Элегия забытых богов

Рина Лесникова

Элегия забытых богов

Пролог

Дивные деревья огромного парка были полностью затянуты сетью иллюминации. Мириады разноцветных светлячков кружили в напоенном запахом тысяч цветов вечернем воздухе, создавая сказочные картины и объёмные иллюзии. Волшебная музыка ненавязчиво перекрывала гул голосов приглашённых гостей. Только вот самих гостей видно не было. Ни в парке, ни на площадке перед ступенями дворца, ни в холле. У входа единственную гостью встречал сам хозяин всего этого великолепия.

– Ротанхор, где все? Это что, такая шутка?

– Нет, Ри, это не шутка. Этот приём я организовал для тебя одной.

Посторонний говор тут же стих. Осталась только музыка.

– Да, как же я забыла, ты совсем не умеешь шутить. Никогда не умел, – гостья – высокая красивая женщина с роскошными пепельными волосами – резко остановилась у входа в огромный богато украшенный по случаю приёма зал. Приёма, организованного только для неё одной.

– Ри…

– Не называй меня Ри! Моё имя – Исанри, – резко прервала она.

– Когда-то ты позволяла так себя называть. И меня называла просто Тан, – хозяин всего этого великолепия смотрел на женщину печальными глазами обиженного щенка. Ему всегда очень хорошо удавались подобные роли. Впрочем, как и многие другие.

И опять Исанри поверила. Когда-то давно, ещё во времена учёбы, его, тихого безобидного заучку, именно по её настоянию друзья приняли в свой круг. После, конечно, беззастенчиво пользовались его знаниями на зачётах и экзаменах, но и Ротанхор получил от этой дружбы не мало.

Сколько с той поры утекло лет, воды и разговоров? Множество. Давнее школярское братство не распалось, но каждый далеко ушёл по своей дороге. Как тесно двум хищникам на одной территории, так и могучие маги не могут долго сосуществовать рядом. Если только они не мужчина и женщина. Мужчина и женщина, испытывающие один к другому более чем дружеские чувства.

Тогда, давным-давно, Исанри выбрала другого. Не тихого и серьёзного отличника Ротанхора, а безалаберного шутника и балагура Таэрина. Одарённого сверх меры разгильдяя, гулёну и бабника. Гулять налево Таэрин – Рин, как называли его друзья – с тех пор перестал, но весёлый беззаботный нрав и лёгкое отношение к жизни и всему тому, что не относилось к его женщине, остались при нём. Исанри любила его таким, какой есть. Изменить мужчину? Лучше измени под него мир.

И вот это неожиданное приглашение. Зачем? Все слова давно сказаны. Все отношения выяснены.

– Ротанхор, к чему всё это? Ты хотел меня поразить? Хорошо, я потрясена. Твоим богатством, вкусом и силой магии. Ты действительно много добился. А теперь позволь мне уйти.

Тихая плавная музыка, ненавязчиво сопутствующая разговору, стала громче.

– Да, конечно. Прости. За всё прости, – грустно сказал Ротанхор и нерешительно протянул руку. – Хотя бы на один танец со мной ты снизойдёшь?

И ведь знала, что перед ней искусный манипулятор, но отказать в единственном танце не смогла. Что значит танец? Сколько их она провела с посторонними мужчинами? И конкретно с этим. Исанри сделала шаг. Зал заполонила незнакомая мелодия. Она была всюду. От стены и до стены, от пола и до потолка, в саду, в цветах и деревьях. В камнях и фонтанах. В звёздах. В каждой клеточке тела.

– Ты и музыку сам сочиняешь?

– Эта – только для тебя. Нравится?

– Как может такое не нравится. Ты талантлив во всём, Тан.

Когда-то давно она говорила эти слова, чтобы утешить старательного студиозуза. При этом все окружающие прекрасно знали, что его единственный талант – небывалое упорство в достижении цели.

Ротанхор едва заметно улыбнулся. Партнёрше? Её словам? Или своим мыслям? Какая разница.

