Тени города. Часть первая

– Дурья моя башка, – прошептал он вслух. – И чего мне дома не сиделось? Потянуло на приключения, видите ли. Как бы завтра утром меня здесь самого не нашли.

У Бертона, конечно, был пистолет, но он им не пользовался уже очень давно, да и воспользоваться им он мог попросту не успеть.

– Я же не сова какая-нибудь, в темноте не вижу. Кто-нибудь примет меня за одного из бойцов, подойдет сзади да полоснет ножичком по горлу. – От этой мысли он вздрогнул, как от холода, внезапно проникшего под легкое пальто, и обернулся, но увидел лишь тьму. Да, он боялся, но отступать было не в его правилах. Только если совсем прижмет.

Он услышал, как по улице едет машина и так быстро нырнул за пакеты с мусором, что поскользнулся на какой-то воде и рухнул на задницу, пачкая пальто. Дождя не было уже пару дней дней, и Бертону не очень понравилась мысль, что это могла быть совсем не дождевая вода. Мимо проехала патрульная машина, осветив переулок, где прятался несчастный частный детектив, прожектором, но, ничего необычного не заметив, поехала дальше.

Леброн встал и отряхнул одежду, но добился лишь того, что запачкал еще и руки. Ему потребовалась вся сила духа, чтобы его ругательства не услышал весь квартал. Подавив в себе последние очаги гнева, он направился дальше, всматриваясь в темноту.

Прошел еще примерно час, когда Бертон устал так, что чуть с ног не валился. А ведь прошлой ночью он не спал до более позднего времени. Наверно, в этом и дело, подумал он. Развернувшись, чтобы тем же путем вернуться домой, он вдруг услышал шаги. Частный детектив чуть не подпрыгнул от неожиданности и возбуждения. Наконец-то!

Бертон спрятался за очередной грудой мусора в самой гуще тени, когда человек прошел мимо, и детектив сразу же его узнал, хоть и было темно. Это оказался тот же черноволосый мужчина. Только теперь на нем оказалась одежда, похожая на ту, что он наблюдал на видео в интернете. Бертон сумел рассмотреть лишь черный плащ и нечто продолговатое, висящее у того за спиной. Меч!

Когда человек прошел, Леброн, как можно тише встав и подойдя к углу дома, где стоял неработающий фонарь, посмотрел вслед уходящему. Теперь он точно мог сказать, что оружие оказалось самой настоящей самурайской катаной, которую он видел лишь по телевизору.

Бертон провожал его взглядом, но тут человек вдруг остановился и потянулся за мечом. «Неужели он меня заметил? Да не может быть, тут же темно, как в могиле». Вытянув катану и встав в стойку, он спокойно сказал: «Выходи». Детектив уже было начал подниматься с корточек, как заметил, что его опередили.

Из подворотни вышла тень. Это оказался человек не особо высокого роста в длинном пальто и в широкополой шляпе, за которой он прятал лицо, хотя в темноте и так было невозможно его разглядеть.

– Кто ты? – спросил первый, в плаще и с мечом.

– Позволь сначала мне кое-что у тебя спросить, – отозвался второй. Голос его звучал шершаво и тихо, словно ему трудно говорить, из-за чего Бертон с едва слышал его слова. Не дожидаясь ответной реплики, человек в пальто продолжил:

– Тебе нравится мир, в котором ты живешь? – спросил он.

– Что за вопрос такой?

– Простой вопрос. Многие довольны этим миром, видя его лишь со стороны, словно на картинке, но еще больше людей видят его истинную сущность, считают его прогнившим и заслуживающим изменения, пусть даже насильно.

– Ты Охотник? – спросил человек с мечом после короткой паузы.

«Охотник? – не понял Бертон. – Про каких охотников он спрашивает? Может, подпольные бои заключаются в разделении людей на охотников и добычу, где первые охотятся на вторых? Тогда добычей становятся добровольно или они похищают людей? Каждый год по всему миру бесследно пропадают миллионы человек, и иногда их тела находят где-нибудь в лесу под двухметровых слоем земли, но чаще не находят вовсе. Неужели это как-то связано? Опять вопросы и никаких ответов».

– Охотник? Ну, если ты имеешь в виду таких людей, как ты, то да. Но если ты о принадлежности к организации, то, боюсь, тут я должен тебя разочаровать.

«Теперь еще и организация. Эти пять минут дали мне больше пищи для размышлений, чем все те часы, проведенные в интернете».

