Зона вылета

– С телефоном… – устало повторил Пассажир, – не могу поверить, что забыл его на стойке.

– Ничего, такое часто случается. Но сотрудники аэропорта обязаны сдавать все оставленные личные вещи в бюро находок, так что…

– Да-да, я понимаю!

Вежливый тон, приятный мужской голос и приобретенное с годами стремление помогать людям не оставляли мне никакого выбора, хотя я и не догадывалась, о чем в дальнейшем попросит Пассажир.

– Дело в том, что я улетаю в Вену. У меня там концерты до середины мая, и вернуться в Питер раньше возможности нет. Мне неудобно вас просить, но вы бы меня очень выручили, – я насторожилась, – если бы согласились пересылать все входящие сообщения с того телефона на номер, с которого я сейчас звоню.

Я растерялась:

– Вы серьезно?

– Да.

– Послушайте, это как-то странно, – я перевернулась в остывающей воде, – ведь мне придется читать вашу переписку.

– Согласен, ситуация необычная. Но поверьте, ничего личного там нет. Просто в свободное время пересылайте мне новые сообщения, и все.

– А звонки? На работе нам запрещено отвечать, – запротестовала я.

– Не отвечайте. Но скорее всего, никто не будет звонить. Только смс. И их будет не много.

Я молчала в ожидании более конкретных пояснений, какой-то развернутой истории, но собеседник тоже безмолвствовал.

– Даже не знаю… – я перехватила телефон другой рукой и чуть не уронила его в ванну.

– Очень рассчитываю на вашу помощь и заранее благодарю. Мне пора, объявляют посадку, – торопливо попрощался Пассажир, не позволив мне ответить отказом на его странную просьбу.

Я отложила телефон и задумалась. Ничего сложного от меня не требовалось. На предыдущей работе я много лет отвечала на звонки своего начальника, знала обо всех его встречах, планах и личных делах. Сейчас меня просят делать то же самое, с той разницей, что теперь это абсолютно незнакомый человек.

Сосредоточившись, я постаралась воспроизвести внешность Пассажира. Я помнила, что он оказался приятным исключением из общего потока лиц и настроений, но не могла описать его детально. Только глубокие серые глаза и уверенный взгляд отчетливо всплыли в памяти. Прокручивались обрывки нашего краткого знакомства, уже стирающегося под большим потоком пассажиров. Я вздохнула, осознав, что все равно больше ничего о нем не вспомню. Даже имени и фамилии, хотя видела паспортные данные в системе регистрации.

После банных процедур я перебралась в постель, прихватив, помимо своего смартфона, и «Нокию». Повертела ее в руках и все же открыла недавнее сообщение о скрипаче.

Мне не пришлось долго разбираться, как переслать текст – пара нажатий на потертые от времени кнопки, и готово – сообщение улетело за тысячи километров, вслед за Пассажиром.

На следующий день я кинула «Нокию» в свою сумочку, поехала в фитнес-клуб и с долей любопытства ждала новых сообщений. В перерыве между тренировками я специально вернулась в раздевалку к шкафчику – проверить, не пропустила ли я что-то интересное, но телефон молчал.

Так за весь день пришло всего три сообщения: два таких же кратких, сухих, малоинформативных приглашения на какие-то концерты. И одно – рекламная рассылка из магазина цветов. Содержание посланий и правда не таило в себе никаких секретов или откровений, и я заметно расслабилась.

Только к вечеру я добралась до родителей, которые уже много лет жили в пригороде Санкт-Петербурга, и поняла, что соскучилась. Тихий поселок, свободные парковочные места, тишина, свежий воздух и Финский залив. Мой ритм жизни отличался от подобного размеренного уклада, но теперь у меня появилось гораздо больше времени, чтобы приезжать сюда, гулять по взморью и общаться с родителями.

Мы неторопливо поужинали, обсуждая вполне безболезненные для меня темы: общих знакомых и мою двоюродную сестру, а после устроились в гостиной. Папа вынес графин со своей фирменной настойкой из клюквы, а я никогда не могла от нее отказаться. Родители это знали, поэтому использовали алкогольный напиток как хитрый ход, чтобы я осталась у них на ночь и не могла вернуться на машине в город. Я была в благодушном настроении и не возражала, ведь других планов на субботний вечер у меня все равно не было.

