Сага о халруджи. Книга 5. Тайны Древних

Вера Петрук

Сага о халруджи. Книга 5. Тайны Древних

Глава 1. Пробуждение

Магда стояла к нему спиной и казалась полностью поглощенной ароматическими маслами, которые разложил перед ней услужливый продавец. Арлинг слышал, как ветер играет в ее черных волосах, игриво шелестит ленточками на шляпе и теребит подол юбки. Конечно, в прекрасных прядях его Магды давно поселились белые нити печали, тревог и времени, на ощупь они были жестче остальных волос, но их все еще было мало. Года потрепали черноволосую красавицу из Мастаршильда, однако Арлинг давно жил миром иным, чем тот, что человек привык познавать глазами. Его злил продавец кучеяр, забравший слишком много ее внимания, а также запах благовоний, осмелившийся соперничать с самым неповторимым – ароматом Магды.

Арлингу не нужно было следовать за ней по пятам, он мог остаться у говорливого фонтана, где скучающие мужья дожидались жен, отправившихся за покупками. Кучеяры убивали время за игрой в кости, лениво посматривая на благоверных, которые в сопровождении слуг выбирали зелень, рыбу, яйца или утреннюю выпечку. Магда всегда смеялась над его страхами, называя их глупыми, может, так оно и было, но Арлинг давно уже не полагался на случай.

Магде грозила опасность. Он чувствовал угрозу всем телом, слышал ее крадущуюся поступь среди толпы, знал, что она следит за Фадуной повсюду, даже ночью в их роскошной вилле в Сикта-Иате, которую подарил им Сейфуллах. В прекрасном саду с вечноцветущими магнолиями, на их ложе с видом на далекий залив, который так радовал Магду, в жарких лучах сикелийского рассвета и, конечно, среди барханов, порой подступавших к стенам их нового дома слишком близко.

Арлинг искал врага тщетно, но не теряя надежды. Он знал, что тот ждал его промаха, секунды, когда слепой отвлечется, чтобы нанести последний удар, нацеленный в самое сокровенное. И даже секунды будет много, ибо враг ведал о каждом его страхе, а страхов у Регарди почти не осталось. «Я найду тебя!» – шептал Арлинг в бархатную темноту сикелийской ночи и слышал в ответ: «А я давно тебя нашел».

Магда отложила в сторону бутылек с жасминовым маслом и попросила замершего от счастья кучеяра принести еще четыре пузырька. Для Арлинга ароматом жасмина давно пропитался весь Сикта-Иат, ведь Магда так любила его. У них были жасминовые простыни, жасминовая еда, жасминовые слуги, и сама Магда пахла жасмином.

Он почувствовал, что она поворачивается к нему за миг до самого движения. Поднял руки, осторожно обнял за родные плечи, ощущая себя глупо и наивно – впрочем, как всегда, когда Магда на него смотрела.

– Там никого нет, – сказала она, пристально глядя на него снизу вверх. Она всегда была такой маленькой, его Магда. Улыбчивой, настоящей, единственной.

– Кого? – переспросил Арлинг, прислушиваясь к ее дыханию. Почему-то неровному, запыхавшемуся, будто после бега.

– Того, кого ты везде ищешь, – ответила Магда, перестав улыбаться. – Он тут.

Ее палец коснулся его лба, и Арлинг едва не задохнулся, поглощенный жасминовым морем, в которое его вдруг окунули.

Магда оказалась права. Враг поджидал совсем рядом, там, где Арлинг никогда бы не додумался искать. Он рассмеялся хрипло, будто каркая, надрывая пересохшее горло и срываясь на крик. Их голоса слились и уже было не различить, кто нападал, а кто защищался. Арлинг искал змею, не зная, что она свернулась у него на ноге.

Боль, вонь и гулкая пустота – вот те подруги, что встречали его каждый раз, когда прекрасный жасминовый сон разбивался о реальность.

