Пророчество. Дракон просыпается в полдень

Боррэгон кинул настороженный взгляд на обернувшегося парня. И удивлённо нахмурился. Монах смотрел на него так, словно в первый раз его видел. И взгляд его был пустым и безразличным, совсем не похожим на живой любознательный взгляд того Эля, которого знал Борр.

Что произошло, пока его не было? Какую очередную подлость сотворил Фэррон?

– Ты сейчас отнесёшь Эля в Лэнмар, – скомандовал маг. – На шее отнесёшь, не в когтях. Высадишь за городом, так, чтобы тебя никто не видел. Подождёшь его возвращения и отнесёшь обратно. Всё понял?

– А где я тогда позавтракаю, если в лесу его ждать буду? – угрюмо проворчал Борр.

– Травку пощиплешь, – издевательски ухмыльнулся Фэррон и рявкнул: – Я что, тебя ещё и кормить обязан? Не маленький, разберёшься. Главное, чтобы возле города тебя никто не видел!

Борр молча кивнул. Он уже давно понял, что ждать милостей от своего хозяина бесполезно. И решил, что поохотится по дороге. Эль добрый, не даст ему с голоду умереть.

– Всё, Эль, – голос злобного мага опять зажурчал ручьём. – Ты знаешь, что делать. Жду вас вечером обратно.

– Конечно, господин. Я всё исполню, – склонил голову Эль.

Господин?!

Борр снова внимательно посмотрел на молодого монаха. Но тот уже выпрямился и прошёл мимо дракона к двери.

– А ты чего стоишь? – прикрикнул на Борра Фэррон. – Быстро за ним!

Борр развернулся и кинулся следом.

На площадке перед замком Боррэгон обратился в дракона. Эль, не говоря ни слова, по крылу быстро забрался ему на шею, уселся, как на коня, сжав её коленями. Борр хотел рыкнуть сердито на этого наглеца, выбравшего самое удобное для себя и самое неудобное для дракона место, но поймал прищуренный взгляд Фэррона и снова промолчал, отложив и этот случай в копилочку памяти, куда складывал все перенесённые унижения в надежде когда-нибудь за них рассчитаться. И, взлетев, взял курс на Лэнмар.

Полдороги пролетели молча. Эль сидел неподвижно, и Борр, пару раз оглянувшись на него, заметил, что тот даже по сторонам не смотрит, не любопытствует. Вспомнил, как нёс Эля к Фэррону. Тогда, даже будучи испуганным и летящим в не самом удобном положении, парнишка всё равно смотрел на пролетающие под ним виды с восторгом первооткрывателя и даже пару раз охнул от красоты открывшегося ему вида. А сейчас летит с таким равнодушием, словно видел это всё уже сотни раз и все эти горные пейзажи ему смертельно надоели.

Что же всё-таки сотворил с парнем Фэррон?

Примерно на середине дороги желудок дракона окончательно взбунтовался, и Боррэгон стал высматривать внизу какую-нибудь живность для охоты. Увидел горного козла и, не ожидая возражений, предупредил парня:

– Эль, держись крепче, я хочу поохотиться, голоден очень.

Но мальчишка вдруг сильнее сжал его шею ногами и командным голосом заявил:

– Господин запретил останавливаться по дороге. Мы летим дальше.

– Но Эль… – растерялся дракон. – Задержимся минут на пять, не больше. Я потом наверстаю, полечу быстрее.

– Мы летим дальше, Борр, – жёстко скомандовал Эль, и Борр, мысленно выругавшись, подчинился и только тоскливым взглядом проводил скрывшегося среди камней козла.

Нет, это – не Эль. Тот бы не стал запрещать охотиться голодному дракону. Как же выяснить, что произошло?

– Эль, – осторожно начал Боррэгон. – А ты помнишь, как мы с тобой два дня по горам шли? А потом я тебя к Фэррону унёс, помнишь? Мы ещё в пещере ночевали, и я тебя мясом кормил. И куртку тебе когтями порвал нечаянно. Наверное, поэтому ты сейчас в плаще летишь.