Сколько длился этот танец? Сложно сказать. Усталости нет, неловкости нет, недавняя размолвка давно забылась. Само время как будто замерло. Есть только волшебная музыка, этот танец и мужчина, сумевший сотворить настоящее чудо. В голове проносились невероятные картины. Картины видения того, чего не было и не могло быть никогда.

– Вина?

– Да, пожалуй.

Именно вино отрезвило. Она опять попалась! И ведь прекрасно знала, с кем имеет дело. Прямо посреди зала валялись роскошные шкуры и на шкурах два разгорячённых обнажённых тела.

– Как ты смел так подло поступить со мной?! Я ухожу! – Исанри огляделась в поисках своей одежды. Платье было безнадёжно испорчено.

– Ри, постой! Разве нам было плохо с тобой? Я ничуть не хуже его! Я лучше, Ри. Позволь мне это доказать…

– Не смей! Никогда не смей даже вспоминать, что здесь произошло! И я забуду!

– Да, конечно, ты забудешь, – покладисто согласился Ротанхор. – Забудешь всё ненужное, – его голос был мягок и монотонен. – В твоей памяти останутся только самые важные моменты. Самые приятные. Ты и я. Ты уже забываешь. Ты всё забываешь. Остаётся только наш полёт. Полёт к счастью. Вот, выпей ещё.

Как же убедителен этот голос. Действительно, когда {это} уже случилось, зачем спешить. Как приятно освежает вино.

– Я забываю. Я всё забываю. Остаётся только полёт. Только, Ротанхор, я никогда не смогу быть счастлива с тобой.

Кто это сказал? Сама Исанри? А с кем она будет счастлива? Мысль мелькнула, как последний росчерк падающей звезды: «Таэрин!»

– Таэрин? Таэрин, забери меня отсюда! Рин! – под пустынными сводами дворца разнёсся крик, полный отчаяния.

– Он не придёт. А если и придёт, то ничего уже не сможет сделать. Процесс зашёл слишком далеко, моя Ри. Скоро ты всё забудешь и обретёшь новую жизнь и память. Теперь ты моя навсегда. Подай мне туфли!

Исанри медленно поднялась, отыскала мужские туфли и поднесла их к мужчине.

– Я мог бы потребовать, чтобы ты называла меня «Мой господин», но Тан в твоих устах звучит очень волнующе. Будешь звать меня Тан, как когда-то давно. Мы вернёмся в нашу молодость, моя Ри, и начнём всё сначала. Ты согласна?

– Начать сначала, – безучастно проговорила Исанри.

– Ты и я. Повтори!

– Ты и я.

Что-то в этих словах было неправильное. Только вот что? Есть она, Исанри Рудейла, есть мужчина, для которого она готова на всё. Есть великолепный дворец. И магия. Много магии. Чего же нет? Нет любви к этому мужчине. Нет, и никогда не будет. Но и к прежнему уже не вернуться. Готовность вечно служить этому выше всяких сил. Исанри просто не сможет уйти. Но уйти можно не только ногами. Пока полностью не потеряла себя. Исанри не безвольная кукла в руках потерявшего голову мага. Она сама маг.

Сердце, не пожелавшее биться для безумца, начало замедлять свой ритм. Лучше так.

– Я забываю. Я всё забываю, – тихо шептали немеющие губы.

Слишком поздно понял упивающийся триумфом победитель, что что-то пошло не так. Та, ради которой он сделал так много, не приняла его дара и ушла. Ушла туда, откуда не могут вернуть даже самые могущественные маги.

– Моя Ри. Ри-иии!

Горькие рыдания, перемежаемые истерическим хохотом, зловеще разносились по залам дворца и аллеям пустынного парка.

– Ри, ты меня звала? Что случилось, Ри? Ротанхор? – незваный гость совсем не обращал внимания на окружающие его красоты и богатство, он смотрел на мужчину и безвольно лежащую у него на руках женщину. Его женщину. Подбежал. – Что случилось? Почему она… такая?