– Значит, ты сам по себе? И что же тебе нужно?

– Все очень просто: я хочу, чтобы ты присоединился ко мне. Вместе мы изменим мир, сделаем его лучше.

– И в чем же заключается его улучшение? – насмешливо поинтересовался человек в плаще. Судя по всему, он не воспринимал стоящего перед ним со всей серьезностью. Встреть Бертон такого один на один в такой ситуации, он бы давно наставил на него пистолет со снятым предохранителем. В Леброне странным образом сочеталась безрассудная смелость и несколько боязливая настороженность. Иногда он неожиданно даже для себя рисковал почем зря, а через секунду уже горько об этом жалел.

– Ты все узнаешь, если пойдешь со мной. Ты сильный, я это узнал после той ночи, поэтому и даю тебе шанс стать одним из нас.

– Той ночи? – Человек в плаще насторожился еще сильнее и поднял доселе медленно опускающийся к земле меч. – Ты о резне? Это ты устроил? И ты… убил Майлза?

– Мне не нужны слабаки, – слегка чванливо ответил человек в шляпе. – Я предложил ему то же, что предлагаю тебе, в надежде, что за сильным лидером пойдут и остальные, но он отказался. Я не мог позволить, чтобы он разболтал о нашей встрече. А потом я просто устроил естественный отбор, чтобы выявить сильнейших. В этом мире слабакам и глупцам не выжить. Чью сторону примешь ты?

– Ты убил всех этих людей, моих друзей, напустив на них Теней, а теперь предлагаешь мне присоединиться к тебе? Я лучше буду на стороне слабаков и трусов, чем на стороне сумасшедшего убийцы, прячущегося за маской!

– Это твой окончательный ответ?

– Да.

Из-за шляпы Бертон не видел, но у человека в пальто за спиной оказался точно такой же японский меч, как и у человека в плаще, и он умело его высвободил с характерным звенящим звуком. Клинок сверкнул в свете далекого фонаря.

– Мне жаль, что ты выбрал не ту сторону и теперь умрешь.

– Себя пожалей.

Человек в плаще поднял меч над головой и опустил его так быстро, что Бертон едва смог разглядеть, однако человек в шляпе легко парировал и провел контрудар, настолько стремительный, что противник едва отпрыгнул, и лезвие лишь разрезало край плаща. Следующий выпад не заставил человека в шляпе врасплох и вот, после очередного контрудара, черноволосый парень схватился за правое плечо.

«Как они вообще могут так драться в кромешной темноте? – промелькнуло у частного детектива. – Я вообще едва вижу, что у меня перед глазами, а они сражаются на мечах, словно средневековые воины, а вокруг солнечный полдень. Невероятно!» Бертон был одновременно в ужасе и восторге от происходящего, но все же надеялся, что до смертоубийства не дойдет. Он очень хотел заснять все на телефон, но в такой темноте даже малейший свет экрана привлечет внимание, и кто знает, может, они решат, что убить свидетеля важнее, чем сражаться между собой. Возможно, кто-то из жильцов домов услышит на улице шум, заснимет из окна происходящее и выложит в интернет, а то и вовсе полицию вызовет.

Мечники продолжали сражаться, словно находясь не в центре города, а посреди поля боя. Тот, что в шляпе и пальто, несмотря на комплекцию, явно выигрывал. Человек в плаще, было слышно, тяжело дышал и уже прихрамывал на правую ногу. Бертон пропустил, когда его вновь ранили.

– Что, не привык сражаться с другими Охотниками? – заметил человек в шляпе. Голос его был ровнее, чем у второго, но все такой же шершавый и приглушенный.

– Зачем ты все это делаешь?

– Миру пришло время измениться. Людям пришло время измениться. Вы, Тенеловы, заняты тем, что истребляете Теней, но это бессмысленно. На каждую убитую приходится две новые, вылезшие из Дыры.

– А, по-моему, Теней со временем становится меньше. Человек в шляпе громко фыркнул.

– Просто они учатся. Очень быстро учатся. И скоро все в этом убедятся. Только не ты.

На этот раз он первым сделал выпад. Сила удара оказалась таковой, что второго буквально отбросило, но тот удержался на ногах и с ревом бросился на противника, держа меч перед собой. Человек в шляпе ловко отразил удар, звякнув металлом о металл, и, сделав оборот, плашмя ударил катаной по спине человека в плаще, от чего тот вскрикнул, не удержал равновесия и рухнул на землю, тяжело охнув, однако меч из рук не выпустил.