– Ты лжёшь, дракон, – уверенно ответил Эль. – Я этого не помню, потому что этого не было. Господин предупредил меня, что ты захочешь меня обмануть. Так что молчи и выполняй свою работу, Борр. Я всё равно не поверю тебе.

– Я лгу? – взъярился дракон, но тут же замолчал.

Нет, это – не Эль. Не Эль. Что же сделал Фэррон с парнем? Как заколдовал, что тот его господином называет и охотно ему подчиняется?

Боррэгон махал крыльями, погрузившись в мрачные размышления, не обращая внимания на дорогу. Впрочем, драконы никогда не теряли направления, даже когда в темноте летели. Включался у них внутренний компас, безошибочно приводящий в нужное место. Так что и теперь Борр не опасался пролететь мимо Лэнмара, и ничто не мешало ему предаваться сумрачным раздумьям.

А ведь жалко мальчишку. Такой был солнечный, светлый. А сейчас…

Борр снова повернул голову, взглянул на сидящего с выпрямленной спиной парня.

И ведь не пошевелился за всю дорогу. Сидит каменной статуей. И лицо такое… такое… неживое лицо, словно из него душу вынули.

Но не мог же Фэррон действительно лишить парня души?

Или мог?

Боррэгона даже передёрнуло от такой ужасной догадки.

«А ведь это ты виноват, – шепнул ему внутренний голос. – Ты принёс парня на погибель».

«Я не мог иначе, – стал оправдываться Борр. – Фэррон убил бы меня, если бы я не выполнил приказ. Да и клятва бы не дала его не исполнить».

Но внезапно и так не вовремя проснувшаяся совесть не замолкала, и Боррэгон, сжав зубы, быстрее замахал крыльями, стремясь скорее добраться до пункта назначения и снять с себя ставший таким непомерно тяжёлым груз.

В Лэнмар прилетели после обеда. Выполняя приказ Фэррона, Борр приземлился на небольшой поляне в лесу. Эль скатился по крылу и, бросив на ходу: – Жди меня здесь! – пошёл к дороге.

Но голодный дракон поспешно воскликнул, не желая сидеть на одном месте всё время отсутствия своего временного хозяина:

– Через два часа или через три?

– Через три, – буркнул Эль, не останавливаясь.

Борр облегчённо вздохнул и возблагодарил всех Богов за то, что пришло ему в голову уточнить время. Иначе пришлось бы ему сидеть голодом, выполняя приказ своего повелителя.

С трудом дождавшись, когда Эль скроется из виду, взлетел и полетел низко, над самыми деревьями, чтобы не заметили его случайные путники. Спешил на равнину, где заметил, пролетая с Элем, пасущихся среди зарослей густой травы диких лошадей. В животе уже бурчало так, что он боялся распугать свою добычу и, вероятно, из-за этого заторопился, увидев табун, и выдал себя раньше, чем хотел. Вожак, крупный конь буланой масти, заржал, предупреждая об опасности, и лошади с места взяли такой темп, что с первого захода Борр промахнулся и когти схватили только пучок травы. Но, как бы быстро не мчались лошади, удрать от разозлённого неудачей ящера удалось не всем, и через полчаса сытый и довольный дракон напился воды из протекающей неподалёку небольшой речушки и не спеша полетел обратно в лес ждать Эля.

Нашёл нужную полянку, обернулся в человека, растянулся на нагретой солнцем траве и задремал, отдыхая после сытного обеда, бессонной ночи и длительного перелёта.

ЛЭНМАР, СТОЛИЦА КЭТАНГА

До города Эль добрался быстро. Сказался опыт хождения по горам. Без проблем прошёл мимо стражников, охраняющих ворота, сообщив им цель визита: в гости к родственникам. И вскоре шёл по главной улице города, целенаправленно отыскивая нужный дом и не обращая внимания ни на цветущие клумбы, тянущиеся вдоль заборов, ни на разноцветную мозаику в окнах трактиров, ни на башенки и другие архитектурные изыски домов местной знати.

