Лимузин

Джон Максвелл

Лимузин

Глава 1

– Калашников Олег? – голос, звучащий по ту сторону телефона, принадлежит мужчине, зрелому, если не пожилому. И, хотя Олег и слышит нотки вопроса, скорее воспринимает его как констатацию факта. Кажется, собеседник не ожидает отрицательного ответа.

– Да, это я, – другого ответа быть и не может.

– Я был личным адвокатом Вашего отца.

Лицо Олега растягивается в улыбке. Он уже раза три или четыре получал подобные письма (каждый раз на английском языке с приложенным корявым переводом на русский), и все три раза текст был примерно одинаковым: я адвокат Вашего деда, бухгалтер Вашего дяди, личный секретарь тетки Вашей бабки, которые переехали давным-давно за границу, умерли и так далее и тому подобное. И всегда подобные письма заканчивались каким-нибудь завещанием, но, чтобы его получить, придется оплатить какую-нибудь формальность… и всего за какие-то две сотни долларов Вы станете обладателем многомиллионного богатства!

Олег вовсе не считает себя идиотом, и потому воспринимает все сказанное мужчиной как очередной лохотрон.

– Мне известно, что Вы не были знакомы, – брови парня сводятся к переносице – неожиданно он понимает, что впервые мошенники используют не какого-то дальнего дядюшку, а отца – отца, которого Олег и в самом деле никогда не знал, – именно поэтому я не буду углубляться в детали, и предоставлю информацию в максимально лаконичном виде.

Олега напрягает, что мошенники знают о нем слишком много… или это просто выстрел наугад?

– Все его имущество было поделено между его супругой и четырьмя детьми согласно завещанию. Скажу сразу – очень долгое время он искал Вас, но безрезультатно. Лишь сегодня я, наконец, смог Вас найти, и теперь готов исполнить последнюю волу Вашего отца. Его завещание лежит у меня уже четыре года.

– Ладно, я понял, – выдает Олег, виски которого начинают слегка побаливать, – дайте угадаю – там дом или куча бабла, но, чтобы это бабло получить, мне нужно отправить деньги на какой-нибудь счет?

– Мне понятен Ваш скептицизм, Олег Егорьевич.

– Егорьевич? Я не…

– Для меня Вы будете именно Егорьевичем. Отчество потому и называется отчеством, так как дается от отца, а не от деда.

Олег в очередной раз отмечает, что звонящий знает о нем очень уж много.

– Вам не нужно ничего платить, – резко выдает мужчина, а Олег ожидает коварное «но». – В наследство отец оставил Вам свой лимузин. Он будет ожидать Вас завтрашним утром у дома. Можете использовать его в своих интересах. На всякий случай я оставил Вам свой номер телефона на столике в салоне. До скорого, Олег Егорьевич. И да – примите мои соболезнования насчет матери.

И мужчина кладет трубку.

Слегка прифигевший от такого поворота событий Олег молча слушает гудки. Очень внимательно, словно между ними можно расслышать некое тайное послание.

Сглатывает слюну и, наконец, словно набравшись смелости, вешает трубку весьма устаревшего аппарата. Он вообще редко использует стационарный телефон – человечество давно перешло на мобильники, и Олег от моды в этом плане не отстает. Стационарный ему нужен лишь потому, что через него подключен интернет… но вот некто умудрился пробить этот номер и совершить столь странный и немного жутковатый звонок.

Олег идет к письменному столу, на котором, как на троне, по самому центру восседает ноутбук, и берет свой мобильник. Ищет в контактах маму и звонит.

Один гудок, два… три…

Промежутки между гудками, кажется, становятся все длиннее…

И лишь после четвертого гудка он смотрит на часы.

Половина второго ночи! Да мама уже спит давным-давно!

Олег лупит себя по лицу за такой глупый поступок. Естественно, мать не возьмет трубку – она каждый вечер вставляет в уши затычки, и лишь затем ложится спать. Звонок его она бы не услышала уже и три часа тому назад, так как крепко спала уже тогда. Зато ее звонок с самого утра он себе уже обеспечил. Она просмотрит список вызовов, и среди них как минимум будет один полуночный… мать начнет волноваться и тут же позвонит. И уже его – Олега – разбудит прямо в пять или шесть утра – именно во столько она обычно встает. Самое большее – сможет выдержать до семи, так как вспомнит, что Олег птица ночная, и вставать по утрам не любит.

