Бог ли каждый Творец?

Резонно предвижу вопрос от экспертов: повторилось ли все так же и в том мире? Конечно же да! Я же говорил о том, как мы, его команда, помогали Иисусу совершать «чудеса», кроме этого, он был неплохой костоправ-мануалист. Но это так, к слову. А вот что было дальше, согласно Евангелию, это уже по сюжету: «Произошедшее вызвало негодование иудеев, ревнующих о строгом исполнении заповеди о субботнем покое. Заповедь: „Помни день субботний; шесть дней работай и делай всякие дела твои, а день седьмой – посвяти Господу, Богу твоему“ – была установлена в память о том, как Господь за шесть дней сотворил мир и на седьмой день почил от Своих дел. Нарушение субботнего покоя наказывалось смертью. (Вот наглядный пример нравов того времени; это вам не то что объявить себя главой страны в случае с Иисусом – царем Иудеи, а то и вовсе сыном Бога.) В ответ на преследование иудеев Господь сказал: „Отец Мой доныне делает, и Я делаю“». Тут я было подумал, а может, он о реальном отце говорил? Ведь подумайте: когда-то, видя родителей у всех детей, он стал задаваться вопросом – а кто же мой отец? И вот представьте себя вместо него, вам говорят, мол, нет у тебя земного отца, твой отец дух святой. Неужели у вас не закрадется сомнение? Ведь не будете же вы подвергать сомнению вменяемость Иисуса, тем более подвергать сомнению его психическую нормальность, уж тем более подозревать его в шизофрении. А? Вот такой диссонанс логики. Однако посмотрим, о чем свидетельствуют наблюдатели, которые якобы (ну уж извините, раз даже апостол Фома сомневался, то я имею полное право) были очевидцами описываемого: «Но иудеев эти слова раздражили еще больше: ведь Он не только нарушил субботу, но и назвал Бога Своим Отцом, приравнивая Себя к Богу. Господь надолго после этого покинул Иерусалим» (Ин 5, 1–18). Во как: сын Бога приходит к своим творениям и, испугавшись, бежит от них. Не очень-то слагатели библейских историй заморачивались с логикой. Однако посмотрим, что там далее: «Но и в Галилее Господь и Его власть вызывали зависть и раздражение у фарисеев. Когда Христа в очередной раз обвиняли в нарушении субботнего покоя, Он сказал: Суббота для человека, а не человек для субботы».

Дословно все повторилось в остальных мирах или нет – не имеет столь большого значения. Главное – смысловое наполнение речи Иисуса: цель всех заповедей, данных Богом, в том, чтобы не впадать в ересь и самодурство. Христос хотел «открыть глаза» людей, чтобы они вышли из своего мракобесия и невежества.

Однако порою, а в случае с религией – почти всегда, здравый смысл напрочь отключается. Религия же основана на вере, а вера у нас во что? В то, что Бог нас любит. А настоящий верующий любит Бога. А теперь скажите, когда вы были влюблены, разве речь шла о здравом смысле? Вот-вот. Переведем дух и проследим за нашей историей дальше. Кстати, я вот тут подумал, почему мы говорим «перевести дух»? Не кажется ли вам, что тут попахивает некоей мистикой, которую мы воплотили в той самой технологии перенесения сознания с помощью парадокса квантовой запутанности? Ну что, почесали затылки?

…Как-то Господь зашел в субботу в синагогу. Там был человек с иссохшей рукой, и фарисеи, ища повод обвинить Иисуса, спросили: «Позволяет ли закон исцелять в субботу?» Иисус ответил им так: «Что следует делать в субботу, добро или зло? Если у кого-то из вас есть единственная овца и в субботу она упадет в яму, то разве он не вытащит ее оттуда?» После этого сказал больному: «Протяни руку!» Тот протянул, и рука стала совершенно здоровой. После этого фарисеи стали строить планы, как убить Иисуса Христа.

По этому случаю вот что я вам могу сказать: убить-то они его и ранее хотели, скажем так, желали ему смерти, но активных действий не предпринимали, а вот с этого момента приняли окончательное решение. Этот случай стал последней чертой, той границей, когда решалась судьба и их, и Иисуса. То есть для фарисеев стало очевидным: если этот человек пойдет дальше, он сместит их с властного пьедестала. Как видите, причины вражды могут быть вполне меркантильными.

