Зазеркалье 2017. Сборник стихотворений

Догадаюсь сам уж,

отчего молчишь ты :

скоро выйдешь замуж

и родишь мальчишку.

……….

За что ты мстишь судьбе

За что ты мстишь судьбе,

скривив в усмешке рот?

Я говорю тебе:

"До свадьбы заживёт".

Ну вот, молчишь,

пора

и каламбур понять бы:

все заживёт, но лишь

до свадьбы, лишь до свадьбы.

……….

Демон

"И вечность дам тебе за миг…"

М. Лермонтов

Скрестились параллели –

мгновение, постой!

Мы оба заболели

одной болезнью – с той

лишь разницей меж нами,

что ты, наверняка,

её измеришь днями,

мои же дни – века.

……….

Из дома уходите на рассвете

Из дома уходите на рассвете,

пока еще не цепко держит дом,

и спят ещё в кроватках ваши дети,

и жёны спят, и тьма царит кругом.

Промедлите – вас схватит дом клещами,

запутает в себе, как лабиринт,

навалится делами и вещами

и стянет волю, точно рану – бинт.

Когда же небо вспыхнуло зарёю,

переступить не пробуйте порог –

вам в пятку смертоносною стрелою

вопьётся ваш для обуви рожок.

……….

Господь с тобою

Господь с тобою, уходи.

Всё слишком призрачно и зыбко.

Остались только:

боль – в груди,

на карточке – твоя улыбка.

Ты помнишь, как чеширский кот?..

И нам, выходит, способ ведом.

Но это слишком,

пусть уйдёт

улыбка за тобою следом.

И вот тогда наступит срок,

что предначертан нам судьбою,

и мне останется лишь Бог,

но ты ушла, и Бог – с тобою.

……….

Гамлет

Увы, иного не дано:

пускай в душе бушуют бури,

а мы, на кухне сидя, курим

и пьём тягучее вино,

и тянем разговор никчёмный

на протяженьи стольких лет;

пожалуй, лишь умалишённый

постичь сумеет этот бред

и сам при этом не свихнётся,

но мы иначе не должны

жить, и одно лишь остаётся:

"Уснуть, уснуть и видеть сны”.

……….

Наташе

«Из логова змиева

Из города Киева

Я взял не жену, а колдунью.»

Н. Гумилев

Так что же, все такие вы

из города из Киева?

Колдуньи, ведьмы, жрицы,

ведуньи и царицы.

Взгляд и походка царские,

а скулы-то татарские.

Знать, погуляли в Киеве

богатыри Батыевы.

Ой, девки русы косами,

с глазищами раскосыми,

Рогнеды, Ярославны,

дни ваши будут славны,

Оксаны и Натальи –

тонюсенькие тальи,

Марины, Ольги, Анны –

о чёлки окаянны,

Татьяны, Софьи, Нади,

в Ерусалиме граде

вам песенку сложил

аз, грешный Михаил.

……….

Мечети хайфской два клинка

Мечети хайфской два клинка,

они видны издалека –

два гордых минарета,

с заката до рассвета

тревожащие неба плоть,

чтоб не проспал намаз Господь.

……….

Ближневосточная зима

И моря Средиземного эмаль,

и солнце, закатившееся вдаль,

пронзительное пенье муэдзина,

и в зеркале всё та же образина

небритая –

вгоняет всё в печаль,

из коей выход разве только в небо,

но небо нынче пасмурно и немо,

и грозно, словно боевая сталь.

……….

К концу подходит Рамадан

К концу подходит Рамадан,

луна, как острый ятаган,

занесена над головою,

и дует по утрам хамсин,

неся с собой песок и сплин

и унося тебя с собою.

……….

Я жду письма

"Так писем не ждут,

так ждут – Письма»

М. Цветаева

Сто почтальонов ежечасно

стучатся в чьи-нибудь дома.

До одного бы докричаться:

"Я жду письма!"

Льёт из тоской набухшей тучи,

на город опустилась тьма.

Я жду – сверкнет надежды лучик,

я жду письма.

