Закон случайных совпадений

– Санчес!

– А что такого? – Сашка округлила красиво подведенные глаза – чистая Клеопатра. – Я, между прочим, комплимент сделала.

– Большое спасибо, а теперь уйди. Я буду переодеваться.

– Самая хитрая, да? Ты сейчас напялишь этот ужас с принтом, а мне позориться? – Саша приподняла валяющуюся на полу футболку. – Я тебя сама одену.

– Как маленькую?

– Как модель! – Сашка достала из шкафа прозрачный пакет, в котором лежал недавно купленный комбинезон, и скомандовала: – Вперед.

– Санчес, серьезно, мне неудобно.

– Неудобно шубу в трусы заправлять.

– Ага, примерно этим я сейчас и займусь.

– Что с тобой происходит? Типа, подростковый бунт? У меня тоже в твоем возрасте были тараканы, но не настолько жирные.

После слова «жирные» Женины щеки стали горячими, а губы скривились. Понятно, что Сашка ничего не имела в виду. И все же.

Вяло сопротивляясь, – скорее, из вредности, Женя позволила Сашке «заточить себя в эту сбрую».

– Крутейший комбез! – выдохнула Сашка и развернула Женю к зеркалу. – Было бы мне пятнадцать, я бы такой носила.

Конечно, ты бы носила. С такими ногами и такой талией. А комбинезон и правда отличный, это Женя еще в магазине заметила. Но на ней сидит, как на корове седло. Или как на корове комбинезон. Просто – как на корове.

– Санчес, я очень некрасивая? – спросила Женя, приглаживая джинсовую ткань на бедрах.

– Начинается! – Сашка упала на колени и подняла руки: – Боженька, если ты есть: дай, пожалуйста, моей сестрице каплю уверенности в себе!

– Ты не ответила.

– По-моему, мама права. Ты очень много времени проводишь в интернете. Я всегда говорила, что это – зло, если не считать онлайн-кинотеатров и маркетплейсов. Кстати, Миша со мной согласен. Вылезай из экрана, посмотри, какие женщины вокруг ходят! И не стесняются. Вон Надька из двадцать седьмой квартиры носит мини. Вот куда, когда у тебя ноги, как футбольные ворота?!

Как можно замечать ноги какой-то там Надьки и не видеть, насколько непривлекательна твоя сестра?

– Я поняла. – Женя одернула комбинезон, потому что казалось, что он облепил живот, точно вторая кожа. – Ты моя сестра, поэтому тебе неловко называть меня страшной.

– Я тебя побью сейчас, – с угрозой в голосе произнесла Сашка. – Посмотри, какая ты милаха. Я бы тебя съела без хлебушка.

– Класс, я вызываю стойкие кулинарные ассоциации. Как добрая бабушка с пирогами, да?

– А-а-а-а-а! Я не могу больше! Систер, чего тебя так ломает?

Женя думала, как бы получше объясниться. Ломает, потому что мне посвятили стихи, воспевающие мое уродство? Потому что со мной испугались пройтись по улице? Потому что я снова влюбилась по переписке, и он, похоже, тоже влюблен, но это до тех пор, пока он меня не увидел?

– Короче. – Женя вздохнула. – У меня будет свидание вслепую.

– Вслепую? – Сашка смотрела озадаченно. – Совсем?

– Ну да.

– Вы друг друга даже на фотках не видели?

– Нет.

– И тебе норм?

Ответить было сложно. С одной стороны, Женя радовалась, что Артем не просит у нее фото. Можно было бы потратить целый день, найти ракурс поудачнее, позу повыгоднее, но что это изменит по-настоящему? Отсрочит казнь? С другой – не присылал он и своих снимков. Почему? Потому что у них был роман в письмах. Как у Бернарда Шоу и Стеллы Патрик Кэмпбелл. Правда, Шоу свою возлюбленную все-таки видел и знал, кому отправляет письмо.

– Мне норм, – неуверенно ответила Женя, которая миллион раз пыталась представить себе Артема и часто видела его во сне.

– Больные люди, – развела руками Сашка. – А ты не боишься, что он кривой, косой, горбатый? Или что ему сорок пять, у него лысина и пузо размером с баскетбольный мяч?

Нет, этого Женя не боялась. Роль кривой, косой и горбатой исполняла она.

– А это так важно? – спросила Женя. – Кривой ли он?

– Ты серьезно? И вообще, систер, взяла бы ты кого-нибудь с собой на это слепое свидание. Вдруг он маньячина? Покажи мне его письма!