– Если бы я хотел, ты бы уже лежал бездыханным.

– У тебя… ужасные методы… привлечения сторонников, – сказал человек в плаще, пытаясь отдышаться, лежа на холодном асфальте.

– Я убью тебя, – спокойно сказал человек в пальто, – а затем я убью всех остальных, с кем ты работаешь и с кем дружишь. Но также я могу оставить тебе жизнь, а ты спасешь жизнь всем остальным, кого привлечешь на мою сторону.

Человек в плаще медленно поднялся на ноги, опираясь на меч, и, выпрямившись, ответил:

– Мы защищаем людей, – сказал он. – Это опасно для жизни, знаешь ли, но мы сами выбрали этот путь, поэтому никого из нас ты не сможешь запугать и переманить на свою сторону, тем более после того, что сотворил, поэтому не позорься.

– Ты ошибаешься, Джонни. Некоторые разделяют мои взгляды и примыкают ко мне. Я не один.

Бертон не видел, но человек, который теперь получил имя – Джон, – несомненно изменился в лице. Он распрямился, глубоко вздохнул и, снова встав в стойку, молниеносно атаковал противника из последних сил. Человек в шляпе остановил меч своим, при этом держа его лишь одной рукой, а второй же несколько раз с силой ударил человека в плаще в живот кулаком. Джон, выронив меч, упал на землю, свернувшись всем телом и хватая ртом далекий воздух.

Нарочито медленно подняв меч противника, человек в шляпе вернул свой обратно в ножны на спине, потом встал над черноволосым и молча занес его же катану над головой, чтобы обрушить сверху и пронзить. Бертон, будучи бывшим полицейским, да и вообще добряком, как он считал, не мог позволить свершиться убийству у него на глазах. Он выскочил из-за укрытия.

– Стой! – крикнул он, вытаскивая пистолет. – Брось оружие!

– А я уж думал, ты будешь паинькой и не станешь вмешиваться, – сказал человек в шляпе, даже не обернувшись.

«Он заметил меня? Невозможно!»

– Брось оружие!

Бертон успел выстрелить раньше, чем человек в пальто с силой опустил меч. Вспышка после темноты ослепила его, заставив зажмуриться, а когда он открыл глаза, человек в шляпе уже несся на него с мечом. «Промазал! Разве?» Бертон был готов поклясться, что у человека, который бежал на него, не оказалось лица, хотя это могло показаться из-за мерцающих перед глазами точек, огоньков и искр.

Не целясь, Леброн сделал еще один выстрел, надеясь не почувствовать в ту же секунду у себя в груди холодную сталь клинка. Его надежды оправдались, но вместо пронзающего плоть острия он все же кое-что почувствовал – сильный удар, выбивший у него из легких весь воздух. Пистолет вылетел из рук, но и меч человека без лица со звоном отлетел в сторону.

Человек в шляпе тут же вскочил и побежал, затем Бертон услышал два выстрела, но стрелял точно не он, а судя по звуку выстрелов, это был не его пистолет. Когда он встал, то не увидел человека в шляпе, а Джон убирал свой пистолет в кобуру. Перед Леброном лежало его оружие, которое он сразу же поднял, чуть дальше валялся уничтоженный меч, разломанный пополам близ рукояти.

Джон встал и, продолжая прихрамывать, но при этом почему-то держа спину очень прямо, протопал к своему сломанному оружию. Сердито зыркнув на Бертона, он молча подобрал части меча и как есть вернул в ножны, после чего развернулся и, ничего не говоря, пошел к переулку между домами на другой стороне улицы. – Стой, – крикнул ему Бертон, поднимаясь с земли. – Что это вообще было? Кто вы такие?

– Это тебя не касается, – ответил Джон, продолжая путь.

– Я спас тебе жизнь.

– А я тебе, так что мы квиты.

Бертон не знал, что еще такого сказать, чтобы удержать человека в плаще и выяснить у него, кто он такой и почему они с человеком в шляпе подрались. Он, конечно, мог бы наставить на него пистолет, но после произошедшего это не казалось ему хорошей идеей.

– Я знаю, где ты живешь! – вырвалось у него, когда Джон уже заворачивал за угол. Он остановился и обернулся.

– Я знаю, – ответил человек в плаще, Джон, спокойным голосом, однако в нем слышалась сталь. – И если ты продолжишь за мной следить, в следующий раз я не стану тебя спасать.