Война, вулкана изверженье,

землетрясение, чума…

Я жду, как чудного мгновенья,

я жду письма.

Звезда зажглась, звезда истлела –

всё суета и кутерьма.

Я жду

(вот так же ждут расстрела),

я жду письма.

……….

Журавля ты ловила

Журавля ты ловила,

да не в тех небесах.

Ты мне душу спалила

и развеяла прах.

Ты взяла моё сердце,

как трофей на войне,

и куда нынче деться

бессердечному мне?

Взгляд твой жгуче-бесстыжий,

как спасенье, ловлю.

Как тебя ненавижу!

Как тебя я люблю!

……….

Молитва

В этом мареве, плещущем

средиземной волной,

пощади меня, женщина,

будь со мной!

Не прошу невозможного,

от невзгод не спасу,

но, как Бога,

безбожную

вознесу!

……….

Сфинкс

Брось дела свои земные,

отрешись от суеты

и вглядись в его чуднЫе

и чудесные черты.

Ведь противиться нет мочи

этим неземным очам,

и Египетские ночи

будут сниться по ночам.

……….

Елене

Когда руки твоей касаюсь

иль обнажённого колена,

то я бессмертен, точно Фауст,

а ты божественна, Елена!

Не говори, что всё напрасно,

не усмехайся с укоризной,

под стать мгновенью ты прекрасна,

остановись, плачу я жизнью!

……….

На берегу Кинерета

Под сенью сосен нас венчала

с тобою ночь, и в лунном блеске

вода у самых ног молчала,

забыв о шорохе и плеске.

И город белыми огнями

дрожал и к озеру тянулся,

в нём растворяясь.

Берег дальний,

как лук, излучиною гнулся.

И было весело и жутко

стоять над гладью серебристой,

и кем-то брошенная шутка

могла убить, убить, как выстрел.

……….

На Мёртвом море

Я мёртвой окроплю водой

свои ещё живые раны.

Съев соли пуд, как соль, седой,

не столбенею – видно, рано.

На Мёртвом море умирать

мне не впервой (пока – от скуки),

и стынет слюдяная гладь,

в ней тонут звуки, только звуки.

……….

Март

Вот зима отступает

перед новой весной,

и над нами сияет

и слепит синевой

неба чистого глянец,

и вопит у ворот

то ли Мартовский Заяц,

то ли мартовский кот.

……….

Ну что ж, прощай

Ну что ж, прощай, ты так решила,

и время побежало вспять.

Да будь я многорук, как Шива –

тебя уже не удержать.

И будет ночь, и будет утро,

и день назначенный грядёт,

и наша память-камасутра

чистейшим лотосом взойдёт.

……….

Песенка о мессии

«Мессия не приходит, Мессия не звонит…

Горчайший декабрь – вопили заголовки газет…»

Шалом Ханох («Ждём Мессию»)

Мессия – он приходит каждый день:

на ужин или просто так – проведать,

о бирже, о погоде нам поведать

(и распинаться бедному не лень).

Мессия к нам приходит каждый день.

Мессия курит "Тайм" и пьёт вино,

талдычит о футболе, о России

и смотрит детективное кино,

как будто он совсем и не мессия.

Мессия курит «Тайм» и пьёт вино.

Мессия в полночь покидает нас,

мы ж не спешим воcлед ему пуститься,

хотя и знаем: уходя сейчас,

он может никогда не возвратиться.

Мессия в полночь покидает нас.

Уходит прочь в жару и в холода,

и мы следим за ним, не зная сами,

зачем следим,

и видим иногда,

как взмахивает нервно он руками.

Уходит он в жару и в холода.

А ночь бела, как сажа на Руси,

и на краю судьбы и мирозданья

что ловит он –

звезду или такси,

иль то, чему и вовсе нет названья?

А ночь бела, как сажа на Руси.

……….

У Гроба Господня

Заботы забыты

в далёкой долине,

покончено с бытом –

мы в Иерусалиме.

За стенами града

жара, преисподняя,

но тень и прохлада

у Гроба Господня.