На этот раз он проспал дольше. Хамна уже пришла, сидела рядом, горячая и молчаливая. Обычно она приходила позже, ее кожа успевала остыть после полуденного зноя, но сейчас от наемницы полыхало жаром. Арлинг пропустил ее приход и от этого чувствовал себя скверно. Ему нужно было хоть что-то контролировать. Хотя бы такую мелочь, как появление человека, благодаря которому они с Магдой еще жили.

– Как она? – прохрипел Регарди. После длительного сна, а вернее, очередного беспамятства голос возвращался неохотно. Впрочем, Хамна давно понимала его без слов.

– Плохо, – коротко бросила она, и ее горячая ладонь решительно уложила его голову обратно на жесткий пол. Поднимать и поворачивать голову по сторонам – то немногое, что Арлинг мог себе позволить. Хамне его своеволие не нравилось, она была бездушным и беспристрастным лекарем. По мнению Регарди, лично ему врач уже давно не требовался, впору было готовить похоронный обряд. Зловоние, заполонившее его каменный дом – пещеру где-то глубоко в горах Гургарана, не могли победить ни дым костра, который Хамна разводила у входа, ни ветер, заглядывающий к нему в гости, ни жасминовое масло, которым кучеярка с непонятным упорством протирала искореженного Регарди. То гнили его ноги, и Арлинг знал, что никакое лекарство в мире не способно вылечить раны, нанесенные зубами Нехебкая. Попавший в кровь яд медленно разрушал тело и высасывал силы.

Арлинг честно пытался помочь себе с тех пор, как очнулся на полу пещеры много дней и ночей назад. Сначала он считал время по теням, ползающим у входа, путал их с пайриками и боролся с голосами безумия, звучавшими в голове. Но по мере того как яд распространялся по телу, одной воли уже не хватало, а солукрай, кажется, оставил его. Часы слились с минутами, потерялись в секундах и замерли в одной точке – как его жизнь, которая висела на тонкой нити над бездной, терзаемой ветрами.

Хамна появилась в тот же день, когда он пришел в себя. Как и куда она его затащила, Арлинга не волновало. Пещера была похожа на зев дракона, ограждая вход зубами-наростами и сужаясь в глубину, наверное, до бесконечности. Один подземный тоннель-шкуродерку в своей жизни Арлинг запомнил навсегда. Ведь в конце его ждала Магда.

Сейчас Фадуна лежала в самом узком месте пещеры, как можно дальше от входа и от Арлинга. Так решила Хамна. Она не знала, что именно сразило Фадуну, так как нашла их обоих уже без сознания на одном из горных плато. Арлинг вспомнил о коне не сразу, его мысли были заняты Магдой, но Хамна потом клялась, что никаких животных с ними не было.

Наемница возвращалась из поселения керхов, с которыми договорилась о Дие. Кочевники согласились взять девочку-нарзидку к себе. Интуиция редко подводила Хамну, не подвела и на этот раз. Рискнув нарваться на гнев Арлинга, она вернулась поискать его в горах. Если причина скорой смерти Регарди была понятна, то, что случилось с Фадуной, оставалось загадкой. Ран, следов болезни вроде Бледной спирохеты или других видимых повреждений Хамна на ней не нашла. Магда приходила в себя редко, с трудом двигалась и никого не узнавала, увядая с каждым днем. Однажды она очнулась, подползла к Арлингу, обняла его и долго бормотала на языке, который не понимали ни Регарди, ни Хамна. К вечеру Магда отрубилась снова – у нее поднялся жар, а кожа стала такой сухой и тонкой, что казалось, подует ветер и унесет ее.