Бертон решил не рисковать и предпочел дождаться приезда полиции. Взглянув на часы, он только сейчас заметил, что они разбились. Несмотря на перестрелку, приехала всего одна патрульная машина, да и та не так скоро, как он ждал. Одного из сидящих в машине частный детектив знал еще будучи копом, хотя и не общался с ним особо тесно.

– Бертон, это ты? – удивился полицейский, узнав бывшего коллегу.

– Пол, почему вас только двое? И почему вы так долго ехали?

Пол с напарником переглянулись.

– У нас приказ такой. Ночью особо не высовываться и на уличные вызовы не спешить.

– Почему? – удивился Леброн.

– А нам почем знать? Мы лишь исполняем приказы. Ты лучше скажи, никто не убит, не ранен?

– Ну, у меня пара ушибов, а… нападавшие скрылись.

– Давай так решим: ты никому ничего не говоришь и не пишешь заявления, а мы просто отвезем тебя домой и не станем обвинять в нарушении комендантского часа. Сам понимаешь, нам все эти бумаги заполнять одна морока, а того, кто на тебя напал, все равно шансов найти почти никаких.

Бертон на секунду задумался, но все же согласился. И действительно, кого искать? Того человека без лица или этого Джона, с которым они спасли друг другу жизни? Да он вроде и не преступник, наоборот, это он защищался от нападения, а если попытаться привлечь его в качестве свидетеля, то завтра его вообще может не оказаться в том доме, где он должен бы жить, но Бертон-то никуда не денется, так что все шишки достанутся ему.

В машине Пол задал лишь пару вопросов, но только чтобы просто как-то развеять тишину: спросил, как он вообще оказался на улице в два часа ночи так далеко от дома, и кто стрелял. Леброн ответил, что ему просто не спалось, и он решил прогуляться, надеясь, что его никто не увидит, а про стрельбу сказал, что лишь пытался напугать пару человек бандитского вида, которые показались из темного переулка. Ответы не ахти, но Пола это особо и не волновало.

Довезя Бертона до дома, полицейские предупредили, чтобы он больше не высовывался ночью из дома, но он понимал, что это не по причине волнения за него, а потому, что из-за его проделок им снова придется выезжать на место, и от бумажной рутины им уже будет не отвертеться, если в следующий раз они обнаружат труп.

В квартире было тепло. Кот спал на диване и как будто даже не заметил отсутствия хозяина.

– Если бы меня там убили, он бы даже и не вспомнил о моем существовании, пока не закончилась бы еда в миске, – хмыкнул частный детектив.

Бертон хотел принять перед сном душ, а потом подумать над всем произошедшим, дополнив свои домыслы новыми фактами, но не успел снять короткое пальто и запачканные невесть в чем штаны, как на него навалилась такая усталость, что он едва добрался до дивана, который не было сил раскладывать, благо постельное белье лежало свернутым на крою, и Леброн, кое-как побросав все на софу, спугнув кота, завалился спать, оставив размышления себе из будущего.

Глава 5: Последствия

Джон чувствовал, что у него сломано несколько ребер, не считая ранения в плечо и ногу, а также разошедшихся швов на спине, хотя его больше заботил расколотый надвое меч, который он так бережно лелеял долгие годы. Будь он в идеальном состоянии, то не сломался бы от попадания одной пули.

Хромая и стискивая от боли челюсти, он шел и надеялся, что больше из тьмы в эту ночь никто, как черт из табакерки, не выпрыгнет. Но черт его надежд не оправдал, хотя и появился он не из черного проема между домов, а из куда более темных закутков его сознания.

– Из огня да в полымя, да? Не успел оправиться от одних ран, как получил новые.

– Заткнись. Если бы не твои нашептывания.

– Ну, правильно, давай во всем галлюцинации винить. Я лишь часть твоего разума, которую ты не обязан слушать. Ты сам решил выйти.

– Заткнись.

– А тот мужик был страшным, – не унимался Мефисто. – Жуткий голос, жуткая одежда, и эти бинты на лице. А как он силен, орудовал мечом, точно это продолжение его руки. А ведь он прав был, сказав, что ты не привык сражаться с другими Охотниками, а тем более, если у тех похожее оружие. Как думаешь, если бы ты был в своей лучшей форме, смог бы ты ему что-нибудь противопоставить?