Отложив телефон, юноша отправляется на кухню, чтобы достать из холодильника Колу, попутно заглядывает в один из шкафов, берет оттуда пакет с чипсами и уже через десять минут, когда запускается бой в популярной ММОРПГ, начисто забывает о странном звонке…

***

Воскресное утро (равно как и субботнее) у Олега начинается в двенадцать часов пополудни. В универ вставать не надо, и потому можно всю ночь рубиться в компьютерные игры. Что Олег успешно и делает вот уже четвертый год. Бывали, конечно, перерывы, когда он начинал встречаться с той или иной девушкой, но все они исчезали из его жизни так же внезапно, как и появлялись в ней. И на данный момент пары Олег не имеет, и потому все его уикендовские ночи свободны для онлайн развлечений.

Встав с кровати, он медленно плетется в душ, попутно проверяя сообщения на телефоне. Ни одной смс-ки, ни одного звонка… заходит в соцсеть. Есть три сообщения, на которые он тут же отвечает. Два из них связаны с учебой, третье – всего лишь дружеское: «привет. как дела?»

Сделав все свои дела и приняв душ, Олег надевает свою ежедневную одежду и идет в магазин за хлебом и пельменями, так как морозилка оказывается пустой.

Выйдя на свежий воздух и получив удар солнечными лучами по глазам, юноша разевает рот от удивления и небольшого шока. Прямо перед его подъездом, перегородив проезжую часть, стоит черный лимузин. Не очень длинный, но…

Это, мать его, самый, что ни на есть настоящий лимузин! Черный, отмытый до блеска и, видимо, натертый воском. Как новенький. И он стоит прямо перед подъездом Олега в ожидании… чего? Своего хозяина? Его?

И что он должен с ним делать? Сесть за руль? У него даже прав водительских нет, не говоря уже о навыках езды. Нет, конечно, он неплохо водил лимузины в GTA, но очень сомневался, что познаний такого характера ему хватит для вождения в реальной жизни. Да и еще – кто умудрился поставить эту машину прямо перед его подъездом, перегородив дорогу для всех других машин?

Конечно, матерящихся водителей поблизости пока видно не было, что не могло не радовать.

Сглотнув, Олег спускается по лестнице, собираясь обойти машину, чтобы пройти к месту водителя, как вдруг пассажирская дверца отворяется. Сама собой. Словно приглашает внутрь.

– Там что, кто-то есть? – Олег наклоняется и заглядывает в до безобразия шикарный салон. Элегантно выглядящие сидения стоят, наверное, дороже, чем квартира, которую Олег снимает уже второй год подряд, а прямо напротив них располагается мини-бар с фужерами на специальных держателях. Олег даже не сомневается, что внутри бара есть множество разных напитков. Но вот людей внутри нет. – Эй!

Он выпрямляется и обходит лимузин вокруг, подходя к водительской кабине. Дергает ручку – дверь закрыта. А стекла тонированы. Да настолько, что не видно ровным счетом ничего. Даже контуров. Он наклоняется к стеклу, прикладывает к нему ладони, и подставляет лицо, будто смотрит в бинокль. Ничего.

– Разве можно у нас в стране тонировать переднее сидение? – задает он вполне логичный вопрос, но ответа не получает. Лобовое стекло тоже затонировано. – Меня же остановят, на хер!

В горле сушит, сердце стучит. Он до сих пор не верит, что лимузин принадлежит ему.

Естественно, ездить он на нем не собирается, но ведь, если это его собственность… он может его продать! Причем сумма, вырученная после его продажи – баснословна! В этом он уверен.

– Сколько ты стоишь, друг? – шепчет он, будто спрашивает у автомобиля, и тут же раздается музыка, стоящая у него на рингтоне. – Да? Алло? – он произносит эти два слова так быстро, что получается нечто вроде «Даалло?».

– Олег Егорьевич, я знаю, что обещал оставить Вам номер своего телефона в салоне, но решил, что более разумно будет позвонить, так как сами Вы все равно не удосужитесь. Можете сохранить мой номер и звонить в любой момент. Буду я Ефремом Тимофеевичем, но Вы все равно забудете, потому я напомню в следующий раз. Пока назовите меня «Адвокатом». Вы ведь все равно так и планировали сделать, верно? – ответить он не дает, и продолжает: – Также, в дополнение к лимузину, Ваш отец завещал Вам мои услуги. Вернее, так – он проплатил мои услуги на сто лет вперед, включая различные экстренные ситуации, премиальные и внеурочные.