Солнце успело три раз заглянуть в его пещеру, но Магда в себя больше не приходила, а состояние Арлинга ухудшалось. Потратив последние силы на препирательства с Хамной, Регарди заставил ее унести Магду в деревню к керхам. Наемница приносила от них еду и какие-то лекарства, которые были ему столь же бесполезны, как притирания и благовония, которыми кучеяры обмазывали и окуривали покойников. Боль давно оставила Арлинга, тело превратилось в заживо гниющий, бесчувственный кусок мяса, зато душа еще кровоточила. Как ни старалась Хамна, но, похоже, вся народная медицина Сикелии была бессильна против змеиного яда Нехебкая. Наверное, так заканчивали все, кто поднимал руку на бога.

Арлинг не помнил, сколько отсутствовала Хамна, но убедил себя, что в отличие от него Магде керхи помогут. Очнулся он от знакомых объятий. Фадуна ничего не весила, но он почувствовал запах ее волос. С трудом подняв руку, он погладил Магду по голове со всей нежностью, на какую был способен. Вернее, положил ладонь на затылок и позволил ей скользнуть вниз, чувствуя, как на его пальцах остаются волосы Магды – их осталось совсем немного. Магда положила голову ему на живот и снова ушла из этого мира в другой. Так они и пролежали, пока в пещеру не вползла запыхавшаяся Хамна. Арлинг уже понял, что подступ к их убежищу был не из простых, от того тем более было непонятно, как его смогла преодолеть больная Фадуна.

Хамна рассказала, что Магда пролежала у керхов день, а ночью сбежала. Все решили, что ее утащил снежный барс, следы которого видели в округе. Сутки ее искали с охотниками, а потом Хамна вернулась посмотреть жив ли Арлинг, и нашла с ним Фадуну. Беспамятная Магда не раскрывала своих секретов, но впредь ее решили не трогать.

Арлинг попросил Хамну не приносить лекарства. И так было понятно, что она провожает их с Магдой в последний путь, но упрямая наемница все равно вливала в него и Фадуну травяные отвары, чистила ему раны от гноя и протирала его тело жасминовой водой, в которую верила, как в святую.

Если бы у Арлинга имелся хоть шанс, Хамна давно отрезала бы ему ноги. Они оба знали это. Яд проник по всему телу, Арлинг чувствовал налитые жгуты вздувшейся плоти на бедрах, животе, они поднимались к груди, обещая смерть медленную и мучительную. Странно, что она до сих пор не пришла к нему. Наверное, хотела сначала забрать Фадуну. Хамна больше не поддавалась на уговоры отвезти Магду к людям. Где-то рядом был город серкетов, Арлинг знал, что они не могли уйти далеко, но наемница прикидывалась, что ни о каком городе не знает. Он просил ее догнать войско Даррена и привести помощь оттуда, но упрямая кучеярка отказывалась оставлять его надолго.

Сегодня Хамна пришла без лекарств. Обычно она клала сверток на камень слева от входа, но сейчас ничего подобного Арлинг не услышал. Вполне возможно, что и слух стал ему изменять.

– Магда, – прошептал он.

– Жива, – почему-то тоже шепотом ответила Хамна и обмакнула тряпицу в плошку с жасминовым маслом, изрядно разбавленным водой. Поняв, что Арлинг заметил разницу, кучеярка недовольно пробормотала:

– Керхи ушли. Снялись этой ночью. Только скажи, и я верну девчонку обратно.

Она так и не научилась звать Дию по имени. Да и могла ли быть у девочки-нарзидки лучшая жизнь чем с наёмницей? Может, и хорошо, что она теперь с керхами. Если ее забрали, значит, приняли. И все же, если бы Арлинг не умирал, чувство вины было бы куда сильнее. Дия в него верила. Впрочем, как и многие. Сейчас имело значение одно – верила ли в Арлинга его Магда?

– На самом деле это неважно, – прошелестел из темноты голос змея. – Главное, что ты зажег свечу для себя. Вода мягкая, она льется через сеть. Живи в окружении луны, вдохновляйся ночной тишиной. Дурных затей время придет, служи мне, и мы станцуем, как тигры, а сверху будет парить дракон.