– А она ушла. Ушла туда, откуда не возвращаются, – Ротанхор держал в руках свою добычу и бездумно раскачивался взад и вперёд.

– Ри! Не оставляй меня, Ри! Только не ты. Ри, ты не можешь исчезнуть!

Одним махом руки хозяин замка был отброшен в сторону. Несколько часов Таэрин пытался вернуть свою возлюбленную, но всё было тщетно. Невозможно вернуть ту, которая забыла.

Тогда Таэрин подхватил тело на руки и сделал шаг, исчезнув в мареве портала.

– Силён. Всегда был силён! – Ротанхор, только что изображавший отчаявшегося страдальца, поднялся на ноги и зло пнул туфлю, ранее поднесённую ему той, которую уже почти считал своей. – Всё, чего я добивался невероятным трудом, тебе доставалось просто так. Сила, положение в обществе, богатство. Женщина! И вот у меня есть всё. Кроме любимой женщины. Но и у тебя её тоже нет! – и опять под сводами дворца зазвучал безумный смех.

***

Для прощания с любимой Таэрин выбрал лесную поляну, где когда-то давным-давно сказал ей самые важные слова. Где она ему ответила. Где они были счастливы.

– Я могу воздвигнуть для тебя самый величественный мавзолей. Могу вознести твоё тело к звёздам. Я могу почти всё, любимая. Не могу только вернуть тебя. Мы никогда не разговаривали с тобой о том, где хотели бы оказаться после смерти. Зачем? Ведь впереди у нас было бессмертие. И вот ты ушла. А я остался. Остался лишь затем, чтобы сделать тебе последний подарок. Я знаю, я был не самым лучшим возлюбленным, и при жизни почти не баловал тебя подарками. Так, глупые безделушки вроде тысячи букетов невиданных цветов или кондитерской, полной твоих любимых сладостей. Ты благодарила, называла меня своим дурашкой и смеялась. Ты уже никогда не будешь смеяться. Ни для меня, ни для кого другого. Прими же мой последний подарок. Я подарю тебе мир. Пусть этот мир будет таким, каким ты захочешь. И пусть у тебя там будет всё, что ты захочешь.

Несколько дней и ночей Таэрин творил новую реальность. До последней капли истратил магическую силу. Но мир для его возлюбленной был создан. Мир, который потомки назвали Долиной умерших предков. Ведь этот мир был для мёртвых. Почему он вышел таким тоскливым и безрадостным? Он всего лишь стал отражением души той, для которой был создан.

***

– Гляжу, ты совсем обессилел, Рин?

– Не называй меня так. Для тебя я всегда был и остаюсь Таэрином! Архимагом Ниастором.

– Всё такой же гордец. А ведь сейчас не самый удачный момент, чтобы насмехаться надо мной. Пусть ты архимаг, но сейчас я сильнее, Рин, – Ротанхор гордо возвышался над выложившимся до последнего магом и крутил в руках какой-то амулет. Ты всегда тратил свои силы на пустое.

– Гиена! Гнусная жалкая гиена! – Таэрин сформировал небольшой огненный шар, который противник легко отбросил в сторону.

– Гиена тоже хищник. А как всем известно, нескольким хищникам на одной территории тесно. Лев повержен, – хмыкнул Ротанхор и пнул носком сапога лежащий под ногой камушек. – Слишком много сильных магов на нашей планете, Рин. Не просто магов, почти богов! Зачем жалким людишкам много богов? Хватит и одного. И им стану я! Пока никто другой не пришёл к этой мысли. Тебе я сделаю божественный подарок, Рин. Я не буду тебя убивать.

– Значит, смерти других магов на твоей совести, жалкий червяк?

