Митчелл. Личное дело

Где-то среди гула человеческих голосов, сигналов машин и громыхающей музыки из крошечных китайских магазинчиков я различаю сирену полицейских машин. Ещё немного и мне начнёт мерещиться голос Мэтта.

Я прикладываю все оставшиеся силы, чтобы скорее добраться до людей, но падаю, не добравшись до оживлённого тротуара каких-то несколько десятков метров. Колени подкосились, и сколько бы я ни пытался зацепиться за стену и мусорные баки, всё равно упал.

Веки наливаются свинцом, дышать трудно и, кажется, я снова теряю сознание.

И вдруг шаги! Шаги так близко! Это точно человек, но я никак не могу подать признаков жизни. Сквозь закрытые веки я вижу яркий свет. Он всё равно слепит так же, как слепил бы, будь я с открытыми глазами.

– Эй! – крикнул мужчина. – Эй, сюда! Он здесь! Детектив Дормер, он здесь! Здесь!

Дормер… Ох, а я-то уже грешным делом подумал, что сбрендил. Мэтт… Он искал меня. Значит, меня долго не было. Но бежит ко мне не он. Точно не он. У Мэтта шаги тяжелее и громче, а этот человек будто бы порхает. Я почувствовал лёгкий аромат ладана и церковных свеч, и не смог не улыбнуться. Не знаю, улыбнулся ли я на самом деле или это случилось только в моей голове, но это нисколько не отрицает факта, что ко мне бежит мой дорогой священник.

Он грохнулся на колени рядом со мной – я даже в своих коленях боль почувствовал, – и обнял моё лицо ладонями.

– Митчелл! Митчелл! – он прижался ко мне со всей силой. Несмотря на боль в груди, я всё равно рад, что он обнимает меня. – Чёрт бы тебя, Митч! – его голос задрожал. – Эй, кто-нибудь! Ему нужен врач!

– Врача, живо! – рычал Мэтт, приближаясь к нам. – Митч, вот же ты… – он не закончил и вместо слова только гневно зарычал. – Митч, да что с тобой не так?!

Мне стало тепло внутри, спокойно. Наверное, поэтому я утонул в какой-то неге и отключился.

Без следа

В больничных стенах пахнет всегда одинаково: хлоркой, антисептиками с примесью крови и вчерашним куриным бульоном. И без того насыщенный букет щедро приправлен специфическим запахом медикаментов. Его ни с чем не спутаешь! По-моему, в каком бы уголке мира ты ни был, таблетки везде пахнут одинаково.

Из-за запаха я могу определить, где нахожу, не открывая глаз.

Постепенно во всё тело возвращаются ощущения. Вот и пальцы рук уже не кажутся чем-то чужеродным, и ноги почти не ватные, зато в груди всё также болит. Рядом пищит один из многочисленных приборов. Один из них – судя по всему тот, что следит за перепадами моего давления и пульса, – запищал, стоило мне пошевелиться.

Я с трудом поднял веки. Картинка расплывается, фокуса никакого, но всё-таки я вижу. А сбитый фокус – это временно.

Буквально через две минуты я услышал торопливые шаги, а затем и женский голос. Медсестра, от которой сильно пахнет таблетками. Похоже, этот жуткий запах пропитал не только её бирюзовую форму, но и волосы бедной девушки.

– Мистер Хилл? – её рука легла рядом с моим плечом. – Мистер Хилл, Вы меня слышите?

– Как не услышать такой красивый голос? – я попытался улыбнулся. Мышцы лица всё ещё «спят». – Долго я здесь?

– Трое суток, – кожа девушки хоть и очень смуглая, но порозовела от смущения. – Как Вы себя чувствуете?

– Бывало и лучше.

– Ничего, – она неловко разгладила складки пододеяльника, – скоро поправитесь! Будете ещё лучше себя чувствовать!

– Очень надеюсь.

На этот раз моя улыбка выглядела не так жутко, как в первый раз после пробуждения. Я заметил вышитое имя на нагрудном кармане девушки – Шанти Варма. Имя индийского происхождения, если не ошибаюсь. У Шанти иссиня-чёрные густые волосы, затянутые в толстую косу, большие чёрные глаза и смуглая кожа.