Нехебкай разговаривал с ним с той секунды, как Арлинг очнулся в пещере. Он оставлял его только во снах – они принадлежали Магде. Индиговый бог и раньше тревожил рассудок Регарди, но никогда его вторжения не были столь безумными. Впрочем, что требовать с мертвого бога. Пустыня наводнена призраками, пришедшими из ниоткуда.

– Замолчи, – прошептал Арлинг, не заметив, что сказал это вслух. Шепот Нехебкая мешал ему слышать дыхание Магды. Оно было неровным, но сердце Фадуны билось сильно.

– Хамна? – окликнул он, поняв, что змей в его голове замолчал. Обычно он утомлял его длинными монологами, но сегодня Нехебкай не был настроен на разговоры.

– Прошло тридцать лун, верно?

Она кивнула. Арлинг услышал шорох ее стриженных волос по воротнику кожаной куртки. Хамна проверила Магду, потом вернулась к своему излюбленному посту у входа и принялась глядеть вдаль. Между камней, похожих на зубы дракона, гудел ветер, мешая Арлингу слышать ее дыхание.

– А сколько еще лун до того, как я очнулся?

– Шестьдесят, – раздался ее приглушенный голос.

– Девяносто, – с трудом подсчитал в уме Арлинг. – Мы кого-то ждем?

Он готов был услышать какой угодно ответ, например: «Да, твоей смерти», но только не этот:

– Вассхана. Твой учитель велел ждать.

– Вассхана? – не понимающе повторил Регарди, с трудом вспоминая давно забытое слово. Кажется, кого-то так уже называли в прошлом.

– Его индигового ученика, – безжалостно объяснила Хамна. – Нового.

– Почему? – глупее вопроса было не придумать, но на умные мысли сил у Арлинга не осталось.

– Почему мы его ждем? – хмыкнула наемница. – Потому что за три месяца ты еще не умер, хотя твои ноги так и не зажили. А вот твоя женщина при смерти. И я не знаю, от чего она умирает. Зато он должен.

Одно упоминание Магды лишало Арлинга способности спорить.

– Он поможет ей? Почему так долго?

– Должен был прийти недели две назад, – буркнула Хамна. – Но после того, что там внизу происходит, не удивлюсь, если он задержится еще на месяц.

Арлинг не хотел отвлекаться от главного, хотя слова наемницы так и искушали спросить: что там внизу происходит?

– Учитель знает, что Магда больна? Где ты с ним встретилась?

– Мы не встречались, – разрушила все его надежды Хамна. – Он прислал птицу с запиской. Если ты не умрешь через месяц, дать ему знать. Он пришлет вассхана с лекарством. Прошло тридцать лун, я так и сделала. Написала и про твою женщину, так что теперь он знает. На самом деле, я уже нашла хорошую площадку на одной из вершин, чтобы тебя похоронить. Но ты еще жив, поэтому мне даже интересно, сколько ты протянешь. Не думаю, что лекарство вассхана тебе поможет. Моя дорога молчания начнется отсюда.

Арлинг молча с ней согласился. Хамна добровольно приняла обет халруджи, а значит, после смерти господина должна была отдать свою жизнь пустыне.

– Ты говоришь не как халруджи.

– Я говорю, как честный халруджи, – поправила его Хамна. – Мне совсем не нравится встречаться с учениками Тигра Санагора. И если дело было только в тебе, то я бы сварила ту птицу нам на обед. Но я решила, что у нее, – она кивнула, – еще есть шанс. Выглядит она не лучше тебя, но, по крайней мере, не смердит, как живой труп.

Арлинг принюхался. Ноги, которые он не чувствовал, действительно, дурно пахли. Особенно левая. Может, Хамна была и права. Может, он давно умер, а в пещере остался его призрак, да разлагающееся тело.

– Ты можешь отнести ее к ятопайрам.