– Только сильных. Только сильных. Новое мироустройство требует жертв. Но ты будешь жить, Рин. Знаешь, почему? – Ротанхор подошёл совсем близко к собеседнику и, склонившись, прошептал, как будто их кто-то мог услышать. – Там, за Гранью, ты обязательно будешь искать её. И найдёшь. Уж мне ли тебя не знать. Даже этой милости я тебе не предоставлю! Живи, Рин. А чтобы ты не натворил глупостей, я лишу тебя памяти. Мир, встречай нового и единственного бога! – безумец раскинул руки и закричал. – Отныне можете называть меня Первопредок. Начинается твоя новая история, мир!

Сияющий торжеством победитель исчез. Но ещё долго на месте портала звучала красивая печальная музыка. Музыка забвения.

Глава 1

– А я говорю, строгая тэйна была в отбое!

– Да как же в отбое? Я ж её только что из колоды взяла! Уж не хочешь ли ты, Шондик, сказать, что в колоде может быть две строгих тэйны?

– Шондар я, – угрюмо поправил хитрюгу партнёр по карточной игре – пухлый юнец парою лет старше её самой.

– Какой же ты Шондар? Шондик и есть, – Олетта – вот же имечко мать выдумала, разве оно подходит дворовой девчонке – охотно подхватила спор, искусно уводя его от непонятно откуда взявшейся в её картах строгой тэйны. – Шондар – наш начальник гарнизона, а ты так, бастард его.

– У тебя и такого отца нет, – насупился парнишка.

Кинуться в драку он даже и не пытался. Если заденет девчонку, то зашибёт же тощую пигалицу. Так то ж если заденет. Тощие они такие проворные, а Летка и вовсе вёрткая, что твоя змейка. Вёрткая да быстрая. Поди догони её. А гоняться за девчонкой да не поймать – только ещё больше себя позорить. Лучше словами побольнее обидеть.

– Зато и колотить меня отцовской наукой никто не колотит! – девочка повыше задрала подбородок. Вот ещё чего не хватало, показывать, что слова какого-то толстяка её задели.

– Так то ж для науки, – Шондар осторожно повёл спиной, проверяя, как себя чувствуют следы последних поучений отца.

Поколачивал строгий отец своё прижитое на стороне детище частенько. Всё пытался науки воинские через спину вбить. Да что толку-то. Увалень, он и есть увалень.

– Вон, опять тебя разыскивает, готовь хребтину, – Олетта кивнула головой в сторону плаца, откуда и правда был слышен громогласный ор Шондара-старшего.

Сына ли своего непутёвого искал начальник замкового гарнизона, или кто другой под руку попался, разве сейчас это важно. Пока доверчивый партнёр отвлёкся, хитрая девчонка сноровисто собрала раскиданные карты, ловким движением подхватила пряник, который лежал на кону в их игре, и скрылась в густых одуряюще пахнущих кустах. Делать ей здесь больше было нечего. Мало того, что Шондар-младший уродился глуповатым на голову, так ещё и на ухо тугим был, не услышал, что в их сторону идут старшая хозяйка – мать графа Доррея и жрец Тихвин. Эти, если поймают дворовую ребятню в господском парке, простыми плетьми не успокоятся. Ещё и длинную нудную проповедь прочитают о вреде праздности, а то и на ночь в часовне для лучшего закрепления тяги к послушанию велят запереть.

Вот Шондик их пусть и слушает, ему науки полезны, а девчонкам ни к чему науки. То, что ей нужно, Летта изучила сама. Бегать хорошо умеет. По деревьям лазать. Игры вот карточные знает, какими стражники на отдыхе забавляются. Пальцы ловкие имеет, чтобы удаче карточной пособить. Карта, она что, глупая она, не знает, когда прийти нужно, вот и приходится самой иногда её поправлять, чтобы легла правильно. Стражи всё смеялись, когда обучали пытливую девчонку тем хитростям, всё дочерью казармы называли. Много позже, когда подросла, поняла, что дочь казармы – это нисколько не лучше, чем безотцовщина. Это ж значило, что её мать – прачка Кривая Ташка – гуляла с мужиками без разбору, могла и со всей казармой сразу. Дворовую девчонку никто не оберегал от скабрезных разговоров, как благородных тэйни, она давно уже знает, откуда дети берутся, и что таинство брака для этого дела вовсе не обязательно.