(Дальше доклад комментирует какое-то время Рангит. Это я потом узнал, после возвращения в искомый мир.)

Хотя это звучит печально, для Рутры подобное означало норму в хронологии, оставаться наблюдателем в этом мире ему не хотелось. Можно было вернуться в свой мир, а по истечении срока «посетить» снова этот мир. Так он и решил, отправив запрос через Рангита.

(То есть меня. Это я, Рангит, уже потом добавил, тоже после завершения миссии. Надеюсь, вы понимаете, как мы устали. Честно сказать, просто запарились в этой миссии. А если еще честнее – запарились-то наши материальные части в искомом мире, то есть на Земле. Буквально, физически запарились. И еще, не забывайте, если рандомный образ, созданный на Земле по образу и подобию воображаемой нами личности, не заменит сознание этой воображаемой личности в ином мире, то я могу присутствовать в этих мирах только в мозге Рутры, вернее, в мозге того человека, куда вселяется сознание Рутры. Запутались? Думаете, мне легко? Конечно, мою самодеятельность Рутра пожурит, пространные длинные комментарии удалит. А если нет, значит, вы это читаете. Ладно. Простите. Что там дальше? А вот что…)

Он даже представил, как в голове у оператора звучит его голос. Запрос был отправлен в требовательном тоне и даже в некоторой степени с угрозой бойкота. На его удивление – ждать пришлось недолго.

Совет принял его просьбу на временный возврат в искомый мир, и… как часто бы ни приходилось ему переживать этот момент «воскрешения» в искомом мире, всегда это было и привычно, как утреннее пробуждение, и необычно, словно рождение. Хотя мы ведь не помним свои ощущения, когда рождались.

Мысли Рутры были том мире и в этом одновременно, а ощущение под стать переживанию момента пробуждения, когда еще хочется «додумать» сон, «досмотреть» его, а уже сознание в другой яви. Ведь во сне мы считаем все реальным. Хотя откуда это мне, искусственному разуму, знать. Теперь я улыбаюсь. Хотя опять же: если я понимаю чувство, вызывающее улыбку, почему бы мне не понимать ощущения при пробуждении?..

Рутра смотрел на свое отражение в зеркальном потолке.

Помпезных встреч, пресс-конференций и расспросов не было. Комиссии и экспертам все было известно. И эти самые комиссии и экспертизы уже были проведены, хотя и с предварительными итогами.

Рутра прошел курс реабилитации в центре и отправился в круиз по живописным горным регионам. Как он выражался, в те места, которые перст Господень защитил от поступи людской.

Глава 2. История одного убийства

Не мне вам рассказывать, как быстро проходят выходные. А каникулы? А жизнь? Да уж, как это ни печально.

Как бы идентично не шли процессы в том, выбранном как первый в череде повторений мире, что-то влияло на события в последующих мирах. Хотя для Рутры уже была практически ясна причина, и она превращалась в уверенность. Да-да, все было так, – мы знаем историю тех событий, какую нам рассказали те самые книжники и фарисеи, конечно, не те, что жили и противодействовали Христу, а последующая их версия. А самое поразительное было в том, что эти «книжники и фарисеи» были по роду деятельности им идентичны, а по факту были деятелями пропаганды христианской веры. Заметьте, христианской, то есть религии о спасении, но не учения именно Иисуса. Акцентирую на этом внимание, потому как сложились ложные ассоциации, ставшие уже клише, которые путают с искомым пониманием слова.