О боевой секте, к которой принадлежала Хамна, и из которой она самовольно ушла, когда решила стать халруджи Арлинга, они еще не говорили. Регарди специально произнес правильное название – ятопайры вместо етобаров, чтобы смягчить начало беседы, но его хитроумие слабело вслед за телом.

– Нет, – мотнула головой упрямая наемница.

– Приказ, Хамна.

Бывшая сектантка вздохнула, но продолжила глядеть на мир. Стены пещеры не отражали ее дыхания, оно улетало вместе с ветром, который бушевал снаружи. Арлинг только сейчас обратил на него внимание. Ветер не прилетал давно, а значит, в его жизни скоро наступят перемены. Самое очевидное – она закончится.

– Моих больше дома нет, – после длительного молчания ответила наемница. Регарди отметил все: и слово «моих», и паузу, и напряженный голос. Хамне тяжело далось предательство, для него же до сих пор оставалось загадкой, почему она теперь с ним.

– Они ушли, как и керхи. Я искала Мосанну, хотела спросить, почему ты не умираешь. Дома сожгли, скот забили. Я нашла лишь пепел. Значит, уходили налегке. Второе и третье гнезда тоже оказались пустыми. Старейшины порой рассказывали об Алхас-Кешиде, но кто в него по-настоящему верил? Я полагала, что проживу не одну войну, но, чтобы дожить до исхода, такого не каждому врагу пожелаешь.

В другой раз Арлинг непременно расспросил бы ее, почему она уверена, что на етобаров никто не напал, а они именно ушли, кто такая Мосанна и что за Алхас-Кешид, но лишь заставил себя глубже вздохнуть и промолчать. Много слов отвлекали его от Магды. Кажется, Фадуна приходила в себя, ворочалась и стонала. Впрочем, она постоянно это делала, и Хамна не отреагировала. Арлинг не стал ее упрекать. То, что происходило сейчас в душе наемницы, ощущалось почти физически. Висело грузным камнем над ее головой, раскачивалось на тонких нитях, не предназначенных для таких тяжестей.

Ветер завывал, пряча в себе иные звуки мира. Арлингу казалось, что он слышит скрежет кошек-трезубцев по камням, крадущиеся движения, осторожное касание и шорох ткани по камню, но ему постоянно что-то мерещилось. Например, то, что по щекам Хамны катились слезы. Ятопайры не умели плакать с рождения. Кучеяры болтали, что им вырезали слезные железы. Совершенно непрактично со всех точек зрения, но народ в Сикелии любил страшилки, впрочем, как и все люди мира.

– Когда наступает Алхас-Кешид, зло и насилие правят миром, – вдруг снова заговорила Хамна. – Дурные времена, разруха, упадок. Люди живут не дольше пятидесяти лет, слабеют их мужество, ум и сила. Нами правят злоба, жадность, честолюбие, мы лжем, забываем богов, долги и совесть. Правители не в силах защитить свой народ, страна идет войной на страну, всякая болезнь поднимает голову, голод, нищета и разруха повсюду.

В другом месте и в другое время Арлинг бы, наверное, с интересом послушал про зло и насилие от наемницы, которая резала людям глотки, не задерживая дыхания.

– И не спастись? – спросил он только для того, чтобы заглушить бормотание Нехебкая, который, кажется, просыпался. Закономерно, как всегда: Магда возвращалась в сознание, приходил в себя Индиговый, каким-то образом спрятавшийся внутри Регарди.

– Нужно славить и воспевать богов, – произнесла Хамна, окинув Арлинга суровым взглядом. Он его почувствовал, будто ножом полоснули – неглубоко, но кожу разрезали.

– Я даже подумала, что они могли уйти из-за тебя. Ведь это не так, верно?

«Конечно, это не так, Хамна, – согласился про себя Арлинг, – я ведь убил всего лишь большого змея, который вскоре убьет меня». Вслух же сказал:

– Когда люди теряют одних богов, их место быстро занимают другие. Мне кажется, етобары поторопились.

