Чувства на продажу

– Свободно?

Я обернулся, удивленно приподнимая брови. Над столиком навис высокий человек в строгом костюме. В темноте не разобрать лица… Кто это? Неужели во всем баре не осталось свободного места?

– Да, пожалуйста, – растерянно ответил я.

Мужчина кивнул и тяжело опустился на свободный стул и только тогда я понял, почему не разобрал в темноте его лица. Он был черным, как смоль. Афро-европеец, как принято нынче говорить. На вид лет за тридцать, а черная бородка, аккуратно подстриженная, делает его еще старше.

Подавив любопытство, я отвернулся – нехорошо так откровенно разглядывать человека. Невежливо. Бармен выбрался из-за стойки и принес моему соседу по столику пиво. Тот одним глотком ополовинил высокий бокал и повернулся на стуле, оглядывая зал. Невольно я скосил глаза и заметил характерную выпуклость под пиджаком. «Вампир». Ага, значит, все же, это не случайный посетитель. Свой парень. Я посмотрел на его темный профиль и попытался вспомнить – быть может, я его знаю? Неожиданно он обернулся и поймал мой взгляд.

– Ник. Меня зовут, Ник, – сказал он.

– Генрих, – представился я.

– Твое здоровье, Генрих, – сказал Ник и снова припал к своему бокалу. И только тут я заметил, что мой новый знакомый уже навеселе – видно успел опрокинуть не один стаканчик по дороге в бар. Что же, не мне его осуждать. Все мы одинаковы, все мы заложники нашего дара.

– Твое здоровье, Ник – мягко сказал я и приложился к кружке.

Сенсетив поставил кружку и демонстративно взглянул на мой пояс. Конечно, он сразу заметил под пиджаком моего «Вампира» и подмигнул мне.

– Как жизнь, брат? – спросил он.

– Идет понемногу, – отозвался я. Почему не поговорить с человеком? Мы вовсе не такие уж одиночки, какими нас порой выставляют журналисты. Мы общаемся между собой, дружим. Просто чаще предпочитаем одиночество, чем шумную компанию.

– Это хорошо, – отозвался Ник и икнул. – Слыш, парень, а тебе никогда не хотелось снять шлем?

– Что, простите? – удивился я.

– Содрать с головы поганую железку и вынырнуть из этой трахнутой жизни?

И тут я его узнал. Он так эмоционально произнес фразу, что я ощутил отголоски его дара и сразу узнал интонации знакомые по записям. Это был Николай О’Нил, сын русской эмигрантки и черного ирландца. Известный сенсет, чья слава уже пошла на убыль. В основном он работал с боевиками, в которых очень мало крови. Я его никогда не видел раньше, но смотрел несколько фильмов, где он работал с главным персонажем. Похоже, и у него сегодня у него трудный день.

– Нет, Николай, – я покачал головой. – Эта жизнь еще не настолько мне опротивела.

– Мы знакомы? – спросил Ник, блеснув в темноте белками глаз.

– Нет. Но я смотрел пару твоих работ.

– Узнал, значит, – Николай махнул официанту. – Тебе чего? Пива или водки?

– Светлого, любого, – отозвался я.

Отказаться от угощения – значит обидеть.

Сенсетив показал бармену два пальца. Тот кинул и взялся за кружки. Похоже, он неплохо знал Николая и его вкусы. А может, даже, помнил и меня. Эти ребята – профессионалы в своем деле.

Получив новый бокал, черный сенсетив откинулся на спинку стула, точно как я, рассматривая меня слезящимися глазами.

– Посмотри кругом, – сказал он, обводя рукой зал. – Что ты видишь? Бар? Нет. На самом деле ты лежишь сейчас привязанный к креслу, а проклятые режиссеры сосут из тебя твои чувства.

– Ник, у тебя был трудный день? – спросил я.

– Нет, у меня чертовски трудная вся жизнь, – мрачно отозвался сенсетив.

Он достал из кармана мятую пачку и закурил. Я молчал. Пусть человек выговориться. Сейчас он даже не слышит моих ответов, да и не нуждается в них. Сейчас он живет в своем мире. Такое бывает и со мной.