Мама подсела ко мне на диванчик, заботливо укрыв мои ноги пледом:

– Викусь, и как там в аэропорту? Нравится?

– Да, очень, – охотно отозвалась я, – там классный коллектив, необычная работа регистрации, время пролетает быстро. И главное, я в восторге от графика «два через два».

– А пассажиры в основном мужчины?

– Нет, большинство – женщины. Хотя я даже не помню никого, для меня это просто поток людей, которых нужно поскорее… – я задумалась, подбирая подходящее слово, – отправить в полет.

– Как жаль… – мама вздохнула, – но если вдруг интересный мужчина подойдет к тебе, он может с тобой познакомиться?

– Нет, – рассмеялась я, – никто там со мной не знакомится. Я должностное лицо, и на меня не смотрят как на девушку. Скорее, меня боятся.

– Боятся? – изумилась мама, – ты ведешь себя грубо?

– Нет, – я постаралась объяснить ей, – просто пассажиры подсознательно ожидают, что я могу не пропустить их на самолет, найти какую-то ошибку в визе или паспорте, не принять багаж. И у меня нет времени болтать с кем-то дольше минуты. У меня очередь.

– Понятно, – неохотно согласилась мама, – ну а пилоты? В аэропорту столько красивых пилотов в форме и фуражках! Я видела в одном фильме…

– Зачем пилотам приходить на стойку регистрации? – серьезно поинтересовалась я.

– Они же тоже куда-то летят, неужели им не нужно регистрироваться на рейс?

– Нет, они не должны регистрироваться. У них свои системы контроля. И я не встречаю в зоне вылета пилотов, тем более в фуражках.

– Как жаль, – опять огорчилась мама. Сегодня эти расспросы не вызывали у меня прежнего раздражения, а лишь снисходительную улыбку.

– Я не хочу ни с кем знакомиться, – как можно мягче в очередной раз сказала я и добавила, – по крайней мере, в ближайшее время.

– Но, милая, пора перестать откладывать личную жизнь на потом. Сначала твоя прошлая работа мешала тебе в этом, но теперь-то что?

Я тяжело вздохнула, оставив ее замечание без ответа.

– А коллектив? Ты говоришь, у вас дружный коллектив. Там, наверное, тоже есть интересные молодые люди?

– У нас в смене семьдесят человек, из которых парней – пять. Все остальные – девушки.

– Ну вот. Где, как ни в аэропорту, можно познакомиться? – воскликнула мама, – такое красивое, романтичное место! Может, тебе стоит самой проявлять инициативу?

У меня неприятно сжалось сердце, чудесное настроение улетучивалось. Но тут раздался слишком громкий, резкий, переливающийся неприятной трелью сигнал, и я не сразу сообразила, что это звонит «Нокиа». Как к спасительной соломинке, я бросилась к своей сумочке в прихожей и достала вибрирующий телефон. Высветился незнакомый номер, но я приняла вызов.

– Добрый вечер, – раздался спокойный голос Пассажира, – я не отвлекаю?

«Как же кстати», – обрадовалась я и быстро скрылась в уборной, чтобы мама не заподозрила, что я общаюсь с мужчиной, и не устроила очередной допрос.

– Нет, наоборот, – отозвалась я, устраиваясь на краешке ванны.

– Наоборот? – удивился собеседник.

– Своим звонком вы избавили меня от неприятного разговора.

– У вас неприятности?

– Нет-нет, просто любопытные родители, – я спохватилась, что разговариваю с незнакомцем, и замолчала.

– Понимаю… Просто я хотел поблагодарить вас за помощь. Очень рад, что вы согласились.

– Ну раз уж я сразу не отнесла ваш телефон, куда следует…

– Надеюсь, из-за этого у вас не будет проблем? – искренне поинтересовался собеседник.

– Нет. Если что, скажу, что вы мой знакомый. Или постоянный клиент. То есть пассажир.

– Да, я часто летаю, поэтому такое вполне возможно, – на полном серьезе ответил он, и я чуть не рассмеялась:

– Летаете с виолончелью и дополнительным местом для нее?

– Чаще всего да. А почему вы смеетесь?

Как он почувствовал мою иронию?

– Просто забавно слышать заблуждения по поводу работы аэропорта.

– В чем же я заблуждаюсь? – насторожился Пассажир.