Хамна промолчала, и какое-то время они слушали, как ворочалась Магда, да снаружи заунывно пел ветер.

– Что ты видишь? – наконец не выдержал Регарди. Он не произносил этих слов уже очень давно. Обычно то, что видели зрячие, его не интересовало.

– Я вижу конец мира, – сухо ответила Хамна.

Она хотела добавить что-то еще, но в следующую секунду мир перевернулся.

Грохот, раздавшийся у входа в пещеру, сначала оглушил Арлинга, а потом звук обрел плоть и, с легкостью подняв его с пола, отбросил в глубину каменной норы, пробудив боль в давно омертвевших ногах. К счастью, сознание угасло до того, как боль превратилась в агонию, и Регарди накрыло темной волной беспамятства.

«Иди со мной до последнего дня», – прошептал змей в его голове, выталкивая Арлинга из омута на поверхность.

В пещере воняло не только гниющей плотью его ног. Дым заполнял пространство до потолка, и в каком-то удаленном уголку его сознания всплыло название: «облачная вода». Соединяясь с воздухом, она давала много едкого дыма, который, впрочем, был неопасен. Шарики с такой водой обычно выплевывали из длинных трубок, а когда пленка лопалась, рождался звук, подобный тому, что слышал Арлинг… минуту назад? Или, может, снова канула вечность?

На привычном месте кашляла Магда, пока она была в безопасности. Едкий запах «облачной воды» мешал сосредоточиться, но, по крайней мере, его ноги снова потеряли чувствительность, к остальной же боли он привык. Взрыв, когда смесь соединилась с воздухом, отбросил его к стене, где Арлинг так и остался лежать кулем. Некстати вспомнились слова Даррена, когда он еще не был Маргаджаном: «Если я когда-нибудь не смогу подняться, значит, я умер». Тогда, в далекие годы их молодости, эта фраза казалась смешной.

Звон и лязг клинков разбил тишину, вернув его в пучину реальности. Похоже, рубились давно. Дыхание сбилось у обоих – и у Хамны, и у ее противника. Высокий и крепкотелый, он теснил маленькую кучеярку, Арлинг же не мог разгадать, была ли у Хамны стратегия, либо она просто пыталась выиграть время – роскошь для каждого. Его давно не было у Арлинга, шел обратный отсчет у Магды, утекали секунды пришельца, на ноге которого клинок Хамны оставил глубокий, обильно кровоточащий порез, но и у самой наемницы стрелки часов могли остановиться в любой момент. Арлинг чувствовал плохую рану на ее голове. Ее нанесли не лезвием, то был удар о стену, когда Хамну отбросило взрывом. Они оба умели падать, но Регарди на одних инстинктах удалось спасти голову, а вот етобарке не повезло. Кровь обильно заливала воротник кожаной куртки Хамны, а движения наемницы были рваными и нечеткими.

Чувствовалось, что оба – опытные бойцы с отличной скоростью и реакцией, но рана Хамны оказалась серьезнее – она сводила на нет все ее преимущества. Ей становилось труднее отражать стихийные атаки противника. Парируя удары, она вынужденно пятилась шаг за шагом вглубь их каменного дома – к Арлингу и… Магде.

Наверное, если бы в пещере не было Фадуны, Регарди еще какое-то время плавал бы в тумане собственных кошмаров наяву, но осознание опасности пробудило в нем остатки сил, в которые он давно не верил. Не понимая, что и как делает, Арлинг перевернулся на живот и пополз к дерущимся, чувствуя, как замедляет темп Хамна. Удары в голову всегда самые подлые, можно иметь здоровые руки и ноги и неповрежденное тело, но малейший ушиб головы мог привести к непредсказуемым результатам. Ко всему двух рук у Хамны давно не было. Когда-то Арлинг сильно усложнил ей жизнь, отрубив кисть. Казалось, это было в прошлой жизни. В любую секунду наемница могла пропустить удар, противник же казался неутомимым. Рана на его ноге кровоточила все сильнее, но и Хамна потеряла достаточно крови. Сделав выпад, пришелец достал наемницу кончиком клинка, но, разрезав куртку, лишь вспорол кожу, добавив к ее ране еще один солидный порез.