У Гроба Господня

зеваки толпятся

так, будто сегодня

вершится распятье.

У Гроба Господня

мы ищем спасенья

так, будто сегодня

грядёт Воскресенье,

так, будто сегодня

свершается чудо,

у Гроба Господня

рыдает Иуда.

……….

Короче жизни

Короче жизни

Спалили всё дотла,

пьём горькую на тризне.

Любовь была?

Была,

увы, короче жизни.

……….

Мы пьём с вареньем чай

Мы пьём с вареньем чай.

Нас осаждают осы.

Ты мой и труд, и май,

и рай простоволосый.

В узоре свитерка

всё сосны да осины.

И движется рука

вдоль талии осиной.

Твой утренний наряд

(раз-ряд!) меня тревожит,

и тела аромат,

и капельки на коже,

и голос с хрипотцой –

в нём слышу отголоски

симфонии ночной,

осоки шелест…

Осы

(о, порожденья сот,

о, жертвы вожделенья!)

пикируют с высот

в вишнёвое варенье.

Восторг (бон аппетит!),

мираж, оазис счастья –

и тонет индивид

в пучине сладострастья.

О, прерванный полёт,

о, угасанье звуков –

оса нектар свой пьёт

и гибнет в сладких муках.

……….

Просил же: не руби сплеча

Просил же: не руби сплеча,

но ты – замашки басмача,

хоть грация кошачья,

а я – стенаю, плача.

Я – плач стены,

сей грозный плач

не о тебе,

моя палач!

……..

Лишь дежавю

Не смерть, не смерч – лишь дежавю:

в который раз придёт прозренье,

и я в приметах отчужденья

их смысл нехитрый уловлю.

Не боль, не бой, лишь дежавю –

не мать, а мачеха ученья;

и, не дожив до возрожденья,

до воскресенья доживу.

……..

Тягучая песня прощанья

Тягучая песня прощанья,

высокая нота разлуки,

когда, вопреки обещанью

до гроба любить, ты разлюбишь.

И воздух, пропитанный склокой,

искрит и густеет меж нами,

и счастья былого осколки

терзают почище пираний.

В объятьях моих не проснёшься,

затем что – спиною друг к другу.

И если меня вдруг коснёшься,

отдёрнешь стремительно руку.

……….

Не дольше века

Не дольше века…

Кончен бал.

И – не кончается.

Объятья?

Из уст (как в устье, проникал!)

теперь – упрёки и проклятья.

Постой, любимая, о нет!

Присядь, сомкни тесней (не вежды!) –

в ногах, известно, правды нет,

но нет её, увы, и между.

А выше – даже не ищи,

и глубже – тоже не усердствуй!

Мы лишь одни хлебали щи,

мы просто жили по соседству.

……….

Прощай, Офелия

Таков классический сюжет:

уходишь ты, приходит рифма.

Прощай, Офелия, о нимфа,

в реке Забвенья брода нет.

……….

На перроне

Вот жизнь твоя (уже чужая!)

отчалит поздней электричкой

и поплывёт, покатит мимо,

всё убыстряя ход.

Лицо в окне еще так близко,

но за стеклом

(не прикоснуться!)

не разобрать, что шепчут губы

уже чужие (всё ж твои!).

Ещё немного – и сольются

(о близорукость!)

очертанья

в размытый временем пейзаж.

……….

И царапины, словно стигматы

«На снегу кувыркаются волки»

В. Высоцкий

Весь – желанье от пяток до холки,

эта сила всех прочих сильней.

На снегу кувыркаются волки,

мы с тобой – на снегу простыней.

Страстью схвачены мы и распяты

ровно в полночь при полной луне.

И царапины, словно стигматы,

на моей проступают спине.

……….

Что твой кузнечик

Коленки врозь, что твой кузнечик,

не ждёт отныне человечек

благих вестей.

Раскинув ноги, точно крылья,

уходит в небо эскадрилья

его страстей.

……….

В омут головой

Сквозь окно плывет закат

красной каравеллой.

Свитер (вот и весь наряд!)

носит королева.