Возможно, большинство имеющих честь лицезреть сие мое исследование сейчас будут возмущаться. Только я бы порекомендовал сперва поинтересоваться множеством конфессий и сект, считающих себя последователями Христа, и разобраться в их интерпретации его учения. Хотя… все это практически бесполезно. Для верующего в учение как пропаганду добра, милосердия и любви не имеет практически никакого значения, как называется само объединение – христиане, протестанты, молокане и т. д. Если все было бы одинаково, как изначально и было (хотя мы уже поняли: мало кто знает, как оно было), то и церковь, то есть учение, должна была быть одной, без разделения на конфессии и секты. А так – любой из вас может зарегистрировать свою церковь от имени Христа и проповедовать его учение, излагать свою версию его жизни, на свой лад. Главное, чтобы это не противоречило гражданскому закону, конституции и т. д. А теперь заметьте такой парадокс: Иисус-то призывал людей не только быть морально, духовно чище, лучше, но и призывал к свободе через борьбу с узурпаторами этой свободы. Но опять же мы желаем использовать на благо себе то, что будет являться ущербным для нас. Имеет значение кто, для кого и что применяет. Если мы используем что-то для достижения своих целей, это будет благом для нас, а вот даже после нашей победы, если подобное используют против нас, это уже нам во вред. Это я о том последнем моем разговоре с Христом. Помните, когда мы говорили о боевом духе и смирении, перед Нагорной проповедью. Ведь тогда он понял, что сперва ему нужна группа боевых перманентных революционеров, а потом смиренные, послушные последователи. И я вам так скажу – это закон бытия человеческого социума. Обратите внимание на структуру и механизм всех революций. Репрессии и диктатор после них неизбежны.

Так вот, так как мы знаем ту историю, какую нам преподнесли через множество интерпретаций и редактур «книжники и фарисеи», носящие эмблему христианства, мне пришлось осуществить очередное живое вмешательство в процесс. Сознание готовилось улететь в далекий мир, в другое время и в другое тело.

Для тех, кто читает эти строки или воспринимает мысль каким-то другим образом, анализирует данное исследование, уже должны быть не столь важны мелочи: как сознание из одного тела переходит в другое, а еще и в другом мире, да и вообще наличие этих миров. Если вы не верите в возможность этого, спросите себя, зачем вы вообще все это слушаете. Не мое исследование, а тему, о которой идет речь. Ведь какой бы вы скептик не были бы, все равно допускаете реальность Христа, его деятельность и нечто, что другие называют Бог, а вы… признайтесь, ведь и вы хотите как минимум назвать как-то это «нечто», что не поддается пониманию разумом. Не поддается пониманию, даже если, как вы считаете, у него нет разума в привычном нашем понимании, и скорее всего, опять же как вы считаете, это нечто такого уровня, что это ваш разум понять его не может, а не он не обладает разумом. Ну от себя скажу лишь то, что если вышесказанное вы уразумели, то для вас точно должно быть нечто… разумнее вас. Вот такой парадокс понимания.

(Далее протокол наблюдения изложен в интерпретации Рангита.)

Итак, Рутра опять оказался в этом мире. Мире совсем другой морали и духовности, даже если судить по хронологии развития общества. То есть и в нашем мире в ту временную эпоху мораль и духовность была бы отличной от нашего времени. Ведь вы часто даже от своих близких, старшего поколения слышали, мол, раньше другие были времена.

Мир был таким же, как тот, в котором Рутра был до этого, ничего особенного в нем не поменялось, поэтому задача усложнялась: он должен был обнаружить, что же тогда влияет на изменения в последующих параллельных мирах, которые в итоге, по цепочке влияя друг на друга, влияют на нас. Если вам до сих пор непонятно или вовсе кажется нереальным влияние одного мира на другой, то поинтересуйтесь, почему взрыв сверхновой звезды где-то недалеко во вселенной, но далеко по времени, породил Солнце, почему водород в ходе термоядерных реакций превращается в гелий, тем самым дает возможность появиться жизни вообще; или более приземленное – почему буря на Солнце провоцирует изменение климата на Земле и, как следствие, чуму, землетрясения, революции, войны и подобные катаклизмы. Хотя все это может породить и взлет научных достижений такими же причинно-следственными взаимосвязями, например, появление в человеческой культуре религии вообще и религиозных особенностей в частности. Именно дикая природа человека, являющаяся следствием желания выжить в естественной природе, породила большинство установок в религиях (как минимум в христианстве), направленных на укрощение этих первородных инстинктов, то есть самой причины. Причем причинно-следственные связи показаны путем указания их пагубной роли на того, кто проявил негатив по отношению к кому-то… чтобы человек, говоря бытовым языком, понял на собственной шкуре. По-другому мы ведь не очень понимаем. А вот если что-то плохое, сделанное нами по отношению к кому-то, будет обращено против нас, тогда мы ропщем, жалуемся, а то и проклинаем, в том числе и Бога. Добавлю еще выражение непосредственно из Евангелия от Луки: «И как хотите, чтобы с вами поступали люди, так и вы поступайте с ними». Это тоже следствие дикой природы человека (той, которая в религиозных текстах называется «греховная»). Можно много спорных примеров и сравнений привести, однако время никого не ждет, поэтому детали оставим на последующий анализ. А пока… Рутра в образе рабби Иосифа из города Рамафы шел к дому Иисуса.