И вдруг услышал сзади шёпот:

– Смотри, смотри, Лунная Дева идёт! И опять одна. Догуляется девка, пристукнут её.

– Гляди, как бы она тебя не пристукнула, – хмыкнул второй голос. – Пробовал уже один. Она на него только посмотрела, даже пальцем не пошевелила, а он сразу в камень превратился.

– Врёшь!

– Чтоб мне лопнуть! Потом десять магов его оживляли, еле справились!

Эль внимательно посмотрел на приближающуюся девушку, шагнул в сторону, к забору, почти слившись с ним своим тёмным плащом. А двое простолюдинов, остановившихся неподалёку, продолжали свою увлекательную беседу.

– А она?

– А что она? Дальше пошла, как ни в чём не бывало. Зато больше к ней никто подходить не решается. Все поняли, что с ней лучше не связываться.

– А говорят, она бедным помогает и за сирот заступается?

– Это да. Тут не поспоришь. Любой бедняк к ней прийти может с жалобой, всех выслушает, не прогонит.

И перебил сам себя:

– Кланяйся уже!

Горожане сдёрнули шапки, поклонились низко. Девушка рассеянно скользнула по ним взглядом, кивнула приветливо и пошла дальше. Было видно, что мысли её далеки и от этой улицы, и от идущих навстречу людей.

Эля она не заметила, и он, настороженно посмотрев ей вслед, торопливо зашагал дальше, свернув в первый же проулок на случай, если пророчица решит обернуться.

Он, конечно, не поверил глупым россказням городских простаков, но Селена и без того была для него опасна, а подвергать риску свою важную миссию по спасению мира Эль не хотел. Да и господин строго-настрого велел избегать встреч с Лунной Девой и Тайными полицейскими.

Наконец, нужный дом был найден. Эль остановился перед высокими воротами, дважды нажал на кнопку звонка и приготовился ждать, когда ему откроют. Дом большой, пока звонок услышат, пока до ворот дойдут…

Но ему открыли мгновенно. Словно ждали у дверей, когда же он придёт.

Впрочем, может, так и было? Господин Эля – важная персона, его приказы должны исполняться незамедлительно.

Слуга провёл Эля к дому, где на крыльце уже стоял толстенький человечек с жиденькими волосами, заплетёнными по последней дворцовой моде в тощенькую косичку. В руках он держал большой свёрток.

Эль надменно посмотрел на придворного:

– Вы – Рэданн? Вам привет от старого друга.

– Благодарю, – кивнул тот и протянул Элю пакет: – Вот то, за чем вы пришли.

Эль забрал свёрток, положил его в болтающуюся на боку сумку, взятую специально для этой цели. И, больше не сказав ни слова, развернулся и пошёл обратно к воротам.

Рэданн с облегчением выдохнул, подождал, пока покинет Эль его двор и приказал слуге закрыть ворота на засов и больше не пускать сегодня никого, даже если этот «никто» начнёт ломиться с тараном. А сам зашёл в дом и начал собираться во дворец на бал, посвящённый дню рождения Его Величества, наконец-то перестав трястись от опасения, что случится что-то непредвиденное, и шкатулка не попадёт к своему адресату. Потому что то, что сделал бы с ним в этом случае Фэррон, Рэданн представлял себе очень живо, и предстающие перед ним картины ему совсем не нравились.