– Нет.

Сашка обиделась и отвернулась к двери.

– Санчес, он не маньяк. Но я боюсь.

– Чего?

– Что ему не понравлюсь.

– Пусть он боится. – Саша уперла руки в боки. – Но вообще-то это нормально. Я перед всеми своими свиданиями волновалась, а у меня их было столько, что можно и поменьше. Слушай, хочешь, мы завтра вместе пойдем в салон… Черт, мы же завтра уезжаем! Тогда давай так: я тебе покажу фотки, ты с ними пойдешь в парикмахерскую и сделаешь стрижку. Я точно знаю, что тебе пойдет! – Сашка рассмеялась. – Представляешь, я перекрасилась, когда с Мишкой познакомилась. Была уверена, что ему нравятся блондинки. А твоему?

Женя впервые задумалась о том, какие девушки нравятся Артему. Высокие или маленькие? Темненькие, светленькие или рыженькие? Он писал, что ему нравится она. Но это ведь совсем другое.

– Жень, ты готова? – В комнату заглянула мама. – Не задерживай Сашу!

* * *

Миша оказался таким же симпатичным, как на многочисленных фотографиях, которые показывала Сашка. Принес торт «Птичье молоко» и три букета мелких кустовых роз: рыжие – Саше, светло-розовые – маме, белые с зелеными прожилками – Жене.

– Вы так похожи! – сказал он, стягивая куртку и переводя взгляд с Жени на Сашу, а с Саши – на маму.

Женя про себя назвала его подлизой. Хорошо еще, не сказал традиционное: «Вы как три сестры!» Видимо, зачатки мозга все-таки есть.

Всю ночь Женя крутилась в кровати, а разбудили ее рано, поэтому происходящее казалось затуманенным, нереальным. Вот мама суетится и интересуется, как Миша добрался. Миша улыбается и отвечает, что в поезде выспался, а город ему очень нравится. Папа демонстрирует будущему зятю аквариум и делится парочкой историй из Сашкиного детства. Саша то и дело ловит свое отражение во всех зеркальных поверхностях – от вытяжки до экрана телефона, и хихикает в ответ на каждую шутку Миши. Даже неудачную. Все по канону.

Женин телефон молчал. Каждые полчаса она проверяла почту: вдруг Артем написал, что… Ну, например, что поездка отменяется. Или что он свалился с простудой – а что, погода отвратительная, сырая и холодная. За вариант с простудой Женя себя презирала. Выходило, что она желала ему болезней и неприятностей, лишь бы не встречаться.

Ночью, около четырех часов, Женя подумала: а если бы ей предложил встретиться… Допустим, Митька, с которым она познакомилась на спортивном сайте? Или Jordan23, настоящего имени которого она не уточнила, но знала, что это – мальчик? Ничего. Она бы встретилась. И не волновалась бы совсем, и показалась бы крутой и необычной, и общалась бы так, как со своим соседом по парте Филиппенко – обоюдные остроумные подколы, куча тем для обсуждения, бесконечное «ахахахаха». И ей нет дела до того, что Филиппенко подумает о ее зубах.

В шесть утра Женя пришла к выводу, что любить – это плохо. Потому что зубы становятся чем-то очень важным.

А в семь ее разбудили.

Когда все расселись за столом, перенесенным по случаю торжества из кухни в гостиную, мама наклонилась к ней и тихонько сказала:

– Не сутулься.

Без этого, конечно, было нельзя.

– Саня так много о вас рассказывала, что я как будто с вами всеми знаком, – говорил Миша, подкладывая на тарелку селедку под шубой.

– А нам так часто показывали твои фотографии, что ты как будто с нами пожил, – ответил папа под общий смех.

Женю не покидало ощущение, будто она смотрит идеальный спектакль со своими домашними в главных ролях. Такие дни и такие обеды не были редкостью, пока Саша училась здесь. Пока она была дома. Мир мог рухнуть, но по вечерам все собирались в гостиной, пили чай и болтали. Нигде и никогда Женя не чувствовала себя уютнее. А как только Сашка уехала, все словно разбежались по углам: папа чаще молчал и проводил время за просмотром футбола, мама чаще раздражалась и уходила к подругам, Женя почти перестала есть на кухне и убегала с едой в свою комнату.

– Саня говорила, ты хочешь на филологический поступать?

Только после того, как повисла пауза, Женя поняла, что вопрос адресован ей. Она подняла глаза – Миша смотрел на нее выжидательно.