– У сотрудников зоны вылета нет прикрепленной стойки, рейса или направления. Я могу два часа регистрировать пассажиров на самолет в Милан, а через десять минут меня перебросят на рейс в Душанбе на другом конце зала. Поэтому постоянных пассажиров не существует.

– Надо же! Я и не знал. Вернее, никогда не думал об этом… – протянул Пассажир, – что ж, тогда будем придерживаться версии, что я ваш знакомый виолончелист.

– Хорошо, – согласилась я, – хотя это тоже не очень правдоподобно. Я невероятно далека от мира музыки и виолончелистов.

– В следующий раз я развею парочку ваших заблуждений о виолончелистах, как вы мои про аэропорт. А сейчас мне пора на концерт, – попрощался Пассажир, – еще раз спасибо вам за помощь.

На следующий день мама опять затеяла разговоры про мои отношения с противоположным полом, но отец, всегда лучше нее меня понимающий, вовремя ее остановил и дал мне отдохнуть. Поэтому я провела хороший день в их теплой компании.

Мы долго гуляли по берегу залива, и, несмотря на холод и сковавший воду лед, в воздухе уже чувствовалось приближение весны. Конец марта, скоро лето, а летом все будет хорошо – подбадривала себя я и на этот раз верила в свои мысли.

На «Нокию» за все время не приходило ни одного сообщения, и я даже забыла об ее существовании. Я вернулась домой поздно, около одиннадцати, и готовилась ко сну, когда меня опять напугал ее резкий и громкий вибровызов.

Я посмотрела на телефон – на экране высветилось предупреждение о низком заряде, а затем о пяти новых сообщениях и одном непринятом звонке. Наверное, пока я была в душе, кто-то явно терял терпение.

Открыла первое послание от неизвестного номера, быстро пробежала по нему взглядом:

22.50: «Привет, милый! Я в Питере. Встретимся?»

22.51: «Ты на концерте?»

22.51: «Я скучаю».

22.52: «Ответь, как сможешь! Я стою и не знаю, куда мне ехать, в отель или сразу к тебе?»

Подобные сообщения обычно сопровождают красочными эмодзи, но черно-белый экран передавал лишь сухой текст, который воспринимался грубо и навязчиво.

22.59: «Звони, красавчик».

Это сообщение пришло сейчас, а пропущенный вызов, что логично, оказался с того же номера. Улыбнувшись, я покачала головой и быстро переслала все сообщения Пассажиру.

Восемь утра – начало моей дневной рабочей смены. На двенадцать часов я с радостью превращалась в одно из звеньев бесперебойного, отлаженного механизма аэропорта, забывая о своих делах, переживаниях, отодвигая все воспоминания на второй план. Это спасает. Это помогает. Ради этого я здесь.

Около одиннадцати диспетчер отпустил меня на перерыв, и я отправилась перекусить в нашу зону отдыха, на общую кухню. На прежней работе я часто не успевала пообедать, при этом могла ничего не есть до позднего вечера. Тут же я чувствовала себя голодной постоянно, растрачивая много энергии на разговоры, подъем чемоданов и просто передвижения по огромному зданию аэропорта.

Поставила контейнер со вторым завтраком в микроволновку, а сама достала из своего шкафчика «Нокию». Интересно, как там Пассажир? Вчера он никак не прокомментировал пересланные мной сообщения от особы, требующей с ним незамедлительной встречи.

Вдруг телефон в моей руке завибрировал, и я непроизвольно нажала на сброс. Но звонил не Пассажир – его номер я уже записала, это был незнакомый. Хотя вовсе уж и не знакомый – две девятки на конце. Похоже, это снова та девушка.

Ее терпению можно только позавидовать. Как можно так настойчиво донимать мужчину? И неужели Пассажир вчера ей не ответил со своего телефона? Бедняжка напрасно прождала его всю ночь в отеле.

Телефон замолк, и я напечатала текст, сразу привыкнув к забытой функции Т9:

11.35: «Доброе утро! Сейчас вам настойчиво звонила та же девушка, что писала вчера».

Была бы возможность поставить смайлики, я бы непременно украсила свое сообщение красноречивой рожицей. Но не успела я отложить телефон, как он зазвонил снова. На этот раз Пассажир.

– Доброе утро, я вчера поздно освободился и уже не стал вас беспокоить, – сказал он, – сожалею, что вам пришлось прочесть всю эту глупость. Обычно ничего подобного не происходит.

– Ничего страшного, – отмахнулась я, – а вы ей ничего не ответили?