(Далее опять от третьего лица, изложение Рангита.)

По пути, уже недалеко от дома, подошли к нему два парня, весьма скромно одетых, бороды их давно не видели ножа, а тело, видимо, солнца – сосуды «светились». Были они худы, но голодными не казались. Говор их был не на иудейский манер, скорее были из горного района, называемого Берд Арины. Их решительный и быстрый шаг в его сторону немного побеспокоили Рутру. Он остановился, подождал, пока они подойдут. Подойдя на расстояние пяти шагов, они остановились и почти с поклоном поздоровались, поприветствовали его.

– Слава Яхве, рабби.

– Да сделает он нас царями мира, – ответил Рутра.

– Имеем ли мы право спросить тебя о нашем интересе? – сказал один из них.

– Говори, печаль иль радость несешь?

– Должно быть… радость. Нам бы хотелось так. Интерес наш таков. Слыхали мы о некоем Иешу, нареченном Машиахом. Только вот сомнения раздают в округе… не совсем ясно, кто его нарек титулом от Яхве.

– Это ты речь раскрыл свою? иль чей чужой есть в речи интерес?

– Не скроем мы от тебя ни правду и ни ложь. Ты Бога человек, иначе нам никак.

– Так кто же он?

– Йоханан. Тот, кто ныне солнца света лишен за то, что давал свет всем.

– Да? Слыхал я и о нем, только вот о солнце не было и речи.

– Для нас он есть.

– Похвально, раз так почитаете. И что же хочет он от меня?

– Не от тебя рабби, не от тебя. Мы просим тебя… Не поругай нас, вынуждены.

– Что у вас?

– Отправил нас он к Иешуа с вопросом.

– И что же?

– Нет дома, так говорит его родительница.

– И где же он? И в чем просьба ко мне?

– Мы знаем – дома он. Просите матушку его.

– Чего ж он не выходит к вам? – спросил Рутра их, а про себя подумал, не шпионы ли Ирода они.

– Страшится он. На поиск дан собакам след.

Рутра мысленно обратился к Рангиту: «Не мог бы ты в более внятную форму переводить их манеру изъясняться?» На его удивление Рангит не ответил. Рутра повторил обращение к нему. Снова молчание. По нему прошла легкая дрожь. Как-то не очень комфортно стало чувствовать себя одиноким в далеком чужом, хоть и полностью идентичном, но чужом мире.

– Кто дал его на поиск? – спросил Рутра, практически уверенный в ответе.

– Да тот же, что и брата нашего лишил зари и заката.

– Будь так. Так что же вы хотите?

– Спросить оного. Есть вопрос у нашего брата. Он хочет слово свое ему доверить, иначе зря все было.

– Ясно. Так ведь Иешуа и вел-то ту же речь почти. Всего лишь от имени своего.

– Ты знаешь точно это? Позволь спросить.

– Чего не знать-то? Не особо он скрывался. Хотя для вас, может, и скрывался. В городе особо он не вел речи.

– А где он вел-то? Приехал из чужих мест.

– Каких же чужих? Не сильно, вижу, вы его знаете.

– Не сильно.

– Ладно, пошли, – сказал Рутра им.

А сам подумал: «Даже если они шпионы, то страха мало. Если бы Ирод захотел схватить Иисуса, ему не нужно было бы таким путем выяснять, здесь он или нет. Он отправил бы стражников, и они ворвались бы в дом без спроса».

Подойдя близко к дому Марии, эти двое, друзья Иоанна, остановились. Рутра посмотрел на них вопросительно. Они тоже смотрели ему в глаза, только, как показалось Рутре, без мысли, с вопросом – что делать нам? Рутра не стал больше расспрашивать, в чем подоплека их поведения, пошел к калитке.

