Цу-Е-Фа!

Моя бабушка всегда говорила: "Не связывайся с загробным миром. Мёртвое пусть останется мёртвым, а живым – живое". Она работала гадалкой. И ещё она говорила: "Там точно что-то есть".

Бабушка гладко расчёсывала волосы, закрепляла их "невидимками", носила чёрное платье с белым воротничком – нечто среднее между монашкой и курсисткой.

"Чёрный цвет успокаивает, – повторяла она. – И живых и мёртвых".

Сейчас я готова спорить с этим утверждением. Во всяком случае, в отношении причёски – у меня их три.

Первая называется "Ведьма при исполнении" – волосы взволнованы, торчат во все стороны. Тут важно соблюсти меру, иначе исполнительная ведьма неминуемо превращается в ведьму умалишенную. Варьировать степень экстремизма можно косметикой. Зелёные тени плюс чёрные брови регулируют градус возбуждения. Красная помада говорит о нервозности и чувствительности, блеск на ресницах и бледная пудра – о лёгкой степени истерии.

Вторая причёска называется "леди Аддамс". Волосы ниспадают на плечи, плавно изгибаясь в конце. Кудряшки недопустимы. Много геля, много лака. Контакт с клиентом усиливается чёрным обтягивающим платьем (глянец) и взглядом обращённым "в себя". Как это делается? После расскажу. Если останусь жива.

И наконец, "Принцесса Эльфов". Моя любимая причёска. Две косички опоясывают голову, открытый высокий лоб, позади – водопад мелких кудряшек и ленточек. Не возбраняются мелкие ракушки, блестящие камушки, кусочки кожи, монеты и прочая растаманская дребедень – в зависимости от настроения эльфийки. Причёска технически сложная, громоздкая, применяется только в исключительных случаях… Совсем забыла, для полного погружения в образ необходим кристалл – он крепится на лбу специальным клеем и светится от присутствия "тонкой энергии".

Вы спросите, для чего я это рассказываю? Чтоб показать насколько изменилась жизнь гадалки.

Бабушка призывала духов, устраивала спиритические сеансы, лечила шпоры и психические расстройства. Заглядывала в будущее… за небольшую дополнительную плату. Чтобы поразить соучастников "магических вечеров" ей было достаточно внезапно вспыхнувшей свечи, зелёного трескучего пламени или магического шара, левитирующего над столом.

"Обращай внимание на мелочи, – учила она. – Ничто не готовится так тщательно, как экспромт".

Я не понимала, что означает слово "экспромт", бабушка сердилась, называла меня бестолочью и запирала в кладовке. Среди чучел, пыльных книг, изломанных корзинок и дохлых пауков. Я не боялась.

Бабушка имела одно платье, носила одну причёску и умела заговаривать зубную боль. Этого хватило, чтобы удачно выйти замуж. Она положила глаз на обедневшего петербургского графа, вскружила ему голову и женила на себе.

Несколько последующих лет ушло на восстановление капиталов (сие творилось не без помощи "потусторонних сил"), на потомство (бабушка произвела на свет четверых сыновей) и на сдерживание дедушкиных порывов. Блядун он оказался невероятный.

В бабушкином мире существовала магия: из могил поднимались покойники, мелькали призраки, на зов уиджи являлись души усопших – пускай для этого она добавляла в шампанское галлюциноген, чревовещала и привязывала к шару тончайшие шелковые нити – магия оставалась магией.

"Не плюй в колодец, – говорила бабушка, – все мы когда-нибудь окажемся на том свете".

В этом она была абсолютно права.

***

Вот уже минуту передо мной сидел мужчина. Сидел и молчал. Смотрел на свою шляпу – он положил её на стол, – касался пальцами лба, вздыхал и опять молчал. Я тоже не нарушала тишины, следила за его рукой. Холёные длинные пальцы, аккуратно подстриженные ногти, мозолей нет и в помине, лишь только след от авторучки на среднем пальце.

"Этот господин тухлой солонины лопать не станет", – вспомнились слова Шарикова. Полиграфа Полиграфовича.

– Сварить кофе или вы зашли подремать? – спросила с нейтральной интонацией. – Могу предложить раскладушку.

– Кофе, пожалуйста.

Я ещё раз мысленно прокрутила фразу: всё в порядке, доля сарказма невелика, но она очевидна. А этот ведёт себя так, будто он помещик в своём имении. И даже не допускает мысли, что над ним могут подтрунивать.

Я сварила кофе, на блюдечко поставила кекс (я потрясающе пеку кексы). Кекс поставила один, чтобы проверить его рефлексы. Порядочный человек предложит угощение мне, и только получив отказ, откусит сам.

Этот безоговорочно присвоил лакомство себе.

– Вы должны мне помочь.

Вот так! Я ему уже задолжала! Нахал!

– Чем, позвольте осведомиться?

– Понимаете, – он развёл ладони, будто собирался хлопнуть, – у меня в доме творится чертовщина.