И опять Мефистофель, как бы Джон этого не отрицал, говорил верные вещи и задавал вопросы, которые должны были быть заданы, пусть даже и риторически. Тот человек с бинтами на лице владел мечом лучше, чем кто-либо, кого Джон знал, а если учесть, что тот не врал и действительно лично убил Майлза в рукопашном бою, то такой противник ему не по плечу. По крайней мере, если он сам будет один.

Тот парень, что сначала прятался среди мусорных мешков, а потом следил за их боем, попал в него, пусть даже и рикошетом от меча, но тот этого как будто не заметил, а остановил его лишь брошенный Джоном нож, вонзившись человеку в шляпе в ногу, отчего тот и упал. Но даже после этого он довольно бодро смог сбежать, пока Джон доставал непривычный для себя пистолет, и выстрелы так и не достигли цели.

Вспомнив о мече, который ныне бесполезным хламом покоился у него за плечами, между лопатками засвербило, хотя, возможно, это отголоски сломанных ребер, порезанных руки и ноги, порванных швов, а также из-за других мелких ушибов. Несмотря на все это, Джон шел именно домой, а не обратно в бар, где Бобби мог его подлатать.

Он сам не знал, что собирался делать после того, как доберется, но войдя в квартиру, ответ сам его нашел. Домашний телефон разрывался от звонка, а кнопка голосовых сообщений мигала красным.

Джон снял трубку.

– Джон, это ты?! – Это был взволнованный голос Бобби.

– А кто еще может снять трубку у меня дома?

– Почему ты ушел? Я тут весь испереживался. Спускаюсь, а внизу никого, мог хотя бы предупредить.

– Мне просто стало скучно, и я думал, вы спите.

– Да какой там, наши биологические часы так громко тикали, что никто и глаз не сомкнул, вот мы и решили, что лучше надраться, чем бессонно валяться до утра, словно дети в кемпинге. А что у тебя с голосом?

Джон и не заметил, что его голос из-за сломанных ребер слегка изменился, плюс прибавилась одышка и нечто неуловимое, отражающее его боль по поводу сломанного меча, которая донимала чуть ли не больше физической.

– Да так, подрался тут с одним, ну он мне и накостылял.

Бобби выругался, но отчитывать нерадивого Охотника не стал, хотя Джон тут же сообразил, что тот решил это сделать при личной встрече:

– Так, сиди дома, я сейчас буду.

– Нарушаешь собственные предписания? – ухмыльнулся Джон, и это отдалось в ребра, заставив его скорчиться. Теперь, когда волшебный адреналин улетучился, организму начали чувствоваться все болезненные ощущения сторицей. От Бобби это явно не ускользнуло, но он снова промолчал.

– Мое предписание касается одиночных прогулок, а нас тут четверо. Все, хватит балаболить, мы выдвигаемся.

Когда Бобби бросил трубку, Джон прослушал голосовое сообщение, которое также оказалось от бармена с просьбой перезвонить. Кое-как сняв верхнюю одежду, Джон доковылял до ванной комнаты и задрал майку: весь левый бок представлял собой синюшно-фиолетовое пятно. Сломано не менее трех нижних ребер. Порез на руке не сильный и уже не кровоточил, а вот нога оказалась ранена довольно серьезно, и каждый шаг отдавался острой болью. Только взглянув в зеркало, Джон понял, что и с лицом у него не все в порядке: когда он падал после ударов по ребрам, асфальт добродушно подставил ему свое дружеское шершавое покрытие, оставив на физиономии у виска красноватый потертый след. Спина же вообще представляла из себя картину абстракциониста, у которого в самый разгар работы фонтаном забила кровь из артерии на шее. Всю пахнущую медью красную краску он кое-как смыл теплой водой, а ногу наскоро перевязал найденным в аптечке старым бинтом.

Зайдя на кухню, Джон налил себе обезболивающего безо льда и один за другим вылил в себя два стакана. Налив третий, побольше, он вернулся в комнату и осторожно уселся на диван. Бобби с компанией так его и застали, когда ворвались к нему минут через пятнадцать.

– А он сидит и пьет, – с порога забубнил Бобби. – Этим же ты мог заниматься и у меня в баре.

– Ну, знаешь, как говорят: в гостях хорошо…

– А на улице и по морде отхватить можно. Помолчи лучше.

Достав из принесенной переносной аптечке размером с чемодан все необходимое, Бобби сначала продезинфицировал ссадину на лице пропитанной спиртом или чем-то таким же пахнущим ваткой, потом неведомо чем обильно попшикал на порез на руке, снова что-то пробубнив, что Джон таки додумался промыть раны, хотя можно было и потщательней. Заметив, наконец, обмотанный на ноге бинт, уже пропитавшийся кровью, капающей на пол, он промолчал, но во взгляде читалось больше, чем можно выразить словами.