– Нет. Я и не собирался.

Я несколько опешила от такой прямолинейности:

– Почему? Это не очень вежливо.

– Я понятия не имею, кто она, – неохотно пояснил Пассажир.

Я догадалась, что в такой ситуации мужчине не очень удобно рассказывать мне пикантные подробности своей личной жизни:

– Можете не переживать, я ваш временный личный секретарь и буду хранить все в тайне.

Я услышала легкий смешок:

– Я, правда, не знаю, кто она. Вероятно, одна из поклонниц. Но она писала не мне.

– А кому же? – не удержалась я. Пассажир замялся и еще менее охотно ответил:

– Раньше этот телефон принадлежал другому человеку.

Я пораженно опустилась на рядом стоящий стул:

– Так «Нокиа» не ваша?

– Теперь моя. Все сложно… И так сразу не объяснить.

Мое любопытство боролось с тактичностью, и я была вынуждена уступить хорошим манерам.

– Ладно. Но в любом случае можно ей что-то ответить.

– Бросьте, это необязательно. Просто не берите трубку, – мужчина замолчал, я неопределенно хмыкнула. На заднем фоне раздались посторонние звуки, похожие на какую-то музыкальную какофонию.

– Я пришел на репетицию, – пояснил Пассажир, – могу ли я перезвонить вам вечером, около одиннадцати по питерскому времени?

Я задумалась.

– Да-а… Только телефон почти разрядился, – вспомнила я о предупреждающих сигналах.

– Как я не подумал, – Пассажир замялся, и я услышала громкий звук какого-то тромбона. – А вы могли бы купить подходящее зарядное устройство? Наверняка в аэропорту есть магазин с товарами в дорогу. Разумеется, я компенсирую все расходы.

Я вздохнула, но ответила без тени недовольства:

– Хорошо. Надеюсь, у них найдется столь же древнее, как ваша «Нокиа».

Хотя я не ждала звонка, Пассажир, как и обещал, перезвонил мне вечером, когда я была дома. На этот раз мы поболтали чуть дольше, чем в прошлый раз. Перебросились парой нейтральных фраз, он снова поблагодарил меня за помощь, спросил, удалось ли купить зарядное устройство.

Потом на мой вопрос охотно рассказал, что в Вене стоит чудесная погода – солнечная весна, и от этого игра на виолончели приносит ему особенное удовольствие. Пассажир не утомлял, хоть я очень устала после смены. С ним хотелось разговаривать и просто слушать его низкий, обволакивающий голос…

Я сначала испугалась своих мыслей: в данный момент жизни я связана определенными обещаниями. Но потом поняла, что подобные разговоры останутся лишь приятной беседой. Разговоры, которые ни к чему не приведут, с мужчиной, внешность и имя которого я не помнила. Это был просто голос незнакомца за две тысячи километров от меня – мне абсолютно нечего опасаться.

Глава 3. Пассажир

Апрель, 2019

В конце апреля в Питере наступила невероятно волнующая, долгожданная весна. Воздух наполнился предвкушением чего-то непременно радостного, светлого и счастливого.

В аэропорту увеличилось количество рейсов, значительно вырос пассажиропоток. Меня стали все чаще ставить на регистрацию огромных аэробусов, чартерных рейсов, под завязку загруженных – по пятьсот человек, вылетающих в Сочи, Анталью, Симферополь и другие популярные направления. Жителей нашего северного региона потянуло в теплые страны.

«Что же будет здесь летом?» – с долей паники думала я.

По три с лишним часа я не поднималась из-за стойки даже в уборную, а короткие перерывы по десять-пятнадцать минут пролетали за перекусом и болтовней с коллегами в общей комнате отдыха. Рабочие дни сменялись один за другим. Только я садилась за регистрацию, смотрела на часы и с удивлением обнаруживала, что прошел час или даже больше. Здесь, в аэропорту время бежало намного быстрее, чем где бы то ни было.

Так незаметно пролетело больше месяца с тех пор, как я исполняла роль секретаря Пассажира, и я уже хорошо ориентировалась в потоке его сообщений.

В аэропорту я оставляла телефон в шкафчике, чтобы не отвлекаться и не ошибаться при регистрации. Но в свои перерывы все равно успевала переслать сообщения Пассажиру.