У меня тоже! У меня четыре кота и они творят беззаконие. Мне представляется, дело было так: в какой-то момент у кошек организовалось государство. Они избрали парламент и большинством голосов постановили, что я в доме обслуживающий придаточный элемент. А посему меня можно гнобить и всячески унижать. В качестве ответной меры, я купила электрошоковую дубинку и жду повода её применить. Я буду действовать строго в пределах конституционного поля, ведь в государстве должна быть полиция, верно?

– А именно?

– Кажется завелась… нечистая сила.

– Кажется? – уточнила я. – Что значит "кажется"?

Он побледнел, через лицо пробежала тень… нет, не тень, скорее разлом – лицо исказилось от растерянности и страха. Он сбивчиво заговорил о голосах в подвале, о звуке льющейся воды посреди ночи, о царапинах на стенах и прочей дребедени:

– Когда всё это началось, я решил, Инга балуется. Инга – это моя дочь. Но такие штуки не в её привычках. Она вполне адекватный ребёнок…

Мужчина продолжал говорить, а я с грустью размышляла, что день сегодня явно несчастливый: "Такой клиент из рук уплывает… Ах!"

С этого зюзика (редкая категория клиентов: возраст около пятидесяти, состоятельный, душевно-воспалённый, готовый расстаться с деньгами), так вот, с этого зюзика я содрала бы не меньше трёх тысяч. Только за консультацию. Но полтергейсты не моя специальность. Выстрелы, взрывы, шум борьбы, отрезанные головы, кровища – это не для меня.

У меня тихий, мирный бизнес: гадание, заговоры, лечение супружеских измен и болтовня. Много-много болтовни. Ах, если б вы знали, сколько приходится говорить! Увещевать, твердить, внушать.

Женщины (пожилые) приходят ко мне облегчить душу – это естественно. Не идти же им в поликлинику к терапевту? Терапевт старается от них отпихнуться, избавиться, как можно быстрее. А я выслушиваю, даю совет… или слабительное (редко и то и другое) и беру за это деньги.

– Сожалею, но вы обратились не по адресу. Вам нужно в церковь. Батюшка придёт, помашет кадилом и… – я показала, как будет происходить "таинство".

– Понимаете…

Он опустил глаза, заговорил быстро и маловнятно. Сказал, что ему порекомендовали меня, как хорошего специалиста: "Я сам далёк… и даже не соображу… понимаю… почему… не понимаю… хотел бы… помогите…"

– Кто меня порекомендовал? – Я решительно вклинилась в словесный поток.

Он оторопел, на мгновение замолчал, а потом неожиданно сорвался на крик:

– Какая разница? Это важно? – Он словно взбеленился. – Моя жена! Она ходит к вам уже несколько лет! Вернее, ходила! Недавно она умерла!

Вопль оборвался так же резко, как и возник. Мужчина замолчал, будто в лёгких кончился воздух, а с ним вышли и силы. Оттянул галстук, попросил воды.

Когда выпил стакан, успокоился и извинился:

– Простите, ради Бога! Простите, пожалуйста! Я вёл себя непозволительно. В последнее время, я весь на нервах. Когда умерла Мила – это моя жена, – я решил продать дом, быстро с этим не получилось, дело затянулось, пошло кувырком… У Инги теперь переходный возраст, ей вздумалось стать готом… вдруг, ни с того ни с сего… она сделала пирсинг, татуировку, перекрасила волосы в оранжевый цвет.

– Гот? В оранжевый? – уточнила я.

– Ну я не знаю! – взмолился он. – Может быть не гот, а гоблин… как это у подростков называется? У меня на руках осталась тёща. Она старая и больная и глубоко мне несимпатична, но я обещал Миле не отдавать её в пансионат. Ко всему этому прибавились неприятности со сверхъестественными силами…

Передо мной сидел глубоко несчастный мужик. У него было всё: бизнес (я так думаю), дом (который он хотел продать), машина, деньги, дочь и нелюбимая тёща. Не было только счастья… Иными словами, жены.

Всё есть, а жены нет… удивительно. Противоестественно. Странным образом это напоминало историю замужества моей бабки. Мой дед тоже долго мыкался, пока его прибрала к рукам бабушка…

И у меня нет мужа. Пока нет.

– Помогите! Я готов… – он полез в бумажник, достал две пятитысячные купюры. – Это аванс. Можете оставить его себе безо всяких обязательств. – Он сложил ладони перед грудью. – Просто поедемте ко мне… сейчас. Умоляю.

– Так! Уберите это! – строго приказала я. – Для начала давайте познакомимся. Меня зовут Джулия Хан.

Он извинился, вынул визитную карточку: Басов Антон Владимирович, генеральный директор и так далее. Я не ошиблась – бизнес у товарища Басова имелся, и бизнес приличный.

Я готова была согласиться и только одна мелочь не давала сказать "да": я совсем не помнила его жены.

Мила Басова… Басова Мила…

Журналов я не веду, скрытой сьёмкой не балуюсь, а потому свериться или проверить практически невозможно.