А Эль в это время уже подходил к неприметному трактиру, где должен был для отвода глаз снять на день комнату и где мог пообедать перед выполнением последнего этапа задания. Впрочем, долго рассиживаться за столом он не стал. Времени до начала праздника оставалось совсем немного, а шкатулка должна была оказаться в руках Лунной Девы до бала. Поэтому, быстро прожевав пару бутербродов с мясом и запив их стаканом травяного отвара, Эль прошёл в комнату и переоделся в оказавшуюся в свёртке одежду, сразу став похожим на посыльного. Взял в руки большую резную шкатулку из дорогого дерева, покрытую блестящим лаком, окинул оценивающим взглядом: дорогая вещь, хорошая. Такую не стыдно было бы и самой королеве подарить. Но внутрь заглядывать не стал: господин такого задания не давал, а самому Элю любопытничать было не интересно. Не его это дело, что господин собрался передать принцессе.

Положил шкатулку в красивую коробку с золотой надписью на красном фоне: «Её Высочеству прекрасной леди Селене с огромной благодарностью за всё, что она для нас сделала. Лорд Б.». Обвязал коробку лентой с огромным бантом, спрятал получившийся подарок в сумку. Надел на шею маскирующий кулон-амулет, благодаря которому черты его лица становились незапоминающимися, и через чёрный ход, стараясь остаться незамеченным, выскользнул из трактира.

Вскоре он был возле двери небольшого домика, стоящего перед защитным куполом, прикрывающим здание Тайной полиции. Здесь сидел принимающий посетителей дежурный из числа обычных полицейских, в обязанности которого входило выслушивать жалобы населения и каждый час передавать их дежурному Тайной полиции, который уже и разбирался, стоит ли дело внимания Магической полиции, или обычная с ним справится. Такой порядок появился после покушения на Тайных полицейских, в результате которого погиб законовед Йохтра Морр и полностью разрушилось здание полиции. Его потом отстроили заново, сделав более современным и удобным для работы, но повторения подобного никто не желал.

Эль вежливо постучал, как сделал бы настоящий посыльный, поклонился у входа, протянул дежурному полицейскому шкатулку:

– Подарок для леди Селены. Просили передать до бала.

Дежурный осмотрел посылку, но никаких подозрительных заклинаний на ней не увидел и кивнул:

– Хорошо, сейчас сообщу.

Эль снова поклонился и вышел за дверь. Отошёл на безопасное расстояние, чтобы не было его видно из окон Тайной полиции, затаившись, посмотрел, как прошла в домик дежурного Селена, как вернулась она сквозь защитный купол в основное здание, держа в руках коробку.

Усмехнулся: задание выполнено. Теперь надо быстро возвращаться в лес к дракону и лететь к господину. Но сначала надо зайти в трактир и переодеться, чтобы стражники у ворот в этой одежде его не видели.

В трактир проник тем же путём, что и выходил из него. С лестницы бросил взгляд на зевающего у стойки трактирщика: кажется, тот ничего не заметил. Зашёл в комнату, быстро переоделся, огляделся – не забыл ли чего, не оставил ли какую-нибудь вещь, по которой его смогут отыскать.

Шагнул к двери и остановился, увидев разгорающееся у стола свечение. Замер, недоверчиво вглядываясь в выходящую из сияющего ореола прозрачную женскую фигуру.

– Далеко собрался, Вэлларий? – иронично спросила переливающаяся солнечным светом девушка.

Из тела Эля вытекла туманная фигура, а Эль замер, как статуя, с застывшей маской вместо лица.

– Домой, к хозяину, – раб Зеркала шагнул к девушке, с надеждой вглядываясь в её лицо. – Он приказал вернуться сразу, как отправлю Селене подарок.

– До чего ты докатился, Вэл, – качнула головой призрачная фигура. – Против Богов идёшь?

Надежда во взгляде мужчины угасла. Хмуро посмотрев на девушку, он угрюмо произнёс:

– Я – раб Зеркала. Я должен подчиняться хозяину.

– И мне, не так ли? – хитро улыбнулась девушка.

– И тебе, Сиятельная Элэнсия, – кивнул мужчина. – Тебе – в первую очередь.

– Тогда – мой тебе приказ. Сейчас ты ляжешь спать и проспишь до тех пор, пока не придут сюда Тайные полицейские.