Все больше меня одолевало любопытство: почему эти с виду обычные рассылки ему так важны? Разве он сможет присутствовать на музыкальном фестивале в Москве и в тот же час на концерте в честь Дня города в Санкт-Петербурге? Некоторые сообщения, казалось, вообще не имели никакого смысла, а были непонятным мне набором слов. Сыпались акции разных магазинов, ресторанов и прочий спам. Даже никакие навязчивые девушки больше не настаивали на встречах.

Я искренне не понимала, почему музыкант не купит современный телефон, чтобы переставить сим-карту в него. Этим старым, кнопочным аппаратом было ужасно неудобно пользоваться.

С Пассажиром мы общались раз в несколько дней, просто пятиминутные разговоры ни о чем. Он звонил во время антракта в театре, около одиннадцати вечера по питерскому времени. Я уже отдыхала дома, чаще всего лежала в кровати, и мне было приятно перед сном поболтать пару минут с кем-то далеким, незнакомым и недоступным.

Таинственный виолончелист, дающий концерты в романтической весенней Вене… Его имени я по-прежнему не знала, но зато была погружена в часть его жизни. Эта странная ситуация меня вовсе не возмущала, а напротив, разбавляла мои будни, наполняя их некой интригой.

И еще: это был единственный мужчина, который мне звонил. А к общению с противоположным полом я привыкла, и порой очень скучала по его отсутствию.

В то утро мне стало сразу понятно, что день на работе будет не из легких. Ночью внезапно ударил мороз, мела метель, зеленую приветливую травку вновь спрятало под белоснежным покрывалом. В половине восьмого утра пробки уже составляли девять баллов, и я с трудом добралась до работы, опаздывая на полчаса. Оставила машину на служебной парковке и, пока бежала до здания аэропорта, успела промочить ноги и замерзнуть в легкой куртке. Конец апреля, но питерский климат преподносит сюрпризы в любое время года!

Влететь вверх по эскалатору, перепрыгивая через ступени, пройти досмотр личных вещей. Бегом в служебную часть, скинуть вещи в шкафчик, набрать бутылку с водой. Наспех завязать фирменный платок, переодеться в сменные туфли. Еще успеть забежать в туалет, поправить макияж. Никакого утреннего кофе и болтовни с коллегами в комнате отдыха. Скорее к диспетчеру.

Зону вылета было не узнать: шум, давка, нервное скопление пассажиров. К каждой стойке регистрации тянулась огромная очередь, уже трудно регулируемая «змейкой». Неудивительно, из-за метели и гололеда задержали большинство рейсов, и сейчас отправляли самолеты с колоссальной задержкой в расписании.

Люди превратились в недовольную, паникующую толпу, и мне трудно было выдерживать их негатив, не принимая его на себя. Почти каждый пассажир, подходящий к стойке регистрации, жаловался, ворчал или ругал меня за такие неприятности с вылетом. Будто я могла им чем-то помочь!

Настроение испортилось, силы закончились уже к полудню, и я с трудом представляла, как продержусь до восьми вечера – конца своей смены. Подобные тяжелые дни выпадали нечасто, но выматывали больше, чем в прежнее время самый долгий рабочий день в офисе.

К вечеру я еле держалась на ногах от усталости. Добрела до машины и несколько минут сидела, схватившись за руль и уставившись перед собой. Хотелось выпить, немедленно снять стресс и напряжение, но завтра мне опять на смену, а алкоголь мне не помощник еще очень и очень долго.

Вдруг на соседнем сидении завибрировала «Нокиа». В спешке я оставила ее утром в машине и ни разу не вспомнила о ней за весь день. Взглянула на экран: «Пассажир».

Отвечать сейчас не хотелось. Голос сел, голова болела, энергии не было даже на пятиминутный разговор.

Но когда я добралась до дома, перекусила и забралась в теплую ванну с травами, он позвонил еще раз. Неохотно я приняла вызов и поздоровалась.

– С вами все в порядке? – спросил Пассажир, и в его голосе я отметила неподдельное беспокойство, – от вас не приходило ни одного сообщения сегодня.

– Да, простите. Сейчас я вам все перешлю, – я не сдержала тяжелый вздох, – такой жуткий день в аэропорту.

Пассажир участливо поинтересовался:

– Что случилось?

– Обычное дело в апреле. Ночью ударили заморозки, поднялась метель. Из-за этого задержали много вылетов.

– А, точно! Я читал в новостях. И как вы справлялись?