Арлинг не помнил, чтобы раньше в первые минуты драки Хамна допускала столько промахов. Либо удар головой о стену сделал ее калекой, либо… противник относился не к рядовым убийцам. А в том, что в пещеру проник хорошо подготовленный боец, у него не осталось сомнений с того момента, как он услышал взмахи его клинка.

То был не ученик имана, о котором сначала подумал Регарди. И не серкет, мечтавший о возмездии за убитого бога. И не восточный нарзид из армии Даррена-Маргаджана. То был драган, и у Арлинга не имелось ни одной догадки, что человек одной с ним национальности мог делать так далеко от их общей родины. Давно забытой, густо посыпанной пеплом прошлого, но все еще иногда являющейся ему во снах, которые он считал кошмарами, но которые таковыми не являлись.

Хамна проигрывала, Регарди не успевал, и тут пещеру неожиданно прорезал крик, который человеческая глотка издать была не в состоянии. Арлинг дернулся было к Фадуне, потому что звук доносился с ее стороны, но быстро понял, что Магда не ранена, более того, кричала именно она. Хамна и драган кружили совсем рядом, и хотя они были поглощены боем и не относились к людям, которых мог отвлечь посторонний звук, но Магда все-таки хорошо постаралась. Драган по-прежнему теснил наемницу, однако Арлинг уловил заминку, когда тот отвлекся на Фадуну. Это произошло за долю секунды, но Регарди успел. Джамбия, которую он всегда держал под рукой, осталась на прежнем месте, пропитанным кровью, гноем и грязью. Арлинг чувствовал ее так остро, будто лезвие светило ему в темноте. Никаких шансов доползти до клинка не было, поэтому Арлинг решил время не тратить, а использовать то, что имелось рядом. А под руками в изобилии валялось каменное крошево. Зажав осколок породы в быстро слабеющих пальцах, Регарди наотмашь рубанул, больше полагаясь на удачу, чем на боевое мастерство, которое требовало одного незыблемого условия: сил.

Хриплый крик драгана прорезал пещеру, и Арлинг понял, что попал. Противник попытался удержаться на одной ноге, но она уже была ранена Хамной, а вторая вышла из строя, потому что Регарди только что перерубил острым каменным краем сухожилие на щиколотке. Звякнул металл о металл – то Хамна умелым приемом выбила клинок из руки драгана. Регарди вцепился в раненную им ногу, завершая начатое и увлекая незваного гостя к себе на пол. Теперь они были на одной плоскости, чего он и добивался. Хамна упала сверху – то ли помогая Арлингу, то ли просто потеряв сознание, но Регарди уже был в своей стихии. Тело действовало на инстинктах, отработанных многолетней практикой. Из всех удушающих приемов он выбрал самый простой. Гортанное удушение с закрытием рта у боевых школ Сикелии называлось по-разному, но техника была одной. Тряпка, оторванная от повязки с его ноги и пропитанная кровью и гноем, была идеальным оружием – она не пропускала воздух. Когда ее вонючая поверхность обмоталась вокруг рта драгана, шансов выжить у того не осталось, потому что Арлинга уже было не остановить. Именно тряпка не позволила драгану вскочить мгновенно и сбросить с себя Регарди. Зловонная жижа не только не давала дышать, но и стекала в горло, вызывая рвотный рефлекс. Драгоценные секунды были потеряны. Их не было и у Арлинга, который больше слышал шипение змея у себя в голове, чем кряхтение противника, но дело оставалось за малым. Удар локтем по гортани сломал кадык и прекратил мучения драгана.