– Но… – вскинулся Вэлларий, но тут же сложил перед грудью ладони и поклонился. – Слушаю и повинуюсь, Сиятельная Элэнсия.

– Зачем ты так? – поморщилась та. – Уж передо мной-то не надо эту комедию разыгрывать. Что ты хотел сказать?

– Вам парня не жалко? – вздохнул раб Зеркала. – Его ж казнят за покушение на принцессу.

– А тебе-то что? – насмешливо спросила девушка. – Тебе-то в любом случае ничего не грозит. Вернёшься в Зеркало, будешь дальше перед Фэрроном спину гнуть.

– Элэн! – сердито выпрямился Вэлларий. – За невыполнение приказа он обещал заточить меня в подземелье, без света и солнца, на всю мою долгую жизнь! А для меня это…

Помолчал немного, потом хмуро добавил:

– Впрочем, я переживу. А вот мальчишка… Не заслужил он такой судьбы.

– Такова воля Богов, – пожала плечами девушка.

– Воля Богов… – повторил Вэлларий. – Воля Богов…

И с горечью произнёс:

– Лучше бы казнил меня Учитель тогда. Неужели Он знал, что не смогу я выполнить Его условие для освобождения, и заточил меня в Зеркало навеки? Устал я, Элэн. Если бы мог, давно бы себя убил. Жаль, что я теперь бессмертный.

И столько тоски и боли прозвучало в его голосе, что перестала девушка улыбаться, подплыла поближе к отвернувшемуся от неё мужчине и сочувственно спросила:

– Всё так плохо, Вэл?

– А ты будто не видишь? – грустно усмехнулся тот. – Скольких хозяев сменил я за эти тысячелетия, и хоть бы один пожелал чего хорошего. Ты же знаешь, я многое могу, во мне – великая Сила. А чем я занимаюсь? Деньги и власть. Власть и деньги. Больше никому ничего не надо.

– А тебе разве не этого же нужно было? – мягко спросила Элэнсия.

Мужчина помолчал, уткнувшись взглядом в пол, потом хмуро ответил:

– Я был молод и глуп, Сиятельная Элэнсия. И я уже достаточно наказан за своё самомнение. Тридцать тысяч лет гнуть спину перед жестокими властолюбцами… Неужели я до сих пор не искупил свою вину, Элэн? Что мне сделать, чтобы поверил Учитель, что осознал я свою неправоту? Если не хочет Он, чтобы жил я в этом мире, пусть развеет, я согласен. Только бы выбраться из этого камня, только бы хоть разок глотнуть вольного воздуха.

Он замолчал, потом горько усмехнулся:

– Прости, Сиятельная. Что-то я разошёлся не по делу. Значит, вы решили убить парнишку?

– А тебе его жаль? – равнодушно поинтересовалась девушка.

– Да, жаль, – резко ответил Вэлларий. – Хороший он парень, солнечный. Душа у него светлая. Ему бы жить и жить, радуя мир своим присутствием.

– Но ты ведь не пойдёшь против замысла Богов и моего приказа? – вкрадчиво спросила девушка.

– Не пойду, – хмуро ответил раб Зеркала. И опять с горечью выговорил: – Я обязан вам подчиняться. Я всем обязан подчиняться. Я не смогу пойти против вас, даже если захочу.

– Вэл, прекрати истерику, – жёстко сказала Элэнсия, и мужчина сжал губы. А потом сухо сказал:

– Прошу прощения, Сиятельная. Я выполню ваш приказ. Сейчас Эль ляжет спать и проспит до появления полицейских.

– Я надеюсь на тебя, Вэлларий, – кивнула девушка. – Это очень важно – отдать Солнечного монаха в руки Тайной полиции.