Олег хмурится.

– Зачем мне?..

– …помощь адвоката? – заканчивает он вопрос за Олега. – Случаи бывают разные. К тому же, я не только адвокат. Через меня Вы можете решать практически любые Ваши проблемы и улаживать любые вопросы. Как, например, проблема с успеваемостью. Сегодня ночью я ознакомился с Вашими успехами, и знаю, что Вам грядут несколько перециклов.

Олег сглатывает. Ему становится страшно. Этот человек, кажется, знает о нем действительно все!

– Можете не беспокоиться на этот счет. Уже с утра я созвонился с Вашим ректором и все уладил. Это лето Вы проведете дома… если, конечно, пожелаете.

– Вы сейчас шутите, да? – его сердце забилось чаще, когда мужчина заговорил о том, что проблемы с учебой улажены. Он и правда должен был остаться на перепрохождение целых четырех дисциплин, прекрасно это понимал и готовился морально. Но…

Но!

Если этот дедок и правда уладил его проблемы с учебой… постойте! Зачем ему это делать?! Он что, действительно купился на эту историю с умершим папочкой и оставленное наследство?!

– Олег Егорьевич, Никита Максимович Вам еще не звонил?

Еще один удар под дых. Этот дедок знает непозволительно много. И, пусть это уже не секрет, однако Олег все еще не может перестать удивляться.

– Мой брат? Зачем ему мне?..

– Как я уже говорил, Олег Егорьевич, вчера – примите мои соболезнования насчет Вашей матери.

Олега прошибает холодный пот, а волосы на затылке словно наэлектризовываются. Как и волосы на предплечьях.

– Что Вы?.. – пытается спросить Олег, но адвокат снова не позволяет ответить.

– Один совет, Олег Егорьевич – езжайте домой на лимузине. Просто садитесь в салон, и говорите, куда ехать. Он сам отвезет Вас.

«Аки ковер-самолет?» – проскальзывает у него в мыслях.

– Аки ковер-самолет, – произносит адвокат, и рука Олега начинает дрожать.

– Вы… кто? – происходящее начинает напоминать глупый сон.

– Ягужинский Ефрем Тимофеевич, бывший личный помощник Вашего отца, можно сказать, секретарь, адвокат и дворецкий в одном флаконе. Отныне – Ваш личный помощник, Олег Егорьевич. Я жду Вашего звонка.

Олег хочет оторвать мобильник от уха, но в динамике вновь раздается голос старика:

– Ах да! Олег Егорьевич! Все ритуальные услуги я, набравшись смелости, взял на себя. Цветы, гроб и вопросы транспортировки решены. Памятник будет готов прямо к похоронам.

– Каким?.. – шепчет Олег, хотя знает, что пытается сказать ему этот человек по ту сторону телефона, – каким похоронам?

– Примите еще раз мои соболезнования, – вновь произносит адвокат, и лишь затем связь обрывается.

Кажется, Олег стоит в одной позе, держа у уха телефон, целую вечность. Он знает, что должен позвонить матери, но не может этого сделать – его сковал страх. Он никогда раньше не задумывался, что может ее потерять. Не так скоро.

Телефон зазвонил сам. Прямо у уха.

«Максимыч», – подсказывают дисплей и улыбающаяся физиономия его брата в медицинском халате.

Никита Максимович Вам еще не звонил? – раздается голос адвоката в голове Олега.

В животе начинает крутить. Олег чувствует, что ему срочно нужно в туалет. Такое иногда случается у него из-за сильного волнения…

И сейчас волнение – очень сильное!

Он боится отвечать. Рука трясется. Он знает, что скажет его брат. Нет, он не может этого знать…

Но он знает!

Не хочет в это верить, но он знает!

– Никита? – отвечает он, ощущая, как дрожит дыхание.

По ту сторону – молчание. Но не очень долго.

– Олег… – Никите тяжело, и Олег понимает, что это правда. Все, сказанное адвокатом, гребаная правда! – Олег, я…

– Мама?

Олег слышит, как голос брата срывается. Слышит, как он всхлипывает и шмыгает носом. И через несколько секунд плачет уже сам.