– Я? – переспросила Женя и задумалась. – Наверное. Я еще не решила.

– Саня показала мне несколько твоих историй. У тебя неплохо получается сочинять.

Женя метнула в Сашку особый взгляд, который обе называли «шаром ярости». Сашка делала вид, что увлечена поеданием курицы.

– Сочинять – да, – сказала Женя. – Но, к сожалению, в списке самых богатых людей планеты писателей нет.

Миша засмеялся:

– А ты практичная.

Женя развела руками:

– Таков мой стиль.

– Видимо, поэтому ты не думала о литературном институте?

– Это не профессия, – отрезала мама.

Сашка закашлялась, а Миша сказал:

– Я окончил литературный.

– Ты же переводчик? – удивился папа.

– Ну да, факультет иностранных языков.

Мама покраснела:

– Так это же в Москву придется ехать?

– Ну и что? У нее теперь там родственники. – Миша подмигнул Жене.

– Знаете, Миша, вы мне нравитесь, я вас благословляю. – И Женя перекрестила сидящих рядом жениха и невесту.

Расхохотались все, кроме мамы, – она поджала губы. Взглянула на Женю так, что у нее в горле застрял глоток клюквенного морса.

– Об этом еще рано говорить, – прервала мама всеобщее веселье.

– Почему? – удивился Миша. – Девятый класс, как раз пора. Если хочешь, я тебе список литературы скину. Пригодится.

– Хочу!

– И давай на «ты»?

– Да легко. – Женя протянула ему руку и отбила «пять».

– Женя, осторожно, ты бокал заденешь! – воскликнула мама.

– Кхм, Миша, а ты в компании какой-то работаешь или, так сказать, на вольных хлебах? – Папа сменил тему, и Женя, опустив телефон под стол, проверила почту. Входящие были, но не от того адресата.

Пока мужчины обсуждали важные темы вроде тренерской карьеры Зидана, мама, Саша и Женя отправились готовить чай.

– Ты ведешь себя безобразно, – шепотом отчитывала мама. – Что за «да легко»? Что за замашки шпаны из подворотни?

Женя молча доставала из буфета сервиз из английского фарфора, предмет маминой гордости. Вообще-то это была больше папина гордость: он его прикупил за какие-то смешные деньги лишь потому, что на одном из блюдец обнаружился дефект – у лошади на рисунке почему-то оказалось три ноги вместо четырех. Папа пил бы из чашек чай и кофе каждый день, но мама берегла сервиз для особых случаев и всегда обращала внимание гостей на его красоту и уникальность.

– Мам, ты чего? – Сашка в это время искала чистый черный чай, потому что Миша другой не пил. – Наоборот, круто, что они сразу нашли общий язык!

– Не надо ее защищать, Саша, – сказала мама и повернулась к Жене. – Лезешь в разговоры взрослых, шуточки дурацкие отпускаешь… Ты же девочка!

– Вот это поворот! – Сашка осторожно взяла у Жени из рук сервиз. – А я всю жизнь думала, что у меня брат.

Они сдавленно засмеялись. Как это часто бывает, когда пытаешься сдержать смех, он начинает рваться наружу. И вот они стояли, уткнувшись друг другу в плечо, и хохотали так, что было нечем дышать и начинали болеть щеки.

– Кого я воспитала? – Мама обожала риторические вопросы. – Женя, я просто напоминаю: повод для встречи – не твое поступление, а Сашина свадьба.

– Мам. – На Женю напал новый приступ хохота. – Мам, я помню. У меня же нет… Этого… Как его…

– Геймера! – выкрикнула Сашка.

– Дура, Альцгеймера!

– Геймера у тебя тоже нет, геймер у меня. – Хватая ртом воздух, Сашка говорила: – Он… Короче… В «танчики» рубится… Его рас… Рас… Расслабляет.

– Девочки! – Мама повысила голос. – Александра…

– Александра! Александра! – запела Сашка и закружила Женю в вальсе, задевая стулья и пакет с пакетами. – Этот город наш с тобою!

Мама резким движением схватила их обеих за руки и хорошенько встряхнула. Они, конечно, остановились, но перестать смеяться не смогли – это оказалось за гранью человеческих возможностей.

– Александра, я прошу тебя не потакать такому поведению. Это никуда не годится. А ты, Евгения, будь несколько сдержаннее при общении с женихом сестры.

– Боишься, что отобьет, мам? – театрально ужаснулась Сашка.