Вечер тает, как свеча,

гул вокруг затих,

свитер с моего плеча –

на плечах твоих.

Кончен бал, проигран бой,

взорваны мосты –

словно в омут головой,

сбросишь свитер ты.

……..

В таком вот разрезе

Ветвист сосудистый ампир,

кипит в нём тысяча ампер –

безумный внутренний мой мир,

где верю вам, как изувер,

где сам себе я – Агасфер,

где вы –

давленьем атмосфер,

и перст ваш перстнем –

Асмодей,

где вы – и морфий, и Морфей,

где,

сердца моего вампир,

вы мне – погибель,

я вам – пир.

……….

Так близко

Так близко, что границ не разобрать

меж сном и явью.

Ковчег скрипит, качается кровать.

Не прав, не правлю.

Пучина…

Без руля и без ветрил,

и без – причалим.

Лишь чья-то

(Серафим иль Азраил?)

тень за плечами.

……….

Наклон не сердца, головы

      "У меня к тебе наклон лба…"

М. Цветаева

Наклон не сердца, головы –

лишь склонность, предрасположенье:

не равен угол отраженья

углу падения, увы.

Несовпадения углов,

а также градуса горенья

и разность в силе тяготенья –

всех наших дел удел таков.

……….

Всё тот же день

Всё тот же день, всё тот же год

и час на циферблате.

И невозможен перевод,

и нет таких понятий,

и слов – и негде наскрести

средь тысячи наречий,

чтоб тьму и страсть перевести

на наше, человечье.

……….

Любовь, пусть даже однодневка

"Тому назад минуту или две

сидела бабочка на рукаве.

Она была хрупка, была бела,

а улетела – как и не была."

М. Щербаков

Она,

пусть даже однодневка,

саднит всегда;

опустим древко

копья ли, знамени

– едино –

минувшее необратимо;

невстреча станет расставаньем,

почтим почившую вставаньем,

пусть нет её, и пусть едва ли

она была,

но называли

мы всё же нечто этим словом:

грань меж вчерашним днём и новым,

мираж неясный, наважденье

и сон за миг до пробужденья,

едва раскрывшуюся почку

и неотправленную почту,

и тайнопись творца и мага

пыльцой по крылышку имаго.

……….

Навсикае

Се непростое ремесло –

привязанности отсекая,

как Одиссей от Навсикаи,

я навострю своё весло.

И в путь на родину –

к Итаке,

где ждут меня,

всё ждут –

не так ли?

А ты скорей востри секиру:

пиши острей –

и на стихиру,

пиши стихи – на стихи.ру,

пусть я прочту их и умру.

Секиры сверкают –

заточены остро.

Мы – кровные братья,

мы – кровные сёстры.

Друг друга любили,

друг дружку рубили,

пока не убили.

Звереют турбины:

и лайнеры злые

убитых уносят,

и косы косые

всё косят и косят.

Навсегда я,

моя Навсикая,

в своём сердце тебя высекаю.

……….

Дичок, полукровка

Дичок, полукровка,

девчонка, плутовка,

сладчайшая, диво средь дев!

Какому Востоку,

какому пророку

ты свой посвящаешь напев?

Кто опыт твой лепит,

твой лепет, твой трепет,

голгофы бессонных ночей?

И где та обитель,

где тот победитель,

трофей (ты!) бесценный, но чей?

Мурлычь себе, киска

(но взор василиска!),

пой, пери, порхай, махаон.

Ты – муза Эрато,

снега Арарата,

луч света, Заветный Сион!

……….

Зооморфизм

Человек человеку –

и волк, и товарищ, и брат,

так у нас на Востоке всегда старики говорят.

Мы с тобой одной крови,

сестра,

ты – мой волк, ты – мой брат,

в роще рыщем и в чаще,

всё чаще –

на фарт, наугад.

Алчут мяса клыки,

и ты воешь в тисках у тоски,

но, острее клыков, так до ласки охочи соски.

Не от мира сего наше братство,

судьбы нашей крен.

Только в плоть твою вжаться

и впиться, как Ромул и Рем.

……….