***

Олег забрался в лимузин, как только брат подтвердил его самые страшные опасения. Он не хотел реветь на улице, а еще хотел покричать. Громко покричать.

И это он с успехом сделал в шикарном салоне его нового автомобиля. Алкоголя в баре и правда было предостаточно. Как раз хватило для того, чтобы заглушить ту боль, от которой внутри все словно разрывалось.

– Как это произошло? – спрашивает он брата, лежа на мягком сидении лимузина. В левой руке он держит недопитую бутылку дорогущего коньяка, и пялится в потолок. Комната слегка ходит кругом, когда он пытается сместить взгляд, и потому сейчас он старается смотреть в одну и ту же точку.

– Думаю, сердечный приступ… вскрытия еще не было.

– Она жаловалась на сердце?

– Нет, но… она легла спать… а утром… уже не проснулась… я не сразу понял, что она… не спит… приехал на обед, стучался, она не открывала. Открыл своим ключом… смотрю – она все еще в постели. Думал, может, приболела… решил потрогать лоб…

Голос брата снова срывается.

– Я приеду, – обещает Олег и нажимает на красный круг, чтобы прекратить звонок.

Делает глоток из бутылки.

– Ну что, ковер-самолет, поехали? – произносит Олег, хотя на самом деле попросту издевается. Он не верит, что автомобиль сам тронется и куда-то поедет… если, конечно, этот самый адвокат не сидит в кабине водителя, которая ограждена от салона твердой перегородкой. В одном из фильмов он видел, что между водителем и пассажирами есть стекло, которое может опускаться и подниматься, но тут такого не было. Странно спроектированный лимузин, похоже, даже не подразумевал общение водителя и пассажира. – Вези меня в Нетлевск.

Нетлевск – родное село Олега. Именно туда беременная Олегом мать переехала с маленьким пятилетним Никиткой и осталась там жить. Этой деревни нет ни на одной карте, и про нее вообще мало кто знает. Даже в близлежащем городе. А ехать туда на поезде (на одном-единственном, идущем в том направлении) целых двадцать часов. Почти целые сутки! А потом еще полтора часа на автобусе, который идет до деревни всего раз в день – в восемь часов вечера. Именно поэтому Олег ездит в гости к матери и брату лишь на каникулах, оставаясь в столице даже на праздники.

Но только не сейчас – сейчас… сейчас иной случай…

Двигатель лимузина заводится. Очень тихо. И практически не слышим. И совсем не осязаем. Обычно машину начинает легонько трясти от работы двигателя, но только не этот лимузин. Он ожидал, что услышит, как потрясываются фужеры или бутылки в баре, но ничего этого нет.

И о том, что автомобиль уже едет, Олег догадывается лишь по меняющемуся пейзажу за окном.

Он садится и не может поверить, что не ощущает никакой инерции. Ничего. Он словно стоит на месте, но автомобиль едет. Он в этом уверен.

Вот автомобиль выезжает из двора и выезжает на дорогу. Они уже в городе. И даже при поворотах, которые неизвестный водитель совершает, кажется, весьма резко, тело Олега нисколько не наклоняется в противоположную сторону.

Он удивленно смотрит на бутылку спиртного, именно на него сетуя о столь нетипичных для него ощущениях. Сглатывает, и ставит бутылку на барный столик. Бутылка стоит как вкопанная. Словно примагниченная.

Никаких покачиваний. Даже фужеры, висящие над столиком ножками вверх нисколько не подпрыгивают и не кренятся в стороны.

– Что за хрень происходит? – спрашивает сам себя Олег, глядя в окно. Кажется, что он просто смотрит на экран, а вовсе не через стекло. Лишь так он мог объяснить необъяснимые для него ощущения.

И потому пытается подойти к двери, но падает. Голова идет кругом, и теперь он ползет. Дергает ручку, но в то же время щеколда опускается вниз, блокируя выход.

– Эй! – кричит он. – Это что, похищение?!

Олег старается подняться, и снова смотрит в окно. Они выехали из города. Уже?! Как такое?..

Он понимает, что едут они по каким-то парковым зонам. Кругом лишь деревья и растительность.

– Что это еще за лес, твою мать?! Куда ты меня, сука, везешь?!

Но ответа нет.

Лимузин продолжает ехать и набирает скорость. Скоро листва мелькает так быстро, что превращается в дикий калейдоскоп цветов. Сплошное зеленое месиво.