– Не льсти ей.

Сашка застыла, приоткрыв рот.

Говорят, что от любви до ненависти один шаг. От радости до бешенства, как выяснилось, тоже: Женя взяла блюдце – на нем была лошадь со всеми четырьмя ногами – и тут же разжала пальцы. Все-таки фарфор – это фарфор, даже бьется элегантно.

– Умница, продолжай в том же духе! – Мама потрясла Женю за плечо. – Я иду за веником. Саша, приведи ее в чувство.

Сашка присела на корточки и начала собирать самые крупные осколки.

– Систер, она не это имела в виду. Она просто хотела сказать, что Мишка меня любит.

– Да.

– Она просто разозлилась.

– Да.

* * *

Саша с Мишей уезжали днем, так что воскресная суматоха ничем не отличалась от субботней.

Мама разрывалась между желанием поболтать с Сашкой о предстоящей свадьбе и выпеканием двух пирогов – одного с грибами, другого с вишней. Миша, как выяснилось, обожал вишню.

Папа сохранял относительное спокойствие – вызвал к определенному времени такси и устроился с книжкой в комнате, но периодически то забегал на кухню (облизать ложку и съесть кусочек сырого теста – святое дело), то выходил с Мишей на балкон (они негромко что-то обсуждали, а потом возвращались в комнату с таким видом, будто нашли выход из мирового финансового кризиса), то вдруг выступал с предложением:

– А не хотите свадьбу здесь сыграть? Сань, вспомни, как тебе нравилось на невест смотреть на «Мосту счастья»!

– Ага, а еще мне нравилось на обоях рисовать, – отвечала Сашка. – Может, вспомнить молодость?

Папа смеялся и отмахивался.

Мама делала вид, что вчера ничего особенного не произошло, но вела себя с Женей прохладно. Ограничивалась бытовыми вопросами и замечаниями: что будешь есть, не держи долго холодильник открытым, принеси с балкона бумажные полотенца. Ха! Будто что-то всерьез изменилось!

И вообще, было не до того.

В доме было много народу. Все суетились, сновали по комнатам, болтали друг с другом и находили по десятку срочных дел в минуту. Для Жени все разделилось. Как будто включилась функция «картинка в картинке»: вот она обсуждает с Мишей новый роман Пелевина, а параллельно считает часы до их с Сашкой отъезда. Чем меньше времени остается до поезда, тем меньше времени остается у нее. День подойдет к концу и придется что-то ответить Артему. Что, вот что?

Они с Сашкой и Мишей сидели в ее комнате, пили чай с остатками «Птичьего молока», играли в «Эрудита». Сашка злилась, потому что Миша уверенно лидировал, а Жене это нравилось – не поддавался.

Походя Миша развлекал «барышень» разнообразными байками, которых у него, похоже, набралось на целый двухтомник – из армии, из общежития, даже со стройки, где он подрабатывал в студенческие годы.

– Как перестать смеяться? – простонала Женя после его истории о том, как он не прошел собеседование в Microsoft.

– А давай я тебе спою медлячок, чтобы ты заплакала, – предложила Сашка, чем вызвала новый взрыв хохота. – О, кстати, я придумала! Давай свадьбу в караоке отметим! Все равно рано или поздно гости захотят петь.

Сашка смеялась, запрокидывая голову, а Миша смотрел на нее так, будто она – восьмое чудо света. Хотя почему «будто». Для него наверняка так и было.

– А какого числа у вас свадьба? – спросила Женя.

Саша закрыла лицо руками:

– Мы хотим четырнадцатого февраля. И не вздумай ржать, систер!

– Просто мы четырнадцатого познакомились, – с улыбкой пояснил Миша.

– Как в сказке, – рассмеялась Женя. – Санчес, не бей! Я смеюсь не над тобой, а от радости!

Если Артем приедет и они все-таки встретятся, то у них как в сказке не получится. До Нового года далеко, до Дня святого Валентина еще дальше.

Хотя в ее случае сказкой будет считаться ситуация, в которой Артем не сбежит.

Женя посмотрела на Мишу. Жалко, что нельзя просто взять и прямо спросить: «Миша, я не стремная?» Или так: «Миша, я бы могла тебе понравиться, если бы тебе было пятнадцать?»

Он бы ответил честно. Не будь рядом Сашки, конечно.

– Кстати, до сих пор люблю этот праздник, – продолжала Саша. – Так мило напоминать кому-то о своих чувствах.