– Я всё сделаю, – повторил раб Зеркала. – Только я не понимаю, зачем тогда ты просила меня предупредить их там, в туннеле, если сейчас собираешься отдать его в руки палачей. Мне было нелегко туда пробраться, но я думал…

– Ты всё узнаешь, Вэл, – перебила его девушка. – Только – позже, не сейчас. А теперь мне пора уходить, а тебе – ложиться спать. Отдыхай, Вэл.

И девушка, махнув на прощанье рукой, вплыла в сияющий овал Божественного Портала.

Раб Зеркала проводил её взглядом и, глядя на голубое свечение Портала, вдруг до мелочей вспомнил тот страшный день, когда очутился он в Зеркале и понял, что теперь этот камень на многие годы станет его домом. И как долго не мог он в это поверить, считая происходящее страшным видением.

А когда, наконец, поверил, пришло отчаяние – дикое, всё затмевающее. Он сейчас даже не помнит, что делал в первые годы своего заточения. Всё происходило, как в кошмарном сне, только вот он никак не мог проснуться. Он жалел себя, считал, что Учитель оказался слишком суров, что не заслужил он такого ужасного наказания. Посылал ему мольбы о прощении, обещал, что не повторит своих ошибок, что будет смиренным и покорным. Но, видимо, не поверил ему Учитель, ни разу не получил он от Него ответа.

Затем на смену отчаянию пришла злость – яростная, разрушающая. Он словно мстил всем за своё рабское положение. С пугающим его самого ликованием помогал своим хозяевам, рвущимся к власти. Участвовал в интригах, проникая в защищённые дворцы, внушая придворным крамольные мысли. Выслеживал и убивал непокорных. И сердце наполнялось злым торжеством: этого ли ты хотел, Учитель? Ты думал, сломаешь меня? Нет! Даже здесь, замурованный в камне, я буду жить, как и жил, делая, что хочу. И все эти мелкие людишки по-прежнему будут меня бояться.

Потом – как очнулся. Оглянулся на прошедшие годы и ужаснулся тому, что натворил – пусть и не по своей воле, но – с радостью. И понял, что так никогда не заработает прощения. И что, если он хочет вырваться из этого камня, надо успокоиться и смириться со своей участью. Но смирение никогда не входило в перечень его добродетелей, и прошло не одно тысячелетие, наполненное душевными метаниями от полного отчаяния до равнодушия, от ярости до покорности, пока, наконец, однажды не пришло осознание, что прав был Учитель в своём гневе. И что наказание он получил неприятное и суровое, но справедливое. Ибо понял он, каково это – быть в полном подчинении и выполнять то, чего по своей воле никогда бы не сделал.

Вспомнил, как командовал людьми, как заставлял их выполнять свои жуткие капризы, как наслаждался их страхом и болью… И впервые по-настоящему раскаялся в содеянном и поклялся себе, что, если когда-нибудь удастся ему вырваться из плена, никогда больше не будет он так жесток.

И следующие тысячелетия с надеждой встречал каждого нового хозяина, надеясь, что именно этот маг захочет с его помощью творить добро, и он, наконец, выполнит заданное Учителем условие для обретения свободы – покроет добрыми делами сотворённое им зло.

Но магам нужна было только власть, к которой они стремились по трупам своих соратников, и он снова и снова выслеживал, убивал, интриговал, со всё усиливающимся отчаянием понимая, что застрял в Зеркале навеки, что с каждым тысячелетием он всё глубже запутывается в интригах и убийствах.

Он не жалел тех, кого ему приходилось убивать, все они были такими же, как его хозяева – с грязными, алчными душами, мечтающие о власти, живущие по жестоким звериным законам, вынуждающим бить первым, чтобы остаться в живых. И ему стало казаться, что весь мир жесток и безжалостен, а все люди – хладнокровные убийцы и властолюбцы. И начал думать, что и его душа уже очерствела настолько, что больше никогда не сможет испытать любовь или жалость.