– Твою мать! Что происходит?! – продолжает кричать Олег и лупит себя по лицу. Ползет к бару, чтобы найти воду, которую он выльет себе на голову. Теперь ситуация объясняется для него излишком выпитого алкоголя.

Но останавливается, заглядевшись на мерцание зеленых цветов. Все окна, как сломанные телевизоры, показывают некий белый шум… нет – зеленый шум.

– Господи, что происходит? – он вовсе не верит в Бога, так как является убежденным атеистом, но сейчас даже от Него он готов получить ответ. Любой ответ…

И тут зеленые краски становятся более различимыми, вновь превращаясь в листву. Он снова видит деревья и понимает, что лимузин потихоньку сбрасывает скорость, хотя внутри она и не ощущается.

Олег поднимается на сиденье и вглядывается в окно. Лесные массивы уже начинают редеть и приобретать некоторые очертания, переставая быть той колеей деревьев, что мелькала по бокам от машины до этого.

И автомобиль сворачивает. Опять. И снова никакой инерции.

И эту дорогу Олег знает.

Он знает ее, но отказывается верить.

– Это… невозможно, – шепчет он, вплотную прижавшись к стеклу лицом.

Но машина уверенно идет по дороге, на которой всего через минуту появится огромная, слегка проржавевшая вывеска «Нетлевск».

Раскрыв рот, Олег встречает эту самую вывеску взглядом. Его руки дрожат. Он не верит, что подобное возможно, но видит прямо сейчас перед своими глазами знакомые дома до боли знакомых улиц. Слышит, как оттопыривается щеколда, и понимает, что теперь может выйти из автомобиля. Вот только боится. И не потому, что автомобиль еще едет. Даже когда он остановится, бояться Олег не перестанет.

И тут это происходит – машина плавно сбрасывает скорость… и останавливается.

Прямо напротив дома его матери.

Удивленные жители – соседи и близкие мамины друзья – разглядывают автомобиль, пытаясь понять, кто это такой подъехал к, казалось бы, тихой и не особо общительной женщине, вырастившей в одиночку двоих детей от двух разных отцов.

Он достает смартфон, чтобы убедиться, что сегодня – по-прежнему воскресенье, а не утро понедельника. И две маленькие буковки «вс» немного пугают его.

Из дома выходит Никита. Его глаза красные. Он внимательно смотрит на черный автомобиль, и Олегу кажется, что он видит его через черное непроглядное стекло. Но он не видит. И лишь молча ожидает, когда из машины вылезет незваный гость.

– Я не могу быть здесь, – шепчет Олег, боясь подходить к двери. – Это просто невозможно.

Ему до сих пор кажется, что это какой-то трюк. Сейчас он подойдет к двери – откроет ее, и окажется, что он по-прежнему в городе, в котором учится. Не дома. Он попросту не может здесь быть.

Сглотнув, Олег сползает на пол салона с раскрытым от недоумения ртом. Его сердце колотится.

Ползком он добирается до двери и тянет рукоять. Дверца легко подается, и сразу отворяется.

Никакого города. Никакой столицы. В салон проникает характерный запах деревни. Запах, с которым Олег прожил все свои первые восемнадцать лет жизни. Звук работающего неподалеку трактора и петушиные крики.

Он снова сглатывает… и выбирается наружу, едва стоя на ногах.

Глаза Никиты округляются от удивления, и раскрывается рот.

Олег и сам не понимает ровным счетом ничего, и вдруг мир плавно устремляется куда-то вбок и вниз. Последнее, что он видит – это колесо его лимузина.

Ощущает удар.

А затем мир погружается во тьму.

Глава 2

Как раз в то время, когда Олег находился в состоянии свободного падения, по длинному, широкому коридору быстро шагали элегантные женские ножки на высоких каблуках-шпильках. И точно в то время, когда Олег прикладывается головой к земле, руки этой женщины толкают перед собой массивные деревянные двери, и те распахиваются, открывая вид на огромную комнату, являющуюся и спальней, и кабинетом, и даже ванной одновременно. Выполненная в старинном стиле, эта часть особняка мигом переносила посетителей в средние века – ни единого современного прибора, никакой техники и никакого электричества. Вместо лампочек комнату освещают свечи в золотых канделябрах, а на письменном столе, вместо компьютера, разложены листы пожелтевшей бумаги, чернильница и перо.