– Или когда тебе напоминают, – хитро прищурилась Женя и повернулась к Мише. – Каждый День святого Валентина Сашка приносила из школы охапку открыток, медвежат, зайчиков…

– Как хорошо, что мы не в школе познакомились. Я бы конкуренции не выдержал. – Миша хмыкнул и неожиданно признался: – Я вот Дня влюбленных побаивался.

– Что, был всеми покинутый и одинокий, без единой валентинки? – мстительно поинтересовалась Сашка.

– Наоборот. Я страшно переживал, что мне пришлет открытку самая несимпатичная девочка. У всех же такие есть? – Миша посмотрел на Женю. – Наверняка у вас в классе тоже. В нашем была Лена. А мы еще жили по соседству, наши родители часто общались, ну и мы заодно. Как же я боялся, что она в меня влюбится.

– Почему? – Собственный голос Женя услышала будто издалека.

– Это неприятно.

– Михаил, вы свин, я вам официально заявляю! – Сашка была возмущена. Вот она, женская солидарность! И как будто не Сашка обсуждала кривые ноги Надьки из двадцать седьмой. – Ты сейчас оскорбил всех женщин! Видите ли, ему какая-то Лена была нехороша! Надеюсь, она стала топ-моделью, а ты…

– Она стала стоматологом. И лечила мне зубы.

– Больно?

– Нет, она хороший врач.

– Жаль! Систер, ты согласна?

* * *

Женя шла на рекорд. Она прожила с отключенным интернетом десять дней. К компьютеру просто не подходила, а в телефоне выключила и Wi-Fi, и мобильный интернет.

Никакой «ломки» не случилось. Наверное, от страха. Правда, быстро стало ясно, что дни превращаются в замкнутый круг: чтобы ни о чем не думать, нужно чем-то себя занять, а без выхода в Сеть занять себя было катастрофически нечем.

И Женя стала выстраивать маршруты. Если, например, выйти из школы через заднюю дверь и миновать небольшую пристройку, то дорога пройдет через площадь, где стоит Дворец бракосочетания. Женя всегда думала, что свадьбы назначают только на выходные, но во вторник, в среду и в четверг к большому белому зданию подъезжали автомобили разной степени шикарности. Застала она и сцену, когда парень бросил девушке паспорт в лицо, а девушка стояла и плакала. Может, разводились? Где-то Женя слышала, что разводят в ЗАГСах, а во дворцах только женят. Уверенности в этом не было, а погуглить она не могла.

Оказалось, что женятся на разных: красивых и не очень, толстых и худых, длинноногих и коротышках, юных и возрастных, скромных и разодетых в соболя – серьезно, одна невеста была в роскошной меховой накидке, несмотря на плюсовую температуру. Больше всего внимания Женя, конечно, уделяла самым, на ее взгляд, некрасивым невестам. Смотрела и думала: что же в них нашли? Тайна оставалась непостижимой, а женихи счастливо улыбались – если это игра, то за нее надо «Оскара» давать.

Мама слила ее Сашке. Так и сказала по телефону: шляется целыми днями! Ага, а раньше говорила: ее из дома на аркане не вытянешь! Сашка забеспокоилась и прислала громадную эсэмэску, где выразила надежду, что «…моя сестра не сошла с ума и не встречается с придурками из интернета». Женя ее заверила, что все в порядке. Встречаться она будет только с придурками из реальной жизни.

Когда замерзали пальцы или ноги отваливались от долгой ходьбы, Женя заходила в какую-нибудь бургерную, а если хватало денег – в кофейню. И тоже украдкой разглядывала посетителей. Вот, например, хлопочущая мамочка с ребенком. Хлопотать-то хлопочет, но иногда бросает взгляды в сторону большого стола, за которым расположилась развеселая компания парней и девушек. Нет, она не беспокоится, что они шумят, – ее ребенку в общем-то все равно, он увлеченно поглощает морковную запеканку. Скорее всего, мамочке тоже хочется беззаботного веселья. Точно так же, как Жене хотелось бы оказаться на месте девушки за соседним столиком, на которую симпатичный парнишка смотрел с обожанием.

…Если удаление из социальных сетей было принято называть «виртуальным самоубийством», то Женя называла свое состояние «виртуальной комой».

После двадцать пятого прошла почти неделя. И больше недели с тех пор, как она ничего не ответила на письмо Артема.