– Я сообщу вашим близким, что Вы очнулись, – мисс Варма вытащила из моей руки иглу капельницы и заклеила крошечную кровоточащую ранку пластырем. – Я ещё не видела, чтобы священники так переживали о своих прихожанах.

– Священник?

– Да, – Шанти кивнула. – Бледный такой, тёмные волосы, высокий, – медсестра указала его примерный рост, но сделала это неуверенно. – Просидел здесь до утра, а потом ушёл. На службу, кажется.

– Да, это на него похоже, – из груди вырвался короткий смешок. – При мне были какие-то вещи?

– Всё детективы из полиции забрали. Всю Вашу одежду забрали.

Медсестру громко позвали из коридора по имени.

– Ой, мне нужно идти, мистер Хилл! – заулыбалась она. – Приятно было, наконец, познакомиться! – мисс Варма обернулась, остановившись в дверях. – А то всё молчите и молчите.

После визита милой медсестры я ещё немного разглядывал свою палату – на большее сил у меня пока не хватает, – и не заметил, как провалился в сон. Не знаю, сколько времени прошло, как я почувствовал рядом знакомый запах крепких сигарет и дешёвого кислого кофе.

Я приоткрыл глаза. Мэтт нервно расхаживает по палате. Повесил куртку на спинку стула и всё ходит, пялясь в телефон. Туда-сюда, туда-сюда. Наконец он остановился и повернулся в мою сторону, но всё равно продолжает смотреть исключительно в мобильник.

– Чёрт! – приглушённо шипел он. Затем набрал чей-то номер и приложил телефон к уху. – И что это, чёрт возьми, значит?! Не нашли… – выпалил Дормер. – Так ищите! Отвлекают мысли о конце смены? В архив отправлю! Не выйдут, пока каждую бумажку мне вручную не перепишут! Так и передай! – он гневно нажал кнопку завершения вызова и добавил всё также тихо: – Расслабились мне тут!

– Зато ты как оголённый провод, – усмехнулся я. – Привет, Мэтти!

– Митч… – с запалом начал Дормер, даже подскочив на месте от злости. – Я тебя придушу! Я тебя, клянусь, придушу вот этими голыми руками! Стоит только вернуться к спокойной жизни, так ты обязательно вляпаешься в что-нибудь новое! И мне постоянно приходится тебя вытаскивать!

– Я тоже по тебе скучал.

Мэтт шумно выдохнул и наконец сел.

– Как ты вообще? – спросил он. – Как тебя угораздило?

– Я отправлял тебе сообщение, – я приподнялся и сел в постели. – Стивенс…

– Марджори Стивенс, – напомнил Дормер. – Эйден сказал, она не вдавалась в подробности дела, но вроде бы у неё что-то украли.

– Она сказала, что ты дал ей мой номер, – я слегка кивнул. – Её квартиру ограбили. Адрес она не назвала и предложила встретиться в паре кварталов от места, – детали, как назло, всплывали в воспоминаниях размытыми пятнами. Толку от них никакого. – Машина красная, прокатная. Номер не могу вспомнить, но я его видел.

– Если бы я кого-то к тебе отправил, то сказал бы.

– Я и подумал, что это странновато.

– Как выглядела эта твоя Марджори Стивенс?

– Тёмные волосы, высокая причёска… – смутно вспоминал я. Даже лица не могу её вспомнить. Как часто со мной случаются подобные провалы в памяти? – Слушай, на ней была одежда из масс-маркета. Голубые джинсы и неоново-розовый свитер. Но сумка и маникюр у неё очень дорогие. Не помню, как выглядела сумка, но я сразу отметил, что она дорогая.

– Решила надеть что-то неброское, – задумчиво размышлял Мэтт, – но забыла про детали… Ещё что помнишь?

