Разбитая наковальня

– Вы в порядке, Зань Стук, дочь Регола Стука, кузнец из города Киррик?

Мастерица была счастлива услышать такое длинное, подробное обращение. К стражу подскочила она и крепко обняла, насколько позволяли его латы.

– Да! Я рада тебя видеть! Слышать! Касаться и понимать всё, что ты говоришь! – Зань засмеялась. – Спросить чего хотите? Так спрашивайте!

– Вы вернулись из паломничества. Вы справились? – осторожно поинтересовался страж, снимая с себя тёплые руки.

Зань обернулась. На верстаке, средь дюжины инструментов, лежала сияющая механическая сфера, внутри которой хранился фрагмент Заниного духа.

– Да… Создать душу из пустоты невозможно, великий страж, как и пустоте душу отдать. Лишь поделившись частью, можно создать нечто столь прекрасное. Каков ваш вопрос?

– Вы чувствуете какую-то пустоту внутри себя?

Зань коснулась груди: всё в ней было на месте.

– Нет. Цела я, и дело моё здесь окончено. Теперь мне нужно вернуться домой, в Киррик… – вспомнила она давнишний разговор. – Только вот как?..

– Вы прошли через Мировую Каверну, – напомнил солдат. – Ваше изделие есть лестница, соединяющая материю и то, что ошибочно можно назвать пустотой.

Зань сжала сферу в одной руке, второй описала перед собою круг. То, что осталось в свободных пальцах, было не чем иным, как пустотой, ныне осязаемой.

– Вы есть последняя жрица Единого На Двух Чашах, и паломничество ваше начинается с сего дня и до конца жизни. Каков ваш вопрос?

Мастерица задумалась.

– Значит, мы с вами – его последние приверженцы?

– Получается, что так.

– Тогда, прежде чем я покину наш великий город, давайте навестим кое-кого. Того, кому я всю жизнь буду благодарна не менее, чем вам.

Зань и страж пошли по тропке, что тянулась от большой дыры в городской стене. Короткую дорогу они эту совершали раз в год с того самого дня, как провели похороны. Под сводом кривых скал, в промёрзшей земле, что поддалась лишь силе механического обитателя, ныне лежал предыдущий Биланхов жрец. Цветы, что некогда в снегах дышали, возложены были подле могильного камня, вытесанного из осколка гранитной стены. «Здесь покоится великий мастер Зук, который бездарностью никогда не был», – тянулась сквозь чёрный камень надпись. Страж склонил колено, опустил голову ближе к земле, затем что-то шепнул мертвецу на сиимском. Поднявшись, он коснулся ладонью могучей слитого со шлемом забрала – знак высшей солдатской чести.

– Я выполнил твою просьбу, Зук, – сказал он, растянув руки по швам угловатого панциря, – боле никого не удержит мой город. – Страж обернулся к Зани: – У вас вопрос?

– Да. В чём была ваша просьба? – Зань возложила ещё цветов к могиле. – Не могли же вы не попросить чего взамен.

– Чтобы отшельник мой город покинул.

– И просьбу он эту выполнил… – Она с грустью посмотрела на надгробие.

– Верно. Каков ваш вопрос?

Гостья всё не решалась спросить.

– Не хотите… отправиться со мной, страж? Там, откуда я родом, будут рады вашей силе и уму! – слова её были искренни.

– Моё место здесь, Зань Стук, дочь Регола Стука, кузнец из города Киррик. Я останусь с покойными слепцами, пока они не сгинут и я не сгину тоже. Каков ваш последний вопрос?

– …Не подняв меча?

– Не подняв меча.

Страж довёл Зань к вратам: тем самым, что скрипели на краю обрыва; что порогом своим запомнили кирку. Внизу мастерицу наверняка заждались другие испытания. Впереди – путь домой, к отцу и сёстрам, изготовление страшного заказа, подписанного на тени. Сжав в руках часть своей души, заключённой в Драконьей Гибели, она прощупала носком ботинка пространство дальше края обрыва – не почувствовала бездны между ними. Невидима ступень, одна из тысяч, что её с гор спустит!