– Эта трахнутая жизнь на самом деле просто фильм. Понял? – сказал Ник, затягиваясь сигаретой. – Представь парень, что сейчас раздастся крик «Запись»! С тебя снимут шлем, и окажется, что ты давно спятил, подыхаешь в клинике от цирроза, а режиссеры делаю запись твоих последних впечатлений.

– Брось, Ник, это не запись. Она такой чистой не бывает, – отозвался я, пытаясь вдавить из себя улыбку.

Николай засмеялся.

– Брат, не думай, что я сошел с ума. Не надо меня жалеть. Просто и тебе однажды очень захочется снять шлем. И захочется оказаться зрителем, а не актером. Захочется, чтобы у тебя была совсем другая жизнь. И чтобы шлем всегда можно было откинуть в сторону.

У меня защемило сердце. Вот болван! Я же хотел на сегодня забыть о работе, и тут… Вот поэтому мы и не общаемся. Каждому вполне хватает собственных проблем. Слушать о чужих, – перебор.

Я поднялся, не допив пиво, бросил на стол мятую купюру.

– Извини Ник, мне пора. Удачи.

И не дожидаясь ответа, я направился к выходу.

– И тебе, брат, – донеслось в спину, – помни о проклятом шлеме!

Я взбежал по лестнице, распахнул двери и вылетел на улицу. С наслаждением втянул вечерний воздух, стараясь унять сердце, что колотилось в груди безумным барабаном. Этого следовало ожидать. Надо было пойти в ночной клуб и снять шлюху, а не изображать из себя звезду мнемозаписей. Почему у меня всегда все получается так по идиотски?

До дома я решил пройтись пешком. И старался ни о чем не думать. Просто шел по улице, разглядывая витрины. Пару раз я ловил на себе взгляды молоденьких девчонок и старательно улыбался в ответ. Прекрасно. Значит, не все потеряно. Можно еще жить, не думая о самом главном шлеме, – шлеме жизни.

Так. Хватит. Вот уже и название подобрал. Не будем об этом. Лучше о девушках. Вот, например, какая симпатичная! Идет одна. Не торопиться. Интересно куда он идет? Домой к мужу и детям? Нет, не похоже. Такой походкой идут на свидание. Не могу представить, что она идет с работы. Может она художница? Актриса? Интересно, не делает ли она записи? Такая выразительная походка прекрасно бы подошла сенсету. Она ведь даже спиной может передать свои чувства. А, черт! Не будем о работе.

Я ускорил шаг и обогнал девушку. Пойдем-ка мы лучше домой. Если не умею радоваться жизни, то хоть погрущу немного. Но завтра, прямо с утра, я насяду на Ричи, – пусть сводит меня в ночной клуб. Причем на свои деньги, ведь это была его идея.

Когда я подошел к дому, на город уже опустились сумерки. Мягкий неоновый свет не был ярким – все-таки ночь на дворе. Но лампы, вмонтированные в бортик тротуара, прекрасно освещали дорогу. Я привычно нырнул в арку и направился к подъезду. Наверно консьерж отчитает меня за столь позднее возращение. А может и нет – Луи мой поклонник. Он всегда осведомлялся о моем здоровье и о моих творческих планах. Причем он выражал искрению озабоченность, а не просто спрашивал из вежливости. Наверно, ему льстило, что в его подъезде живет сенсетив.

Миновав арку, я вошел в темный двор. Едва я сделал шаг вперед, как мне на встречу вынырнула серая фигура человека.

– Деньги давай, – приказала она.

От удивления я даже отшатнулся. Уличные грабители в нашем районе? Немыслимо!

Сзади раздался шорох и я оглянулся. Довольно крепкий парень в короткой майке шагнул мне за спину, отрезая путь к бегству.

– Деньги, – повторил первый и шагнул мне на встречу. Он был превосходно сложен, как настоящий спортсмен и совсем не походил на грабителя из фильмов. Тощий, высокий, с длинным хвостом волос, перевязанных кожаным шнурком. И с совершенно бешенными глазами.

Меня толкнули в спину, и я задрожал.

– Сейчас, – выдавил я трясущимися губами, – подожди. Сейчас…

Длинноволосый довольно ухмыльнулся. Он заметил, как меня трясет, но немного ошибся. Это не страх. Я так разволновался, что почти не понимал, что происходит. Я сенсетив и все ощущаю острее, чем обычный человек, мои эмоции это огонь, выжигающий и меня и зрителя.