– Я очнулся в заброшенном жилом здании. Я лежал на полу, со мной сидел какой-то мужчина. Молодой. Но я его не видел, у меня на голове была наволочка. Потом пришла женщина и сказала, что нужно уезжать. Они что-то мне кололи, – я задумался и вспомнил: – Там где-то рядом с покрывалом, на котором я лежал, должен валяться шприц. Он полный.

– Медики нашли у тебя в крови целый коктейль, – Дормер неприятно поморщился. – Как ты ещё там не помер от такого?

Вместо внятного ответа я только пожал плечами. Действительно, как? У меня было мимолётное ощущение, что вот-вот на самом деле издам свой последний вздох, пока брёл по лестнице в темноте за призраком в виде Рут Дэвис. И почему она? Не Эйдена, а Рут. Даже странно. Я не задумывался об этом тогда – да и не к месту было, – зато сейчас мне не даёт это покоя.

А Мэтт как будто знает, о чём я думаю:

– Знаешь, я во всю эту паранормальную фигню не верю, – Дормер дёрнул плечами, похоже, вспомнил то «не верю», которое видел собственными глазами. – Но Эйден звонил Рут и… – он замялся и не то побледнел, не то порозовел, а затем снова поднял на меня глаза. – В общем, Рут как-то сказала, что видит тебя, и ты идёшь за ней. Тебе плохо, но ты упрямый, – Мэтт нервно усмехнулся и вытер нос рукавом куртки. – Даже в какой-то момент указала направление и улицу, где мы найдём тебя. И знаешь, что самое интересное? Мы ведь действительно тебя нашли там, где она сказала.

– Я всё думал, что просто с ума съехал или меня так от повело от того, что мне вкололи.

– Я бы и сам сомневался. Ну ты знаешь! – небрежно воскликнул он. – Но я видел это. Мы нашли тебя.

– Ты никогда особо не доверял Рут, – сказал я. – Даже когда столкнулся с Кэйтлин, помнишь? – я покачал головой. – Ты упрям до безобразия.

– Не будь я таким упрямым, Митч, сейчас бы толпа полицейских не обыскивала заброшенные дома в поисках твоих вещей.

– Уже есть что-нибудь?

Мэтт ссутулился и удручённо помотал головой.

Весь его вид говорит за него – шансы просто ничтожные. Мой друг поправил лацканы потасканной кожаной куртки, по привычке достал пачку сигарет из кармана, потом, правда, вспомнил, что в больнице не курят, и сунул их обратно.

– Четыре огромных корпуса. Как общежитие, – вздохнул Дормер. – Куча выходов, углов, которых вообще на плане нет…

– Продумали всё, – невесело подметил я. – Значит, они это давно планировали.

– Естественно, давно! – снова вспыхнул Мэтт, вскочив со стула. – Такого громилу, как ты, похитить! – он хмыкнул и сел обратно, наклонившись ко мне с заговорщицким видом: – Митч, ты точно больше ничего не помнишь? Три дня от тебя ни слуху ни духу. Ты уверен, что ничего, кроме чёртовой наволочки не помнишь?

– Три дня?! – не смог я сдержать удивления. – Подожди, медсестра сказала, я здесь три дня. Так ещё и до этого…

– Стали бы мы тебя искать такой толпой? – выплюнул Мэтт. – Мне бы никто этого не позволил.

– Ты завёл дело?

– Естественно! – Дормер снова вскочил со стула и сделал пару больших шагов от больничной койки. – У меня было заявление Фроста, твоё странное сообщение, и это прокатило. Когда ты не отвечал вторые сутки, мы официально взялись за твои поиски.

Мэтт сказал ещё пару слов о том, как он с нарядом полиции прочёсывал город и пытался вычислить, где меня искать. Даже проболтался о том, что до смерти боялся найти мой хладный труп, но быстро взял себя в руки, горделиво задрал подбородок и попытался перевести всё это в нелепую шутку. Я в свою очередь сделал вид, что действительно поверил – это была всего лишь шутка.