– Прощайте, великий страж чёрного города! – Она вновь обняла холодную машину. – Не скучайте здесь без меня! Это – моя просьба!

– Хорошо, – солдат кивнул. – Но тогда и вы выполните мою.

– Ах так! Слушаю вас.

– Не оглядывайтесь.

Он дале стоял на краю обрыва, сопровождая взглядом железным мастерицу. Та шаг за шагом покоряла пустоту, непоколебимая и сильная, владеющая навыком, произросшим из чувства. Человек, вернувшийся из царства самого Биланх, отправился домой. И хоть ступеней было немало, Зань под самую ночь коснулась земли Регалийской. В последний раз она посмотрела на город Сиим: слепое око покойника, сверкающее сквозь скалы, медленно тонуло в ночи и терялось из виду, как всякое сущее перед Мировой Каверной.

Мастерица явилась в самый тёмный час, но несколько загульных пьяниц да бездомных разглядели возвращение пленницы Цынных гор, но их полному спирта восторгу всё равно бы никто не поверил. Одна рука из темноты лишь коснулась Заниной тени, пока её пьяный владелец пытался издать хоть слово.

Младшая сестра прокралась под громкий храп городской стражи и нырнула в знакомую кузню: уж больно хотелось Зани навестить старика, что некогда приютил её. Мастер сначала даже не понял, стоит ли в дверях призрак рыжеволосой девушки или ту отпустил проклятый город. Рассказала Зань всё, что с ней случилось, позабыв пару мрачных деталей, и историей своей сильно впечатлила кузнеца. Дав кобылу, провизии да доброго слова, тот попрощался с лучшим своим подмастерьем. До глухой и беззубой старости рассказывал он после о пленнице чёрного гранита, что вызволилась из своего заточения.

Шер`Дам, Лива, затем Мердон и крепость Гаард на границе с Королевством, к пересечению трёх рек, в Киррик. Вернулась Зань в родной дом! Регол, не пряча чувств, бросился к младшей дочери своей. Постарел мастер: совсем скрылись в седине волоса пламенные, весь ссутулился он, как под тяжёлым весом.

Расспросов было с гору: как путь прошёл, много ли повидала, цела ли осталась. День и ночь сидели они и говорили, говорили, говорили, вопросом на вопрос, ответ за ответом. Показала Зань, как руками своими чует она металл, какую вещь из души собственной сотворила, – так отец и охнул.

– Где ж это видано?.. Знавал древний люд, как к равенству свершиться…

– Главное – баланс, отец, – улыбнулась Зань. – Чувств, энергии, жизни. Всего и ничего. – Она повернула голову к массивной двери: – Моя очередь. Не было ли от сестёр вестей?

– Ленна средь Бессмертных осела, вся в науках, а от Игны совсем ни письма, ни слова, как пересекла Врата Железные… – ответил отец с тихой нотой тревоги.

– Не печалься. Они обязательно вернутся. Я чувствую это.

Где-то далеко-далеко, стоя у самого обрыва, последний воин исчезнувшего царства встречал рассвет. «Есть ли у вас воля, великие светила?» – спросил в мыслях солдат Сиим у пробуждающихся солнц.

Алый воин, расправившись с последним наёмником, втянул ноздрями лесной воздух, чтоб меж запахов хвои и влажного мха почуять пущенную королевскую кровь. Он помнил этот запах веками: с тех самых пор, как владыка заключил договор с вождём человеческого племени, что желал подчинить себе Эпилог. Голову свою человеческую воин обратно к плечам приставил, спрятав в заколдованное нутро обезображенное лицо зверя, и медленно поплёлся к недобитой цели. Юноша, со всех сил сжимая глубокую рану, затаил дыхание. Гибель его неминуема.