Женя оттягивала момент, как могла. Перемыла всю посуду, пропылесосила, выучила все, что только можно, поболтала с соседкой Надей у мусоропровода. Что там Сашка себе думала – обыкновенные у нее ноги. Не эталон, но нормальные.

Была половина двенадцатого, когда Женя решилась. Как только телефон подключился к мобильному интернету, сигналы оповещений начали срабатывать непрерывно.

«ВКонтакте» – 62 сообщения, Telegram – 247 уведомлений, почта – 192 письма. Хочешь почувствовать себя суперзвездой – отключи на неделю интернет.

Зажмурив глаза, Женя ткнула наугад в экран. Открылся Gmail. Какая ирония.

Письма от Артема взгляд выловил сразу. Раз, два, три… Пять! Пять писем.

От: Artem09

Кому: Eve-L

Дата: 25 октября

Ева, привет! Мне ужасно стыдно. Я, как последний идиот, заболел в вечер перед поездкой. Провалялся в коматозе, и это, по идее, должно меня оправдывать. Но не оправдывает. Я должен был предупредить тебя заранее. Прости, пожалуйста, если ты меня ждала. Я надеюсь, что ждала. Не умертви надежд гриппующего!))

От: Artem09

Кому: Eve-L

Дата: 26 октября

Привет! Как истинный махровый эгоист, я написал в прошлом письме о себе и только о себе. А моя память подкинула интересный факт: ты ждала приезда сестры и ее жениха. Как прошло? Баяны рвем?)

От: Artem09

Кому: Eve-L

Дата: 28 октября

Если я обидел тебя – прости.

От: Artem09

Кому: Eve-L

Дата: 30 октября

Извини, у тебя все в порядке?

От: Artem09

Кому: Eve-L

Дата: 31 октября

Ева?

II

Eve-L

Привет. Извини, что долго не отвечала. У меня сестра замуж выходит))

Вы

поздравляю!

Eve-L

А чего ты так заморочился? Может, лучше просто цветы или типа того? Она к этим крылатым вообще как? Мне бы не понравилось, если честно.

Митя перечитал сообщение уже раз сто и с каждым разом злился все больше. Она бы еще через год написала, дура.

Нет. Это и неправильно, и неправда. Никакая Евка не дура – сообразила же спросить про крылатых. И обсуждать чужие проблемы по первому свистку она не обязана. Сам же Митя не беспокоился, что она больше недели не выходит на связь. Может, твоя интернет-подруга там умерла. И вот вопрос: а какого курса стоит придерживаться? «Никто никому ничего не должен» или все-таки превозмогать себя и быть внимательнее к людям? Непонятно.

Сегодня Митя решил: надо пойти и во всем признаться. И тут же начинал с собой спорить: а толку-то от того, что он признается? Если бы от этого зависело, как скоро Лере станет лучше – другое дело, а так…

А самому лучше не станет? Совесть не очистится? Но тогда выходит, что это тупой эгоизм.

– А че там с Шаповаловой? – как можно равнодушнее поинтересовался Митя у вездесущей одноклассницы Светки.

– В больнице минимум до конца недели, – охотно пустилась в объяснения Светка. – Вообще, жесть, конечно. Я сама насекомых дико боюсь! В обморок бы точно грохнулась. Я краем уха слышала, что она то ли совсем не разговаривает, то ли заикается. Пална говорила.

– А-а-а… – протянул Митя. – Может, ее навестить надо?

– Спасибо, – фыркнула Светка, – мне долбанутых и в школе, и дома хватает.

Митя разозлился: сама ты, Света, долбанутая.

– Хотя, может, ты и прав, – вдруг передумала она. – Интересно же.

– К ней никого не пускают, – вступила в разговор Лерина лучшая подружка Вика. – И ничего там интересного нет.

– Тебя никто не спрашивал, – грубо оборвала ее Светка.

– А почему не пускают? – поинтересовался Митя.

Вика покраснела:

– Я не знаю. Ее родители так сказали.

Светка передернула плечами и отошла, а Митя подсел к Вике:

– Может, ей бананов каких-нибудь передать?

– Почему бананов?

– Ну, или апельсинов. Что она любит?

– Финики любит, курагу, – принялась перечислять Вика, – вообще всякие сухофрукты любит. Но я думаю, не надо.

Хотелось уподобиться Светке и сказать: я не спрашивал, что ты думаешь. Потом захотелось выяснить: а почему, собственно, не надо? В итоге сработал инстинкт самосохранения: выбиваться из ряда равнодушных одноклассников – практически себя разоблачить.