Но тут появился Эль, и он, впервые увидев его душу, даже зажмурился на миг, такой она была солнечной, сияющей, без тёмных пятен убийств, без наплывов жадности, без чешуи жестокости. И впервые за все годы он пожалел свою будущую жертву и отчаянно, до боли в сердце, захотел ей помочь. Именно поэтому он откликнулся на просьбу – не приказ! – Элэнсии и с огромным трудом, через раздирающую его магическую боль, накинувшуюся на него из-за того, что покинул он Зеркало без разрешения своего господина, прорвался к ним в туннель, чтобы передать её послание.

Но раб есть раб. Не смог он воспротивиться приказу хозяина, хоть и страстно желал этого. И стал Эль пустой марионеткой, а его сияющая душа погасла.

И словно солнце светить перестало, так темно стало рабу в теле монаха.

Только мысль, что душу убить не так-то просто, поддерживала Вэллария. Что есть ещё четыре декады на то, чтобы оживить её и вернуть в тело. И он надеялся, что за это время сможет что-нибудь придумать и сумеет освободить мальчишку.

Но жизнь вновь повернулась по-другому. Эль попадёт в руки Тайной полиции, его казнят, и мир больше никогда не увидит его светлой, солнечной души.

А он опять ничего не может сделать.

Ни-че-го…

И даже развеять собственную душу, чтобы убрать из неё гвоздём сидящую боль из-за этой невероятной несправедливости, творящейся по воле Богов, он тоже не сможет…

Значит, вот что чувствовали люди, выполняя его повеления? Насколько, оказывается, незначительным кажется наказание Учителя в сравнении с этой болью. Настоящая пытка начинается только сейчас, и сколько она продлится – неизвестно. Но прежним он уже не станет. Соприкоснувшись с душой этого мальчика, его заскорузлая душа словно смыла с себя окутавший её мрак, сожгла его солнечным огнём, и мир заиграл новыми красками… доставляя почти невыносимую боль от того, что душа, принёсшая эту радость, скоро перестанет существовать.

И этого злодеяния он себе никогда не простит…

Раб Зеркала отвёл глаза от истаявшего Портала, хмуро посмотрел на стоящего столбом Эля, и медленно вплыл в его тело.

Эль моргнул, словно очнувшись, огляделся, не понимая, почему он тут стоит, и внезапно зевнул.

Странно. Ещё не ночь, а спать хочется, словно несколько суток не высыпался.

Посмотрел на заправленную кровать, качнул головой:

– Нет, надо идти. Приказ был – вернуться сразу, как выполню задание.

И хмыкнул:

– А как господин узнает, выполнил я его уже, или ещё нет? Пара часов роли не сыграет. А я хоть отдохну перед дорогой.

Снова зевнул, подошёл к кровати, сел на краешек, но спать хотелось неимоверно, и Эль махнул рукой:

– Ничего не случится, если я немного вздремну.

Стащил сапоги, лёг, не раздеваясь, и через несколько секунд уже крепко спал, по-детски поджав колени к животу. И на лице его блуждала лёгкая улыбка.

ЛЭНМАР, ТАЙНАЯ МАГИЧЕСКАЯ ПОЛИЦИЯ

Зов дежурного раздался неожиданно. Селена удивлённо взглянула на сидящего за столом Стэнна:

– Марэн говорит, мне подарок принесли, просили передать до бала.

– Кто принёс? – оторвался от бумаг начальник Тайной полиции.

– Посыльный. Пойду посмотрю, что там.

– Будь осторожнее, – встревожился муж, и Селена кивнула:

– Буду. Марэн, правда, её уже осмотрел и ничего не нашёл, но я посмотрю ещё раз.

Селена вышла, а Стэнн сразу вызвал Рэвалли:

«Рэв, нужна твоя помощь. Селене принесли какой-то подарок, проверить надо».

«Иду», – немедленно откликнулся тот. И когда в кабинет вошла Селена, неся на вытянутых руках открытую коробку, Рэвалли уже стоял у окна, навалившись на подоконник, и внимательно смотрел, как пророчица осторожно ставит её на стол.