Потому и перестала подросшая Олетта бегать в казармы, не хотела больше тех обидных слов слышать. Ещё больше она не хотела повторять судьбу матери. А то некоторые из мужиков уже с интересом поглядывать начали, а ведь у неё ещё и грудь-то едва-едва обозначилась. Как бы так сделать, чтобы вовсе не росла. Ещё бы заиметь какое оружие, тогда и не страшны были бы никакие насильники. Только где его взять. Даже если были бы деньги, чтобы купить или заказать у кузнеца, кто ж девчонке позволит с оружием-то ходить. Украсть? Это не фрукт какой диковинный с господской кухни, за украденное оружие и прибить могут. Защитить-то сироту некому. Мать? Так, только одно название. Рожает почти каждый год, и сколько её детей ещё живы? Эх, да что там, непутёвая у неё мать.

Хватит предаваться ненужным размышлениям, пожалуй, пора на кухню бежать, пособить там, глядишь, и дадут чего-нибудь съестного. Подводы с продовольствием чуть ли не круглые сутки в замок идут, готовятся господа к ночи Лихолета*. Праздник у них большой намечается, Феррес, младшенький самого графа нынче в Долину мёртвых предков пойти должен. Пойти, чтобы найти там духа одного из своих почивших предков и просить его о покровительстве.

Не для каждого умершего в той Долине местечко находилось, обитали там только духи представителей знатного сословия да прославленных воинов или жрецов каких, и только их потомки могли пойти туда да просить духов предков оказать покровительство. Что касается простого люда, то для их посмертия место было попроще. Так и звалось оно – Тёмные пещеры, не было дела духам, обитателям тех Тёмных пещер до потомков своих. Да и не знал никто, где то место находится. Опять же, к чему его искать, рано или поздно всё равно туда попадёшь. Жизнь, она и так коротка, зачем спешить? За духом-покровителем? Так то у благородных благородные духи-покровители, а у таких, как Летта и мёртвые предки ничуть не лучше живых. Ну какая покровительница из её матери? Тьфу! То-то же и оно. Да и зачем беднякам покровители? Жизни поучать? Не-не-не, и даром не надо, и за пряник не надо!

Летта вспомнила про утащенный у Шондика пряник, вытащила его из потайной складки юбки и с удовольствием вгрызлась в твёрдый бок. Одно хорошо быть знатным да богатым – такую вкуснятину можно хоть каждый день есть. А кто совсем богатый, небось, только пряниками и питается. Она бы на их месте так и делала.

***

На кухне стояли обычный гам и суета. Скворчали сковородки, гремели кастрюли, ругался старший повар гон Юнир, задирали нос разряженные лакеи, пришедшие за едой для господ.

Олетта незаметной тенью проскользнула в каморку с овощами и принялась их чистить. Тонкая кожура сноровисто ложилась в корзину для мусора.

– Летка? Где тебя носило, негодница? – Тощая – позор для любой кухни – Ингра нашла девочку в её убежище и привычно замахнулась мокрой тряпкой, используемой как полотенце.

Можно бы и увернуться, но зачем, пусть кухарка пар спустит так, а то ведь не успокоится, приждёт и чем покрепче – поварёшкой или мешалкой огреет, худые, они ж злопамятные.

– Дык, гона Ингра, объедки я до свинарника носила. Подводы, опять же, помогала разгружать, – Олетта громко швыркнула носом и для наглядности провела под ним рукавом.