Чуть позже Мэтту позвонил Колин Саммерс и настойчиво попросил приехать в участок. Не то полицейские всё-таки что-то нашли в заброшенных зданиях, не то Майк закончил возиться с уликами с места моего обнаружения. В любом случае, я не разобрал, что именно сказал Колин, а Мэтт не стал вдаваться в подробности. Мой друг просто попрощался и уехал.

Несмотря на то, что от встречи с Мэттом мой мозг активно начал выдвигать предположения, где я мог пропадать целых три дня и что я всё это время делал, усталость оказалась сильнее. Меня клонит в сон. Я опустился на подушку и, кажется, только подумать успел о том, что неплохо было бы вздремнуть, как провалился в объятия Морфея.

Впервые за долгое время я вижу сон. Впрочем, вряд ли настоящим сном можно назвать какие-то смазанные бессмысленные картинки. Кажется, мне привиделась та комната, где я очнулся и тёмная лестница. Где-то вдалеке сияет полупризрачный, полусказочный силуэт Рут Дэвис. Кажется, я отдалённо слышу её голос, но даже в сновидении понимаю, что это лишь часть смутного воспоминания. Мыслительный процесс просто играет со мной злую шутку.

Не знаю, сколько я пребывал с своих спутанных, разрозненных воспоминаниях, прежде чем замер от знакомого запаха. Ладан тонкой струйкой проник в мой сон и опутал собой всё, что я вижу. Как тонкая светящаяся паутинка на каждой тени.

Сквозь сон я почувствовал, как мои губы невольно растянулись в улыбке. Смазанные видения растаяли перед глазами, и я очнулся с глубоким выдохом. Эйден в этот момент вешал куртку на спинку стула.

– Привет! – улыбнулся я, глядя на священника. – Давно не виделись.

Фрост тут же покраснел и начал извиняться за то, что не смог прийти пораньше. Я положил руку на его ладони, сложенные вместе.

– Не смог прийти пораньше, прости, – снова сказал он, опустившись на стул.

– Да брось! – выдохнул я. – Это же я. Всё в порядке.

Фрост смущенно заулыбался, опустив глаза.

– Все медсёстры только о тебе и говорят. «Такой красавчик!» – передразнивал он. – Ты им нравишься.

– Мне-то какое дело? – ответил я и приподнялся на руках, чтобы сесть. – Я всё равно здесь не задержусь.

– Задержишься! – воскликнул Эйден. – Сколько нужно, столько и будешь здесь!

– Да что это с тобой?! – я обвёл его фигуру непонимающим взглядом. – Я взрослый человек и сам решу.

– Когда дело касается твоего здоровья, то ты превращаешься в такого же взрослого, как малышка Джой! – настаивал Фрост. Он даже встал, грозно глядя на меня, и сложил руки на груди для большей убедительности. – Будешь в больнице столько, сколько потребуется, – а затем строго добавил: – И даже не вздумай сбежать.

– Значит, ты не будешь рад видеть меня дома?

Эйден заметался и не сразу нашёл что ответить, но всё-таки спустя минуту сообразил:

– Митчелл, это касается твоей жизни!

– Насколько ты видишь, я живой, – отмахнулся я и сел поудобнее. – И вполне хорошо себя чувствую.

– Митчелл! – по-прежнему возражал священник. – Митчелл, это серьёзно!

– Да что с тобой? – я уже собрался спустить ноги на пол и встать, как вспомнил, что всю мою одежду забрала полиция, и передумал. Пусть я чувствую себя не очень хорошо, но это совсем не повод разгуливать с голым задом. – Эйден, что-то не так? Ты ведь ничего от меня не скрываешь?

Фрост нерешительно подошёл к двери и закрыл её, а затем вернулся к стулу. Он сел, нервно потирая запястья, и никак не может посмотреть на меня.

Я не придал этому значения раньше, но Эйден выглядит уставшим и замученным. Даже когда он просто не высыпается, у него не такое лицо. Оно просто не выспавшееся, а сейчас… Я предполагал, что моё исчезновение заставит друзей понервничать, но даже подумать не мог, что настолько.

Наконец, священник взял себя в руки и поднял на меня глаза.

– Я боялся, что тебя больше нет.