Закончив, Бобби спросил:

– Ничего больше не болит?

– Только спина и сломанные ребра.

Бармен несколько раз глубоко вдохнул и с силой выдохнул, стараясь успокоиться.

– И почем ты сразу не сказал, что у тебя ребра сломаны?

– Ты сам сказал мне помолчать.

Налив себе принесенного (без спроса) остальными Охотниками виски, Бобби залпом выпил стакан не менее профессионально, как несколько минут назад это сделал и сам Джон, после чего взялся сначала за кровоточащую спину, а затем и за ребра. Все это время остальные просто пили так, словно в баре уже все закончилось, иногда подтрунивая над Джоном.

– Так вот, где ты живешь, – заметил Крис, ковыряясь под ногтями кинжалом с волнистым клинком.

– Как видишь, – ответил Джон.

– Неплохо, но нахватает… – он развел руками, пытаясь подобрать слово, – изыска.

Джон не успел найти, чем ему ответить, как в диалог вмешались:

– И за каким хером ты вылез на улицу, когда тебе сказано было сидеть и не рыпаться? – осведомилась Мари. Ей явно было не по душе вылезать из теплого бара и переться не пойми куда и не пойми зачем. Любому, если это не Бобби, кто предложил бы ей такое, она пригрозила бы проклятьем.

– Ребята, успокойтесь, – вмешался Кролик. – Синигами досталось, давайте его поддержим, а не станем винить. Не он нас сюда притащил.

Бобби опять глубоко вздохнул, но ничего не сказал. Кролик не отличался храбростью, потому и получил такое прозвище, но несмотря на это, его слова часто граничили с вызовом и даже оскорблением, однако его невинный облик никому не оставлял сомнения, что тот не имел ничего такого. Но так могли подумать лишь те, кто не знал его достаточно близко.

Когда Бобби закончил, он допил остатки виски в бутылке и вопросительно взглянул на Джона.

– В холодильнике еще есть, – неохотно ответил тот.

Все как будто снова взбодрились. Если бы не алкоголь, подумал Джон, меня бы тут живьем сожрали. Но всему есть предел терпения.

– У меня кроме виски ничего нет.

– Пустяки, – махнул рукой Крис. Намек не понят.

– Может, в баре вам будет попросторней?

Мари снова заволокла пелена надменности:

– Это что же, мы тащились сюда через полгорода тебе на выручку, а ты нас так быстро выпроваживаешь?

Через полгорода. Это более чем преувеличение.

– Как сказал Кролик, я вас не звал, Бобби сам решил прийти и прихватить с собой заодно и телохранителей. Вы вылакали целую бутылку виски, оставьте и мне что-нибудь.

– Да бутылка-то и так наполовину пустая была, – заметил Крис, снова махнув рукой, отчего Мари и Кролику пришлось уворачиваться от его кинжала.

– Ты просто пессимист, – ответил Джон.

Пока они спорили, Бобби уже сам сходил на кухню и принес новую порцию, прихватив заодно и стаканы, а то только один он использовал стакан Джона, остальные же пускали бутылку по кругу и пили из горлышка, как какие-нибудь заправские алкаши.

– Никуда мы не уйдем, – сказал Бобби, разливая алкоголь. – Ночь еще не кончилась, а у тебя, кажется, есть что нам рассказать. Это будет достойная плата за нашу помощь. Не забывай, что я тебя больше двух дней бесплатно выхаживал, пока ты валялся в постели, а теперь мне снова придется тебе спину штопать, чтобы шрамы остались не такими страшными.

Джону нечем было возразить. Налив себе побольше, он рассказал обо всем, что произошло, однако в своей сумбурной и краткословесной манере, из-за чего некоторые довольно важные детали остались просто не у дел.

***

Леброн Бертон никогда не считался храбрецом. Даже будучи полицейским, он старался не лезть на рожон, ажно если дело касалось такого не опасного для жизни дела, как взятки. Лишь единожды он решил всем рискнуть и с треском и позором прогорел, как прогорают свечи, решившие, что могут светить ярче факела. Теперь он частный детектив, бледная тень себя того, каким он был со значком детектива полицейского. Но, даже потеряв призвание, он не перестал желать пылать, пусть даже и не так ярко, как ему хотелось.