На его вызов вышла Мария, Иосифа уже не было в живых. Возможно, Рутра воспринимал ее с неким ореолом святости, с коим она предстает с самого детства перед нами, поэтому видел в ней необычную женщину. В свои 47 лет она сохраняла во взгляде ту девичью простоту, которую, пожалуй, в наше время не у каждой в начальных классах увидишь. Она вышла, увидев Рутру, улыбаясь, быстро приблизилась к калитке. По правилам тех времен – женщина не должна была разговаривать с чужими мужчинами. Только рабби и высшие представители власти исключались из этого списка. Рабби Иосиф из города Рамафы был удостоен чести диалога с ней не по вышеуказанной причине: он не входил в список чужих в принципе. Он был ей хорошо знаком, был другом и наставником ее сына; не раз Мария обращалась с просьбой отцовских наставлений к Иосифу.

Подойдя, она поприветствовала его, лицо ее светилось, потом, оглядевшись, шепотом сказала:

– Я стараюсь не пускать его в город, говорю, что нет дома.

– Приходили, искали его?

– Да, часто. Только желания большого найти его нет, видимо, у них. Лишь бы сказать: искали, спрашивали.

– Ты решила так?

– В дом не просятся зайти, проверить. Не говорят: знаем его здесь бытие. Хотят немного напугать, чтобы в город не выходил. Сын Елизаветин-то под смертью ходит, в руках у них.

– Вот он-то им тоже интересуется. Друзей прислал.

– Не знаю я. Раз ты ручаешься, тогда открою ему выход. Все мал он для меня. А вот Песах уже скоро, нужно пшено кидать в поле. Слово словом, а мацу просят тоже словом, месяц нисан ведь уже.

Рутра как-то не особо внимание уделил времени года, в котором оказался. Была весна, пора пахать и сеять. (Примечание эксперта: «нисан» происходит от аккадского «нисанну», со значением, толкуемым как «первые плоды». Являлся в еврейском календаре первым месяцем библейского года – где-то между мартом и апрелем григорианского календаря. Хотя, если быть точнее, в Торе он называется «авив».)

Следующие ее слова воздействовали на его слух – как ушат холодной воды на нежелающего оторваться от сладких ласк Морфея.

– Принесла ведь в свет его я в месяц исхода.

Рутра уставился на нее, расширив глаза, хоть и не было сказанное для него невероятной новостью, лишь навело на мысль: боги почему-то с завидным постоянством в легендах и мифах рождались 25 декабря, а реально – по весне. Да… и исход, и пост… Да уж, эпохи и верования меняются, а Земля как вертелась вокруг Солнца, так и вертится, соответственно, и процессы на этой самой Земле слагают эти верования, обычаи и традиции как жизненную необходимость. Весна – пора кидать зерно в поле. Весна – не ешь животных, иначе убьешь приплод их и погибнешь с голоду потом. Ну и басня: стрекоза и муравей… Только муравей тут, наверное, прообраз Авеля-землепашца – Каин убивал животных, был порицаем Богом (читай – природой, явно миф появился в языческом мире).

– Рабби, не страшно мне, скажи? – одернула она его, заметив, как он задумчиво смотрит мимо нее.

– Давай спросим, что ж хотят они, – сказал Рутра, резко посмотрев на нее.

– Ты веди речь. Мне не положено.

– Спрошу, сестра.

Он жестом позвал интересующихся поближе. Те подошли.

– И что ж хотим мы? Можете спросить ее, вот мать его.

– Мы знаем эту женщину, – ответил один из них весьма сухо.

Потом обратился к Марии:

– Мать наша, мать брата нашего, наш брат интерес несет к тебе, вернее, к сыну твоему.

– Слагай свой интерес, – ответила Мария не грубо, но строго.

– Хотим спросить его, тот ли он.

– Кого ж вы все видите в нем? Кого ж вы ищите-то все?

– Все разное, – начал он с волнением. – Кто недруга, врага, мятежника, а кто и брата, учителя и… – он остановился, не выговорив последнее слово, посмотрел на товарища, наклонился к нему и шепнул что-то.

Выслушав друга, тот посмотрел на Рутру, после на Марию и снова на Рутру, открыл рот, но не решался сказать. Рутра кивнул головою, как бы спрашивая. Тот нагнулся к Рутре и так же шепотом сказал:

– Говорят многие, что речи нес он очень богохульные. Объявил себя посланником Бога. Более того, говорит, что отец его на небесах, сам Бог. И угрожает неверующим в это, а заодно и в его изложение Торы смертью. (Примечание эксперта: Тора – в иудаизме первая часть еврейской Библии, так называемое Пятикнижие Моисеево – свиток с текстом Пятикнижия, хранимый в синагоге как предмет религиозного культа иудеев; в широком смысле совокупность иудейского традиционного религиозного закона.) А смерть сия якобы будет божьей карой… ангелы, что послал Бог в помощь Моше, огненными молниями-стрелами разили тех, что поклонялись золотому тельцу, и нас, неверующих, поразят они же.