– Поэтому позвонил Рут?

Вместо ответа Эйден только кивнул.

– Пусть это звучит непростительно эгоистично, и это совсем не то, что ты должен сейчас слышать от меня и кого-либо ещё, – затараторил он, поднимаясь со стула, – но я бы этого не вынес, – священник снова вскочил. – Если бы тебя не стало, Митч…

– Я знаю. Поэтому я всё ещё здесь. Заметил?

Фрост не смог сдержать нервной улыбки. Он покачал головой и пробубнил что-то не то на иврите, не то на русском. Языки я плохо различаю, а когда Эйден говорит тихо или в сторону, так это вообще издевательство – я могу какой-нибудь китайский запросто перепутать с итальянским!

Священник немного расслабился.

– Зря вспылил, – негромко сказал он, потирая пальцами переносицу. – Я просто за тебя переживаю.

Должен ли я говорить, как приятно мне это слышать? Не думаю. На моём лице и так всё большими буквами написано. Может быть, не так явно, как хотелось бы, но точно написано.

Эйден побыл у меня ещё около двух часов. Всё рассказывал, как дела дома и немного о своих прихожанах. Разговоров о церкви, о Боге мне действительно очень не хватало. Пусть я был в невменяемом состоянии, но я заметил их отсутствие.

Когда же Эйден собирался уходить, я попросил его принести мне одежду. Священник отнёсся к такой просьбе с недоверием, но пообещал выполнить. Всё ещё боится, что я сбегу из больницы раньше, чем меня отпустят врачи.

Конечно же, сбегу! Что мне здесь делать? Я чувствую себя вполне здоровым. Немного уставшим, но тем не менее здоровым. В больнице лежат те, кто чувствует себя неважно, а я не из них. Так что самое время вернуться к работе. Тем более, когда ещё выпадет шанс расследовать дело, которое завели из-за тебя самого?

Ближе к ночи сил прибавилось. Теперь не могу уснуть. Ни с выключенным светом, ни с принятой таблеткой успокоительного. Голову занимают смазанные картинки, которые я видел во сне. У меня есть ощущение, что они имеют значение. Возможно, они и есть ответ на вопрос: где я провёл те три дня, пока меня искали друзья. Только вот разобрать бы эти цветные пятна на понятные изображения…

В час ночи в коридорах больницы погас свет. Меня пришла проведать одна из медсестёр. От её предложения принять ещё одну таблетку успокоительного я, конечно же, наотрез отказался.

Под рукой ни одной бумажки. Ни телефона, ни блокнота, ни ручки. Как выяснилось позже, детектив Дормер любезно распорядился, чтобы медперсонал ни при каких не выдавал мне пишущие принадлежности, чтобы я не напрягал свою «больную голову и ослабленный организм» работой.

Ничего! Я ему это припомню! Ещё как припомню!

Но всё-таки я уснул. Когда за окном забрезжил оранжевый рассвет, я повернулся на бок, понаблюдать за поднимающимся солнцем. Думаю о чашке горячего кофе, которую выпью сразу же, как покину стены больницы. О крепкой, тлеющей сигарете с сизым дымом в моей руке. Буду пить кофе и курить, дожидаясь автобуса.

Первым делом поеду увидеть Эйдена. Я уверен, что он даже подозревать не будет, что я сбегу из больницы. Вряд ли на его лице будет большая радость, когда он случайно узнает меня среди прихожан, но ругаться на меня он всё-таки не станет. Не при людях, не в церкви, по крайней мере. А я буду улыбаться и делать вид, будто вижу его впервые и вообще случайно попал на службу.

Под такие приятные мысли я и задремал. Чётко помню момент, когда сладкая дремота, сквозь которую я слышал тихие голоса медсестёр и их усталые шаркающие шаги по коридору, сменилась крепким сном. Через него я не слышал уже ничего. Даже пикающих приборов над ухом.

Я проснулся в десятом часу утра. По привычке потянулся и понял, что боль в груди уменьшилась в разы. Почти не чувствуется, а значит мне точно пора возвращаться к работе. На стуле у кровати оставлен большой пакет с запиской. На бумажке всего одна фраза: «Не заставляй меня пожалеть об этом».