Кто ж ты такая, Мила Басова? Маленькая худенькая мышка, что приходит ко мне примерно раз в месяц? Или гордая блондинка, которой я не видела уже полгода? Признавайтесь! Хм…

Приходя к гадалке, люди часто меняют имена, и этот тоже не добавляет определённости.

– Давайте поступим так. – Максимально суровый голос: – Я сделаю всё, что в моих силах, однако результата не гарантирую. – На тон мягче: – В мире тонких материй невозможно что-либо гарантировать. – С уверенностью: – И вас не обманули. Я действительно лучший эзотерик нашего города.

– Сколько это будет стоить? – спросил он без напряжения.

– О цене поговорим позднее.

Мне понравилась его беспечность. Приятно, когда клиент расстаётся с деньгами легко.

***

Город остался позади, замелькали стволы деревьев. Я хотела задать Басову вопрос, но он погрузился в свои бумаги. Кусал кончик карандаша, что-то считал на калькуляторе. Рука механически опустилась в полость, достала оттуда печенье. Я проследила путь и тоже извлекла из недр салона печенюшку. Погрызла.

"Много времени проводит в машине, – поняла. – Живёт здесь".

Деревья сделалась плотнее и темнее, почти смыкались над машиной.

"Где-то здесь обитала баба Яга, – подумала я. – Хорошее местоположение для избушки. Правда, взлетать не очень удобно… если в ступе. Если на метле – нормально. Интересно, а какое средство передвижения предпочитала старушка? Ступа комфортнее, метла – динамичнее".

У дороги стоял деревянный истукан, время и дожди согнули его к земле. Мне стало грустно. На ум пришел Лермонтов:

И скучно и грустно, и некому руку подать

В минуту душевной невзгоды…

Желанья!.. что пользы напрасно и вечно желать?..

А годы проходят – все лучшие годы!

"Вот уж кому действительно было скучно и грустно, – подумала я. – Поэт всегда одинок среди людей".

Пролесок закончился неожиданно, будто оборвался. За кустарником и строем молодых ненадёжных осинок показались воды Финского залива.

"Где мы?" – хотелось спросить. Я впервые оказалась в этих местах.

Басов скользнул по пейзажу равнодушным взглядом и вновь углубился в документы.

"Молодец! – одобрила я. – Не изменяй себе, Антоша! Думай!"

И задремала.

На железнодорожных рельсах машина сбавила скорость, грузно перевалилась. Я проснулась, выглянула в окно. Странное место: смесь до и пост революционной классики. Плюс вкрапления современности.

Огороженное сеткой трёхэтажное строение (склад, или лесопилка, или брошенная фабрика) оканчивалось ровной кирпичной стеной. Будто огромным ножом отрезали часть постройки, а прореху заложили кирпичом от фундамента до самой крыши. Точно по контуру здания.

Заросшие травой рельсы убегали в неизвестность – брошенная "ветка". Табличка на ржавом металле: "Не влезай!" Кости скрестились под желтушным черепом. На этой унылой детали "социализм" заканчивался.

Рядом начинался современный капитал-реализм: чернел кованый массивный забор с литыми вензелями и львиными мордочками по "типам", за забором – дом. Каменный трёхэтажный. Не слишком большой, но и не слишком маленький. Притом изящный: стрельчатые высокие окна, скошенные углы, намёки на шестиугольные угловые башенки и портик над парадным. Весьма изящно… или я это уже говорила? Архитектор не придерживался определённого стиля, стараясь сделать красиво и удобно. Мне близка такая стратегия.

Ворота распахнулись, машина въехала в сад. Если можно назвать садом этот маленький странно-неухоженный кусочек парка.

Рука садовника разбросала тут и там чахленькие туи, саженцы лип, убогие карельские берёзки. Мелькнула позеленевшая бронзовая статуя, чаша фонтана, каменная скамья у плакучей ивы. Декадентство – это слово подходило лучше всего. Однако – я признаю это чистосердечно – декадентство в лучшем его проявлении.

Машина остановилась у парадного, Басов сложил бумаги в портфель, пригласил меня в дом:

– Пойдём? – спросил с какой-то юношеской надеждой. Словно комсомолец, который приглашает на танцы первую красавицу потока, и шалеет от собственной наглости.

– Естественно! Для этого мы и приехали. – Деловито ответила я, обозначая рабочую дистанцию.

"Не подпускай клиента слишком близко!" – это уже моё твёрдое правило.

"Он начинает борзеть", – следствие из вышеприведённого правила.

– У вас мило, – осторожно одобрила я, когда мы оказались внутри жилища. – В эфире чувствуется присутствие…

Что именно чувствуется "в эфире", я не успела уточнить.

– Дом очень старый, – перебил Басов. – С богатой историей, быть может поэтому… – Он замолчал, не договорив, и только взмахнул рукой.

"Поэтому тут поселился призрак", – мысленно закончила я.

Вслух возразила:

– Едва ли поэтому. В таком случае, призрак проявил бы себя ранее.

Я медленно обошла холл. Мне здесь понравилось: скромно, продуманно, удобно. Разве не этими принципами я придерживалась, когда оформляла свою магическую студию?

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.