В самом центре комнаты расстелена шкура черного медведя, который при жизни, судя по размерам шкуры, был в высоту метра два с половиной. Прямо на шкуре установлено красное мягкое кресло, и на нем, словно на троне, восседает мужчина с угольно-черными волосами. Его губы обрамляет аккуратная бородка, соединяющаяся с усами, такая же черная. Ноги мужчины расставлены в разные стороны, брюки спущены до стоп, и прямо между его обнаженными коленями, прикрывая собой его хозяйство, трудится стройная блондинка. Она стоит перед ним на коленях, а ее златовласая голова то поднимается, то опускается.

Сам мужчина тут же переводит взгляд на незваную гостью и разводит руки в стороны. Его лицо озаряет улыбка.

– Сестренка! – кричит он, раскрывая рот ровно настолько, насколько позволяет торчащая из него сигара. Девушка, до этого момента добросовестно исполняющая свою работу, внезапно замирает, и мужчина кладет на ее макушку руку, давит вниз. – А ты не отвлекайся.

Девушка продолжает, но как-то неуверенно.

– Ты потерял папин лимузин, Давид? – скрестив руки на груди, грозно спрашивает девушка на шпильках. Ее иссиня-черные волосы элегантно обрамляют оголенные плечи и частично спадают на грудь. Ее черное платье всегда нравилось Давиду. Оно идеально подчеркивало все ее великолепные формы и, не будь она его сестрой, пусть даже родной лишь по отцу, он давно бы ее трахнул.

– Никого я не терял, куколка, – он затягивается и выпускает в ее сторону клубы сизого дыма. – Разве возможно потерять то, что тебе не принадлежит? Машинка гуляет сама по себе. Куда хочет, туда и едет.

– А это ничего, что… машинка… – она вычеканивает это слово чуть ли не по буквам, – нашла нашего братика?

– Четвертый найден?.. – улыбка мигом исчезает с его лица.

– Сегодня утром лимузин впервые за последние четыре года проехал по тайной тропе. А затем, через полчаса, снова.

Давид сглатывает.

– Мы же так и не смогли ее заставить… я думал, после смерти отца…

– Бьюсь об заклад, тут постарался Ягужинский.

– Сучий… – лицо Давида наливается кровью. – Пошла на хер!

Он отбрасывает блондинку в сторону и встает. Его торчащий отросток внушительных размеров нацеливается прямо на стоящую у дверей сестру, и она даже несколько секунд на него смотрит с нескрываемым интересом.

Давид в это время наклоняется, чтобы надеть брюки и ловит ее взгляд.

– Что?! Пиписек раньше не видела?

Девушка поднимает взгляд на брата.

– Можешь его чмокнуть! – выплевывает он и пытается засунуть свой член в брюки. Безрезультатно. – Падла! Иди сюда! – кричит он блондинке, молча сидящей на шкуре медведя, и та тут же повинуется, правда с небольшим испугом на лице.

Давид бросает девушку на кресло, разворачивая к себе спиной и пристраивается сзади.

– Я сейчас! – кричит он сестре, проникая в девушку. – А то этот гад еще долго будет так торчать, – договорив, Давид начинает быстро, насколько это возможно, иметь свою гостью.

Закатив глаза, брюнетка выходит из комнаты не закрывая двери.

***

Олег просыпается на кушетке под капельницей.

Рядом стоит Алина Глебовна, сорокалетняя медсестра, весящая не менее девяноста килограмм, и потому фамилия Большакова подходила к ней прям по-гоголевски. Она готовится переустановить капельницу, так как первая подходит к концу.

– Привет, Олежка, – говорит она своим полубасом. Несмотря на свой грозный вид, на самом деле женщина она весьма добрая… по крайней мере до тех пор, пока разговор не начинает касаться религии. Если себя Олег относит к просто атеистам, то вот Алина Глебовна была самым что ни на есть борцом за безбожность. Местный священник как-то и вовсе назвал ее еретичкой, но это Олег знал уже исключительно со слов брата.

– Здравствуйте, Алина Глебовна, – когда Олег пошел в школу, она уже тогда работала в ней медсестрой, и потому, можно сказать, она знала его всю жизнь.

– Знаю, почему ты напился… и я понимаю… это тяжело, – ей трудно подбирать слова, – но…

– Я знаю. Я сглупил, – признается Олег и отворачивается к стене. Ему кажется, что из глаз полются вот-вот слезы.