Улыбка сама собой появилась на моём лице. Я оделся и почувствовал себя ещё лучше. В кармане куртки Эйден оставил мне немного денег. Ровно столько, сколько понадобится, чтобы купить маленький стакан кофе и добраться до дома. Не больше.

Спустя пару минут я стоял на улице и с наслаждением вдыхал затуманенный выхлопными газами городской воздух полной грудью. Что может быть лучше? Сколько раз за свою жизнь слышал, что свежий воздух, далёких от больших городов поселений, намного полезнее и вдыхается приятнее, столько же я с этим мнением не соглашаюсь. От свежего воздуха мне тяжело дышать.

Ещё бы сигарету и немного кофе, так я вообще буду чувствовать себя как никогда отлично.

До полицейского участка от больницы идти около получаса. Я прикинул расстояние со всеми остановками на передышку – сердце всё ещё даёт о себе знать, когда я иду своим привычным шагом. Мне понадобиться час, не меньше. Я поднял голову к небу, чтобы убедиться, что в отведённое время не попаду под дождь или снег.

Небо затянуто тяжёлыми тучами, но погода в последнее время как непредсказуема, что ни в чём нельзя быть уверенным. Казалось бы, декабрь! На прошлой неделе, кажется, во вторник, всё утро лил дождь. Я вышел из дома и, пока добрался до места, а это минут пятнадцать, вместо дождя на голову стали сыпаться хлопья снега. Вода под ногами превратилась в лёд, а тротуары соответственно стали настоящим катком.

И всё же я решил идти наведаться в участок.

Дорога заняла ровно сорок минут. Останавливался я не так часто, как предполагал. Наверное, поэтому добрался быстрее, чем рассчитывал. Я отсутствовал в реальности целую неделю и, в это время мою голову посещали странные мысли – будто всё вокруг за такой незначительный промежуток времени поменялось до неузнаваемости. Но в участке всё по-прежнему. Та же выбеленная перед морозами лестница, знакомые лица, автомобильные номера и Мэтт, который с хмурым видом смачно затягивается бесчисленной сигаретой за сегодня.

Старого друга я заметил издалека, а он меня, похоже, нет. Я подошёл ближе, даже успел подняться на пару ступенек по главной лестнице, но Мэтт до сих пор не обратил на меня никакого внимания. Это как будто бы обидно. Да, «как будто бы», потому что на самом деле мне не обидно. Наверное, должно быть, но нет.

Мэтт затушил сигарету, опять докурив до самого фильтра. Он развернулся на каблуках поношенных ботинок и направился в участок.

Я не выдержал и развёл руками от удивления:

– Ты меня игнорируешь?! – воскликнул я как можно громче.

Мэттью подпрыгнул от неожиданности и вжал голову в плечи. Только потом он обернулся, одарив меня недовольным взглядом. Правда, блестящие глаза всё-таки выдают настоящие эмоции моего друга – он рад меня видеть.

– Какого чёрта ты здесь делаешь, Митч?! – Дормер решительно двинулся на меня практически с кулаками. – Ты должен быть в больнице! Лечиться!

– Я здоров, – гордо ответил я. – Здоров как бык. Да на мне пахать можно!

– Митч, ты издеваешься?! – не унимался полицейский. – Как ты вообще из больницы вышел? Я же все твои вещи забрал на экспертизу! – Мэтт хмуро глядел на меня, а потом всё-так догадался. Он закрыл глаза ладонью и тяжело выдохнул. – Надо было и посетителей к тебе не пускать.

– Тогда бы Эйден тебя убил, – улыбнулся я, представляя, как Мэтту пришлось бы бороться с Фростом. – Слушай, а сигареты не найдётся?

– Тебе нельзя.

– Да брось, Мэтти! – я похлопал его по плечу, притягивая к себе. – Ты всё время так говоришь! А потом всё равно даёшь закурить.