Рутра по обыкновению своему сделал глубокий вздох, погладил бороду, поинтересовался:

– В его изложение Торы? Не знаю, почему новость то, что он говорил. Для вас и учителя вашего скажу: я понял, что неверующий ты и есть, при этом боишься своего неверия.

– Да, правильно уразумел ты, рабби, да святится имя Яхве, – произнес он речь с трепетом в голосе и восхищением в глазах.

Рутра посмотрел на Марию, зрительным контактом поясняя свои мысли. И она с ним стала обмениваться взглядом, который нес нечто, что мы понимаем без слов, некую таинственную энергию. Рутра кивнул, не отводя глаз от нее, она ответила таким же жестом, потом пошла медленно в дом. Неуверенная походка говорила о раздумьях, сомнении. Вскоре она вышла вместе с мужчиной, который, к удивлению Рутры, совсем не был похож на Иисуса – не только на того Иисуса, которого мы видим со всех икон, но и на того, что был реально в предыдущем мире. То есть на того, кого знал Рутра в том мире… и, возможно, реально был таким и в нашем, и во всех одинаковых параллельных мирах. Второе, что удивило Рутру, – парень был немного пьян, хотя… почему это должно было удивить. Разве не имеет права человек немного выпить, тем более если в этом месяце у него день рождения. Сам день-то никто не соблюдал – дни никто по числам не знал. Считали только по единицам как составляющие месяца, да и то только немногие из старшего поколения, привыкшие к графику сбора податей, постам, Пасхе, ну и, соответственно, те самые государственные и храмовые службы.

Рутра с улыбкой посмотрел на Марию. Она все-таки очень боялась за сына, тревожность читалась у нее на лице. И… это был не наш герой. Видимо, друг, с которым Иисус коротал в тишине время, раз его личностью стали неподдельно интересоваться, вышел вместо него, выдавая себя за него. Это был логичный ход, когда тот, кто передал ему эстафету, попал в опалу власти.

Парень подошел, улыбаясь, поприветствовал легким поклоном Рутру, кивнул двум товарищам, искавшим встречи с ним, а потом вышел за калитку, поцеловал руку рабби и обнялся с двумя парнями. Этот ритуал не очень удивил Рутру, потому как такое было принято тогда, но взгляд его… Удивил взгляд, то, как он смотрел на Рутру, – как на незнакомого человека. И… тут же Рутра опомнился. Ведь этот парень изображал Иисуса. Естественно, Рутру, то есть того, в чьем облике он был, тот не знал. Рутра тоже улыбнулся в ответ, подмигнул ему, как бы говоря «понимаю». Парень оголил левое плечо и показал клеймо. Рутра изумленно посмотрел на Марию, взглядом выражая и удивление, и спрашивая, что это такое, – на плече было клеймо в виде восьмиконечной звезды с разной длиной лучей, похожей на эмблему «роза ветров».

Не успел Рутра оправиться от своего недоумения, как последовал следующий этап. Двое парней, представившиеся Рутре учениками Иоанна Крестителя, спросили парня, который для них был Иисусом… «Неужели они ни разу не видели настоящего Иисуса?» – подумал Рутра и в голове прокрутил все варианты, посредством которых они могли бы знать его. Соображение все же его оперировало логикой человека технологического мира. А тут… можно было только вживую увидеть человека – и все. Вполне возможно, что они не встречались. Рутра сделал опять глубокий вдох, стал разбираться с чувством удивления, что породил вопрос этому парню. А спросили они следующее: «Ты ли тот, который должен прийти (то есть Христос), или ожидать нам другого?» Вроде бы ничего удивительного, но… Неожиданно для себя Рутра обнаружил, как меняется мир. Как родной мир, в котором он уже себя чувствовал своим, как окружающая действительность превращаются в нечто чуждое…

Пока Рутра пытался понять, что происходит или произошло, Иисус или тот, кто выдавал себя за него, отвечал им: