел составить Пётр Великий, хотя все считали, что никакого документа не было и монарх не успел назвать имя своего наследника, которого он желал видеть после себя на троне. Как был уверен сам Адам, согласно завещанию, наследницей российского престола должна была стать дочь Мария, бабушка Адама. Хотя девочка была незаконнорождённой, но такова была последняя воля Петра Великого. Для такого крупного политического деятеля, как Чарторыйский, поиски медальона не составят труда. Приобретённый выигрыш просто ошеломил Адама. Он целых два года не находил себе места и держал все в тайне. Мысли путались в голове, теперь он сможет, достав составленное Петром Великим завещание, занять российский трон. Но ведь на данный момент на престоле Александр I, который также является законным наследником, праправнуком великого императора. Как теперь управление государством может перейти в его руки, не примут ли его за самозванца, подобно Лжедмитрию (Адам хорошо знал русскую историю), подделавшего завещание? Что делать и как действовать в данной ситуации правильно? Какими будут последствия его дальнейших поступков? Все эти вопросы не оставляли в покое Адама, но он не мог бросить это дело на полпути, не выяснив, действительно ли завещание в медальоне.

Отставка, обидная и даже оскорбительная своим политическим подтекстом, заставила бывшего министра иностранных дел пересмотреть своё отношение к Александру. Ведь он знал его, знал о том, как он мечтает о заключении равноправного и взаимовыгодного союза России и Польши. Однако, как только ситуация с Францией стала развиваться в направлении военного конфликта, о доверии и разнообразных поручениях, которые Адам выполнял с блеском, было забыто.

Чарторыйский понимал, что должность министра при дворе – далеко не предел его возможностей. В самых заветных мечтах он видел себя на польском троне и был уверен, что с его воцарением в стране наступят новые благодатные времена. В восстановлении независимого польского государства он усматривал и исполнение собственных амбициозных надежд. Теперь, после неожиданного и случайного выигрыша, его мечта о троне разгорелась с новой силой. Не только Польшу мог возглавить этот хитрый и умный политик – он вдруг увидел себя императором России. Огромная сильная держава, и он – у власти. О, ничего невозможного нет, история знала и не такие повороты. Кто бы мог подумать, что Пётр Великий оставит завещание, в котором содержится такое неожиданное волеизъявление? И зигзаги судьбы предсказать невозможно. Теперь он может вернуться в Россию совершенно в ином качестве!

Та самая наследница Петра, Мария, о которой возможно шла речь в его настоящем завещании, оказывается, не чужой человек Адаму, а очень близкий. Она стала супругой Августа Александра Чарторыйского и матерью его детей, а Адам Чарторыйский является её старшим потомком. Почему Пётр мог оставить такое завещание? Что сподвигло его, укреплявшего самодержавие, передать престол не законным потомкам, а дочери своей фаворитки? Конечно, хранить при дворе тайны почти нереально, и у стен там есть глаза и уши. Однако до поры Петру всё же удавалось таить истинные намерения. Старинное украшение, семейная реликвия таит в себе столь грандиозное открытие.

Как же мог Сергей Александрович рискнуть ключом, поставив его на кон в карточной игре? Возможно, он специально подзуживал его, Чарторыйского, сесть за карточный стол и хотел проиграть этот ключ? Неужели затаил обиду на русских самодержцев, получив отставку от Павла? Но ведь Александр вернул его ко двору… Или не имеет для него явной ценности старый ключ, часть семейной легенды, невнятного предания? А может, напротив, Меншиков благоволит Чарторыйскому и ясно понимает, что, передавая ему фактически ключ от «врат» российской державы, он «вверяет» её надёжному человеку? В эту версию Чарторыйский поверил бы охотно! А может, понадеялся светлейший князь на капризную фортуну – если в первый раз отвернула она свой переменчивый лик, то во второй уже точно одарит его лучезарной улыбкой? Как бы там ни было, ключ теперь у Чарторыйского. Да и как бы мог сам Меншиков воспользоваться тем завещанием? Вернее, как-то мог, конечно, да так и беду на себя навлечь от сегодняшних императоров было недолго. Здесь же расчёт его ясен – ведь не забудет Адам, если всё сладится, как он взошёл на престол? Однозначно не забудет!

Если удастся Чарторыйскому вступить в свои права и стать русским царём, то масштаб его действий в таком качестве сейчас и представить сложно. Планы грандиозные, их ещё предстоит продумать в деталях, общая же канва такая. Самый верный способ стать русским царём – это опереться на французские штыки императора Наполеона Бонапарта. Польша, разумеется, незамедлительно будет восстановлена. На это Чарторыйский не пожалеет ни сил, ни средств. В новом качестве императора России он заключит выгодный союз с Францией и готов пойти на ужесточение отношений с Англией, это скрепит франко-русский союз. Есть только одно но. В этом случае ему придётся предать императора Александра и признать насчёт себя правоту Екатерины Павловны, сестры российского самодержца. Чарторыйский погрузился в воспоминания.