Соло на ударных

«Пру-у-рву*»!

И пру, и рву,

и клочки летят в траву –

фантазирую – не вру.

А писать одну лишь truth,

словно пИсать на ветру-с.

Чем там пальцы –

ладаном?

Надо, Лада, лада нам –

с ладом и услада,

только нет с ним слада.

Беспризорница, княжна!

Ты вальяжна,

ты нежна,

ночь влажна,

и мне невмочь

провести такую ночь.

Ночь – причина

ночь порочна,

нет, не точно –

ночь барочна.

Едет почва,

крышу сносит

средоточье

боли – проседь.

Ах, пустите, чёрт, пустите

в райский сад хотя б проститься!

Всё.

Распад.

Рас пат.

Зеро –

необъятное зело!

Жизнь моя, иль ты – preview

к «я тебья, майн гот, люблью»?

Не пришёлся

ко двору,

но прошёлся

по ковру…

Смерть страшна и на юру –

даже на стихи dot ру !

* ”Плодитесь и размножайтесь” (Быт. 1:22).

……….

Обнажение Махи

“Я – Гойя!”

А. Вознесенский

“…дай стать твоею махой…”

Е. Гальперина

"По сути, обнажение

и есть изображение."

Некто

Я – Гойя,

глухой я –

не слышу я шёпота страха.

Ты – маха.

К чему тебе эта рубаха?

Цветок твой – кровавее мака!

Не скрыть его в складках материй.

На теле

роса проступает желанья.

В постели

ты – лань, и ты жаждешь закланья.

И длани

твои подражают распятью,

и пламя

вздымается ввысь над кроватью.

Рискуя,

желая, горя, обожая,

рисуя

тебя,

я тебя обнажаю.

Долой

кружева, покрывала, оковы!

С тобой,

как цветы, мы срываем покровы.

Пусть сразу

из полымя тащат на плаху .

Спи разум.

Замри, обнаженною, маха.

……….

Это было у Мора

«Королева просила перерезать гранат…»

И. Северянин

«…Гвоздика, роза, сусамбар и майоран ты для меня!»

Саят Нова

Это было у Мора,

а быть может, у Мура?

Нет, конечно, красивей

это было стократ:

королева у мола,

королева гламурна,

королева просила

перерезать гранат.

Завершалась прогулка,

и в груди бился гулко

крупный глупый карбункул

в восемнадцать карат.

Тонок стан, что осока,

точно сан, так высок он.

Истекал терпким соком

королевский гранат.

Не соната Шопена,

не узор гобелена,

только волны и пена,

только пенье зурны,

только тмин, только мята,

только слаще муската,

только цвета граната

беспокойные сны…

……….

Говори мне “халва”

Эта ночь…

Это – тысяча томных ночей и одна.

Говори мне "халва" на своем тарабарском наречии –

я поверить готов и в Эдем, и в твое междуречье

и тебя осушить, как шербета пиалу, до дна.

……….

Балет

Братаясь (Челубей и Пересвет!),

в немотстве многоактного балета,

душою я всегда полураздет,

а телом ты – всегда полу-Одетта.

……….

В русле

В тебя впадаю –

пропадаю,

во весь опор гоню коней;

мы на краю, ты шепчешь:

«таю,

помедли,

дли,

помедле-нней…»

……….

Нежнее тысячи ла-скал

Нежнее тысячи ла-скал –

так пел тебя и так ласкал:

то проникал,

то приникал,

теплее воска, твёрже скал.

Сводило скулы, и оскал

вдруг сквозь улыбку проступал,

и запредельный мой накал

взрывал тела,

и сотрясал

окрестности гортанный крик,

как будто разом сотни пик

вонзались в плоть.

О, дай, господь,

нам, грешникам,

и днесь,

и впредь,

и так (на пике!) умереть.

……….

Не пальма и не пиния

Не пальма и не пиния,

но сохну, ангел мой, –

спаси и окропи меня,

своей водой живой.

Восстанет не убитый и

твоих коснется уст

агатовый, нефритовый,

гранатовый не куст.

……….