Дормер пробормотал что-то неразборчивое и чуть ли не швырнул в меня полупустую пачку с зажигалкой. Я сразу же закурил, и жизнь показалась мне ещё лучше. Я прислонился к холодной и влажной стене, слегка запрокинув голову. Дым согревает. Не замечал этого раньше.

Мэтт стоит напротив, наблюдая за мной из-под нахмуренных бровей.

– Ты мне жизнь спас, – блаженно выдохнул я и нехотя растёр дымящийся фильтр сигареты о жестяную банку-пепельницу. – Ты настоящий друг, Мэтт.

– Я просто тебе потакаю, – без особой радости отозвался Дормер, дёрнув дверь на себя. – Я! Детектив полиции не могу отказать какому-то частнику! Какой позор!

– Мы вообще-то напарники! – возразил я, следуя за ним в участок. – И друзья!

– Мы были напарниками, Митч, – вдруг он остановился и развернулся ко мне, тыча в меня указательным пальцем. – А это дело, Митчелл, только моё. Ты в нём – жертва, – чётко выговорил Дормер. – Жертва, слышишь? Ты здесь не детектив, а пострадавший. И я хочу… – вдохновенно продолжал мой друг, не опуская руку. – Я хочу, чтобы ты сидел дома, отдыхал, пока я занимаюсь расследованием, ясно? И если я позвоню и попрошу тебя явиться на допрос, ты сразу же приедешь, – он наконец выдохся. – И не будешь пытаться сам найти похитителей.

– Так их было несколько?

Дормер прорычал что-то неясное и насупился, прожигая меня взглядом.

– Ты невыносим! Митчелл, сколько можно?!

Пока Мэтт раз за разом «взрывался», я отвёл нас от посторонних глаз на кухню и поставил чайник. Если нос меня не обманывает, то на этой кухне действительно в кое-то веке появился нормальный кофе. Пусть в фильтр-пакетах, зато молотый, а не растворимый.

Дормер устало плюхнулся на стул и смотрит на меня несчастными глазами.

– Я пытаюсь быть хорошим другом, Митч! – почти простонал он. – Я пытаюсь уберечь тебя от опасностей.

– Мэтт, ты отличный друг, когда не относишься ко мне как к ребёнку, – я похлопал его по плечу и наконец налил нам кофе. – Я в порядке! Разве не видишь? И посуди сам, стал бы Эйден приносить мне одежду, если бы не был уверен, что я в порядке?

Детектив полиции опустил глаза к чашке. Похоже, Мэтт, наконец-то, со мной согласился.

– Так и что там по моему делу?

– Полный ноль, Митч, – протянул Мэттью. – Я бы и хотел сказать что-нибудь путное, но у нас до сих пор ничего нет. Ни единой зацепки.

– Нашли то здание, где я был?

– Вроде да, – пожал он плечами, – а вроде и нет, – Мэтт сделал глоток кофе. – Нашли комнату в дальнем здании, на третьем этаже. Покрывало, куча мусора, старый телек. Ничего такого, – он отпил ещё. – С покрывалом с утра возится Майк. Надеюсь, он что-нибудь найдёт.

– А шприц? Шприц нашли?

– Саммерс всё ещё там. Если что-то найдут, он позвонит.

– А сам-то что думаешь?

Мэтт скривился, крутя в руках горячую чашку.

– Да бессмыслица какая-то, Митч. Я вчера весь день искал хоть какой-то след похитителей в Брайтон-Бич. Прикинул, на какую остановку ты мог приехать, плюс пара кварталов, которые вы со Стивенс проехали на машине, – Мэтт резко приосанился. – Но никто ничего не видел! Ни красных машин, ни тебя, – он взял паузу. – Какой бы ни была сильной женщина, такого кабана, как ты, она бы не вытащила на улицу. И в машину бы сама не затащила. Значит с ней кто-то был. Но местные вообще всё отрицают, – Мэтт собирался треснуть со злости кулаком по столу, но в последний момент передумал и мягко опустил сжатый кулак на колено. – Кто-то мне вообще заявил, что чужие к ним не ходят, а значит и тебя не могло там быть.