– Смерть пахнет железом и солью, бастард, – гремел алый воин двумя голосами. – А чем пахнет земля под тобой? – только человечий язык остался в его глотке. – Тем, что забирает: слезами, гневом, обидами. Когда заберёт она и меня?

До явления трёх из алой свиты оставалось четырнадцать лет.

ЛЕННА: часть первая

Застеленное густыми туманами, обдуваемое четырьмя ветрами, непоколебимо стояло жилище детей Самой Седой Смерти. Недалёк до него путь, да сложен: Северный Некрополь построен был поодаль от домов людских, и троп вело к нему множество, да петляли они сквозь дикую чащу, чтоб всякий Смертный скорее ногу сломал, чем дошёл до обители вечного народа, встречающей бледные солнечные лучи острой вершиной.

Простой люд в большинстве своём недолюбливал жителей пирамиды кости и розы, описывая их словами громкими, оттого и пустыми. Много о Бессмертных складывали небылиц да откровенных выдумок: и что скотине забавы ради кровь пускают, и что знахарей изводят шёпотом колдунским, и что на кладбищах посредь ночи костями своими гремят. Хотя встречались Ленне в дороге и те, кто был лично знаком с некоторыми жителями Некрополя.

Один мужик картину хранил, рукой костяной написанную. Всем при случае хвалился, гостям показывал осторожно, сдувая пылинки с холста, вот хвастун Ленне и попался. Другу мужика этого исполнили песнь голосами разными чрез глотку несуществующую – по крайней мере, так он мастерице рассказал. А вот третий – коего давненько оба мужика не встречали – вовсе недалеко от Бессмертных поселился, аки демон лесной, чтоб почаще с образованным народом о высоком толковать.

Так вот последний в этой веренице расспросов, обросший бородой да мхом поверх бороды, и вывел мастерицу к Северному Некрополю: негласной столице искусств, в коей каждый обитатель обладал талантами не просто выразительными, а легендарными. Отчего и обращаться надо к Бессмертным не иначе, как «мастер».

Ленна, набродившись по чужим указаниям да наперёд загадывая, встала у высоких врат, в город Бессмертных ведущих. В массивных дверях, что даже на взгляд стояли недвижимо, тихо гудели высеченные слова забытой речи. Одинокий дверной молот формы женской руки изящной точно давно не знавал касаний. Ленна подняла голову: камень, железо и кость в плотном сплетении сходили в высокую пирамиду, острой вершиной едва касающуюся полуденных солнц. А возле вершины лениво плыл чернее чёрного ворон, в присутствии Ленны не издавший ни звука. Вид завораживающий да жуткий постороннему взору: не для смертных людей возведено строение, не мозолистыми руками заложен фундамент, в глубь земли уходящий.

Мастерица долго не могла собраться с духом, донимая себя лишними мыслями. Пройдясь по ним напоследок, Ленна несколько раз постучала дверным молотом. Стук уходил в глубь строения, аж буквы древние чуть засияли. Кто-то постучал в ответ, будто в издёвку. Средняя сестра сделала шаг назад.

– Почём стучишь? – спросили глубоким басом за вратами. – Коль открыто – заходи, коль закрыто – уходи.

– Невежливо входить без стука, – поправила незнакомца Ленна. – Да и ручки-то нет.

– Вот как? – протянул неизвестный.

Что-то в стенах пирамиды громко загремело. Скрежет, гул и кашель раздались синхронно, как если б пробудилась от пыльного сна страшная махина. Друг о друга застучали старые кости. В стене пирамиды, на высоте десяти голов над вратами, распахнулось окошко, откуда по пояс высунулся Бессмертный, одетый в длинную рваную мантию и опутанный медными трубами. Очи его, что представляли из себя два уголька в пустоте глазниц черепа, горели холодно-зелёным. Ленна поспешила поклониться.

– Манеры красят гостя. Тебе чего, дитя? – спросил Бессмертный, длинными мёртвыми пальцами описав силуэт Ленны. – С пути сбилась? Если дорога сюда вела – то была эта дорога кривая да лживая, вот что тебе скажу.

– Да мне бы внутрь зайти, найти кое-кого… – молвила Ленна.

Одинокий ворон подлетел к Бессмертному. Тот, выставив вперёд одну из голых рук своих, принял на указательном пальце чёрную птицу. Та громко поприветствовала стража и осталась при нём, крепко ухватившись лапками за кость.

– Ну, представься для начала, – посоветовал мастерице Бессмертный, переглядываясь с вороном. – Негоже являться к порогу чужого дома безымянным.

– Простите. Я – Ленна Стук из города Киррик, кузнец.

– Я – Виридиан, страж Северного Некрополя. – Бессмертный чуть поклонился, рискуя нырнуть из окна. – Прошлые титулы, увы, потеряли вес.

– Приятно с вами познакомиться, мастер Виридиан, – честно ответила Ленна.

Бессмертный, кивком прогнав птицу с пальца, упёрся руками в каменные ставни и подался вперёд и вниз из своего убежища. Каково было удивление кузнеца, когда та увидела, что тело стражника растянулось на добрую дюжину аршинов, пока не нависло аккурат рядом с ней гигантским змеем. Мастерица насчитала как минимум десяток рук, по пути перебирающих шепчущиеся вентили да клапаны меж оголённых рёбер. Прикрыл Виридиан плечи и череп капюшоном из медной чешуи, с висков его свисали золотые змейки, а во лбу был вырезан вершиной вниз треугольник, полный пересекающихся меж собой ломаных линий.

– От тебя несёт магией, Смертная! – заметил Виридиан. – На тебя наложили какое-то заклятие!

– Знаю, но я здесь не по этой причине.

Страж, бросив ненадолго взгляд на алую тень мастерицы, кивнул уже самому себе и втянулся обратно. Ворон поспешил вернуться к пальцу.

– Какой такой причине? – осведомился Виридиан. – Смерти сыскать хочешь? Места для этого лучше не найти. – Виридиан осторожно погладил птицу по перьям. – Но могу совет дать: разворачивайся да иди от дверцы этой подальше, рано тебе ещё издыхать. Внутри для Смертных дела никакого нет.

– А у меня есть дело! – возразила Ленна. – Мне нужно найти знания своего предка, великого мастера по имени Кирр!

– Думаешь, они у нас имеются, знания эти? – не скрывая сомнения, спросил Виридиан.

– Да, имеются! – быстро ответила Ленна. – Ваш хранитель пергаментов, мастер Краплак, знавал Кирра! Тот велел Бессмертному передать свои работы потомку!

– О, кто-то «велел» нашему достопочтенному Краплаку? – спросил страж у пернатого друга. – Какая прелесть! – он хрипло рассмеялся. – Краплак подтвердит твои слова?

– Да!.. – уверенности в слове мало.

– А если нет?.. – загадочно протянул Виридиан. – Если ты лжёшь иль просто заблуждаешься, почём мне тревожить нашего библиотекаря? Он у нас важный, очень занятой.

Ленна притихла ненадолго. Не стал же отец тешить своё чадо несбыточными надеждами, не выдуманной же сказкой дорогу ей указал? Мастерица кивнула сама себе, припомнила пример сестёр своих – людей уверенных, не по годам мудрых – и строго ответила стражу:

– Даю руку на отсечение, что не лгу и не заблуждаюсь.

Тот дрогнул раз, раззявив широко рот, затем поскрёб под капюшоном, что-то соображая.

– Не нужно себя так травмировать, дитя! – воскликнул Виридиан. – Мастер без руки себя не прокормит, ждать тебя будет голодная смерть! Что же вы, Смертные, такие даже к себе жестокие?..

– Я не совсем это…

– Тихо, Смертная! – перебил громко Виридиан, поправляя одну из трубок. – Я вызываю Краплака. А коль обманываешь меня… – Виридиан призадумался. – Я, так и быть, сам тебя руки лишу…

Он подтянул к своим зубам одну из бесчисленных труб, издал в неё звук, похожий на кашель, а затем крикнул:

– Краплак! – Ворон вздрогнул от громкого приветствия. – Тут Смертный гость к тебе пришёл, сказал, что ты ему чего-то должен.

Ещё одна конечностей пара подтянула трубку потоньше к виску Бессмертного. Виридиан притих ненадолго.

– Да! Говорит, что ты знаешь его предка, некоего Кирра. – Он помолчал, дожидаясь ответа. – Так ты знавал или не знавал такого? Ты там обещал ему… – Его перебили. – Вот, да, именно… – Снова притих, прислушался. – Правда? А то память нынче никакая…

Ленна затаила дыхание. Не было ни шанса расслышать хоть одно слово библиотекаря.

– Понял, – глаза Виридиана сверкнули холодно-зелёным.

Страж выпустил трубки из рук, и те мгновенно втянулись в его остов, перешёптываясь. Бессмертный молча взглянул на девушку, и та, вновь собравшись с духом, спросила:

– Так что же, мастер Виридиан?..

– Что-что… – он пожал плечами в знак бессилия перед собственным словом. – Остаёшься без руки!

Ленна попятилась в ужасе. Виридиан закивал, пощёлкивая зубами и страшно хохоча. Чёрная птица взлетела к вершине пирамиды Бессмертных с громким вскриком, будто провожая мастерицу в последний путь. Пополз наружу страж; бесчисленные руки, чередуясь меж собой, вынесли к передней паре конечностей здоровенный топор с лезвием широким. Сдвоенное, длинное и кривое топорище, как от косы, было полно маленьких дырочек. Как вцепился крепко Виридиан в своё орудие, как взмахнул им над собой – так зашептало оно нотами старыми, до костей пронизывающими. Так и встала Ленна на месте, позабыв даже вздрогнуть. Вот смерти древний лик застыл перед её глазами, расправив капюшон, как ядовитый змей.

– Да шучу я! – Бессмертный приподнял свободные руки, как если бы сдавался в плен. – Смертные такие смелые на словах, но такие трусливые на деле…

– Так я… Я… – не торопилась Ленна вновь уверовать в сохранность жизни своей.

– Краплак ожидает тебя внутри, – перебил мастерицу Виридиан, пятясь обратно в окошко, – проходи, дитя, будь как дома, если дома ты ничего не трогаешь, ни на кого не смотришь, звуков не слушаешь и не издаёшь. Иными словами: ведёшь себя так, будто тебя и нет вовсе. – Он постучал пяткой топорища по надписям на вратах. – Вообще, правила здесь написаны, но язык этот, стало быть, вами уже забыт!.. Счастливого пути, милое дитя, и удачи! – прогремел страж.

Выдавив из себя улыбку, Ленна снова поклонилась Виридиану. Тот, напоследок взмахнув большинством рук, вернулся в окошко вместе с орудием, лезвием его подцепив и захлопнув за собой ставни. Послышался единый глубокий вдох дюжины мехов, а дальше – музыка красоты неописуемой, едва доступной человеческому уху. Десятки флейт и труб запели то тихо и звонко, то громко и низко, сплетаясь в симфонию столь прекрасную, что у мастерицы невольно выступили слёзы. Вернулась она к воспоминаниям о радости и горе, кои в жизни её случались. Поднялись в памяти её размытые картины дней прошедших: смех сестёр, усталый, но добрый взгляд отца, раненная о придорожный камушек коленка, тёплые воды трёх рек, буквы, сложенные в простое слово, сказка при свече, выкованный в поте лица гвоздь, первая любовь и первая же разлука. «И это – всё, что видят молодые мертвецы», – подумала Ленна, вытирая глаза.

На низкой ноте, тяжкой и полной последней скорби, врата распахнулись, выпуская нюху Ленны тонкий запах роз. Девушка сделала лишь один крохотный шажок – как тут же оказалась внутри, в полной темноте. Врата за ней закрылись плотно, не пуская в обитель Бессмертных и нити света. Ленна вздрогнула, попятилась – да некуда. Что-то моргнуло во мраке: два рубиновых огонька приближались к мастерице.

– Кости да пепел, Виридиан! – выругался их обладатель голосом высоким, но хриплым. – Дай гостье света!

И вспыхнул ярко свет. Ленна зажмурилась, несколько раз моргнула, пробуждая глаза от мрака, и ахнула: не видела смертная девушка красот таких даже во сне! Мрамор и золото тянулись до вершины, росписи о живом и за ним идущем занимали пропуски средь блеска и богатства. Каждый искусный завиток плавного узора оканчивался сложным барельефом черепов людей, зверей и птиц: их пустые глазницы сияли драгоценными камнями. Длинное тело бессмертного Виридиана висело кольцами над головой, поддерживая изнутри стены пирамиды, и уходило хвостом глубоко вниз, в зияющую бездну в дальнем углу.

Владельцем рубиновых очей оказался сгорбившийся Бессмертный. Одет был сын Самой Седой Смерти в выцветший узорчатый халат, обмотанный нитями по закатанным рукавам и поясу. Под длинной полой, тянущейся за библиотекарем хвостом, стучали об пол грубые башмаки. Лик был прикрыт толстенной книгой, число закладок в которой придавало ей вид пёстрого ковра со множеством кисточек. На лбу Бессмертного стояла восковая печать с тонкой, от руки исписанной лентой пергамента, разделяющей лицо до отсутствующего носа. На правом виске – перо для письма, на левом – миниатюрная чернильница, окаймлённая золотом. Белый череп поддерживали серебряные спицы, идущие от лопаток и грудины до скул и нижней челюсти, с них свисали тонкие медные пластинки. Странного вида устройство, напоминающее подзорную трубу с полдюжиной линз, обрамляло левый глаз Краплака. Неведомый агрегат тихо пощёлкивал выпуклыми стеклянными дисками.

– Добро пожаловать в Северный Некрополь, Ленна Стук!.. – поприветствовал Бессмертный мастерицу, не отвлекаясь от книги. – Я – Краплак, хранитель библиотеки. Простите за такой вид: ваш неожиданный визит оторвал меня от исследований. – Он бросил быстрый взгляд поверх книги. – Хоть бы письмом предупредили…

У Ленны к тому моменту совсем онемел язык: она не могла и двух слов связать, а лишь кивала в ответ да таращилась то на красоты вокруг, то на Бессмертного. Тот, чуть закатив глаза, захлопнул своё чтиво и спрятал за пазуху, обнажая ряд золотых пластин вдоль нижней челюсти. Громкий хлопок, кажется, вернул мастерицу в сознание.

– Понимаю, понимаю, зрелище завораживающее, спору нет! Да только я своим видом всё здесь порчу… – хранитель библиотеки провёл пальцами по мраморной стене. – И всё же советую скорее вернуть себе дар речи. Я подожду, хоть временем свободным не богат.

Ленна закивала, хотя не услышала и половины слов. Набравшись воздуху, она выпалила:

– Здравствуйте, мастер Краплак! Простите, что потревожила вас! Отец послал меня за трудами нашего предка, кузнеца по имени Кирр! Он передал вам свои знания, чтобы вы сохранили их! Прошу! Нет! Умоляю! Отдать их мне, его потомку! – и тяжело выдохнула.

– Славно, – покивал Краплак, – прямо и по делу, хоть и не без шума. Прошу за мной.

Он зашагал к центру пирамиды, но внезапно обернулся к Ленне. Та замерла на месте.

– Что это за вами такое? – Бессмертный смотрел за плечо девушки.

– За мной? – она тоже оглянулась, но увидела лишь проклятую тень. – А… Это – часть договора.

Краплак присел на одно колено возле алой темноты, свет глаз сузился до двух ярких точек. Линзы защёлкали ещё быстрее, вытянувшись в длинную шеренгу перед оком Бессмертного.

– Любопытно… – пробормотал он, плавным движением руки вооружаясь пером.

Сделав несколько заметок уже в другой книжонке, что точно так же располагалась за пазухой, Бессмертный задрал голову и сказал громко вездесущему стражу:

– Виридиан! Спусти нас!

Дивная клеть, что могла б вместить полдюжины людей, поднялась из мраморного пола абсолютно бесшумно, пуская по камню круги, как по воде. В плавных линиях прутьев чётко угадывались рёбра, сходящиеся на замочном механизме. Краплак жестом подозвал Ленну за собой, отворил клеть, пропустил сначала гостью, а после зашёл сам.

– Держитесь за что-нибудь, – попросил Краплак, – но только не за меня.

Ленна вцепилась обеими руками в холодные рёбра, и конструкция вокруг двоих закрылась. Потянулся гул труб, знаменующий скорый спуск. Незримые механизмы или колдовство Бессмертных привели клеть в движение, и та прошла сквозь мраморный пол. Ленна задержала дыхание.

– Сомкните глаза и не размыкайте до тех пор, пока мы не достигнем моей библиотеки, – обратился к мастерице Краплак. – Многие вещи здесь вам видеть нельзя.

Ленна, с глубочайшим скрипом разочарования в одиноком вздохе, прикрыла глаза. Северный Некрополь был полон музыки разной, собранной по нотам со всех частей света и заключённой в мраморных пустотах. Этаж за этажом в дуновениях холодного ветра чуяла мастерица запах роз и кости. Всё больше разрастался в ней лёгкий ужас, порождённый неизведанным. Ленна ощущала присутствие Той, Что Забирает: её пристальный взгляд меж седых прядей, холодные пальцы перебирали с внешней стороны золотые прутья.

Живым здесь не рады.

– Вам понравилась песня Виридиана? – Бессмертный внезапно завёл беседу.

– Та, что прозвучала во время открытия ворот? Очень, очень понравилась! Она полна жизни и… тоски, – призналась мастерица.

– Жаль, что редко он нынче её исполняет. Наши бродячие родичи некогда часто возвращались в Некрополь, а теперь… – Он на мгновение стих, предаваясь воспоминаниям. – Как поживает Кирр?

Не менее внезапный вопрос.

– Никак. Он умер, мастер Краплак, – ответила Ленна.

– Правда? – тот не скрывал удивления. – Ах, верно. Соболезную.

– Он умер до моего рождения. Очень, очень давно. – Ленна не могла припомнить, сколько десятков или даже сотен лет стоял Киррик.

Краплак, видимо, задумался. Почесав череп, он тихо спросил:

– Извиняюсь за нескромный вопрос… А у скорби есть какой-то срок? Просто вы не выглядите расстроенной смертью Кирра…

Ленна несколько замялась с ответом. Но, припомнив отцовскую мудрость, решительно сказала:

– Люди не могут вечно жить в скорби иль в сожалении, мастер Краплак. Иначе и нас, и вас затопило бы горькими слезами.

– Вот оно как… – Бессмертный заскрипел пером о книжную страницу. – Любопытно. А один песенник, который опять где-то шляется, говорил, что люди готовы тонуть в слезах чуть ли не всю их оставшуюся жизнь, дай только похоронить кого. Наглый лгун!.. – добавил он вполголоса.

– Вы сами редко покидаете Некрополь, мастер Краплак?

– Во внешнем мире у меня почти не осталось дел. Моя задача – хранить знания, сосредоточенные в библиотеке.