Девочка давно поняла, что казаться глупой бывает выгодно. Вон, с дурачка Ловса, что обитал в селении близ замковых стен, совсем и спросу никакого нет, ходит себе, где пожелает, да песнятки орёт похабные. Как только помнит столько, даром, что дурак. Опять же, вроде бы и хорошо дурнем-то жить, но у него же ещё и слюна изо рта течёт, а ещё, когда насмешники попросят, то и ветры громко пускает, а за какую безделушку, чарку крепкого пойла или краюху хлебную может и в штаны на радость шутникам наложить. Нет, совсем уж дурной прикидываться не нужно, не сможет она так.

Тощая Ингра поворчала для порядку и ушла заниматься своими делами. Олетта же честно перечистила несколько корзин с овощами, прежде чем решилась выбраться на кухню, чтобы поесть, за просто так там никого кормить не будут. Миска густой наваристой похлёбки и ломоть чёрного хлеба были достойной наградой за труд. Теперь нужно как можно незаметнее исчезнуть, а то у Тощей Ингры работа всегда найдётся, хоть сутки напролёт гонять готова, тем более, когда в замок гостей немеряно понаехало.

Уж чем-чем, а умением исчезать и прятаться Олетта овладела едва ли ни с младенчества. С такой-то матерью это уж был принцип выживания, если не исчезнуть вовремя, когда та пьяная очередного хахаля притаскивала, то и зашибить могла.

Можно бы пойти вздремнуть, но в бельевой, где девочка частенько засыпала в корзинах для белья, когда мать вспоминала, что у неё есть дочь, сейчас, наверное, ещё кто-нибудь может обитать. Жаль, шалаш, который тайно соорудила в дальнем уголке господского парка, нашли и порушили. Готовились, видите ли, к приёму гостей, порядок наводили. Будто бы маленький шалаш мог помешать тем гостям. Было ещё местечко за конюшней, но его последнее время облюбовал молодой конюх, что повадился водить туда дворовых девок. Нет, туда точно не стоит идти, а то как-то раз застал он её там спящей, еле убежала.

Размышляя так, Олетта оказалась вблизи господского плаца. Надо же, даже не заметила, как сюда пришла. На удивление, здесь было тихо. Хотя, чему удивляться, самое время для ужина, пируют господа. Плац – это не парк, где при желании можно легко спрятаться, а потому лучше отсюда побыстрее убраться.

Она уже развернулась, чтобы уйти. Но что это? Близ одной из скамей для зрителей что-то блеснуло. Подойти посмотреть? Или с господскими потерями и связываться не стоит?

Была бы это какая женская побрякушка – колье там или браслет, да хоть сама графская корона, Олетта бы устояла. Но кинжал? Ведь именно о нём она так давно мечтала. И ведь не для забавы он ей нужен, а для дела. Нужно же как-то защитить себя в случае чего, а то всё чаще на ней останавливаются похотливые мужские взгляды. И от кого ждать помощи? От матери? Ха и ещё раз ха. Та ещё и придержит дочь, если за это нальют.

Олетта спокойно, как будто она здесь по делу, прошлась мимо той самой скамьи. Вожделенная вещица была ловко подхвачена пальцами босой ноги. Вот они, долгие часы тренировок, всё в этой жизни пригодится! А теперь нужно исчезнуть отсюда как можно скорее, пока никто не заметил.

И почему так несправедливо устроен мир? Когда она тайком ела морковку в кладовке, никто не зашёл и не увидел, а как хотела присвоить такую нужную ей вещицу, так сразу закричали:

– Стой!

Как же, нашли доверчивую, пока не поймали, не воришка. Летта, теперь уже не скрываясь, подхватила добычу рукой, подобрала юбчонку и кинулась наутёк. Уж что-что, а по части быстрого отступления среди дворовой ребятни ей не было равных. Правда, бежал за ней сейчас совсем не Шондик-увалень и ни кто другой из дворовых. Кажется, это был Феррес Доррей – младший сын графа Доррея, тот самый, который должен был вскоре отправиться в Долину предков за духом-покровителем. А это уже совсем плохо. У хозяев с попавшимися на воровстве слугами разговор короткий, за такое могут и до смерти запороть. Несчастливая находка была отброшена в сторону, а девочка бросилась в парк – единственное место поблизости, где можно было надёжно скрыться и надеяться, что обретя потерю, младший Доррей не будет искать незадачливую воришку.