Я дотронулась до раскалывающейся головы:

– Это было тяжело. А в конце смены один пассажир опоздал на свой рейс, который и так задержали на два часа. Он требовал его пропустить, развернуть самолет или посадить на следующий. Будто бы это трамвай. Я не могла ничем ему помочь, уговаривала успокоиться и обратиться в офис авиакомпании. Но он продолжал кричать, угрожать мне увольнением и страшно ругаться.

– А разве у вас нет охраны для таких нервных пассажиров?

Я размазала косметику по лицу, в глазах защипало, хотелось расслабиться и погрузиться в ванну с головой. Но в то же время я не желала прерывать беседу с Пассажиром:

– Есть. Но с такими простыми ситуациями сотрудники должны справляться сами. Обидно, ведь мало тех, кто представляет, как все работает в аэропорту. А некоторые искренне считают, что опоздали на свой рейс только потому, что их не пропустила вредная девушка на стойке регистрации.

– Сочувствую вам, – искренне произнес мужчина, – если бы я мог чем-то помочь. Или оказался рядом…

– Рядом? – удивленно переспросила я. И вдруг отчетливо представила, как я лежу в ванне в объятиях таинственного незнакомца. Как мужские ладони обнимают меня за талию, ласкают живот, скользят выше к груди… Я потрясла головой, отгоняя от себя подобные видения.

– Да, когда вам грубили, – пояснил мужчина, – не переношу хамство.

– Спасибо, – улыбнулась я, – достаточно того, что выслушали меня.

– Кстати, я хотел сказать, – Пассажир выдержал паузу, – у меня последний спектакль пятнадцатого мая, и потом я возвращаюсь домой.

– Правда?.. – я не знала, радоваться этому или нет. И это значит…

– Да. Я заберу у вас телефон.

И мы увидимся? Так скоро?

– И мы с вами, наконец-то, увидимся, – прочитал он мои мысли.

День возвращения Пассажира выпал на мою рабочую смену, и мы договорились встретиться прямо в аэропорту, в зоне прилета, в кафетерии на первом этаже.

Я постаралась подгадать свой перерыв к прибытию, но когда мужчина прислал сообщение, что уже получил багаж и идет в кафе, у меня только заканчивалась регистрация на рейс. Времени, чтобы освежить макияж и сбрызнуть себя духами, не оставалось. Впрочем, я не сомневалась, что выгляжу хорошо и при этом строго: как раз, чтобы не показаться заинтересованной во встрече. Неизменная форма: белая блузка с коротким рукавом и темные брюки по фигуре, яркий платок, завязанный галстуком на шее, гладко причесанные и убранные в пучок волосы.

Я выдохнула и прошла в заполненную людьми кофейню, с интересом оглядываясь по сторонам. Происходящее напоминало мне встречу по Интернету. Я понимала, что визуальный образ Пассажира, собранный из моих фантазий и смутных воспоминаний, скорее всего не совпадет с реальностью.

Но вот мужчина за дальним столиком у стены приветственно приподнял руку, и я направилась к нему, не отрывая взгляда. Он также пристально смотрел на меня, дожидаясь, пока я пересеку зал, и под его изучающим, внимательным взглядом я пожалела, что все же не заскочила в уборную, проверить, в порядке ли макияж.

– Здравствуйте. Извините, задержалась на регистрации, – сказала я и села за столик. Несколько секунд мы смотрели друг на друга, будто сравнивая со своими ожиданиями.

К моему изумлению, Пассажир внешне оказался намного интереснее, чем я себе представляла. Какая-то нетипичная мужская притягательность: смесь аристократичного холода и творческой непокорности. Стильно одет, светло-русые волосы подстрижены не коротко, а уложены в аккуратную прическу. Немного старше меня, лет тридцать пять-сорок, – решила я и посмотрела ему прямо в глаза. Те самые серые глубокие глаза – единственное из образа незнакомца, что я хорошо запомнила. И тут мужчина мне улыбнулся.

Его лицо сразу преобразилось: из серьезно-сосредоточенного превратилось в доброжелательное; строгие черты смягчились, в уголках глаз собрались веселые морщинки. Я не удержалась и открыто улыбнулась в ответ.

– Я взял вам капучино, – Пассажир указал на стоявшую передо мной чашку с кофе, – не знал, что вы любите. Но если хотите что-то другое, я закажу.