Сияющая пелена затянула глаза. Дрожь добралась до рук, и я ощутил сильную потребность сжать кулаки. До боли. Меня объял дикий восторг, – это и есть жизнь! Захотелось бить, резать терзать! Пусть меня ударят, пусть! Я хочу чувствовать боль! Хочу чувствовать вкус жизни!

Закричав от восторга, я бросился вперед. Длинноволосый отшатнулся, и я успел заметить гримасу страха на его лице. Потом я выбросил вперед руки, и он с криком отпрыгнул в сторону. Я увидел, что он прижимает обе руки к лицу, а из-под пальцев течет что-то темное. Мои руки сами вскинулись, сжимаясь в замок, но тут меня обхватили сзади. Второй! Он схватил меня, прижав руки к телу. Я дернулся вперед, но он держал крепко. Тогда я с размаху подался назад, и что было сил, запрокинул голову. Мой затылок ударился обо что-то твердое, да так, что зазвенело в голове. Меня отпустили. Не теряя времени, я повернулся и словно клещ вцепился в крепыша. Повалил его на землю и обхватил его горло, яростно сжимая ладони. Грабитель захрипел и стал извиваться, словно уж. Ударил меня по лицу. Но мне было уже все равно, я не чувствовал ни боли, ни ударов. Ярость душила меня, и я выплескивал ее наружу, чтобы не задохнуться.

И даже когда меня ухватили за плечи, я не разжал онемевших пальцев.

– Генрих! Генрих! Это я! Отпусти его!

Луи? Нет, у него другой голос.

Вокруг стало шумно и людно. Меня потянули назад, и я вдруг понял, что я делаю. Руки сами разжались, и я отпустил горло неудачливого грабителя. Меня оттащили в сторону и положили на землю. Я потряс головой и сел. Вокруг было много народу. Десяток человек бегали, кричали друг на друга. Неужели полиция?

– Генрих! – надо мною склонилось знакомое лицо.

– Ричи! Матерь божья, Ричи!

– Как ты Генрих? Успокойся, все в порядке! Это мои люди!

– Ричи, – прорычал я.

В руке моего агента появился пластиковый шприц, и когда игла впилась мне в плечо, я вздрогнул.

– Тише, Генрих, – мягко попросил Ричард. – Это всего лишь успокоительное.

Я оглянулся по сторонам. Грабители стояли метрах в пяти от нас. Рядом стоял один из людей Ричи. Они кричали друг на друга. Тот что был похож на спортсмена не отнимал правую руку от лица.

– Ричард, – простонал я, – что за хрень?

– Все в порядке, – отозвался он, – все хорошо. Просто посиди спокойно пару минут, ладно? Ричи все уладит.

Оставив меня на земле, он поднялся и заорал во все горло:

– Пит! Быстро сюда! Забери «вампира» и немедленно отправь его в офис.

У меня перед глазами поплыли темные пятна. Я почувствовал, как чужие руки снимают с моего пояса мнеморекордер, и недовольно заворчал. Укол подействовал, – я расслабился, из головы ушла жаркая волна гнева, и в глазах прояснилось. Я ощутил, что у меня болит ушибленный бок, и страшно ноет левая скула. И тут меня словно ударило.

– Ричи, – булькнул я, еще не веря сам себе. – Зачем тебе «вампир»?

Мой агент обернулся. Его глаза светились от счастья. Он был похож на кота, попавшего на колбасный склад.

– Ричи! – крикнул я.

– Завтра это уйдет в Голливуд! – отозвался он. – Я думаю, что все вышло отлично! Это будет на рабочий материал, а полноценная запись.

Я застонал и попытался подняться на ноги.

– Не вставай, – забеспокоился Ричи и обнял меня за плечи. – Не нужно напрягаться. Ты уже все сделал. Признаться, не ожидал от тебя такой прыти.

Я окинул двор безумным взглядом. Двое грабителей закончили кричать и теперь спокойно что-то обсуждали с ассистентом Ричарда. Он сунул руку в карман, вытащил пухлый пакет и протянул его моим противникам. Длинноволосый схватил пакет, что-то буркнул и оба, развернувшись, растворились в темноте.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.