***

– Стой, кому говорю. Поймаю, зашибу!

Вот же настойчивый какой попался, и чего гнаться, ведь вернули ему уже его цацку. Бежит так, как будто последнее украли. У Дорреев тех кинжалов да другого оружия несколько оружейных комнат. Сама Олетта не видела, кто ж её пустит в господские хоромы, но все же говорят.

Пожалуй, в парк бежать не стоит. Оно конечно, и после весенней уборки осталось несколько местечек, где худенькой девчонке можно схорониться, но если призовут на подмогу собак, то отыщут беглянку без труда. То, что от собак не спрятаться, маленькая хитрюга знала прекрасно, был у неё уже в жизни такой печальный опыт. А значит, бежать нужно за территорию замка, там все четыре стороны в её распоряжении. Тем более, так удачно открылись ворота, пропуская очередной обоз с провиантом.

Олетта ловко прошмыгнула между громоздкими телегами и, гулко прошлёпав босыми пятками по деревянному настилу моста, припустила прочь.

Крики за спиной затихли. Угомонился? Вот и хорошо, а то ведь мог приказать обозным задержать беглянку.

Как же хорошо, что решила пробежать ещё немного. Надо же, какой упорный. И чего бежит? Ведь вернула кинжал. Пришлось припустить. Кажется, графский сын пошустрее Шондика будет. Ещё бы, гоняют знатных деток на плацу, что надо, каждое утро бегают кругами. Раньше всё думалось, что эти тре-ни-ров-ки блажь богатеньких, ан нет, теперь виден их смысл. Это для того, чтобы и без коня загнать беглеца. Ещё и юбки мешают. Хорошо хоть, босая, не то, что преследователь, тому, чай, тяжко в сапогах-то. Пожалуй, бежать нужно в лес. Только там и найдётся спасение. Лес для тех, кто рядом живёт, что дом родной: и накормит, и согреет, и спрячет, если нужда будет. Летта в ближайших его окрестностях почти каждый кустик изучила. Сызмальства туда за грибами-ягодами ходила. А то и поиграть удавалось сбежать. Знала она один дуплистый дуб, жаль далековато он. Ну да ладно, и помимо дуба там много мест, где можно затеряться.

Уже замелькали первые тонкие деревца, надо бы немного снизить скорость, а то неровен час… Только Олетта так подумала, как зацепилась за упавшую ветку и полетела носом вперёд. Поцарапала ладони? Не беда, ободранные ладони бежать не мешают, беда, что и колени поранила, ещё и ветхая юбчонка опять порвалась. Да не до юбки сейчас совсем. Поначалу на боль не обратила внимания. Первый раз, что ли. Но вскоре начала прихрамывать. А вот это уже плохо, не добежать ей в таком состоянии до того дуба. Значит, нужно искать убежище где поближе. Есть неподалёку небольшой ложок. Придётся схорониться там.

Нет, не добежать ей и до ложка, разбитая коленка всё больше давала о себе знать. Идти бы оно, конечно, можно, но вот бежать тяжело. Придётся забираться на дерево. А что ещё остаётся делать.

Приняв решение, Олетта выбрала дерево пораскидистее, и ловко, насколько это возможно с ободранными ладонями и повреждённой ногой, полезла по ветвям вверх. Забралась повыше, устроилась на крепком суку и затихла. Теперь можно и дух перевести. Скоро уже стемнеет. Не будет же молодой Доррей искать её всю ночь. Тем более, у него дело есть важное, завтра в Долину предков отправляться с ещё двенадцатью такими же претендентами, за духом-покровителем. Это куда как важнее наказания дворовой девчонки. Ведь ради этого события все празднества и затеваются. Ежели сынок не явится ко времени, его светлость и выпороть его может, старый граф, он такой.